I was and you were Happy...

Дочитав это письмо до конца, я уставился в стенку, даже не моргая. Ого… Сказать, что я немного в шоке – ничего не сказать. Откуда? Почему? Что все это вообще значит? И можно ли этому верить? Поразмышляем чисто логически: с этой девушкой я никогда не встречался, следовательно, она со мной тоже. Далее, кого она знает и кому я должен помогать? « Я знаю ее, ты должен ей помочь». Она просто, ну, никак не может знать о моей проблеме. Конечно, если только она не экстрасенс или ясновидящий, что, в общем-то, одно и то же. Мда. Логическая цепочка, конечно, так себе, но все же… Хах, я схожу на эту встречу только из большого интереса. Если бы… Надеюсь, это не станет потраченным в пустую временем. Я допил свой, уже остывший, кофе и вернулся в спальню. Мрачная, ночная атмосфера комнаты нагнетала ничуть не меньше, чем такие же скованные, напряженные мысли. Накрывшись одеялом так, что не было видно даже голову, я уткнулся носом в подушку и, измученно простонав, тяжело выдохнул и снова предпринял попытку уснуть. На этот раз, вполне удачную.

***

Утром нового дня я был озабочен предстоящей встречей с известной певицей. Младшая сестра мирно спала в своей комнате, я также лежал на кровати и сверлил глазами потолок и стены. Все казалось таким пустым и обыденным, в меру надоевшим. Хочется встать, пойти что-то делать, человечество, черт возьми, спасать, но вместо этого сил хватает только на заплывание жиром в теплой постели. Знаете, к какому выводу я пришел? Я научился жить со своими кошмарами. Конечно, глупо утверждать, что это очень значительное достижение в отношении человечества, но лично для самого себя это похвально. В конце концов, если бы я не справлялся с чарами той неизвестной, вряд ли бы я сейчас находился в своей квартире и здраво мыслил. Тем не менее, время неумолимо бежало вперед. Тася давно проснулась и уже сидела на кухне, общаясь с кем-то в Скайпе. Прошмыгнув мимо нее в ванную, я принял душ, а после стал натягивать джинсы с толстовкой. Для кого мне наряжаться? Хотя, погодите… Не могу же я явится в ресторан к даме в виде гламурного бомжа. Из эстетических и моральных соображений, я решил переодеться в белую футболку и черный пиджак. Думаю, сойдет. В 11:20 я вышел из квартиры, перед этим поцеловав сестру в щеку и предупредив, что скоро вернусь. В салоне автомобиля было немного душно, поэтому хотелось как можно быстрее добраться до ресторана, в котором меня уже должна ждать Билли. Конечно, немного не прилично, что она меня, а не я ее, но ведь и я до сегодняшней ночи не знал, что вообще буду двигаться в этом направлении широкой Москвы. Наконец добравшись до нужного места, я оставил машину на парковке и поспешил зайти в это недешевое заведение. Войдя в зал, я оглянулся по сторонам в поисках нужного столика. Все же увидев искомое место, за которым сидела Билли и ее брат - Финнеас, я направился к ним. Увидев меня, девушка заговорила на английском: - Привет, мы уже заждались тебя. Я не знаю, что ты предпочитаешь заказывать в ресторанах, поэтому попросила для тебя кофе со льдом, – заметив, что мое лицо выражает пятьдесят оттенков непонимания иностранной речи, она стукнула себя ладонью по лбу и протянула мне авто-переводчик. Вывод номер один: надо учить английский язык. Я улыбнулся и ответил: - Здравствуй. Да, спасибо, ты угадала с выбором напитка. Так… для чего мы здесь? – она обменялась взглядами со своим братом и, тяжело вздохнув, начала говорить: - Хорошо, чтобы не отнимать твоего времени, перейдем сразу к делу: я знаю, что тебя мучают ночные кошмары, – я скептически вскинул вверх левую бровь и хотел что-то сказать, но брат девушки приложил палец к губам, приказывая мне молча дослушать до конца. – Да, это звучит очень неправдоподобно, но это факт. Хочешь, докажу? Тебе снится темноволосая девушка в черном платье и пытающаяся свести счеты с жизнью, – и тут-то я понял, что Билли не шутит. В моих глазах блеснул шок и непонимание. Сжав ладони в кулаки, я продолжил слушать ее в состоянии напряжения и замешательства. – Да-да, теперь ты мне веришь? - Верю, но я не понимаю, откуда тебе все это известно? Мы видим друг друга в первый раз в жизни, не считая концерта. - В первый, но не последний, - растягивая эту фразу, она достала откуда-то из-под стола небольшую шкатулку. – Хочешь знать, что в ней лежит? – я положительно кивнул, она раскрыла эту коробочку, придвинув ближе ко мне. На дне шкатулки лежала черная, увядающая роза. – Черные розы – самые редкие, оттого и самые любимые ее цветы, – с грустью на лице и в голосе проговорила она. – С пяти лет она жила в Лос-Анджелесе не так далеко от дома, в котором жила наша семья. Девочка выходила на улицу только когда опускались сумерки, если уж не совсем поздней ночью. Почему она не показывалась днем нигде, кроме школы, не знал никто, в том числе, и мы с Финнеасом. Ее родители были весьма состоятельными людьми, если не ошибаюсь, имели свой бизнес, – я внимательно слушал девушку, не смея прерывать ее. Меня серьезно начала волновать эта история. – Мне всегда хотелось подружиться с ней. Она была такой загадочной, молчаливой. Иногда, гуляя на улице с другими ребятами, мы слышали из полуоткрытых окон их дома музыку, которая игралась кем-то на фортепиано. В последствие, я узнала, что именно она исполняла эти произведения. Пока Билли говорила, все вокруг продолжало жить своей жизнью: посетители кондитерской приходили и уходили, официанты носились по залу, разнося заказы, за баром кипела работа бармена-виртуоза. Я был полностью вовлечен в рассказ Билли и, мне казалось, что для нас троих, сидящих за самым дальним столиком, время словно остановилось. Она с братом была погружена в глубокие воспоминания. - Так вот, однажды, в одну из летних ночей, мне не спалось. Я вся искрутилась в своей кровати и, наконец, не выдержав, встала с постели и через открытое окно смогла выбраться на улицу. Я дошла до небольшого искусственного озера, которое находилось в маленьком парке буквально в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Там, на одной из ажурных скамеек, я увидела ее. Она молча сидела и смотрела на сияющую лунными бликами гладь озера. Честно, она мне показалась чертовски красивой! Решив, что другого такого шанса с ней познакомиться у меня может и не быть, я подошла к ней и начала небольшой диалог. Я узнала, что она старше на два года и живет здесь вот уже пять лет. Их семья переехала в Америку из Москвы по инициативе отца. В России она не имела друзей, всегда оставалась одна и, как немногие, гордилась своим одиночеством. Да, пообщавшись с ней, я поняла, что она не страдает и не имеет заниженной самооценки. Ей просто комфортней в одиночку. Я не забыла спросить ее и о музыке, которая иногда слышна из их дома. Она рассказала, что еще в России с трех до пяти лет занималась с преподавателями-музыкантами и всегда любила это дело. Живя в Америке, родители оплачивали ей учителей, с которыми она занималась на дому. Словом, мы с ней подружились. Так как общаться каждую ночь у нас не было возможности, я уговорила ее выходить хотя бы иногда по вечерам и, конечно же, мы обменялись телефонами. Когда я пыталась познакомить ее со своими друзьями, она фальшиво улыбалась им, а потом, предупредив меня, уходила домой. Ей было плохо в компании. Приняла она только меня, Финнеаса и наших родителей, которые были добры к ней. Мне всегда казалось, что у нее прекрасные взаимоотношения с родителями, но через пару месяцев общения вся наша семья убедилась в обратном, - девушка хищно улыбнулась, вспоминая все то, о чем повествовала мне, - Им было плевать на нее. Свою главную цель они видели только в обеспечении ей хороших материальных благ и образования. И мама, и папа постоянно пропадали на работе или в ресторанах на деловых встречах. На дочь времени не было. Она убедила их не нанимать какую-то там няньку, а оставалась одна. После нашего с ней знакомства, я часто звала ее к нам на ужин или обед, так как не знала, чем она питается в отсутствие родителей и волновалась за нее. Но я всегда замечала, что она худая, но не страдает анорексией и даже не дистрофик. Просто стройная. Просто, видимо, сама умела готовить. Сама она никогда мне не рассказывала, как проходили ее вечера, кроме как с книгами, интернетом и музыкой, – мой мозг плавился от количества полученной информации, но мне не хотелось прерывать ее рассказа. – Но вот, когда мне в ближайшем времени должно было исполниться тринадцать лет, а ей, соответственно, уже было пятнадцать, в один из вечеров она приходит ко мне с заплаканными глазами и дрожащими руками. Она рассказала мне, что у отца еще летом или весной что-то случилось по работе и теперь им нужно уехать обратно в Москву. Да, ей хотелось на родину, но дико не хотелось расставаться со мной и вообще со всей нашей семьей, – я заметил, что Финнеас смотрит куда-то в окно, а в его глазах будто стоят слезы. От воспоминаний? Я вновь перевел взгляд на Билли, которая начала поглаживать шкатулку по крышке, украшенной мелкими аметистами. – В тот вечер она осталась у меня на ночь. С утра, когда она увидела три пропущенных от мамы, а потом и сообщение от отца, которое гласило, что они выезжают из дома в аэропорт в двенадцать часов дня, а на тот момент часы показывали девять, она испугалась того, что вещи ее до сих пор не собраны и мать будет сердиться. Она подбежала ко мне и сжала в объятиях. После этого, она метнулась к своей сумке и достала оттуда черную розу. Протянув ее мне, она сказала, что оставляет этот цветок в память о себе и приказала заботиться о нем. «Возможно, из него вырастет целый розовый куст», - улыбаясь, произнесла она эту фразу. Помню как сейчас. Она сказала, что черные розы обладают какой-то особой силой, запоминают энергию своих первых владельцев, и когда с ней что-то случится, цветы, которые будут цвести на том кусте, дадут знать об этом. Билли замолчала. Она снова раскрыла шкатулку и осторожно достала из нее розу. Она аккуратно повертела стебель в руках, присматриваясь к каждому шипу: - Видишь, он увядает. Это потому что душа ее неспокойна. В последний день своей жизни подруга прислала мне сообщение о том, что… - она прервалась на полуслове. По моей спине пробежали мурашки, а взгляд мой был прикован к цветку в руках певицы. – Впрочем, ты сам должен узнать об этом. Я, честно говоря, не знаю, почему она выбрала именно тебя, но знаю, что сейчас ты напуган. Что ж, этот цветок теперь твой, – она убрала его обратно и протянула мне драгоценную шкатулку. – Береги его. Поверь, как только ты начнешь капать глубже, он поможет тебе. Ну, и я также тебя не оставлю. Вот мой номер, – Айлиш протянула мне бумажку с написанными на ней цифрами. - Через день у меня концерт в Санкт-Петербурге и после я улетаю из России. На то, чтобы найти хоть какую-то информацию, времени тебе хватит. - Стой, подожди, не уходи! – воскликнул я, - Но чем я могу помочь? Я так понимаю, этой девушки уже нет в живых, что я должен сделать? Скажи хотя бы, как ее зовут? – взволнованно говорил я. - Тебе нужно ее имя? Да, действительно. Ее зовут Соня. А сейчас извини, нам пора. Если что, мой номер у тебя есть, – они с братом вышли из-за столика и, сделав пару шагов, Билли обернулась и сказала мне. - И да, помни, роза в твоих руках. Не потеряй ее. И они ушли, оставив меня в полном замешательстве и чувстве тревоги, разглядывающего аметистовый ларец.