Недооцененная свобода

Индра силком выносит кричащую меня из душевой чужого сектора и натыкается на Эко, зачем-то прося ее привести сюда весь Лодочный каст. Тем временем она затыкает мне рот рукой, нас окружают люди и таким способом меня доносят до моей камеры. К слову, это происходит при мигании света, а когда такое случается? Значит, задействован ошейник или ошейники. Я только могу молиться, что это не Лекса... Меня укладывают на кровать, а затем Индра покидает камеру. Я резко подрываюсь и начинаю долбиться в дверь, кричать, понимая позже, что ее подпирают с обратной стороны. Кажется, таким макаром я сбиваю руки, не в кровь, но вот синяки мне обеспечены. Дверь резко распахивается, и в нее входит Анья. Ее лицо очень расстроенное, а глаза красные от напряжения. Мамка сразу начинает рычать на меня. — Успокойся! Ты не понимаешь, да? Что своим поведением сделаешь только хуже Лексе!!! Прекращай вести себя, как обдолбавшаяся малолетка!!! Или, я клянусь, Лекса узнает все о наркотиках, — зло выплевывает она, и у меня начинает кружиться все перед глазами. Я даже не могу удержать равновесие, плюхаясь на пол, но неожиданно рядом со мной оказывается подруга. — Анья! Ты тоже успокойся! — впервые слышу, как Рей рычит на свою мамку и, как ни странно, та лишь хмыкает, но больше не произносит ни слова. — Давай, Кларк, поднимайся... Тебе нужно лечь на кровать. Я поднимаюсь с помощью подруги, но не двигаюсь с места, а смотрю шатенке в глаза. Да, возможно, та меня напугала бы, если бы я не боялась больше за свою любимую. — Где Лекса? — как можно спокойнее отвечаю надрывным голосом. — В карцере. — Кларк, пойдем, — просит Рейвен, и я понимаю, что это был ошейник брюнетки. Повинуюсь, еле передвигая ногами, иду к своей койке. — И я тебя предупреждаю: быть всегда на виду, пока она там, — недовольно и со злостью добавляет мамка. Знаю, что она винит меня... — Анья, я что сказала?! — Рей отходит, уложив меня на кровать, двигаясь к своей девушке. — Прекрати пугать Кларк! Ты разве не видишь, что она и без того напугана? — Я лишь сказала... — Помолчи, — приказывает моя подруга ей, затыкая тем самым рот. — Кларк была на виду. Ее увел под руки Небесный каст на наших же глазах, и никто из твоих людей не помог! Так какого хуя ты сейчас имеешь право предупреждать о чем-то Принцессу?! Я никогда не думала, что моя подруга умеет так злиться. Лекса была права: это видимость, что Анья командует и в отношениях. Там главная Рейвен. — Рей, я просто... Успокойся, — мамка психует и не может подобрать слова. — Ты же знаешь, я не могу заставлять их защищать ее, так я потеряю все и тебя... Это путь Лексы, который она выбрала сама... — Тогда не смей указывать, что и как делать Кларк, если не можешь элементарно помочь! — с этим словами Рей покидает мою камеру, а вслед за ней и мамка. Я остаюсь одна, как и было раньше до моего рая с Лексой. Все бы ничего, я бы могла и все три дня содрогаться в слезной истерике по Командующей, если бы не нужно было посещать улицу и приемы пищи в столовой. На улице мне конкретно Ния напоминает о том, что я забыла свое место... Как она сказала, что мое место возле ее вагины... Я получила несколько ударов ногами по почкам и животу от Ледяного каста. Лежа в траве, видела, как охранник Блейк отвернулся, как будто не видит всего этого. Он до сих пор зол на то, что поставляет мне наркотики каждую неделю. Но доброе сердце Блейков не выдерживает, и он разгоняет Нию со своей стаей от меня. В любом случае я ему благодарна, если бы не он, они бы так и не остановились. Перед уходом Королева сказала, что сегодня я – ее. Хочется плакать, но больше слез у меня не осталось. И, знаете, я рада, что Лекса этого не увидит и, дай Бог, не узнает... Все вернулось на круги своя, как будто прошлый год был лишь приятным сном. Никто не боялся Командующую, она же выйдет после карцера, и они не знали, что я промолчу. Обед и ужин оказались на мне: в волосах и на одежде, а груша была отобрана. Благо, у Лексы в камере были конфеты и печенье с чаем, чтобы я смогла заглушить внутренний голод. В центре всех событий почти всегда был Ледяной каст, а Небесные люди, как ни странно, больше не подходили. Или без своей мамки они никто? Я знала, что мне не избежать всего сегодня, завтра и послезавтра. И Октавия была очень расстроена, ибо сказала, что в свете последних событий мне не стоит появляться у нее. Я понимала, что это до того момента, пока Алли не поправится, ибо и я там была, меня могут приплести как соучастницу. Мне все равно, и я бы даже согласилась, чтобы хоть как-то помочь Лексе избежать наказания, но я уверена, что она не позволит этому случиться. Столько сегодня думала, размышляла и вспоминала прошлые издевки до полусмерти, что приняла одно нелегкое, но, надеюсь, правильное решение. Я больше не хочу, чтобы кто-то понес наказание за меня, поэтому прошу Рейвен успокоиться и ничего не предпринимать ни ей, ни ее мамке. Подручных Командующей тоже отослали от меня. А чем они помогут, даже если что-то и увидят? Ничем. Я смирилась за день, что мне предстоит ночью... И прятаться устала, трястись, бежать, не пойми куда... Да, я боюсь, но что мне остается делать? Вскрыть вены и забронировать себе место в медблоке на сутки? А дальше что? И Лекса расстроится. А все, что я хочу, – это то, чтобы она никогда больше не волновалась сильно из-за меня. Про ее проблемы с гневом я уже поняла, поэтому не хочу, чтобы она убила кого-нибудь по моей вине и провела в колонии еще несколько лет. Вечерняя перекличка. Я жду своего часа... Зная, что забежать в свою камеру и закрыться не успею... И, конечно, рядом с собой я замечаю Онтари, Джозефину и еще несколько человек из Ледяного каста. Стоит ли пытаться бежать при таком раскладе? Охранники нас распускают, заключенные рабредаются по секторам, и решетка-дверь захлопывается. Я с опущенной головой плетусь к себе в камеру, и возле нее-то меня и встречает Онтари. — Тебя проводить до нашей Королевы или сама справишься? Поднимаю на нее гневный взгляд и рычу: — Сама! — Ого, кажется, львеночек вырос! — усмехается она. — Надеюсь, и язычок стал проворнее, опыта набралась. Толкаю ее что есть мочи, и шатенка ошарашенно отлетает в сторону двери, стукаясь всем телом. Хочу поколотить ее и надвигаюсь, но мои руки захватывают, останавливая. — Ты озверела вкрай со своей Командующей, лесбиянка! — Онтари размахивается и наносит кулаком удар по моему лицу. Слезы прыскают из глаз, и моя голова сворачивается набок. Теперь я точно не смогу скрыть ничего от любимой. Почему мне просто нельзя было держать руки при себе? Может быть, я отделалась легкими ушибами под одеждой? — Королева Ния поставит тебе мозги на место! Как бы ей потом Командующая не снесла голову... – пугаюсь своих мыслей в то время, когда меня ведут к Нии в камеру. — Раздеть, — улыбается Ния, и с меня стягивают робу, майку, но на нижнем белье женщина останавливает свою обслугу. — Принцесса, ты с каждым разом все шикарнее! Дальше я сама тебя раздену. Ах, ты уже плачешь... Я обожаю ТВОИ слезы и мольбу! Омерзительные руки проходятся по линии моего декольте, и я понимаю, что как бы себя не подготавливала, не могу терпеть чужие касания в интимных местах, поэтому слезы уже сами покидают глаза бесшумным водопадом. Лифчик скатывается по моим предплечьям, и его срывают с меня. Ляпки натягиваются, словно струна, разрываются и рассекают кожу. Но не так болезненны эти ощущения, как мерзкие чужие губы, бешенно сосущие мои соски. — Я так скучала по тебе, Принцесса, ты представить себе не можешь! — мамка впивается зубами в мой сосок, и я болезненно вскрикиваю. От этого усиливается мой соленый водопад. То же самое происходит со вторым соском, и я начинаю уже завывать. — Прошу, не надо... — это словно тебе выгрызают самую чувствительную часть тела, подобие клитора. Эта боль жгучая, резкая, ужасная, как будто тебе проводят операцию без наркоза. Королева отстраняется, но так же смотрит мне не в глаза, а вниз. — Проси, умоляй меня, Принцесса, и я обещаю, что сегодня все закончится быстро. Я хочу слышать твои страдальческие стоны, всхлипы на всю камеру, рыдания, которые надолго мне запомнятся. Я опускаю взгляд и замечаю, как тоненькие струйки крови от моих сосков спускаются на живот. Прикрываю глаза, ибо больше нет сил видеть это, и рыдаю громко, срываясь. — Отпустите меня... Пожалуйста... — Да, давай еще! — хохочет Ния, врываясь резко в мое влагалище двумя пальцами. Несмотря на то, что у меня там мокро от менструации, я вою что есть силы... Лекса рассказала, что мое влагалище очень узкое, и во избежание боли она не хочет в меня входить пока. На воле есть разные смазки, как она объясняла, все будет безболезненно. — Королева, у нее кровь! — слышу озадаченный голос со стороны. Как могу догадаться, прокладка не выдержала такого резкого напора, пропитав мои трусики. Открываю глаза и замечаю, как мамка подносит пальцы к своему носу, втягивая запах. — Это месячные, — успокаивает она всех, а затем с противной улыбкой смотрит на меня. — Открой ротик, Принцесса! Предугадываю, что она хочет сделать, и сцепляю губы в плотный замок. Ее улыбка не сходит с уст. — Мы же только сейчас говорили об этом, Принцесса. Ты подчиняешься, и мы быстро расходимся. Никогда я никому не подчинюсь по собственной воле, только Командующей, своей любимой, поэтому сжимаю губы до боли. — Ну, как знаешь, — усмехается она. — Онтари. Дочка этой извращенки наносит мне один удар, и моя голова отскакивает от ее кулака. — Все еще нет? — тянет лыбу Ния. — Повторить. Еще удар. И, кажется, слезы смешиваются с кровью на моем лице. Онтари наносит третий удар без предупреждения, и мой рот сам распахивается. Ния блокирует рукой в области моих скул, чтобы он не закрылся, а потом вводит свои пальцы в мою ротовую полость. — Соси! Соси так, словно это материнское молоко, божественный сок моей кончи. Не знаю, что действует... ее слова или пальцы с моей менструальной кровью, но я резко ощущаю тошноту, а затем извергаю содержимое моего желудка. Зрелище еще то: кашеобразная жижа не до конца переварившегося печенья, темно-коричневого цвета от шоколадных конфет. — Ты тварь! — вспыхивает женщина, не такой финал она ожидала от своих игр. Она вымывает свои пальцы с мылом, тщательно их натирая. — Выбросите ее отсюда, что-то она мне резко опротивела. И ее одеждой вымойте тут все. Меня швыряют в середину холла сектора, закидывая одеждой с рвотой под мигающий свет. Ночами и без того тусклый свет мерцает. Ужастики, скажете? После издевок лучше бы я оказалась в фильме ужасов. Как по мне, там реальнее спастись, чем здесь. Я захожу в камеру лишь для того, чтобы обмотаться полотенцем, взять чистую одежду с шампунем и уйти в душ. Там застирываю робу, сидя на корточках под сильным потоком воды, захлебываясь слезами и взвывая имя любимой. В камере принимаю две таблетки, так как знаю, что от одной мне не уснуть, и проваливаюсь в холодные объятия Морфея. Почему холодные? Без Командующей мне всегда зябко, не только физически, но и душой. Утро начинается со рвоты. Не могу понять, почему... Потому что организм отвык от двух таблеток или потому, что я приняла наркотики на голодный желудок? Все, что я вчера съела за день, оказалось на полу в камере мамки Ледяного каста. Рвота неукротимая. Даже когда содержимое желудка заканчивается, позывы остаются. Кажется, что выворачиваются мои кишки. Один раз я попробовала уже, приняв таблетки после такой рвоты, и если бы Лекса не вытянула из меня их, то была бы опять передозировка. Вот только сейчас нет никого в камере: ни ее, ни Рейвен, кто успел бы вытянуть меня вновь из тяжелых лап смерти, поэтому продолжаю нависать над унитазом и сотрясаться от каждого схваткообразного позыва. И, конечно, совершенно забываю открыть дверь камеры, в которую влетает Блейк с электрошоковой палкой, похоже, отворив ее с помощью центра управления. Собираясь ударить током, он останавливается. Кажется, выгляжу я намного хуже, чем думаю. Его лицо даже искажается, но охранник быстро приходит в чувства. — В медблок ни ногой, Октавии там нет. Лечись сама и можешь не посещать сегодня ничего. Ты меня слышала? Киваю, так как ответить не в силах. И, может, О уже в городе... Спустя час, может быть, меньше, в камере появляется Рейвен со своей мамкой и тоже ужасается, замечая, как я сижу на полу в обнимку с унитазом. Анья закатывает глаза, похоже, догадываясь, что всему виной опять наркотики, но не подруга, которая замечает в первую очередь синяки и ссадины на моем лице. — Кларк, кто это с тобой сделал?? — взволнованным голосом произносит младшая шатенка, а мамка проходит внутрь, оставляя поднос с завтраком на столе. Я не отвечаю, совершенно нет на это сил, а может быть, и голоса, который я спокойно могла сорвать. — Пойдем, — вздыхая, произносит Рейвен, поднимая меня с пола. Тут, скорее всего, ей помогла Анья переместить меня на кровать. — Охранник Блейк попросил принести тебе еду... – тянет подруга грустным голосом и достает из заначки перекись, начиная ей промывать мое лицо. — Рей, О в городе? Кто лечит Алли? — шепчу, а она медленно помахивает головой. — Алли стабильна, а вот Октавия... Ее брат сказал, что у нее случился выкидыш... Мои глаза вновь наполняются слезами. Бедная О... Она хороший человек, почему и ей не везет? Почему хорошие должны переживать столько горя, вместо тех, кто каждый день пачкает свои руки в чужой крови? — Ш-ш-ш... Кларк... Тебе нужно поесть, ты и сама это прекрасно знаешь. Когда вернется Лекса, ты же не хочешь ее встретить, лежа в постели? Нет, потому что после карцера ты должна будешь позаботиться о ней, а не наоборот. Подруга подкладывает мне подушки под спину и начинает кормить кашей. Меня вновь подташнивает, но я стараюсь есть маленькими глотками и запивая чаем. — А где О? — Думаю, отдыхает... Я не съедаю и половины, и, как только подруга уходит со своей девушкой, вскакиваю и несусь к унитазу, извергая из себя все, что съела. Возвращаюсь на кровать и сразу забываюсь сном. Просыпаюсь от голосов снаружи, возле двери моей камеры. — Где ты была в момент нападения? Командующая спросит с нас всех, — голос напоминает Индру, но я могу ошибаться в таком состоянии, а тем более женщина всегда была мало разговорчива. — Тебя это не касается, Командующей я все объясню сама, — второй голос не узнаю. Это может быть кто угодно. — Эко, ты не понимаешь?? Я беспокоюсь за наш каст, за каждого человека в нем. Сейчас он еле держится на плаву. Еще одна выходка со стороны мамки, и люди против нас восстанут. Но перед этим Командующая выбьет нас из каста. Я хочу придумать тебе хорошее алиби. — Не нужно мне твое алиби. И ничего не будет с кастом: Анья с Командующей разберутся во всем, а нам лучше не лезть и помалкивать. Переживай лучше за то, что сама не можешь выполнить приказ. — Ты же знаешь... — Это уже нужно будет узнать Командующей. Разговор резко прерывается, и в камеру с обедом вновь входит Рейвен с Аньей. — Выглядишь лучше, но не совсем. Оставлю холодную воду с полотенцем, делай себе примочки, Кларк, чтобы отек сошел, — просит подруга. — Настолько плохо? — пытаюсь усмехнуться, но боль напоминает мне, что лучше этого не делать. Рей вздыхает, совсем не радуясь моему саркастическому настроению, а, по сути, его совсем нет. — Кларк, правая сторона твоего лица настолько опухла, что глаз практически не открывается. А все, что видно, – это кровавое пятно на белой оболочке. Лекса не будет рада увиденному, так давай сделаем, чтобы она не сразу пошла бить всем морды? Теперь я вздыхаю и киваю. Рейвен вновь меня кормит. Я съедаю только суп, а от горячего, гречки меня воротит, но зато обед уже не покидает мой желудок. До вечера я вновь сплю, но только с прохладной тряпкой на лице. С ужином все то же самое, только потом я сижу под дверью, чтобы как только услышать сирену, сразу закрыть дверь на замок. Позже нахожу крем Лексы от синяков и подхожу к зеркалу, чтобы его нанести. В отражении я вижу инопланетянина: глаз открылся, отек сошел, но стало не намного лучше. Белой оболочки совсем нет, вместо нее темно-красная оболочка. И, сливаясь вместе со зрачком, кажется, будто глаз весь черный. Правая щека фиолетово-малинового цвета. — Лекса точно кого-нибудь убьет... — шепчу, нанося гелевую массу на лицо, а позже иду спать, и, чтобы уснуть, выпиваю таблетку. Следующий день пролетает быстро. Сегодня в расположении охранник Вудс, и меня никто особо не задирает. Так, сопрут что-то из еды, но не Ледяной каст, а другие касты, названия которых я даже не знаю. И опять же, сегодня мне не удается сбежать от Нии. Я стою обнаженная в ее камере, из одежды на мне только трусики. Похоже, помня, что у меня менструация, пачкаться никто не захотел. Мамка мнет до боли мою грудь, и кажется, лопаются те ранки, которые она нанесла день назад. Боль ужасная, адская, я кричу что есть силы, но не для того, чтобы меня услышали, а потому, что не могу сдерживаться. — На колени! — приказывает Ния мне, и ее шавки усаживают меня на них. — Лизать! — пихает она мое лицо в свою промежность. Я задыхаюсь, и ничего не остается, как ответить языком в малюсенькой надежде, что это закончится быстро. Да, женщина кончает быстро, а затем укладывается на свою кровать и блаженным голосом произносит: — Ваша очередь, девочки. Зверье нападает... Пихая меня на пол, начинают врываться со всех сторон пальцами, кого-то даже не останавливает моя месячная кровь... Кто-то на моем лице, руках, ногах изображает наездников, а я лежу с закрытыми глазами, вою и плачу, вспоминая каждую секунду о том, что завтра вернется любимая и очистит меня от всего яда, которым меня наполнили за эти три дня. Когда все слезают с меня, Ния еще раз усаживается на мое лицо... Только после этого меня выбрасывают в чем мать родила в холл сектора. Если бы не возвращение Командующей, скорее всего, я бы даже в душ не пошла... Но не имею права встретить ее в таком виде, хоть итак у меня будет вид не из лучших. Я не успела принять таблетки перед моим изнасилованием, так что ощутила всю суть этого процесса. Но на ночь опять в них нуждаюсь, понимая, что не усну в своей слезной истерике.

Конец POV Кларк.