Невернувшиеся

Темнота, как всегда, сгустилась резко. Минуту назад для чтения надписей на заборах не требовалось напрягать глаза, и вот уже с трудом можно отличить дорогу от обочины. Только сейчас осознав, сколько на пустяковое поручение ушло времени, Лукас выругался и врубил фары. Они тут же выхватили из темноты хрупкую фигуру девушки-подростка, бредущую по обочине. Лукас ударил по тормозам так резко, что шины взвизгнули, и девушка испуганно обернулась. Обычно Лукас не подбирал голосующих. Он не любил чужих людей в своей машине, и ехать на внеплановую чистку салона из-за забывшего заправиться придурка не собирался. Но у подростка, бродящего по шоссе в сумерках, в жизни явно случилось что-то неприятное. Еще он подумал: вовсе не факт, что маньяк забрал мотоцикл, след которого Хьюлетт обнаружил на обочине, потому что хотел покинуть их округ. Ему здесь по какой-то причине нравилось – или же он ненавидел это место, как Лукас, но, как и он, имел причины оставаться здесь. Кто вообще знает, что в башке у психа? Но из его встречи со школьницей на обочине точно не выйдет ничего хорошего. Лукас аккуратно открыл дверь и без поспешности вышел на пустую дорогу. Пожалуй, впервые он радовался тому, что факт его ориентации известен так же широко, как и место работы – это уменьшало вероятность того, что девчонка кинется от него в пустыри. Пистолет он искать не стал, а бумажник со значком вытащил и продемонстрировал начищенную бляху поверх крыши разделявшего их автомобиля. – Я офицер Тамблвид, – представился он, хотя она, скорее всего, знала его лучше, чем он ее. – Ты, наверное, помнишь меня? Я приходил в школу несколько раз, – Армгольд всегда спихивала лекции для школьников на него. Девушка еле заметно кивнула. Теперь Лукас мог рассмотреть ее лицо, и оно показалось ему знакомым. Судя по возрасту, она должна была ходить в старшие классы, но Лукас никак не мог вспомнить ее имя или фамилию. Капитан не один раз говорила, что для полицейского у него могла бы быть память получше, но Лукас решил не зацикливаться на этом сейчас. – Давай я подвезу тебя, – предложил он. – Не стоит ходить по дороге в темноте, да еще без светоотражателей. Через несколько напряженных секунд девушка кивнула и потянулась к дверце. Лукас выдохнул с облегчением и уселся за руль. Она выбрала заднее сидение, наверное, по детской привычке, и хотя Лукасу хотелось бы говорить с ней без необходимости выворачивать голову или смотреть в зеркало заднего вида, просить ее пересесть он не стал. Пусть сидит там, где ей хочется. Когда он в детстве садился на переднее сидение, Армгольд его не гнала. Ему не хотелось прибегать к полицейским мерам, спрашивать документы или кому-то звонить. Он специально не упоминал родителей и дом. Чутье подсказывало ему, что она держала путь в противоположную сторону от дома, а родители – последние, кого она хочет сейчас видеть. – Назовешь адрес? – спросил он, когда она пристегнулась, то есть решила все же задержаться в его машине. Она помотала головой. Что ж Лукасу и самому приходилось покидать дом без малейшего понятия о пункте назначения. – Тогда двигаем в центр, хорошо? – он постарался изобразить дружелюбную и располагающую улыбку, которая так легко получалась у Эйвери. Не усталую и нервную, какой она получилась. Его побеги в ночь обычно заканчивались возвращением под утро после долгих часов блужданий, ушибленной ногой и хлюпающим носом. Иногда на его пути попадалась Армгольд – тогда офицер – и тогда он приходил домой выспавшийся в теплой машине и напившийся какао из термоса. Воспоминания об этих поездках и направили его в полицейскую академию после того, как с армейской карьерой, на которую его толкнуло желание убраться подальше от дома, не сложилось. – Ты не голодна? – спросил Лукас, чтобы нарушить тишину. – Можем заехать в одно кафе. Там делают отличные шоколадные коктейли. Последнее, очевидно, решило. Девушка быстро кивнула и, кажется, сглотнула слюну. У Лукаса в машине не водилось термоса, который помог бы ему стать для заблудившегося ребенка таким же маяком света, как Армгольд для него. И его все больше беспокоили ее молчаливость, напряженность тела и пустота в глазах. Он надеялся, что Иззи, капитан или Эйвери ее разговорят. Ему в детстве требовался лишь слушатель и какао, но ее случай может потребовать вмешательства социальной службы. Он надеялся, что она просто злится из-за того, что ее не пустили на вечеринку. Только случая семейного насилия им не хватало после того, как в округе объявился маньяк. Он все еще не смог вспомнить ни ее фамилии, ни адреса, хотя мысленно перебрал все старшие классы. Но оставался уверенным в том, что где-то видел ее раньше. *** По сторонам начали появляться фонари, дома и вывески. Они приближались к «Тихой гавани», куда Лукас не мог ввести свою находку и не представить ее капитану. – Прости, как тебя зовут? – спросил он, надеясь, что имя поможет ему вспомнить все остальное. Может быть даже что-то, дающее подсказку, как она оказалась на шоссе. – Рада, – ответила она спокойно. Не Мэри, Луиза или Джейн. Палм-Вэйст за всю, вероятно, свою историю знал лишь одну Раду. – Рада Ривер, – произнес он, потому что просто не мог удержать в своей голове осознание того, что девушка, которую город оплакал почти четыре лет назад, жива и находится в его машине. Она не могла его не услышать. Лукас посмотрел в зеркало заднего вида и увидел ствол в ее руках – и ее глаза. Так смотрела его мать, когда лекарства перестали помогать, и почти все ее соседи по пансионату. Взгляд человека, который видит то, что не увидеть никому в своем уме. С которым бессмысленно искать точки соприкосновения. Лукас понятия не имел, каким предстает перед ней мир. Но он знал, что она нажмет на курок, потому что она уже убивала – и у нее нет причин не сделать этого снова. В его голове не осталось никаких мыслей, кроме одной: «Я стану пятым невернувшимся домой». Лукас не мог думать ни о чем, кроме того, что сейчас умрет, но его руки, действуя независимо от мозга, резко крутанули руль в сторону. Он даже не видел, что оказалось перед его капотом, потому что не мог оторвать глаз от дула пистолета, как будто мог успеть увидеть пулю, которая вынесет ему мозги, и уклониться от нее. Как будто знал, что Рада выстрелит в тот момент, когда он отведет глаза. Джип тряхнуло так сильно, что выбросило подушки безопасности. Удар в грудь вышиб у Лукаса искры из глаз и на несколько мгновений погрузил его в темноту. Когда перед глазами прояснилось, он посмотрел на пассажирку, игнорируя боль и текущую из разбитой брови кровь. Рада целеустремленно тянулась к выроненному пистолету. Лукас не собирался просто сидеть в разбитой машине и ждать пули в лоб, но дверь с его стороны заклинило, а крепление ремня безопасности никак не хотело покидать гнездо. Его пистолет должен был лежать в дверце, но Лукас никак не мог нащупать его рукоять. С человеком в здравом уме он бы попытался торговаться. Убеждать, что не стоит добавлять к своему списку еще и труп копа, система плохо относится к таким людям. Но Лукас не знал, что может сказать ей для того, чтобы перестать казаться угрозой. Он даже не знал, кем она его видит – может быть, скалящимся демоном или морским коньком. Его лишь немного утешало, что он станет последним из тех, кто не вернется домой по ее вине. Они находились в квартале от «Тихой гавани», а Иззи никогда не пропустит звука сирен – у нее личные счеты с угонщиками. На этот раз Рада не успеет уничтожить улики. Она отыскала свой пистолет куда быстрее, чем он надеялся, потому что только расстояние от ее руки до оружия отделяло его от смерти. Его пистолет все не находился, и Лукас окончательно смирился с тем, что сегодня он умрет, вот прямо сейчас, меньше, чем через минуту. – Зачем ты это делаешь? – спросил он больше из желания получить еще хотя бы пару секунд – еще один вздох – жизни, чем в надежде услышать что-то осмысленное. – Вы мешаете, – прошептала она. – Вы все хотите помешать мне… – Помешать… в чем? – слегка осмелел он. Если он все же разговорит ее, если Рада увидит в нем союзника… – Найти Небесный город, – произнесла она так, словно он точно знал, что это такое. Словно все это знали. – Но я его найду, – добавила она, снова наводя на Лукаса пистолет. «Вот теперь точно все», – подумал он. Ее палец коснулся спускового крючка, но тут ее тело дернулось, ударилось о сидении и обмякло. «Хороший выстрел, Иззи», – подумал Лукас, с чистой совестью готовясь потерять сознание. – Лукас? – услышал он голос Эйвери. – Ты в порядке? Последняя его мысль была о том, что теперь они никогда не узнают, что именно говорили голоса, которые заставили Раду Ривер убить четырех человек.