Недооцененная свобода

POV Кларк.

Если бы не мама, то я, наверное, давно сошла с ума без Лексы. Мы разошлись, но в колонии я хоть видела ее каждый день, а сейчас... все, что у меня и осталось от нее, так это мои рисунки, на которые я смотрю утром, когда просыпаюсь, и вечером, когда сон не идет, а еще в течение дня, как только выдается свободная минута, и я оказываюсь в своей спальне. К слову, мама сделала ее по подобию из нашего прошлого дома, так что особо разницы не замечаю, хотя спустя неделю я так и не могу привыкнуть, что я здесь, а не там. Могу идти, куда хочу, а могу и лежать в своей кровати, сколько мне влезет. Мама помогла мне не погрузиться в депрессию, сама того не зная. Да и я так ждала этой встречи с ней, поэтому все свободное время мы проводим вместе. На неделю она взяла отпуск, чтобы побыть со мной. И Маркус рядом... но не всегда. С утра он на новой работе и в прямом смысле пашет, а не просто сидит в тюрьме в своем кабинете, скучая от безделья. Мама сказала, что, как только я отказалась от освобождения раньше, он передал правление колонией в чужие руки. Тогда я и поняла, что приговор Лексе выносил уже не он. Все же я виню его за то, что происходит там. Наверное, поэтому не могу принять его до конца, но делаю это незаметно для мамы и для ее счастья. Этому меня научила брюнетка – считаться с выбором матери и ее чувствами. Я просыпаюсь рано каждое утро, не с первой сиреной, как в колонии, а немного позже. Хочу поспать подольше, но не получается. От привычки, выработанной изо дня в день, не так просто избавится. И еще от одной: я принимаю душ с утра и на ночь... Не смотря ни на что, спускаюсь, и мама уже приготовила завтрак. Похоже, ее привычки еще ужаснее. Мы завтракаем, разговариваем обо всем. Однажды она спросила о Лексе, и я увильнула от ответа. Не хочу ее расстраивать тем, что моя первая любовь не удалась, и не хочу потом разговоров на тему моего максимализма, что нам кажется все черное белым, что Лекса заставила меня быть лесбиянкой, и все в этом роде. То, что брюнетка разрушила наши отношения и меня, не значит, что я должна ее очернить. А дальше? Дальше жизнь покажет. Также мы разговаривали об университете, что можно поступить на коммерческой основе. Там берут всех и бывших заключенных тоже. Денег у нас нет, я и сама понимаю, но мама напоминает мне о Маркусе, что тот не просто так отдал свою колонию... Честно, несмотря на то что он мамин любовник, не хочу брать его денег, подразумевая, что мы еще и живем за его счет, поэтому я сливаю и этот вопрос, говоря, что хочу отдохнуть от всего с месяцок, а потом уже и подумаю о своем будущем. Может, я захочу работать? Правда, не знаю пока кем. Продавцом? Учеба же не нужна? Ладно, думаю, что мама и с выбором профессии мне поможет. После завтрака помогаю маме с мытьем посуды, приготовлением обеда и в легкой уборке всего дома, а точнее, жилых помещений. Мы освобождаемся значительно раньше, чем когда мама делала это одна, и в полдень сидим на нашей веранде, покачиваясь на качели, распивая прохладный и безалкогольный мохито в самый пик жары. И я не рвусь никуда от мамы, как это было ранее. Мне хорошо рядом с ней. И почему я не понимала этого раньше? Не ценила этого? Теперь я дорожу каждой минутой, проведенной с мамой. Все же тоску на меня наводит эта картина. Я бы хотела так сидеть с Лексой, а не только с мамой, поэтому вторая не понимает, почему я утопаю в ее объятиях. Но мама на то и мама, чтобы что-то чувствовать и не раз задавать мне вопрос с беспокойством, но я отвечаю просто, что очень соскучилась по ней. И это тоже своего рода правда. Позже мы обедаем. Я так соскучилась и по ее стряпне! Конечно, в колонии так не кормят. У Октавии тоже было вкусно, но у мамы же свое, родное! Опять же, это вкус детства. В это время каждый из нас уже занимается своими делами. Я иду в спальню. Если жара была слишком утомительна, принимаю душ, затем сижу с Лексой (рисунками), а иногда ложусь в гостиной на диване и щелкаю каналами на телевизоре, могу так и уснуть. Мама же общается с коллегами. Она – ведущий хирург и, не смотря на то, что у нее мини-отпуск, все звонят и спрашивают у нее совета, точнее, консультируются. И есть у нее много знакомых, которые тоже любят получить консультацию по простуде или аллергии. Мама установила это время обеда для всех советов, ведь и на работе у нее перерыв. Потом и она немного отдыхает, а за час-два до возвращения Кейна мы с ней трудимся над ужином. И каждый день на столе у нас новая бутылка вина. Меня посвящают в то, что отчим сделал винный погреб. Он – знаток вина. В то время, как его ровесники после работы балуются виски со льдом, он предпочитает букет хорошего вина. Неужели мой сон был вещим? Или только отдельные его части? Ведь Лекса больше не любит меня... Стараюсь не думать о ней, о нас, либо я расплачусь сразу же. И это начинает наводить меня на мысли, что рано или поздно мне нужно занятие. Заканчивается ужин. Маркус помогает маме мыть посуду, а я ношу им тарелки из столовой. Если отчим устал, то он идет спать, а мы с мамой наслаждаемся прохладой вечера на веранде после беспощадной духоты дня. А так чаще они наслаждаются друг другом на диване за просмотром семейной комедии. Я рада за них, ведь мама светится счастьем, и я больше не ревную ее. Мне тоже так однажды повезло, хоть это было не навсегда. Я лежу одна на качелях, читая книги, которые тоже хочу, а не те, что есть в библиотеке колонии. Я вспомнила о той, что мне рассказала Лекса, «Унесенные ветром». И теперь уверена, что многие из моих вечеров заняты. Часам к одиннадцати мы все тушим свет на первом этаже и поднимаемся в свои спальни. В первый день моего освобождения мы не отмечали день моего рождения. Я весь день спала и плакала в своей постели, дала волю слезами, что не могла сделать в колонии при Лексе, а потом и при Рейвен. А вот на следующий день мы приготовили с мамой праздничный ужин и посидели втроем. Не такое уж большое застолье, но мне другого и не нужно. А после ужина мама отдала мне подарки: свой с Маркусом (это была магнитная карточка с небольшой суммой денег, все, что скопила мама и добавил отчим), и подарок, который пришел по почте сегодня утром. Почтовая коробка была большая, и когда я ее распечатала, там было три коробки, завернутые в подарочную бумагу с бантами. В одной было сексуальное красное нижнее белье. Еще не прочитав мини-открытку, я догадалась, от кого оно. Октавия. Ее подарок заставил меня улыбнуться. С любовью, О. От второго подарка я открепляю сначала открытку и читаю. Раз у тебя нет своего Валентина, позволь, Кларк, мне быть им. Рей. Раскрываю и вижу сережки со знаком бесконечности. Они такие милые, что мне тоже хочется сразу проколоть уши. Подруга напомнила мне о том случае, когда она мерила сережки, а я ее обидела. Да, тогда у меня был другой взгляд на все. Тогда, если она подарила бы мне их, я бы отказалась. А сейчас? А сейчас это мой подарок! Теперь и у меня есть деньги, и я смогу неплохие собрать подарки на дни рождения девчонок. О том, чтобы посетить их, у меня не возникает мысли. Я больше никогда не вернусь на тот остров. И не потому, что там было много боли, а потому, что там я потеряла все, что обрела. Над третьим подарком я хмурюсь и медлю с его открытием. Кто это? Анья или Линк? Не думаю, что, не любя, будут посылать подарки. Медленно распаковываю его и замечаю медицинский справочник, причем записки не наблюдаю. Я бы решила, что это тоже от Октавии, пока не распахнула книгу. На корешке было написано очень красивым почерком. Никогда не поздно воплотить свои мечты в жизнь. Эту каллиграфию я не перепутаю ни с чьей другой. Хоть и не подписано было, но я поняла от кого. Разве, не любя, стоит заморачиваться с подарком? Что-то я не наблюдала за четыре года, чтобы Лекса отправляла подарки на день рождения своей бывшей. Может, потому что это делал брат от ее имени? Эти вопросы останутся без ответа, а я понимаю, что обычный справочник, книжка, дороже мне всех этих подарков. Он напомнил мне о моей мечте, что возродилась во мне в колонии, что я хотела помогать людям, как мама и Октавия. И, конечно, подарок от любимой ценнее. Пусть она не любит, но люблю я. Провожу про обратной стороне корешка пальчиками и пытаюсь представить, как она писала эту строчку: долго ли думала над этим, укладывала ли свою кисть туда, где сейчас находится моя рука? Подношу это место к носу и вдыхаю запах книги в надежде, что она сохранила аромат любимой, но нет, та пахнет новым печатным изданием, как это и должно быть. Это меня не расстраивает и не печалит, а наоборот, во мне закрадываются сомнения, что все слова о нелюбви ко мне были ложью. Вот только зачем? Но все, что мне остается, так это убрать справочник подальше, в ящик прикроватной тумбочки. Медицинский вуз – один из главных в стране, а значит, и оплата в нем больше. Заплатим мы за первый семестр, а дальше что? Может, этим подарком брюнетка, наоборот, поиздевалась надо мной? А я тут, как обычно, настроила себе воздушных замков. Ничему меня, похоже, колония не научила... Да знаю я, знаю. Лекса отучила, заставила меня вновь поверить в чудеса. Ненавижу ее. Да, и такой период был, несколько дней. Правда, я отчаянно питала ненависть к зеленоглазой Командующей, но в конечном итоге поняла, что эта ненависть приносит еще больше боли мне, чем когда я люблю брюнетку всей душой. Вторая неделя на свободе: мама вышла на работу, а я начала за нее выполнять все обязанности по дому. В них входил и поход в супермаркет. Когда я впервый раз вышла на улицу за невысокую калитку, то заметила рядом с нашим домом машину. Она не особо приметная: старенькая, но с тонированными стеклами. Я обратила внимание и нет. Как? Сразу же забыла. Но вспомнила об этом во время уборки, выглядывая из окна. Машина стояла на том же месте, хотя вечером я не видела ее. Это мне и показалось странным, ибо у всех есть гараж, никто не оставит свою машину на узкой проезжей части, если, конечно, дорожит ею. В один из дней я пошла в магазин, и, не успев отойти на небольшое расстояние от дома, передо мной появляется Уэлс Джаха, один из подростков той банды, из-за которой я отбывала тюремный срок, хотя на подростка он уже не похож. Конечно, я пугаюсь и пячусь назад, подумывая над тем, что мама и сама купит хлеб, когда будет ехать с работы. Джаха медленно, но идет на меня. — Привет, Кларк! Ты что, не узнала меня? — усмехается парень, а я оглядываюсь назад, чтобы случайно не упасть и заодно посмотреть, сколько осталось до калитки, но замедляюсь и совсем останавливаюсь. За мной стоит Роза Ив и хищно улыбается. Мой взгляд мечется по сторонам, и там меня поджидают братья Монти и Джордан Грин. Не хватает еще Шарлотты Видович, но и она появляется в поле моего зрения. Сейчас я понимаю, что в ловушке. — Кла-арк, мы так скучали! — добавляет Джаха, и к нему присоединяется Роза: — Ты нам нужна, Кларки, ты ведь знаешь. — Нет! — резко отвечаю. — Оставьте меня! Все начинают заливаться смехом. — Кларк, так дела не делаются. Ты с нами на пожизненном, — подает голос Монти. Они уже возле меня, я стою в круге, из которого мне никуда не деться. Опять мои мысли бегут к Лексе, которая в этот раз точно не сможет мне помочь. — Я не хочу иметь с вами дело! — А мы с тобой хотим, Кларк, либо мы тебя заставим, — шипит Шарлотта. — А ну-ка, шпана, разошлась! — слышу знакомый голос. — Я уже вызвала полицию, и она едет сюда! Несмотря на то что те повзрослели внешне, внутренне они так и остались детьми, разбежавшись в разные стороны и испугавшись слово «полиция». Возможно, они наделать уже успели куда больше плохих дел, чем когда были со мной. Оглядываюсь и замечаю Анью. А вот он и знакомый голос. Что она делает здесь? И да, машина, которая припаркована рядом с моим домом, ее. Подхожу, чтобы поблагодарить, но меня опережают. — Лекса была права: ты всегда найдешь неприятности на свою задницу, — усмехается шатенка, сидя в машине с приоткрытым окном. От произнесенного имени любимой меня прошибает, словно током. — Привет, Анья. И спасибо, — делаю, что хотела, когда подходила, понимая, что не стоит реагировать на ее слова. Наша любовь в прошлом. — Не за что. — Почему ты здесь? — Скажем так, я выполняю давнишнее обещание. — И что это за обещание? — Не важно, просто знай, что больше они тебя не побеспокоят. Я с ними разберусь. Каждого запомнила и сфоткала, — спокойно отвечает Нельсон. — Я думаю, ты не хочешь вернуться к Рей, ей бы это не понравилось, — пожимаю плечами. — Нет, конечно. Другим методом. Мне ничего не остается, как покинуть шатенку, так как я знаю, что на все мои вопросы ответят «не важно», «не суть», «не твое дело». — Еще раз спасибо и... — Стой, Кларк, пока не забыла, — девушка лезет в бардачок и после протягивает мне конверт. Беру его, он не запечатан. — Что это? — читать при Анье не хочу. — Это типа рекомендательного письма от Лексы в любой университет, даже в тот, в котором ты училась ранее, — хмурюсь, ничего не понимая. — Лекса выполняет всегда свои обещания. Да, я помню, что она обещала позвонить и договориться, но я думала, что с нашим расставанием все забыто или утратило свою силу. — Мне не ну... Шатенка прерывает меня. — Не будь дурой, Кларк. Ты хочешь остаться без образования, да? Полы научилась драить? — зло смотрю на Нельсон. — А теперь мне пора. Подумай хорошенько, Кларк. У вашей семьи нет денег на коммерческое обучение. А если нет, просто порви его и выбрось. Прощай. Стекло закрывается, и шатенка срывается с места. — Прощай, — смотрю ей вслед и глубоко вздыхаю. Ну как «прощай»? Я все равно изредка видела эту машину рядом со своим домом, но больше не подходила к ней: не хочу терзать себе душу. Письмо я все же развернула, и в нем не было ничего особенного: так, просьба взять меня на бюджетное место от полковника нашей армии, плюс номер телефона для связи. Его я вбила в свой телефон на всякий случай... И да, я очень долго думала и все же решила воспользоваться предложенной мне возможностью. Спустя месяц мы поехали с мамой в медицинский университет, и я отдала конверт. Нас попросили подождать. Подразумеваю, что звонили по указанному номеру телефона, а после еще мама разговаривала с ректором. Итого я поступила со всеми опекаемыми меня силами. Правда, чтобы зачисление прошло в этом году, ведь был уже почти декабрь, мне нужно было походить на занятия до нового года, а после сдать все экзамены, тогда я буду считаться полноправным студентом второго семестра. Честно, было трудно. Я набрала задания от преподавателей, у моих одногруппников лекции, и мама объясняла мне то, что я не понимала. Также мне помогал Алекс Томсон. Алекс — интеллигентный парень, всегда при костюмчике, истинный джентельмен. Когда я стала студенткой медицинского университета в феврале, он был уже очень хорошим моим другом. Учеба и он отвлекали меня от разных мыслей. После занятий каждый день мы ходили в кафе напротив, делали вместе домашку и зубрили, без зубрежки в медицине никуда. Однажды в один из таких дней к нам подошли четверо человек и поздоровались с Алексом принятым у них рукопожатием. — Привет, старичок, что-то ты нас совсем забросил и не рассказывал, какую девушку себе отхватил, — усмехнулся один из друзей. — Привет, Майк. Много домашних заданий. И Кларк не моя девушка, — озадаченно произнес мой друг, а затем начал нас представлять. — Это Кларк Гриффин, а это Майкл, его девушка Гретта и Роби со своей девушкой Крис. — Очень приятно, — ответила негромко, ибо ужасно начала чувствовать себя не в своей тарелке. Да, я совсем отвыкла с кем-то знакомиться. В университете кроме Алекса я больше ни с кем не общаюсь. Те закивали. — Ладно, хорош прикалываться, Алекс. Давайте-ка, сегодня на тусу с нами? Там будет очень весело! — Ну, не знаю... — мнется парень, и я чувствую, что он хочет пойти. — Мы будем ждать, — друг Алекса достает флайер, на котором обозначено время и место вечеринки, точнее, адрес. Я кладу ладонь на лист и с улыбкой отвечаю за нас двоих: — Мы придем. Алекс удивляется, но ничего не говорит, а просто прощается с друзьями до вечера. — Кларк, почему ты согласилась? — спрашивает он, когда мы остаемся вновь наедине. — Мне показалось, что ты хотел пойти. — Да, но... — Все нормально, Алекс. Мы студенты, и нам свойственно иногда веселиться. И вопрос: ты не хочешь, чтобы я была твоей девушкой? — мне очень интересно почему. — Хочу, конечно, Кларк. Я думал, ты не хочешь. Я звонко смеюсь, потому что он выглядит сейчас таким смешным. — Я согласна быть ею! Алекс опять удивляется, и мне это очень нравится, но он не теряется и сразу одаривает меня поцелуем. Я не отталкиваю, а скорее даже начинаю сравнивать. Сразу начну с того, что мне не мерзко, а даже нравится. Полностью противоположность поцелуя с девушкой. Нет, не грубый, с девушкой тоже можно целоваться и грубо, и нежно, а этот скорее неряшливый, сбитый с толку и быстрый. Но не менее все это пробуждает желание во мне. Нет, я не теку, конечно, просто вспомнила, что давно не занималась сексом, который тоже был привычкой, моей любимой привычкой перед сном. И спалось значительно лучше, несмотря на то что под тобой растеклась лужа. — Извини, я давно терпел, — признается Алекс, а мне нравится его прямолинейность. Я улыбаюсь, слегка поднимая уголки губ. — Не стоило так долго терпеть, — усмехаюсь и задумываюсь. Возможно, это в моем внешнем виде присутствует, что я оттолкну или не готова еще к новым отношениям, понимая, что если бы не завела этот разговор, то ничего бы и не было, а бедному Томсону пришлось еще дольше терпеть. Он пожимает плечами. — Ты не такая, как все, Кларк, — он в курсе моего тюремного прошлого, поэтому мне слегка не понятен его ответ. — А какая? — О тебе хочется заботиться, а не прибавлять еще больше проблем. Похоже, Лекса была бы солидарна с ним в то время, когда мы были еще вместе, а может, и сейчас. Я это не знаю и уже никогда не узнаю. — Не думаю, что отношения – такая уж большая проблема, — выплевываю и взглядом буравлю учебник. Не хочу, чтобы по мне было заметно, что я до сих пор вспоминаю о бывшей, ибо Алекс не в курсе моего лесбийского прошлого. Может быть, догадывается, в связи с тем, где я провела последние пять лет, но не заводит разговоры на эту тему. — Для всех по-разному, Кларк. Например, моей бывшей казалось, что это как нести тяжкий крест. — В смысле? — удивляюсь, не понимая его. — Заставлять любить себя кого-то одного изо дня в день – эгоистично, по ее мнению. Тем более, когда большую часть времени вы в разлуке. Она была старше и была дипломатом по международным отношениям, все время разъезжала по разным странам. — Она тебя бросила? — и кажется, до меня что-то начинает доходить, но может, и не совсем. — Нет, я просто устал объяснять ей одно и то же. — Может, она нашла другого? — предполагаю. — Навряд ли. Как можно найти кого-то, когда большую часть своей жизни проводишь в воздухе? Я знаю, о чем говорю: она работает в фирме моих отца и матери. Она-то и меня случайно нашла, когда я выполнял одно из отцовских поручений. — Не говори, что ты тогда был девственником еще, когда с ней встречался, — перевожу все в шутку. — Девственником – нет, не был, но несовершеннолетним был, — подмигивает мне Алекс, и мы начинаем громко смеяться, так плавно отходя от всех этих бывших.