***
Аннет, натянув на нос шарф, шагала по улице, обходя лужи. Дом сестры был совсем недалеко, а времени у неё было предостаточно, поэтому девушка решила по пути заглянуть в кофейню за стаканом латте и чаем, а потом уже направиться к Ване. Отстояв очередь из офисных клерков и подростков с тяжёлыми рюкзаками за спиной, она взяла в две пряди по горячему стаканчику и очень быстро скрылась от любопытных глаз в ближайшем переулке. Чтобы беспрепятственно попасть в подъезд дома, пришлось дать пожилому консьержу автограф, но он ещё и сообщил номер квартиры, в которой проживает мисс Ваня Харгривз, что оказалось весьма кстати. Через несколько минут Восьмая уже стучала в слегка обшарпанную дверь. — Кто там? — послышался заспанный голос за дверью. — Это Аннет! Я принесла тебе кофе! — девушка чуть пружинила на носочках. — Открываю, — сестра повернула ключ в замке, впуская в квартиру Аннет, лёгкий аромат кофе и пробуждающейся ото сна улицы. — Ты чего так рано? — протёрла глаза Седьмая. — Не важно, — уклонилась от ответа девушка, снимая пальто и ставя стаканчики на стол. Номер восемь бесцеремонно плюхнулась в одно из кресел и резко откинула голову назад, ударяясь затылком о спинку. Весь череп внезапно пронзила очень сильная боль, казалось, в мозг одновременно воткнули как минимум сотню остро заточенных спиц, а вынуть забыли. — А-ай! — зашипела Аннет, её пальцы крепко, до побелевших костяшек, сжали подлокотники. — Что такое?! Энни, тебе нехорошо? — вскинулась Седьмая, испуганно подбегая к младшей сестре, крепко зажмурившей серые глаза. Ваня обожала Аннет всегда. И маленькой озорницей, однажды укравшей у неё большой кусок канифоли; и упорно тренирующейся девочкой, поднимающей в воздух сначала Пятого, а потом колошматящей всех врагов; и девчушкой, убитой горем, запершейся в комнате и отказывающейся от еды; и сейчас девушкой-подростком, так часто попадающей в неприятные ситуации. Аннет, когда ей было восемь, спросила у Вани, игравшей в тот момент на скрипке: «Ваня, а почему все говорят, что ты обычная? Это же просто неправда!» — её детское личико было недовольно-серьёзным. — Ну, как тебе сказать, — замялась девочка, — ну вот ты можешь управлять волосами, Пятый телепортируется, Лютер очень сильный, а я… — она вздохнула, смычок с лёгким, чуть вибрирующим звуком соскользнул со струн скрипки. — Но ты же самая особенная на свете! Ты играешь на настоящей скрипке, а этого никто из нас не умеет. А ещё ты самая лучшая сестра на свете! — с этими словами малышка-Энни крепко обняла Ваню, которая от неожиданности чуть не упала на спину. Этот маленький рыжеволосый ребёнок был лучиком света, как казалось тогда, в жизни, в которой нет места солнцу. — Моя голова! Ваня, у тебя есть что-то от головной боли? — всхлипнула номер восемь, крепко зажмурившая глаза. — Да-да, конечно, — Седьмая кинулась на кухню, руки залезли в шкафчик с медикаментами, нашарили там небольшую круглую баночку, не глядя, сунули в карман пижамы. Через пару минут Ваня подала сестре стакан с прохладной водой и таблетку. Аннет залпом выпила лекарство и с благодарностью посмотрела на девушку. — Спасибо, Ваня, — в её серых глазах вновь загорелся огонёк. Она благодарила не за дурацкую таблетку. Как же мало умещается в этом до жути банальном «спасибо». Аннет благодарит её за терпение, спокойствие, помощь и бесконечную любовь, которую она дарила и продолжает дарить на протяжении стольких лет. — Не за что, лучик. Давай-ка выпьем то, что ты принесла, пока всё не остыло, — улыбнулась Седьмая, подавая девушке стаканчик и садясь в соседнее кресло. Через минут двадцать разговоров обо всём на свете, голова Аннет болеть перестала, мышцы непривычно расслабились, а копна волос за спиной показалась непривычно тяжёлой. Восьмую это обеспокоило. Обычно волосы не чувствовались на голове, наверное, привычка. Девушка попыталась пошевелить прядями, но те безжизненной мантией продолжали лежать на полу и плечах. — Что за.? Мои волосы! Они не двигаются! — запаниковала Аннет, хватая медно-рыжие пряди руками, потягивая и поглаживая их. — Как это? Погоди-погоди, лучик, не паникуй.! — Может, это из-за чая? Или… — она вдруг замолчала и подняла глаза на сестру. — Ванечка, а дай-ка мне таблетки, которые ты мне давала. — Конечно, — девушка достала из кармана баночку и протянула её Аннет. Восьмая принялась рассматривать упаковку. Пластмассовая баночка с серой крышкой и белой этикеткой с надписью «седативные средства. Ваня Харгривз». Девушка резко выдохнула, её руки задрожали, баночка с тихим стуком упала на пол. Аннет подняла голову. На её лице читались одновременно ужас, счастье, недовольство и растерянность. Тыльной стороной ладони она сдвинула со лба одну из тяжёлых, как свинец, прядей, шагнула к Ване и заключила её в крепкие объятья, уткнувшись носом в пижаму. — Что произошло, лучик? — испуганно и растерянно пробормотала номер семь. — Ваня… Ванечка, это были твои таблетки. Понимаешь, они подавили мою способность… — А я пью их уже много лет… — Ты особенная, Ваня, — серьёзно произнесла девушка, ещё крепче прижимая к себе сестру. — Особенная… — прошептала Ваня, растерянно моргая. — Нужно сказать остальным! Мы сможем узнать, в чём заключается твоя сила и сможем остановить апокалипсис. Вместе!***
Номер пять шёл по коридору Комиссии рядом с Куратором, которая, беспечно улыбаясь, объясняла ему новые обязанности. Он слушал вполуха. Само присутствие этой женщины вселяло ему отвращение, её взгляд постоянно, как бы случайно, цеплялся за его голые коленки, от чего хотелось её очень сильно ударить. Но Пятый терпел, ради спасения человечества можно и пожертвовать коленями. Мысли занимала семья. Он переживал за них. Как там Аннет, которую он оставил дома? Не пошла ли за ним, как придурок-Клаус и Диего? Не попала ли в Лютера пуля? Хотя, что за глупости, он же её отодвинул. Из размышлений его вырвал громкий стук печатных машинок. Он поднял глаза от пола и увидел небольшое квадратное помещение, в котором стояло шестнадцать столов, заваленных бумагами. За каждым, кроме одного, сидело по одному человеку, тарабанящих по кнопкам машинок. — Итак, дорогой, это отдел вычисления. Твоё новое место работы, — сладко улыбнулась Куратор. — Находить и устранять людей, которые будут влиять на временной континуум? Ладно. — Твой стол здесь, — она указала на свободное место. — Если будут вопросы, обращайся к Грете, она, кстати, занимается делом об апокалипсисе, — Куратор подмигнула совсем молоденькой женщине с двумя чёрными пучками на голове, на мгновение оторвавшейся от работы. Мальчик кивнул, натянув фальшивую улыбку, сел за стол, пробежал взглядом бумажки. Какие-то дирижабли. Что же, это не займёт много времени. Он мысленно просмотрел возможные варианты развития событий, хмыкнул и написал на бумажке: «Устранить Генриха Стэйта». Мальчик поднялся со своего места, сжимая в пальцах записку, и направился к двери. Тут до него донёсся негромкий мелодичный голос: — Ты в почтовый? Если да, то захвати и мою записку, хорошо? — Грета очаровательно улыбнулась. Пятый не понимал, почему такая молоденькая особа выбрала для себя столь неприятную контору. Ей на вид не больше двадцати пяти, в глазах ещё не потух огонёк. Она привлекательна, но тоже неприятна Пятому. Все люди, которые здесь работают, ему неприятны. Он кивнул, взял из изящной ручки белый листочек и переместился в коридор, подальше от посторонних глаз. Пятый посмотрел на записку, его зрачки расширились, вдох застрял где-то между лёгкими и трахеей, сердце будто пропустило удар. На бумажке, сжимаемой тонкими пальцами, аккуратным кругленьким почерком было выведено: «Устранить Аннет Харгривз».