Кровь Первых Людей

      Король словно падал в непроглядную тьму, холодную и безмолвную, казалось, это будет продолжаться до бесконечности. Во тьме не было времени и не было никого, лишь далекие колючие огоньки… И тут раздался хохот, похожий на треск столкнувшихся ледяных гор, что плавают на севере Студеного моря.        — Кто здесь? — произнес он, но язык отказывался ему повиноваться.        — Разве твоя жрица не рассказала обо мне? — произвучал голос, отстранный и насмешливый. — Я тот, кто правит этим миром. У меня немало имён, но мне кажется, ты знаешь одно из них… Великий Иной.       Во тьме поступили очертания исполинской фигуры, даже чернее окружающего мрака. Король попытался понять, где стоит этот гигант, но не смог. Страх, липкий и противный, грозился затопить его, но король собрался с духом и подавил эту панику.        — Раз я тебя вижу, то я умер и наступила Долгая Ночь? — голос короля звучал слабо и тихо по сравнению с речами сотканного из тьмы исполина. — Значит, Мелисандра не солгала мне о Азор-Ахае…       Станнис верил в бога красной жрицы не больше, чем в богов септона Барре, который бессильно проклинал его солдат, сжигавших статуи Семерых. Магия крови и заклинание теней не так уж сильно связаны с Р’глором, но если жрице хочется видеть в нем Избранного…от него толку было больше, чем от септона. Селиса, Флоренты, Годри Фарринг и другие могли быть искренни, но король не верил в Р’глора.       Владыка Света не встретил его, быть может, Великий Иной пожрал его и на земле уже не осталось ни одного живого человека, как и предрекала Мелисандра, говоря о том, что Азор Ахай может потерпеть крах и сгинуть. Зато сам Великий Иной здесь…или нечто, выдающее себя за Великого Иного. Слова — лишь ветер, едва ли даже после смерти это изменилось…       — И да и нет, Станнис из дома Баратеонов. Ты стоишь на грани между жизнью и смертью, — чёрная фигура. — Я покажу тебе,хочешь ты или нет, что однажды случится в мире, в котором ты победил. Один бог, один король, одна страна…       Голос Великого Иного был подобен безудержной горной лавине, гробовая интонация, которая не имела ничего общего с настоящим голосом. Это был звук самой смерти. Он вздрогнул, когда увидел Вестерос, край лесов и гор, рек и озер. Везде шла война, кровь пятнала каждый камень, и блеск стали был повсюду.       Армии, размеры которых бросали вызов воображению, маршировали по этой земле, уничтожая всё на своём пути без жалости. Стена замка, перекрыващего горный перевал, рухнула в дыму и грохоте, а в брешь хлынул поток яростно ревущих солдат с алебардами и мечами. Лавина атакующей кавалерии врубилась во фланг отчаянно рубящихся с неприятелем пехотинцев с пиками длиннее, чем у рыцарей.       Он видел и моря, где кипели ожесточенные сражения. Целая армада браавосийских галеонов погибала, объятая мертвенно-зеленым пламенем, которое извергали пасти бронзовых чудовищ, украшавшие носы атакующих их огромных боевых дромонов. Он видел, как сгорает атакованный огненосными кораблями Дощатый город и слышал вопли его гибнущих обитателей.       Великая Септе Бейлора содрогнулась и превратилась в огненное пекло вместе со всем Холмов Рейнис, а пожар продолжал распространяться. Королевская Гавань пылала, он видел, как от величайшего города Вестероса остаются жалкие руины, среди которых еще высится нелепым алым чудовищем Красный Замок.       Выпотрошенные тела лежали на обочинах дорог, а по рекам плыли стоящие на плотах виселицы. Всё ещё живых пленных привязывали к деревьям и превращали в мишени для стрелков. Всадники со смехом привешивали головы убитых к седлам. Он видел резню и кровь повсюду, изрубленные трупы и людей, сжигаемых заживо на кострах посреди ликующей толпы.       Его взгляд упал на сверкающую сталью победоносную армию, марширующую к большому городу у моря. Яркие флаги трепетали над их головами, трещали барабаны и солдаты были одеты в одинаковую черно-желтую форму, но ему стало ясно, что это за войско.       Он увидел, что ярко-жетые флаги армии были украшены пылающими сердцами, такие же эмблемы он видел у воинов, что дисциплинированно маршировали навстречу новой битве. В центре каждой эмблемы взвивался на дыбы маленький черный олень, увенчанный золотой короной. Порой попадались облаченные в алое высокие фигуры, взывавших к праведному гневу их божества…       Это были вестеросцы. Хуже того, это были люди его королевства. Их легкие доспехи не походили на привычное ему снаряжение, но он знал, что это были они. Воины с алебардами, огромными пиками и бойцы с круглыми щитами и полутораручными мечами, арбалетчики и лучники, закованные в серую сталь рыцари и даже какие-то повозки с неуклюжими металлическими жерлами…       Все исчезло в ослепительной вспышке, а король очнулся лежащим огромном костре, облаченным в свои доспехи. Его руки в латных перчатках сжимали рукоять длинного клинка, который он достал из пламени, пожравшем статуи на Драконьем Камне. Станнис с трудом поднялся, открывая глаза, в нос лез едкий дым, казалось, он вдонул полные легкие раскаленного воздуха из горна оружейника…        — Король жив! — раздался трепещущий от радости голос той, с которой, казалось, он успел навсегда распрощаться ещё на Стене, отослав к Селисе. Если это не мерещится ему, убитому каким-то лучников железнорожденных у занесённого снегом северного замка. — Владыка Света принял наш дар, отродье ложного короля, сосуд Великого Иного. Азор-Ахай возродился, дабы разогнать тьму Светозарным!        — Слава Владыке Света! — проревело не меньше сотни глоток. — Слава тебе за Станниса, короля нашего! Даруй ему силу, даруй ему отвагу, даруй ему мудрость! Один бог, одна страна, один король!