Пиштское соло

      — Держи ровнее и крепче. Установи приклад на плече… Устойчивая позиция? Так, хорошо, — Ольга критически осмотрела её стойку. — Держи как тебе удобно, можешь попробовать и сидя. Помни об отдаче, плохо упрёшь — рискуешь вывихнуть плечо. Опусти локти… Сейчас винтовка не заряжена, но заведи привычку не снимать с предохранителя, пока не соберёшься стрелять, поняла?       — Поняла, — серьёзно кивнула Марика. Руки быстро уставали от веса в любой позиции, непривычные, но она ни слова не говорила об этом.       — Лучше скажи, когда устанешь, — Ольга будто бы мысли читала, а скорее просто заметила её подрагивающие локти. — Если перенапряжёшь мышцы, ничего хорошего не будет.       — Ещё ничего, — пробормотала Марика. — Предохранитель. Я запомнила.       Для учёбы ей одолжил свою винтовку Паулис — у Ольги была своя, снайперская, и тратить её патроны было бы полной глупостью, это Марика понимала.       Стрелять она пока не пробовала — училась правильно держать оружие в руках, привыкала к его весу, приноравливалась и запоминала основы. «Будешь следовать этим правилам, и хотя бы не покалечишь себя», — невесело пошутила Ольга в начале их занятия.       — Снимай с предохранителя, — подмигнула ей женщина, отвлекая от мыслей. — Давай попробуем. Пока без патронов.       Сделать это одной рукой с непривычки оказалось непросто, предохранитель ходил туго. Справившись, Марика потянулась к спусковому крючку.       — Не держи палец на нём… — негромко напомнила сзади Ольга. — Для этого есть скоба, иначе ты рискуешь случайно нажать раньше времени… Жми плавно и аккуратно…       Руки у Марики чуть заметно подрагивали, она попыталась справиться с дрожью, чтобы не трясти оружие, представила, как это неприятное чувство в землю уходит через её тело. Она никогда не была особо сильной, да и не считала себя таковой, скорее уж быстрой — обгоняла всех мальчишек и девчонок в Речеге, даже старших некоторых. Ольга успокаивала её, мол, привыкнешь ещё, мы станем тренироваться каждый день и мышцы со временем перестанут болеть. Марика, правда, всё равно пока злилась на себя почти до слёз.       — Легче… — шепнула Ольга. — Молодец! Не забудь снова поставить на предохранитель и давай-ка сделаем перерыв до завтра.       Они отошли недалеко от лагеря, Паулис сидел в стороне, на склоне холма. Он тревожно поглядывал по сторонам — сторожил, — и потихоньку строгал из подобранных в степи толстых веток бруски: мишени для Марики.       — Не нравится мне, что мы разбрелись, — сходу начал он, как только они подошли. Явно намекал на Ференца и Степана, ушедших глубже в Пишт, чтобы пополнить запас лекарственных трав.       — Тебе вечно что-то не нравится, — слабо улыбнулась ему Ольга. — Что, Марика, вернёмся к остальным?       — Вернёмся, — послушно согласилась она. Мышцы всё ещё будто дрожали внутри от усталости. Они тренировались с утра, а теперь солнце взошло уже над горизонтом. — Только можно я понесу винтовку?       Ольга и Паулис переглянулись.       — Оружие будет у меня, — напомнила Ольга, и Паулис нехотя кивнул. Марика просияла.       — У меня получается? — шёпотом спросила она у Ольги. Ей показалось, что это прозвучало жалобно.       — Марика, — Ольга улыбнулась ей, глядя сверху вниз. — Если на нас нападут, ты уже сейчас сможешь помочь. Понадобится время, много времени, чтобы натренироваться стрелять быстрее и точнее — но это уже только вопрос практики, — она тяжело вздохнула. — Если ты хочешь убить ведьму… боюсь, тут дело не в меткости. Гораздо сложнее понять, куда именно нужно целиться. Без Ференца я бы не справилась.       — Я понимаю, — едва слышно от смущения прошептала Марика и почувствовала, как щёки краснеют.       То, что сделала Ольга, было подвигом, почти что чудом, как об этом ни говори. Конечно, Марика и мечтать боялась совершить такое же.       Но, разумеется, всё равно мечтала.       — Вернулись! — обрадовался дедушка. Она явно ждал их: Марика представила, как он тревожно вглядывался в седые холмы. — Как успехи, а, Марыська?       Она вернула винтовку Паулису и аккуратно обняла деда, боясь задеть его больную руку.       — Всё хорошо, — пробормотала едва слышно.       — Она молодец, — громче сказала Ольга. Дедушка похлопал Марику по спине и усмехнулся:       — Ну, что ты, Марыська? Мне совсем и не больно уже, хоть сейчас повязки снимай!       — Не надо, — застенчиво улыбнулась Марика, хоть и понимала, что он просто бахвалится. С дедушки станется и правда — ну, может, не повязки снять, но попытаться использовать больную руку.       Пока ждали возвращения Ференца и Степана, сели пить чай. Леонас погасил костёр и теперь задумчиво разглядывал светлеющее небо.       — Я сверил направление, — пояснил он. — Мы отошли далековато от реки, придётся взять немного к востоку. Дольше, но ничего, зато не придётся столько ждать, если понадобится вода.       — Да зачем? — удивился Паулис. — Снег же, ну, талой воды попьём. Так и так кипятить. Лучше уж от реки подальше держаться.       Леонас твёрдо покачал головой:       — Степан прав. И морозы, и снег скоро пройдут. Это так, первое дыхание зимы. Снега может не быть, как и дождей, и что тогда?       Паулис не нашёлся, что ответить, только хмуро свёл брови.       Будто в подтверждение слов Леонаса, солнце светило до болезненности ярко.       Степан с Ференцем вернулись раньше, чем кто-то, кроме Паулиса, начал ворчать. Ференц осмотрел руку дедушки, вскинул брови и цокнул языком.       — Что, хорошо заживает, а? — самодовольно поинтересовался тот. Ференц светло улыбнулся, что, видно, должно было означать: более чем. — Ночью сильнее болело. Как будто бы сама кость. Это оттого, что она срастается, значит?       Ференц неопределённо помахал в воздухе рукой и положил ладонь ему на плечо, будто говоря, что всё в порядке.       — Может, уже двинемся? — недовольно предложил Паулис.       — Не шуми, — фыркнул на него Пшемко, поднимая на спину рюкзак.       — Это я тут старик, а не ты, — с ухмылкой поддержал его дедушка. Марика едва слышно прыснула в ладонь.       В дорогу всё же тронулись. Лямки рюкзака, который она забрала у деда, неприятно тянули усталые мышцы. Марика то и дело потягивалась и кусала губу, но молчала.       — Ладно, — видно, от скуки начал прикидывать дед. — Ты, Паулис, да Пшемко из Залаверца, там и родились. Мы с Марикой и Ференцем раньше никогда дальше Залаверца из Пишта не выбирались. Ольга, девочка, ты ведь тут работала по большей части? А откуда ты так-то?       — Так из Странного, — Ольга как-то смущённо улыбнулась. Марика заметила — так всегда, когда говорили о её детстве. — Я там в детском доме жила, сам понимаешь, воспоминания не лучшие. Вот и сбежала из города, как только смогла. Стало быть, после совершеннолетия. Так в поездах своих и осталась. Они были моим домом скорее, чем какой-то город, — она пожала плечами, насколько позволял рюкзак.       — А ты, Степан? — не унимался дедушка, пытаясь разговорить их. — Тоже небось? Вы тут все хоть полустоличные?       — Нет, — подал голос Леонас. — Я из Янитеса, маленький такой городок, но зато почти в центре Вилони. Родители всё хотели переехать оттуда, — он помрачнел. — Не знаю уж, решились ли.       На несколько минут надо всем отрядом повисло тягостное молчание. Ольга дотронулась до руки мужа. Марика спрятала глаза. Ему было, по кому скучать и за кого тревожиться.       — Ну, я тоже не из столицы, — всё-таки ответил на заданный ему вопрос Степан, хотя голос его звучал смущённо. — Даже не из старой. Из-под Мирани я, из деревни.       Дедушка присвистнул:       — Ну, это, может, и не столица, но…       Про Мирань Марика слышала. Там стоял храм — единственный на всю Вилонь, для молитв единому богу, заместившему собой всех старых. Это никогда не казалось Марике похожим на правду, она выросла среди странных Пиштских легенд и пляшущих огнями духов, но город процветал, потому что люди съезжались посмотреть на странную постройку до сих пор. И потом, жил же в ней постоянно кто-то. Говорили, что это потомки тех, кто превратил старую усадьбу в подобие капища — как сам себе это представлял.       — Небось и оргуллонцев видел? — поддел Степана Пшемко. Тот отмахнулся:       — Да сдались мы им! Ну, может, конечно, и заезжают иногда, но не ради ж храма! У них-то поди такого побольше, и дома насмотреться могли, — он вздохнул. — Интересно, как там сейчас? Мои-то уехали, а всё равно… Небось, думают, что мы тут все мертвы, может, и вовсе закрыли Пишт, а?       Марика остановилась так резко, что шедший за ней Паулис чуть не врезался в неё.       — Ты чего? — удивился он. Девочка разволновалась так, что чуть рюкзак не уронила.       — Как у оргуллонцев! — выпалила она, чтобы не потерять мысль.       — Что? — не понял Степан. Марика покраснела и сосчитала про себя до десяти, чтобы успокоиться и не тараторить.       — Нам в школе читали про оргуллонцев, — принялась объяснять она, выравнивая шаг. — Из дневников Вилести, про остров их, Фиел. Что они пришли с войной на континент, потому что им самим не хватало места на острове. И там ещё было про то, что почти половина острова была не заселена совсем. Будто бы им их бог запретил, во всяком случае, они так говорили. Что там нельзя селиться, охотиться тоже нельзя и даже просто туда ходить. Я ещё подумала — почему эти земли не захватила Гранде Ригес? Им совсем не нужен был остров?       Остальные молчали, но она увидела, как расширились глаза Ольги, а Ференц прищёлкнул пальцами.       — Ты думаешь, что там было то же, что в Пиште сейчас, — мягко закончил за неё Леонас, заметив, как она стесняется. Марика едва заметно кивнула. Это было похоже на кусочки мозаики.       — Нет, историю, конечно, нам тоже читали, — нахмурился Паулис. — И про оргуллонцев — по дневникам Вилести, куда без них, хотя это когда ещё было. Но неужели никто на целом острове не говорил о ведьмах?       — А откуда там взяться ведьмам, если люди туда не ходили? — тут же возразила ему Ольга. — Звери были, да, это наверняка. Но откуда было появиться ведьмам? Оргуллонцы установили запрет и не нарушали его. Не ходи на запретные территории: останешься цел сам и не станешь опасностью для других.       — С Пиштом так не получится, — вздёрнул подбородок дедушка. — Тут же люди живут!       — Да, живут, — как-то задумчиво согласился Леонас. — И мы тоже уже тут.       Марика в разговор больше не влезала, но слушала внимательно. Она думала о смуглых суровых оргуллонцах, древних завоевателях. О том, как они разозлили что-то, живущее в густых лесах Фиела — сорвали ли не тот цветок, убили ли зверя. Не в силах победить, они просто оставили часть острова бушующим духам — своему богу, как они думали, и проклятие постепенно сошло на нет. Так, что никто и не вспоминал, в чём смысл запрета. Вспомнили ли они сейчас, когда дошли вести о Пиште?       В траве неподалёку маячил заяц, ещё не сменивший шубку на зимнюю. Марика искоса наблюдала за ним, боясь спугнуть, но заяц, кажется, и вовсе не боялся, следовал наравне с отрядом.       — Марыська, ты чего притихла? — окликнул дедушка. — Боишься, что ли, что и правда Пишт закроют?       — Нет, — помотала она головой. — Смотри, деда, там заяц.       — Где? — почему-то оживился Пшемко и вытянул шею, глядя туда, куда она показывала. — Я ещё недавно двоих видел, с другой стороны.       — И вон ещё, — с тревогой подсказала Ольга, но Марика уже и сама заметила. Зайцы прятались в траве, но примятые стебли не всегда скрывали их. Они не обгоняли, но и не отставали сильно, шли вровень с отрядом. Марике показалось, что она уловила зловещую зелень в маленьких блестящих глазках.       — Пойдём быстрее, — поторопил их Леонас. — Вон, впереди виднеется что-то, может, есть, где спрятаться.       Они ускорили шаг, стараясь не бежать и не привлекать к себе лишнего внимания. Марика всё равно поглядывала по сторонам и холодела: иногда целые островки земли оказывались скопищем зайцев, вдруг прыгавших с места. Она никогда не видела их столько разом. Разве зайцы должны вот так собираться вместе?       Постройка, замеченная Леонасом, оказалась колодцем, какие обычно вырывали недалеко от дорог, чтобы путешественники, перебирающиеся из одной деревни в другую, не остались без воды.       — Вот и не надо к реке идти! — обрадовался было Паулис, но обернулся и осёкся.       Это были настоящие пиштские зайцы, крупные, с сильными задними лапами. Их было здесь несколько десятков, и они собрались вокруг на расстоянии нескольких метров, следя за ними немигающими глазами, в которых — теперь Марика была уверена, — сияла зелень.       — Что за… — пробормотал дедушка, а потом Степан оттеснил его, Ференца и Марику к колодцу. Поднял девочку на руки и поставил на каменный край, рядом с подгнившей, проломленной крышкой.       — Смотри, не упади, — подмигнул он и потянулся за винтовкой. Марика прижалась к деревянным опорам, на которых висело ведро.       Первых нескольких зайцев, бросившихся к ним, убила выстрелами Ольга. Когда заряды кончились, она отступила назад, за спины остальных, позволяя стрелять им. Марика крепко зажмурилась на несколько секунд и до боли вцепилась пальцами в шершавое дерево. Вскрикнул и выругался Паулис, когда заяц добрался до его локтя прежде, чем он успел его откинуть.       — В порядке? — встревоженно спросил брата Пшемко, не отводя взгляд от шевелящейся серовато-коричневой массы. Паулис махнул рукой, мол, ничего, и криво улыбнулся Марике:       — Что, хочешь подменить меня? — поинтересовался он.       Марика оцепенела на несколько секунд, а потом кивнула и соскользнула на землю. Паулис передал ей винтовку и сам отступил к колодцу.       «Вспомни, что говорила Ольга, — велела себе Марика. — С предохранителя она снята, палец на скобе, прицелься…»       Она выстрелила и успела почувствовать, как оружие скользит по ладони, прежде чем ощутила мягкий, гаснущий толчок в плечо.       — Попала! — радостно сообщил стоящий рядом Степан.       Звери, превращённые в монстров ведьмами, не умели останавливаться, какая бы опасность им ни грозила. Последнюю израненную тварь Леонас добил ножом. Марика успела разрядить винтовку до конца, сделала всего несколько выстрелов и замерла, опустив её. Только теперь заметила, как трясутся руки.       — Ты молодец, — сказала Ольга.       — Отлично справилась, — согласился Паулис. Ференц закатывал ему рукав, собираясь промыть и перевязать рану. Марика не смогла сдержать счастливой улыбки и вся раскраснелась от похвалы.       — Не страшно было, Горлинка? — спросил Степан, опускаясь рядом с ней на корточки, чтобы поднять ведро. — А то бывает, в первый раз-то.       Марика задумалась. Вспомнила Речег и дедушку, закрывавшего ей глаза, чтобы только не видела, во что превратилась деревня. Только она всё равно успела увидеть достаточно. И почувствовать под ногами скользкую, залитую кровью землю — тоже.       — Нет, — сказала она. — Мне совсем не страшно.