Глава одиннадцатая
10 февраля 2020 г. в 11:08
Леонас предлагал отойти совсем недалеко, но Гаспар заспорил — и его всё-таки послушали, не держать же силой.
— У меня рука сломана, а не нога, — ворчал старик. — Что теперь, идти не могу, что ли?
Больно, конечно, было, ещё как, но очень уж не хотелось задерживаться рядом с ведьмой, хоть сто раз мёртвой.
Не выдержал, разумеется, Ференц: прямо на ходу перевязал его сломанную руку, закрепив более-менее ровной веткой, подобранной в траве. Выразительно зыркнул, мол, дойдём до привала — перевяжу по всем правилам. Гаспар по-дружески махнул на него здоровой рукой и сделал вид, что никаких взглядов не заметил. Настроение у него, несмотря ни на что, было прекрасное.
Шутка ли — убить ведьму? Без огня да без солёной воды, и даже талисманами навроде рябиновых ветвей не увешавшись? О таком никто и не слышал, а он собственными глазами смотрел, как девочка выстрелила.
Все остальные могли сколько угодно хмуриться и переживать, а он хоть бы и вторую руку переломал за такое.
Ближе к вечеру, но ещё не совсем в темноте, подобрались к меловым скалам. Издали они были похожи на печальных дев, застывших, сложив руки. Гаспар на всякий случай снял шапку, поклонился и шёпотом попросил не сердиться и дать им приют. Марика доверчиво прильнула к белоснежным подолам. Остальные расселись кругом — Степан и Ольга отправились за ветками для костра, Леонас и Паулис занялись ужином, Пшемко мешался у Ференца под руками, пока врач занимался перевязкой. В этом было что-то спокойное, обыденность и ритуальность повторных действий вообще действовали умиротворяюще, это Гаспар давно усвоил. Потому и внучку научил: она всё ещё сидела у подножия скал, сплетала травинки в круг, складывала к ногам белоснежных дев, прося у них защиты.
— Чего грустные-то такие? — прикрикнул на остальных Гаспар, когда они, сытые, расселись вокруг костра. — Никто не умер, кроме твари проклятой, а мы теперь знаем, что их можно убить!
— И правда, — коротко усмехнулась Ольга и погладила винтовку, прислонённую к колену.
— Что, — негромко рассмеялся в бороду Гаспар и ткнул Леонаса в бок, — влюбился в неё из-за того, как она стреляет, а?
— Да, — неожиданно легко согласился Леонас и хмыкнул.
— Расскажи, командир! — попросил Степан. Они все сдвинулись ближе, жадные до историй, до чужой пылкости, отблески пламени сверкали на лицах. Леонас выпрямился и, кажется, чуть ли не впервые за это путешествие по-настоящему улыбнулся.
— Нашу часть на другое место переводили, на учения, — принялся объяснять он. — Ехали на поезде, как обычно, отдельными вагонами. В остальных, видно, какой-то товар был, своя охрана. Ольга там и работала. На станциях когда останавливались, мы с ребятами по мишеням стреляли: банки ставили, бутылки пустые… Хвастались, кто что умеет.
— Это как обычно, — рассмеялся Степан. Леонас согласно кивнул.
Гаспар поднял глаза — Ольга улыбалась, уткнувшись взглядом себе в колени. Тени и блики странно исказили её лицо, Гаспару на какой-то страшный миг показалось, что она на Илонку его, дочку-то, похожа, будто сестра-двойняшка. Но наваждение прошло. И не похожи они были вовсе, Ольга, вон, странка, выше на голову, и волосы у неё почти совсем прямые и темнее, и лицо не то вовсе…
Задумавшись, он прослушал часть истории, но Пшемко восторженно захлопал в ладоши, и Гаспар очнулся окончательно.
— … а она стояла раза в два дальше нас всех, — Леонас говорил взахлёб и сам улыбался, в глазах плясали весёлые искорки. — И все банки с одного раза! И пошла дальше, ничего не сказала даже.
Он замолчал и только с нежностью смотрел на жену через пляшущее рыжее пламя.
— Научи меня стрелять, пожалуйста! — жарко зашептала Ольге на ухо Марика, слышно, конечно, всё равно было.
— Научу, — пообещала серьёзно Ольга и только потом подняла взгляд на Гаспара. Тот кивнул довольно. Лучше и не придумаешь, нужно ж девочке суметь защитить себя. Как будто кроме ведьм мало на свете зла.
Снова все замолчали, но Гаспар видел пробегающие по лицам улыбки. Паулис запрокинул голову, глядя в расцвеченное у горизонта привычной зеленью небо. Многочисленными отражениями костра разгорались в темноте звёзды. Гаспар нашёл глазами знакомые созвездия: вон Дарва, Охотники, Кувшин, а прямо под ним — Кошка, пьющая пролитое молоко.
— Поминальные свечи уже пропустили, — прикинул он. — Они на первый снег после полнолуния, но куда ж там праздновать было. А теперь и до Дымного порога недалеко. А пока его не переступим, стало быть, висеть нам в пустоте.
— Ты ж сам предлагал радоваться, дед, — закатил глаза Паулис. — А теперь что? В тоску нас вгонишь!
— Отчего тосковать-то? — отмахнулся от него Гаспар. — Свечи погасли, до порога ещё добраться надо — самое время найти себе новую судьбу, коли старая не по нраву, а и притвориться потом, что твоя и была! Ну-ка, отпразднуем это!
Пшемко засмеялся. Марика в ладоши захлопала. Ференц церемонно, будто старое вино, разлил им по плошкам горячий травяной чай. Гаспар вспомнил мимоходом о проклятой голубой траве, спрятанной у врача в сумке, но тут же от этой мысли отмахнулся. Не до того сейчас.
Пили некрепкий горячий чай, обжигаясь и давясь смехом от внезапной чистой радости.
— Сыграю вам, раз уж такое дело! — оживился Степан и потянулся за эрху. Гаспар замахал на него рукой:
— Ну уж нет, играть сегодня я буду, я старый, мне танцевать тяжело. А вы пляшите, поняли? Судьба, начавшаяся с танца, плохой быть не может.
— Да как ж ты сыграешь-то, со сломанной рукой? — запротестовал Степан, но эрху послушно отдал. Может, решил со стариком не драться, весело подумал Гаспар.
— Приноровлюсь, — отрезал он и кое-как прижал к себе инструмент сучковатой древесной шиной, второй рукой взялся за смычок.
На инструменте таком Гаспар давненько не играл, да и никогда не учился специально, но кое-как и правда справился. Несколько раз на пробу провёл смычком, привыкая к звуку, а потом заиграл. Совсем не похоже вышло на музыку Степана. Будто что-то древнее и дикое, сорванный ритм, обгоняющий сам себя, не требующий слов. Гаспар сам изумился, а потом повернулся к скалам, у которых они сидели:
— Это для вас, милые.
— Как под это танцевать-то, дед? — недовольно окликнул его Паулис и тут же получил тычок в бок от брата. Гаспар его слушать не стал, заиграл новую мелодию, ритмичную и простую, такие на деревенских праздниках играли скрипачи на дындах. Ритм кое-как отбивал пальцами сломанной руки по грифу. Получался глухой странный звук.
— Разрешишь пригласить тебя, Вётлышка? — весело предложил Ференцу Степан. Врач закивал и чуть прищурился, лучистые морщинки разбежались от уголков глаз. За ними со своих мест поднялись Ольга с Леонасом — обнялись крепко и медленно вышли в круг света. Будто смешали обе части чардаша воедино.
— Пойдём! — позвала негромко Паулиса Марика.
— Правда, чего сидеть? — поддержал её Пшемко. Братья взяли девочку за обе руки, закружили… Марика рассмеялась, едва касаясь ногами земли. Гаспар добродушно хмыкнул и заиграл быстрее, стараясь не шевелить сломанной рукой. Заставил Ольгу с Леонасом тоже пуститься в пляс.
Полно уж, до сложных ли долгих танцев им было. Плясали, кто во что горазд, и Марика болтала ногами в воздухе, опираясь на плечи Пшемко и Паулиса, а Степан просто крепко-крепко обнял Ференца и тоже поднял над землёй, закружил. «Так даже лучше, — подумал Гаспар. — Пусть радуются и празднуют».
Он украдкой покосился на меловых дев. Они не подняли своих белоснежных вуалей, но, ему показалось, всё равно следили за гостями из-под опущенных ресниц. И улыбались.
Созвездия плавно покачивались в небе, будто сонную лодку-колыбель кто-то мерно раскачивал под стрекот не замёрзших ещё сверчков. А, может, просто набегал привычный ночной туман.
Пишт засыпал, а Гаспар играл, пока подушечки пальцев не начало саднить.
Когда музыка стихла, Паулис со Степаном ещё некоторое время кружились, взявшись за руки, под смех остальных, потом Паулис не удержался на ногах, упал спиной в траву и сам расхохотался, хрипловато, но как будто бы радостно.
— Хоть согрелись перед сном, — обрадовался Пшемко и почесал затылок: — Так кто сегодня дежурит-то?
— Я подежурю, — вызвался Гаспар. — Больше от меня теперь пользы не будет.
Только вернув эрху Степану, он понял, как всё-таки болела рука, а ведь и не двигал ей, так, придерживал инструмент.
— А всё ж таки — как ты понял, где у неё слабое место? — полез к Ференцу с вопросами Пшемко. Вот неутомимый, а, подивился Гаспар. Врач беспомощно развёл руками, да разве ж объяснишь такое без слов?
— Инстинкт у него. Вра-чеб-ный, — с умным видом принялся объяснять Степан. — Так ведь, Вётлышка?
Ференц кивнул, устало прислонясь к его плечу.
Разбрелись по палаткам — как-никак, с утра снова нужно было собираться в дорогу, — и Гаспар удовлетворённо подумал, что сегодня у Марики будет в два раза больше тёплых одеял. Дежурить с ним вызвалась Ольга, села рядом у самого костра, вороша угли.
— Правда научишь её стрелять? — исподлобья посмотрел на неё Гаспар.
— Почему бы нет, — пожала плечами Ольга. Посмотрела на него: — В конце концов, тогда у нас будет столько же умеющих держать в руках оружие, сколько и раньше. Уже неплохо. Практики, конечно, понадобится много, чтобы стрелять, как меня учили, ну так и Пшемко, вон, не мастер.
— Девочка, ты хоть осознаёшь, что ведьму убила?! — не удержался Гаспар. — Не огнём, не водой солёной — из винтовки! Да такого никто ещё не делал!
Ольга нахмурилась и взгляд отвела.
— Может, и не осознаю, — призналась она. — И не уверена, что повторить смогу. Повезло, что тут до слабого места хоть добраться можно было, и то, без указки Ференца не вышло б ничего.
Ну, тут она права была, ещё бы, но Гаспар всё равно похлопал её по спине.
— Я так давно не видела, чтобы Леонас смеялся, — спустя несколько минут молчания, сменила тему Ольга и застенчиво улыбнулась, будто стеснялась говорить об этом с ним. Гаспар понимал её, Илонка так же боялась говорить про Лацло. Он, грубый и неловкий рядом с тростинкой-дочкой, научился слушать её — только кивал понимающе и ни слова не говорил, будто есть собеседник, а словно и нет.
— Он с самого Залаверца на тень свою похож, — тихо продолжила Ольга. — Если не раньше. Мы же изначально через Пишт хотели вдвоём идти, это уж потом я с Пшемко познакомилась, Степан и Паулис подтянулись. Вас троих и вовсе уже в дороге встретили… Наверное, это всё-таки больше, чем он был готов взять на себя.
— Так всегда с ответственностью и бывает, — не удержался-таки от комментария Гаспар. — Её всегда больше, чем ты готов выдержать, как ни готовься.
— Наверное, ты прав, — улыбнулась Ольга и снова машинально погладила винтовку. А затем вновь посерьёзнела: — Я, в общем-то, не о том совсем поговорить хотела. Леонасу сказала, тебе тоже скажу, но больше пока — никому.
Тон у неё был такой, что Гаспар сразу как-то подобрался и кивнул, приготовившись слушать.
— Паулис говорил, следит что-то за нами. Так вот, я думаю, он прав был. И это вовсе не та ведьма, ты сам видел, как она за нами неслась — как заметила, так и набросилась. Но тут другое. Не знаю, ведьма это, зверь или ещё что, но только ждать оно умеет. Всем говорить не стала, не хочу их пугать. Но ты знай — потому что лучше уж быть готовыми к этому.
У Гаспара по спине от её слов пробежала дрожь. Он не стал спрашивать, откуда Ольга узнала. Девочка столько времени в охране работала, да ещё и через Пишт ездила — уж от такого, наверное, чутьё появляется.
Они сдвинулись ближе, всё-таки без движения было холодно, и молча смотрели, как на далёком горизонте танцуют изумрудные сполохи дикого электричества. Где-то там, наверное, шёл дождь и хохотали ведьмы, но здесь был только лёгкий ночной ветер да потрескивание костра. Говорить настроения больше не было. Гаспар щурился от яркого света огня и слушал, как Ольга мурлычет себе под нос песенку, вроде даже ту самую, которую он наиграл.
Может, что-то и кралось за ними, незримое ни днём ни ночью, хитрое, умеющее заманивать в ловушки — но этой ночью три белоснежные меловые сестры надёжно охраняли покой путников.