Твои огненные косички

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь прерывающимся дыханием Аннет и тихим шёпотом Пятого, успокаивавшего её, нежно обнимая и покрывая лёгкими поцелуями щёки и шею. Паника постепенно отступала, прежде крепко сжатые челюсти расслабились, серые глаза открылись, руки обвили шею брата в ответ, а пряди потянулись к мальчишке, будто для объятий. — Энни, всё в порядке? — Да, не переживай, — она слегка улыбнулась, — кстати, что насчёт миссии? — Аннет, я думаю, тебе не стоит идти, — мальчик серьёзно посмотрел на сестру, которая сердито сложила руки на груди. — Это почему же? — Твои панические атаки, они могут снова всё испортить. Да и погода не очень, — будто в подтверждение его слов за окном сверкнула молния, а дождь забарабанил ещё громче, — твои волосы намокнут, ты будешь не только бесполезна, но и беспомощна. — Значит ты хочешь сказать, что, если бы не моя способность, то я была бы просто беспомощным куском мусора?! — вспылила девушка, поднимаясь с пола. — Я этого не говорил. Но Аннет уже не слушала, она быстрым шагом удалилась из комнаты, бросив напоследок только: — Твоя бесполезная сестра будет ждать тебя в половину шестого у выхода. Пятый тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. Его ещё в детстве не раз доводили до белого каления пустячные обиды сестры. За 45 лет в постапокалиптическом мире он успел благополучно позабыть о них, но обиды, в свою очередь, не забыли Пятого. Мальчик боролся с желанием прямо сейчас переместиться в комнату Аннет, хорошенько проораться, не взять с собой, а потом пафосно хлопнуть дверью, уходя. Но тут воображение услужливо нарисовало картинку, от которой у мальчишки болезненно сжалось сердце: Восьмая, заглядывающая стремительно наполняющимися слезами глазами прямо в душу. Её дрожащая нижняя губа, сжатые кулаки, мнущие край одеяла, поникшие пряди… Мальчик встряхнул головой, отгоняя наваждение. — Людей убиваешь, а собственной сестре высказать не можешь, — пробормотал он под нос, пытаясь сосредоточиться на книге, непонятно как оказавшейся на его постели. Конечно, был и другой вариант событий, Аннет могла бы разозлиться ещё больше, потеряв контроль над способностью. Тогда Пятому пришлось бы сначала убегать, потому что драться с сестрой он не мог, а потом, драться с Восьмой себе дороже. Конечно, через полчаса они оба бы остыли, и мальчик пошёл бы извиняться. Аннет бы для вида побурчала, но потом, вместо всех слов, поцеловала брата и прижалась к нему в объятьях. Номер пять отшвырнул книгу и схватился за голову, зарываясь руками в тёмные волосы и ловя себя на мысли, что весь день его голову забивает один единственный человек. Чего уж врать, она заполняет его мысли почти 50 лет, но тогда она была лишь воспоминанием, чудесным, рыжеволосым, смеющимся воспоминанием. А сейчас настоящая Аннет Харгривз сидит всего в паре комнат от него, обижается и дуется. Как же Пять надеялся, что просто чересчур привязался, он и таскал её везде за собой, надеясь, что ему надоест, и он вышвырнет образ рыжеволосой из головы. Самым страшным было то, что ему не надоедало. Мальчик отказывался верить в произошедшее, но привыкший чётко мыслить мозг противно шептал: — Кому ты врёшь? Ты всё также влюблён в неё, безнадёжно влюблён, а отрицая это ты лишь усугубляешь ситуацию. Смирись с этим! Номер Пять угрюмо вздохнул и направился в кухню, чтобы сделать себе кофе и в гордом одиночестве ещё глубже уйти в себя. Но не вышло. В комнате, закинув босые ноги на стол, сидел Клаус и что-то втолковывал пустому стулу около него. — Нет, я тебе совершенно точно говорю… — Бену привет, — коротко махнул рукой Пятый, для которого такое поведение Четвёртого давно стало нормальным. Сеанс, увидев брата, переключился на него. На мальчика понёсся неиссякаемый словесный поток, состоявший, в основном, из всякой ерунды, перемежавшейся с детскими историями. Пять, которого интересовал лишь кофе, абстрагировался, наливая в чашку кипяток. — Ну почему ты вечно такой не общи-и-ительный, — протянул Клаус. — Потому что мне не интересны твои рассказы о сороконожках, которые бегают у тебя перед глазами после очередной дозы, — фыркнул мальчик, облокачиваясь на кухонный стол. В этот момент Клаус внезапно зажмурился и напрягся. Выглядело это странно, но довольно комично, поэтому Пять не удержался от саркастичного замечания: — Ты пытаешься родить себе новый мозг? — Чего? Нет! — голос Четвёртого звучал до крайности обиженным, очевидно, он ожидал не такой формулировки банального вопроса «Что делаешь?». — Я пытаюсь прочесть твои мысли, Бен говорит, что у меня может получиться, вот я и решил попробовать. Кажется, у меня действительно есть эта способность, только её никто не развивал. Пятый поднял одну бровь, наблюдая за попытками брата и изо всех пытаясь не рассмеяться. Серьёзный и напряжённый Клаус — это что-то новенькое. Хотя, ему на самом деле было интересно, был ли прав Бен. — Как успехи? — невинно поинтересовался мальчик. — Только расплывчатое рыжее пятно, которое немного напоминает Аннет. Ты не сосредоточен ни на чём, мне неудобно, — Клаус с укоризной глянул на брата, который подавился кофе, рассмеявшись. — Ладно, если ты так хочешь, — Пять выполнил просьбу. — А вот слать нахуй брата некрасиво! — вспылил Сеанс. — Смотри-ка, действительно мысли читаешь… Бэн, снимаю шляпу за твою проницательность и веру в него, — Пятый направился к выходу из комнаты, но тут его остановил внезапно ставший очень тихим голос Четвёртого: — Она любит тебя, не стоит так переживать, просто извинись. Мальчик резко крутанулся на пятках и посмотрел своими холодными, будто ледышки, глазами, казалось, прямо в душу Клаусу. Сеанс отметил, что в мыслях мальчишки снова начали складываться ругательства. — Не ковыряйся в моей голове. И в голове Аннет тоже. — Не ревнуй… — Я повторять не буду! Пятый снова грозно зыркнул на брата и исчез в облачке голубого тумана.

***

Аннет, хмуро глядя на моросивший дождь, стояла на пороге дома, прячась под козырьком. Настроения не было, обида ещё не прошла, а погода просто чудесно дополняла картину. В этот момент Восьмая почему-то почувствовала себя той же депрессивной девчонкой-подростком, которой была четыре года назад, когда переживала смерть Бена и не до конца отошла от исчезновения Пятого. Девушку передёрнуло от неприятных воспоминаний, поэтому она принялась выписывать прядями узоры. Это странно успокаивало и помогало собраться с мыслями. Тут послышался знакомый звук, и рядом появился Пятый, накинувший поверх обычной одежды форменное пальто «Академии». Аннет перестала вырисовывать знак бесконечности волосами и бесстрастно заметила: — Ты опоздал на полторы минуты. Пятый заскрипел зубами, едва сдерживаясь, чтобы не наорать на сестру. Настроение мириться сошло на нет. — Пойдём, — коротко бросил он Аннет и направился к какому-то старому фургону. Восьмая даже не задавала вопросов, откуда у братца машина. Годы, проведённые в Академии, научили не задавать лишних вопросов, поэтому девушка спокойно села в машину на переднее сиденье, скрестив руки на груди. Доехали быстро. Пятый остановился в тёмном проулке, откуда открывался прекрасный обзор на двор многоэтажного дома напротив, и, выключив фары, прикрыл глаза, откинувшись на сиденье. Дождь умиротворяюще стучал по крыше и стеклу, навевая сон. Но тут в нос мальчику ударил резкий запах гари и пепла, от чего он распахнул глаза. Уничтоженный мир. Он сидит в чудом сохранившемся насквозь проржавевшем фургоне. В воздухе вперемешку с каплями дождя кружатся мелкие клочки пепла. Под ногами — мутно-серая каша из пыли мёртвого мира. Неприятный запах смерти заполняет лёгкие, подобно вате. Из-за него не хочется дышать, не хочется видеть этого всего, не хочется слышать этой давящей на уши тишины. Хочется лишь убраться отсюда, но выхода нет. Это уже случилось. Вкрадчивый голос в голове шепчет: «Повернись». И Пятый поворачивается. Снова медно-рыжие косы, только теперь на полуразложившемся теле в сгнивающей вместе с кожей школьной формой… К горлу подкатывает волна тошноты, когда откуда-то из глазницы выползает мерзкий червь, существующий за счёт смерти. Но это же всё неправда. Он вернулся, Аннет, его живая Аннет сидит рядом. Он моргает, трёт испачканными кулаками глаза, пытаясь стереть эту страшную картинку из головы. Открывает глаза, но ничего не исчезает, только дождь усиливается. Мальчик беспомощно падает на мокрую землю и кричит, будто пытаясь воззвать к тому, кто устроил это всё, кто всё у него забрал, оставив лишь ноющую пустоту в груди… — Пятый? Эй, Пятый! — Аннет трясла кричащего во сне брата за плечо, но тот упрямо не открывал глаза. — Господи, Пятый, да что с тобой такое?! — она тряхнула сильнее, в глазах сверкнул страх. Тут мальчик резко распахнул глаза и внезапно схватил сестру за воротник рубашки, притягивая к себе, заглядывая в испуганные глаза. — Ты жива… Жива! — лихорадочно бормотал он, внезапно прижимая Аннет к себе в объятьях, зарываясь носом в волосы, чувствуя тепло кожи под своими ладонями. — Всё хорошо, Пять, это был просто кошмар, я рядом… — девушка обняла брата в ответ, нежно целуя в висок. — Энни, прости, — голос мальчишки звучал глухо. — Всё нормально, не пугай больше меня так, ладно? — улыбнулась Восьмая, отстраняясь. — Кстати, не посвятишь меня в свой план? В этот момент Пятый вдруг напрягся, прищурился и указал пальцем на мужчину в синем спортивном костюме, который, наклонившись, готовился спустить с поводка маленькую собачку. — Аннет, тебе нужно любым способом привести его сюда. Восьмая кивнула и вылезла из тёплого фургона на холодный вечерний воздух с противной моросью в придачу. Натянув на лицо обеспокоенное выражение, она подошла к мужчине и, качнувшись на пятках, затараторила, сделав самый взволнованный голос, на который была способна: — Сэр, прошу меня простить, но не могли бы вы помочь мне? Мой щенок, похоже, забежал прямо под этот фургон. А мне так страшно идти в эту подворотню, там так темно… Не могли бы вы пойти со мной? — Я… Эм, девочка, почему бы тебе не позвонить своим родителям, чтобы они помогли тебе? — Сэр, я-я… Я сирота, — всхлипнула Аннет, — а мистер Пенникрамб — единственный, кто напоминает мне о моих погибших родителях. Он очень дорог мне, понимаете? Уловка сработала, и мужчина, не выдержав напора со стороны «сиротки» вздохнул и пошёл вслед за Аннет прямо в ловушку. Стоило им войти в тень проулка, мужчина обнаружил, что его предплечья и руки оплетены крепкими верёвками, он намеревался было закричать, но тихий голос идущей впереди девушки остановил его: — Поднимешь шум, я придушу тебя. Не пытайся вырваться, мои волосы не так-то просто порвать. Восьмая заставила пряди открыть дверь внутрь фургона и вошла внутрь вместе с заложником. Стоило двери закрыться, пряди отпустили мужчину, а Аннет села на какой-то ящик, стоящий в углу. Пятый переместился на пол прямо рядом с сестрой и улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами. — Умница, Эн, — он поцеловал тыльную сторону ладони девушки. — А теперь к тебе. Помнится, ты был не очень разговорчив в лаборатории, может, сейчас разговор пойдёт лучше? — его голос звучал угрожающе. — Что… Что тебе нужно? — человек мелко дрожал от страха. — Того же, что и тогда. Узнать владельца этого глаза, — мальчик достал из кармана пальто протез. — Я же говорил, его ещё не произвели! — Эн, как думаешь, небольшая асфиксия развяжет ему язык? Девушка напряжённо кивнула. В её голове сейчас развязалась нешуточная борьба между природным гуманизмом и здравым смыслом, который орал в уши, что, если она не выбъет из этого мужика информацию, то погибнет весь мир. — Я следил за тобой, — голос Пятого внезапно смягчился, — во что бы вы не ввязались, мы просто хотим помочь. — Сэр, просто скажите всё, как есть, нам просто нужна правда. Если не получится получить сведения мирным путём, то, боюсь, мне придётся применить насилие, тем самым переступив через себя, — Аннет пошевелила прядями, смотря прямо в глаза заложнику. Этот приём сработал, и мужчина, периодически заикаясь, раскололся. — Я-я делаю протезы для фиктивных клиентов. Этот глаз могли уже купить, именно эти протезы расходятся, как горячие пирожки. — Где списки этих клиентов? — В лаборатории, в сейфе. — Мы едем туда.

***

Девушка, мальчишка и мужчина средних лет шли по улице. Мальчик явно торопился, в его глазах читалась решимость и уверенность. Тут в нос ударил мерзкий запах горелого пластика. В мозгу Пятого искрой вспыхнула страшная догадка, и он бросился бежать, не разбирая дороги. — Пять?! Стой! — Аннет кинулась вслед за братом, напрочь забыв о мужчине, который, подобно столбу, замер посреди тротуара. Они выскочили на небольшую площадь напротив центра протезирования «Meritech». Здание полыхало, из окон вырывались снопы пламени, чёрный дым клубами поднимался в вечернее небо, отравляя воздух, отдалённое завывание сирен эхом разносилось по жилым кварталам рядом с эти местом. Тут послышался оглушительный грохот, и девушку накрыло волной жара, а потом резко отбросило назад. Восьмая упала на асфальт и, сильно ударившись головой, потеряла сознание. Последним, что она запомнила, были сверкающие звёздочки искр, объявших её тело за мгновение до падения.