Черный бастард
3 августа 2019 г. в 10:00
В комнате было жарко натоплено и спор между бастардом и королём был не менее жарким. Джон знал, что Станнис не любит возражений, но он был нужен Баратеону как живое знамя для северян. Неважное знамя, король должен это понимать, но все же Джон сын лорда Эддарда. Лучше уж такой Старк, чем совсем никакого.
Джону тоже не оставалось другого выбора. Разве что развернуться и отправиться назад, чтобы сир Глендон позаботился, чтобы «лорд Сноу» отправился к праотцам. Упадёт ли он со Стены во время ночного караула, не вернётся из разведки или приятель сира Аллисера придумает что-то похитрее, не так уж важно.
Теона Грейджоя прозвали Перевертышем. Любопытно, как же назовут его, Джона Сноу, когда он преклонит колено перед Станнисом Баратеоном и присягнет ему мечом? Глупо гадать, если он хочет отомстить Болтонам, Фреям и Ланнистерам, то должен идти до конца. И путь этот будет нелегок.
Станнис прославленный полководец, но он южанин и Север для него непривычен. Если Джон хочет, чтобы лорд Русе поплатился за своё предательство, а пухлощекий Томмен потерял Железный Трон, то должен разъяснить королю кое-что.
Оружия при Джоне не было, меч и кинжал остались в руках гвардейцев, охранявших королевские покои.Призрак тоже остался снаружи. Юноша стоял перед синеглазым королём и облаченной в алое жрицей лишь в коже и чёрной шерсти. Форме брата Ночного Дозора, от которой ему придётся отказаться.
В комнате кроме них был лишь юный сквайр короля, Деван Сиворт. Пятый сын лукового десницы короля, который остался вместе с лиссенийским флотом и свитой королевы Селисы в Восточном Дозоре. Но мальчик не проронил ни слова, как и красная женщина. Говорили лишь король и Джон.
Если Станнис Баратеон начнёт жечь богорощи и рубить сердце-древа, ни один северянин не выступит против Болтонов. Верность богам для северян перевесит гнев на Болтонов, а Джона проклянут, как позор Старков и предателя богов предков. Обращаясь к Станнису, Джон говорил мягче, но смысл был тот же.
Это его милости явно не пришлось по душе, однако у короля меньше тысячи мечей, из них семь сотен латников. Есть ещё лиссинейские наемники, но и этого мало. Поэтому Джон сказал Станнису, что сможет пополнить войско короля тысячами воинов, если Баратеон не станет настаивать со своим красным богом.
— Ну и торгуешься ты, Джон Сноу, — проворчал наконец Станнис. — Две тысячи людей… Что это за люди?
— Бедные, гордые, щепетильные в вопросах чести, но бойцы из них отменные, — отозвался Джон. Он уже сделал выбор и отступать некуда. Выбирая между неизбежной смертью и шансом на отмщение за дом Старков, Джон выбрал месть. Болтоны сдерут шкуру с равным удовольствием что со Сноу, что со Старка.
«Болтоны ещё не весь Север.»
— Ладно, одичалые останутся на Стене, но где мне же этих бедных героев найти? — спросил Станнис. Джон указал обожженной рукой на горы западу от Королевского Тракта и к югу от Дара.
— Я не вижу здесь ни замков, ни городов, — нахмурился король.
— Карта — это ещё не земли, ваша милость, — сказал Джон. — Горцы живут в лугах и долинах тысячи лет. Вожди кланов мелкие лорды, а всего кланов сорок, больших и малых. Лучшие бойцы бьются на двуручных мечах, а простые воины идут в бой с ясеневыми копьями.
— И они согласятся принять мою сторону? — Станнис задумчиво разглядывал карту. Джон и сам хотел знать, присягнут ли королю горцы или нет. Они одни из самых верных вассалов Старков, но признают ли они Джона за наследника его отца или сочтут жадным до почестей бастардом, сбежавшим со Стены?
— Если вы их попросите, — Джон знал, что самолюбие вождей кланов велико и южный король, да ещё такой, как Станнис, не должен им приказывать, если хочет заполучить их мечи. Только просить. И он молил богов, чтобы кланы поднялись на войну. Зима близко, в горах голодно и сулящая добычу война манит, но.
«Кого они во мне увидят, наследника лорда Эддарда и Молодого Волка или жалкого дезертира?»
— Я ещё их и умолять должен? — королю слова Джона не понравились. Станнис не любит просить.
— Нет, ваша милость, — покачал головой юноша. — Вам нужно самим отправиться в горы. Отведайте хлеба-соли, послушайте волынщиков, похвалите дочерей вождей за красоту, а сыновей за отвагу. Горцы не видели королей со времён Торрхена Старка и почтут ваш визит за великую честь.
— Значит, сорок кланов?
— Да, ваша милость. Сильнейшие из них Флинты, Вуллы, Норри и Лиддли. Если уговорите Старого Флинта и Вулла Большое Ведро, то остальные пойдут за ними.
Станнис выслушал историю прозвища лорда Вулла и задал пару вопросов о том, как добраться до горных крепостей. Наконец, его милость сказал, что ради трёх тысяч бойцов и овсянку с волынками можно потерпеть. Вот только кроме Станниса, была ещё и его жрица с красным богом.
«Горцы еще могут присягнуть Станнису и мне, но они скорее умрут, чем склонятся перед Р’глором.»
— Предупреждаю, миледи, — Джон смотрел на красную женщину. — Старые Боги сильны в горах и кланы не позволят оскорблять их богорощи.
— Не бойтесь за своих дикарей и их тёмных богов, милорд, — улыбнулась Мелисандра, а рубин на её шее ярко сверкнул. — Моё место здесь.
У Станниса была леди-жена, но настоящая его королева это красная жрица. Южных рыцарей это устраивает, но северяне дело другое. Пока Станнису прислал ворона лишь Арнульф Карстарк, кастелян Кархолда, но этого мало. Королю нужны горцы и рыцари лорда Вимана, если он хочет сокрушить Болтонов.
В Белой Гавани вера в Семерых крепка и Мандерли не потерпят, чтобы Снежная Септа была объята пламенем. Когда дело касается богов, старинная ненависть к лордам Дредфорта уходит в сторону. Джон испытал немалое облегчение от слов жрицы. Чем дальше Мелисандра от замков северян, тем лучше.
Глаза у неё красные, как у Призрака, но бог у неё другой. Возможно, это и не бог, а огненный демон вроде тех, о которых ему рассказывал септон Шейли в Винтерфелле. Шейли мёртв, как и все обитатели Винтерфелла, а Мелисандра жива и от неё порой исходит жар, точно от горна Донала Нойе.
«Бог или демон, но я не позволю его пламени пожрать сердце-древо богорощи Винтерфелла.»
Когда Джон был готов себя поздравить, Станнис напомнил ему о второй части цены за Винтерфелл. Король милостиво позволил северянам оставить пока своих богов, но его планы насчёт одичалых оставались прежними. Джон уступил, надеясь, что поступает правильно.
Станнис сказал, что Джон похож на лорда Эддарда. Тут он прав, тёмные волосы и серые, почти черные глаза бастард унаследовал от отца. Его законнорожденные братья и Санса пошли в рыжеволосых Талли из Риверрана, лишь у Арьи волчья кровь пересилила материнскую.
Что с его младшей сестренкой, Джон не знал. Пригодилась ли ей Игла, где Арья и что с ней… Джон не хотел думать, что Арья мертва. Если так, Ланнистерам отольются ее слёзы. Карлик говорил ему, что мечтал увидеть в огне отца или сестру. Может, на Утесе все львы точат зубы друг на друга, но у волков иначе.
Ланнистеры…смерть и разрушение, вот что он желает принести дому Ланнистеров. Детей королевы Станнис объявил бастардами, объявляя, что золото всегда проигрывает углю. Противные людям и богам отродья, которые держатся на Железном Троне стараниями лорда Тайвина и Тиреллов, его союзников.
Его отец не дожил до сорока, а в бороде уже серебрилась седина. Быть может, темно-каштановые волосы Джона тоже поседеют раньше срока. Все может быть, неизменны лишь война и зима. Пришла пора подхватить знамя с лютоволком и отправиться на юг, чтобы победить или умереть.
Лицо Сансы, такое похожее на лицо леди Кейтилин, встало на миг перед его глазами и тут же превратилось в ухмыляющееся лицо Тириона Ланнистера. Ланнистеры обманывали своих врагов со времен Века Героев, даже свой замок они получили хитростью. Безумие биться с ними честно.
«Вы ошибаетесь, леди Кейтилин. Я стану лордом Винтерфелла и отомщу дому Ланнистеров. В том числе и за вас. Любой ценой.»
Станнис ненавидит львов всем сердцем, но от последнего условия он не откажется. Если уж он так настаивает, что брак Джона послужит известкой, которая объединит два народа, то так тому и быть. Ради шанса пустить кровь врагам отца и Робба Джон готов пойти и не на такое.
Джон преклонит колено перед Станнисом Баратеоном и присягнет ему мечом. Сделает женой ту, на кого указал король. Пусть на Стене его проклянут все, до последнего человека, он должен это сделать. Слова лишь ветер. Останься он на Стене и Старки исчезнут, как исчезли некогда Дюррандоны.
Нет, он не Эймон Таргариен. Быть может, старик поступил так, как должно, но это его выбор, а не Джона. Он выбирает месть и белое знамя лорда Винтерфелла с серым бегущим лютоволком. Это может быть последняя ошибка в его жизни и все же Джон не отступит. Ведь у лорда Эддарда было четыре сына, а не три.