Невернувшиеся

Шиповник и акация разрослись так густо, что от широкой дорожки осталась узкая тропинка, и для того, чтобы оценить вид с мыса требовалось выйти к самому обрыву. Лукас не оборачивался, слыша, как Старвэй – кто еще это мог быть – с переменным успехом пробирается через колючий лабиринт. Когда звуки прекратились, он обернулся, чтобы бросить взгляд на напарника, который уставился в бесконечную синь. Казалось, что они стоят на краю мира. – Иногда забываешь о том, ради чего все эти люди сюда приезжают, – произнес Лукас. Столько туристов тратят тысячи долларов, чтобы приехать на пару дней, а он ленился выйти на задний двор. – Весь пляж принадлежит тебе? – спросил Эйвери на удивление прагматично. – Ага. Ну, пока не начался день, и сюда не повалили те, кому не понравился бесплатный… Хоть бы бутылки за собой убирали. Но по бумагам – все мое. Шикарный вид, верно? Заткнет за пояс большую часть «крутых» вилл золотого берега. Эйвери с задумчивым видом кивнул. – Уверен, ты смог бы выгодно продать землю. Лукас как-то не ожидал расчетов о долларах за фут этим вечером, и не хотел о них думать. – Зачем бы мне это? Последние двое суток сильно вымотали его. Кажется, в обычное время они и за месяц не совершали столько действий, сколько за то время, что прошло с обнаружения первого тела, и он предпочел бы созерцательное молчание разговору, хотя иногда он любил прикинуть, куда можно вложить вырученную за родовое гнездо сумму. – Мне показалось, что тебе не нравится этот город, – произнес Старвэй, смягчая понятия. Лукас ненавидел Палм-Вэйст, и даже одной смены в его компании достаточно было для понимания этого. – Но ты можешь все изменить для себя. Достаточно только уехать отсюда. Лукас видел в его словах логику, но предложенной выход не казался ему простым. Палм-Вэйст назовет его переезд бегством, и Лукас всегда будет знать, что сбежал, прикрываясь словом «переезд». В незнакомом городе он останется один, как в пустыне, а Лукас не обманывался насчет приятности компании из самого себя. И больше не получится складывать ответственность за все, что не сложилось в его жизни, на паршивый городишко с закостенелыми нравами. – Я планирую переезд, – ответил он искренне. «Планировать» и «предпринимать» вещи очень разные. – Не так уж легко перевестись в Оукли. Капитан обещала дать мне рекомендацию, когда я проявлю себя в каком-нибудь стоящем деле. – И долго ты ее ждешь? – Сложно получить стоящее дело в нашей глуши. Заварушка с шоссейным маньяком первое, не считая проклятого дома… а там никто себя не проявил. – Ты все равно получишь рекомендацию, может и не блестящую, но неплохую. Кажется, капитан хорошо относится к тебе. Лукас не считал себя «хорошим» полицейским, просто «достаточно хорошим для Палм-Вэйст», а это никогда не было высокой планкой – их мэра выставили из университета, а в их лучшем мотеле водились клопы. – Меня весь город проклянет, если с моей подачи сюда явится какая-нибудь сеть с «высокими стандартами», – криво усмехнулся он, представив, какую волну поднимет новость о его отъезде в участке. – И вся семья. Кому бы я ни продал землю, дом пойдет под снос, а он семейное наследие. Лукас не думал о том, что после его смерти так и случится, скорее всего, если только родственнички не выложат фонду Пурпурного сердца приличную сумму. Со своей смертью род Тамблвидов он считал оконченным. – Но ты ведь хочешь уехать отсюда? – спросил Эйвери. – Не все ли равно, что они подумают? Ты мог бы купить квартиру в Оукли и окончить юридический, после этого сделать карьеру будет куда проще. Лукас никогда всерьез не собирался уезжать – после того, как вернулся в свой дом детства после армии. Провести всю жизнь в жаркой провинции, жалуясь на жару и провинциальность, казалось ему единственной возможной судьбой. Раз уж у него не получилось завести ранчо – если подумать, он даже не знал, хочет ли Билли на самом деле заниматься разведением коров – он собирался окончить жизнь здесь, поближе к родовому склепу. – Я поищу предложения, – произнес он, собираясь выкинуть эти беспокоящие мысли из головы. – А… ты меня искал для того, чтобы предложить изменить жизнь? – Нет, – Старвэй словно только что вспомнил, за чем пришел. – Капитан Армгольд звонила, а ты забыл телефон. Лукас не взял мобильный потому, что хотел полчаса ощущать себя без поводка. – Что-то случилось? – спросил он, чувствуя, что за горизонтом притаилась буря. – Нашли еще одно тело? Хотел бы он верить, что в участке обнаружили зацепку по делу или кого-то задержали. – Капитан сказала: «Юджин Торн нашел убийцу своего мужа». *** Лукас не считал себя слабохарактерным, и даже эмоциональным – он чувствовал лишь неловкость в те моменты фильмов, когда Иззи рыдала. Армгольд не предложила бы ему стать полицейским, если бы считала его трусом, а она разбиралась в людях. Юджин Торн в отличие от Барри Сифлета не выглядел истерзанным – лишь небольшое отверстие в районе виска и струйка крови вдоль лица. Он умер быстро, скорее всего, даже не успев понять, что сейчас умрет. Но то, что кто-то приблизился к такому человеку, как Юджин, не вызвав подозрений, и лишил его возможности вернуться домой, вызывало у Лукаса холодную дрожь, пробегающую вдоль позвоночника. Всю жизнь Лукас ходил в церковь по принуждению старой тетки или с намереньем задрать чью-нибудь рясу, но сегодня ему пришло в голову, что на их землю явилось чистое зла. «Демонов не существует», – напомнил он себе. – «И демон не убил бы их так просто, без мучений. И ему не требовалось бы оружие. Нет, их убил человек, и у него была какая-то цель, мы просто пока не поняли, какая». – Ты в порядке, Лу? – спросила Иззи. – Ты бледный какой-то. Не простыл? – Третья сверхурочная смена, – показательно вздохнул он. – А, мне с этого тоже поплохело, – хмыкнула она. – Ну и хладнокровный же ты, мне вот жалко парня. Лукас отвернулся, чтобы она не смогла прочитать лишнего в его глазах. Он не мог избавиться от бесполезной, но навязчивой мысли: «Как бы все сложилось, если бы вместо заверений о значимости супруга в жизни Михаэля он честно признался, что переспал с ним в ту ночь?». Он разрушил бы светлый образ, что могло бы привести Юджина Торна к депрессии и алкоголю… Но не на проклятую дорогу, которая стала для него дорогой в иной мир. Если только Юджин на самом деле не понял все во время их разговора – он знал Михаэля много лет. Но все равно оказался на дороге. – Его тоже ограбили? – спросил он у Иззи. – Карманы выгребли, – кивнула та, – а вот… Лукас проследил за ее взглядом. На правом запястье Юджина Торна сверкали на солнце часы стоимостью чуть меньше его машины – совершенно целые и работающие. Убийца их не заметил? Побоялся брать приметную вещь? На самом деле не испытывал нужды в деньгах? К длинному списку вопросов прибавился еще один.