Твои огненные косички

Острая боль пронзала живот, подобно ножу. Он слышал голоса семьи, склонившейся над ним, как будто через ватную подушку, в глазах немного плыло, расползающееся пятно крови на рубашке мерзким теплом отдавалось телу. Да, он знал, что прыжок с ещё одним человеком может ему навредить, но не думал, что от него будет что-то большее, чем головокружение. Он чувствовал лёгкое недомогание, видел довольно длинный и глубокий, прикинувшийся боровой коркой, порез на животе, но не придавал этому значения. Почему же этой ублюдской ране приспичило открыться именно здесь, именно в такой неподходящий момент, именно при семье, которая, несомненно, запаникует и тем самым запорет всё дело? Он попытался встать на ноги, но ничего не получилось, только из горла вырвался очередной глухой стон. Тут он почувствовал на себе мягкие тёплые прикосновения. Его руки и ноги осторожно оплетали чем-то, похожим на упругие ленты. Пятый приоткрыл глаза и увидел перед собой Аннет, закрывшую глаза. Из-под ресниц струились ручейки слёз, но она не издавала ни звука. — Аннет, что ты делаешь? — прохрипел Пять, но в ответ сестра лишь приложила палец к губам. — В доме кто-то есть кроме нас, — одними губами прошептала она. — И что нам теперь делать? — Клаус прислушивался к шагам внизу. — Если он поднимется на второй этаж и увидит открытый чердак… Тогда нам конец. — Выберемся. Тут есть окно, — прошептал Диего, указывая на заклеенное постером окошко, в которое, если бы пригнулась, могла пролезть Аннет, ростом 5 футов. — Прыгать высоковато. Чердак всё-таки, — засомневалась Элиссон, отрывая постер и выглядывая. — Клаус, он сейчас на кухне, но, похоже, он собрался подниматься, — сообщил Бен Четвёртому, который довольно быстро поделился этой новостью с остальными. — У меня есть идея. Я спущу вас вниз. По очереди, потом слезу сама, — подала голос Аннет, присевшая на пол рядом с Пятым и пытающаяся зажать рану прядью, уже насквозь пропитавшейся кровью. — Ты уверена, Энни? Мы тяжёлые… — Давайте быстрее, у нас не так уж много времени, — раздражённо шепнула девушка, осторожно высвобождая основную массу волос с рук и ног брата. — Элиссон, ты первая, бежишь заводить машину, если видишь, что этот больной выходит или вызывает полицию, то, прошу, пускай слух, что он не сделает этого. Не время для моральных ценностей, Элис. — Хорошо-хорошо. Что делать? — Откройте окно, ты садись на подоконник и постарайся не шевелиться. Элиссон, опасливо поглядывая вниз, свесила ноги с подоконника. Она почувствовала, как вокруг её талии обвивается прядь волос, потом подхватывает её подмышки… — Соскальзывай вниз, только не резко, — шепнула Аннет, подвигаясь поближе к окну. Третья последовала её совету, волосы натянулись, Восьмая зажмурилась, потихоньку отпуская контроль, позволяя прядям опускать сестру на землю так, чтобы ничего не повредить. Через несколько секунд она почувствовала блаженное облегчение, поняв, что Элиссон благополучно стоит на земле. Следующим спустился Диего, который сначала пытался отпираться, что выпрыгнет и сам, но, услышав шаги, дал опустить себя на землю. — Клаус, давай. Я спущу тебе Пятого, а потом сама слезу. Только будь аккуратен. — Хорошо, Энни, — Четвёртый соскользнул в окно, придерживаясь руками за мягкую прядь. Как только он оказался на земле, Клаус не смог удержаться от шутливого: «Рапунцель, сбрось свои воло-осы!» Шаги послышались уже на втором этаже. Аннет приказала прядям оплести полубессознательное тело брата, осторожно, будто фарфоровую куклу, спустила вниз, и, услышав снизу довольно громкий шёпот: «Поймал!» — приготовилась бежать и сама. Она уже сидела на подоконнике, а уставшие пряди еле-еле оплетали собой трубы, когда сзади послышался удивлённо-испуганный вскрик. Девушка, мельком обернувшись, заметила застывшего посреди чердака с пистолетом наперевес Леонарда. Кровь отлила от лица, когда тот без колебаний направил на неё оружие. — Не шевелись, малявка, тогда, может, будешь жить, — он медленно подступал к Аннет, которая замерла, стараясь не спровоцировать выстрел. — Убить хотите? Что же, я упрощу задачу, — она щёлкнула пальцами и откинулась на спину, позволяя телу падать и молясь в голове, чтобы волосы выполнили приказ. Грохнул выстрел, пуля чудом её не задела. Приземление вышло не самым удачным, несколько синяков точно останутся, но идти можно. Пряди, которые, похоже, уже не были в состоянии шевелиться, тяжело скользили по влажной траве, когда девушка из последних сил неслась к машине Диего, уворачиваясь от ещё нескольких выстрелов. Она зашипела, когда пуля больно, до крови, поцарапала выставленную в сторону руку. Аннет влетела на заднее сиденье, подбирая тяжеленные волосы одной рукой и матерясь сквозь слёзы. — Трогай, Диего, трогай! — Аннет, что… Ёбушки-воробушки! — сидящий какого-то хрена за рулём Клаус в ужасе посмотрел на сестру. — Блять, Клау, ты хоть водить умеешь?! — Я знаю, где газ! — в этот момент очередная пуля врезалась в дверь. — Клаус, ты серьёзно не умеешь водить?! Мы же на права сдавали вместе! — закричал на брата Бен, когда сам смотрел на коротко всхлипывающую Аннет, выглядящую сейчас довольно плачевно. — Сам и веди, раз такой умный! — огрызнулся Четвёртый, пытающийся понять, как же эта чёртова куча железа заводится, да ещё в голову непрошенным клубком влетели мысли сестры, которые совсем не придавали уверенности: «Быстрее.! Господи, как же Пятый?! Рука, моя рука.! А если он прострелит стекло.?» — Подвинься, Клаус, — в это мгновение Четвёртый почувствовал рядом со своей рукой до одури холодные сухие пальцы, машина завелась. Ладони Клауса слегка засветились, и он попросту перестал их ощущать, но никто не заметил этого. Бен, казалось, совершенно не осознающий, что делает, нажал ногами, перекинутыми на водительскую часть, на газ, руками вывернул руль и, вырулив на нормальную дорогу, не поворачивая головы, произнёс: «Сейчас-сейчас приедем, Аннет, милая, потерпи!» — Бен?! — девушка распахнула глаза, услышав такой родной голос, по которому тосковала уже пять лет. — Ты слышишь меня? — Шестой повернул голову, осознавая, что сидящий рядом Клаус смотрит на него так, будто он ожил. — Бен, я вижу тебя! Ты-ты-ты.! Ты ведёшь машину! — Аннет огромными от удивления глазами смотрела на брата, сиявшего голубым изнутри. — Ты как… Что произошло?! Почему тебя видит она?! Она умирает?! — Клаус в ужасе смотрел на брата, который замер на месте, видя перед собой, казалось, лишь Аннет. — Смотри на дорогу и гони, Бен, гони! — Боже мой, Бен… Ты так повзрослел… — Восьмая, забыв про боль в руке, потянулась к Шестому и несмело прикоснулась ладонью к старому чёрному худи. Пальцы не прошли сквозь ткань. Они почувствовали холодную, шершавую поверхность кофты, слегка смяли её. — Ты-ты-ты осязаем! Аннет часто-часто заморгала, слёзы полились из глаз ещё быстрее, дыхание сбилось, казалось, в машине не хватало воздуха. Она видит его, может прикоснуться, может обнять, может поговорить… Всё в этот момент как-то отошло на второй план: и апокалипсис, и её раненая рука, и Клаус, кричащий, чтобы Бен смотрел на дорогу… — Я так давно не видел тебя, Энни, — Шестой смотрел на сестру с такой неизмеримой болью и любовью в глазах, жалея, что сейчас не может сжать её в объятиях и сказать, как же сильно он скучал по ней, но, если сейчас он разобьёт машину, то потеряет и Аннет, и надежду на спасение человечества. — Тормози, Бен, тормози! — завопил вдруг Клаус, огромными глазами смотря на столб в нескольких метрах от них. Шестой вдавил со всей силы на педаль тормоза, остановившись в полуметре от столба. Четвёртый выскочил из машины первым, распахнул пассажирскую дверь со стороны Аннет и потянул девушку за руку, повторяя: «Пошли, Энни, пошли! Твоя рука выглядит откровенно херово, да и Диего пришибёт нас за испачканное сиденье!» Но Аннет сидела, неотрывно смотря туда, где был Бен, но её взгляд был каким-то рассеянным и пустым. — Где он? Куда он пропал, Клау? — Восьмая удивлённо и испуганно посмотрела на брата. — Кто пропал? Энни, милая, вставай, нужно отвести тебя к маме! — Бен. Где Бен?! — Боже мой, Аннет! Тебя сейчас волнует только это?! — Клаус шумно выдохнул, протянул к сестре руки, подхватил её подмышки и вытащил из машины, удерживая на руках и стараясь удержать и копну почти безжизненных волос. — Аннет, милая, ну давай же! Только не плачь, хорошо? — бормотал номер Четыре, почувствовав на плече что-то мокрое и услышав всхлипы. — Я не умею успокаивать людей! Он, стараясь быть как можно быстрее, пошёл к дому, не заботясь о том, что даже не запер машину. Клаус даже не понял, как в доме передал уже рыдающую навзрыд сестру в руки Лютера, который уже и отнёс девушку к маме, чтобы та смогла нормально ей помочь. — И что это было? — спросил уже вечером у него Бен, когда они сидели в комнате Клауса в компании бутылки виски. — Понятия не имею. — Это был ты, Клаус. Ты сделал меня осязаемым, ты же это понимаешь. — Нет, это не я. И вообще, братец, сделай милость, дай мне спокойно накидаться, — Четвёртый недовольно глянул на брата и сделал порядочный глоток из бутылки. — Проведай Энни, может, она снова увидит тебя… Бен одарил брата недовольным взглядом, фыркнул и ушёл из комнаты, оставив Клауса наедине с алкоголем.