Пиштское соло

      По утрам, как бы ни было холодно, Ольга выбиралась на берег моря и долго стояла там. Дул зимний ветер, и стальные волны набегали на рыжеватый песчаный пляж, засыпанный древесным мусором и сухими водорослями. Ольга машинально силилась — и знала, что другие пытаются тоже, — уловить глазами изумрудную зелень, просвечивающую в воде. Но зелени не было.       Пару дней назад случился шторм, и как начиналось это путешествие бурей, так ею же и закончилось.       Они сидели точно так же, все вместе, только в маленьком домике, выделенном им. Тут везде стояли такие — не слишком крепкие и тёплые, но жить можно. Жилья требовалось много, беженцы сходились к морю со всего Пишта. Многие выходили целыми деревнями. До конца обычно добиралось гораздо меньше — как случилось с бедняжкой Франси. Степан легко устроился помогать с постройкой. Паулис всё больше помогал с ловлей рыбы, и остальные понимали — что угодно, чтобы только не вернуться больше в степь.       Они-то, конечно, всё ещё туда ходили.       Ференц так и остался отрядным врачом. Подменял Этель, та с благодарностью передала дело ему и потихоньку занималась обучением детей, собравшихся со степи. К ней ходили и Янина, и сдружившаяся с ней Марика.       Степан думал, где-то тут и его семья поселилась. Всё порывался сорваться с места и пойти искать их, но сам же себя и обрывал. Илзе пообещала узнать через своих, не спрашивал ли кто о нём и не узнает ли по имени — на том пока и успокоились, но Степан всё равно был сам не свой.       Не он один, вестимо.       — Нам придётся однажды рассказать, — как-то раз сказал Ференц Ольге. Та, как водится, сидела на берегу и волны выбегали к самым носкам её ботинок.       — Знаю, — вдохнула она. — Только не сейчас, хорошо? — обняла его за плечи, как ребёнка. Где-то вдалеке светил маяк, установленный на небольшом островке и тонкий его луч разрезал серые волны.       Они пошли вдоль берега. Повсюду, насколько хватало взгляда, стояли неровные грубые дома, сараи, сложены были доски и другие материалы. Берег был неровный и изрезанный весь, корабли с гуманитарной помощью из далёкого Алькависа с трудом находили место, где можно было подойти близко. Ольга поддела ногой камешек, и он полетел вперёд по рыжеватому светлому песку.       Леонас ушёл с Илзе и ещё несколькими людьми вдоль берега к западу — сказал, надо найти место, где можно хоть на время устроить какой-никакой порт. Это было… необычно, после всех последних месяцев, но, наверное, ей стоило отвыкнуть постоянно находиться рядом с ним.       И заново научиться скучать.       — Ты рассказала им всё, что нам удалось узнать? — снова заговорил Ференц. Явно через силу, он и сам за собой это замечал, но всё равно заставлял себя говорить. Он тоже учился, и, наверное, поэтому Ольге и нравилось гулять с ним здесь по утрам.       — Они и так знали почти всё, — покачала она головой. — Разве что о том, что ведьму и застрелить можно… Но у них есть огнемёты, а что толку стрелять, если не знаешь, куда? Тут только ты и можешь подсказать. Не знаю, Ференц. Я рассказала, что знала, но мне самой ещё нужно поразмыслить над этим.       — Ты хочешь вернуться в Пишт, — утвердительно произнёс Ференц, как только она замолчала. Ольга дёрнула плечом, будто не видела смысла спорить. Выводить людей оттуда — потерянных, перепуганных, было важно. Но что-то внутри у неё ныло от тоски при мысли о рыже-золотых просторах, о меловых скалах, среди которых больше никто не водил хороводов, ото всех этих сказок о птицах и жителях холмов…       Повернули обратно, как только над морем начал разгораться бледный зимний рассвет. Песчаный пляж был узким, дальше начиналась галька и лежали крупные валуны, а за ними всё заросло душистой травой, ветер то и дело доносил её запах. Ференц невзначай сказал — помогает от головной боли.       В маленьком домике Гаспар уже, наверное, проснулся, подоткнул одеяло внучке и начал растапливать печь. И, наверное, Паулис ворочался в беспокойном сне, мерно поскрипывала грубовато сколоченная кровать. Ольга ускорила шаг, стоило бы помочь старику с завтраком.       Было холодно.       — Я тоже хочу, — признался Ференц. — Вернуться туда. А не хотел бы, всё равно бы чувствовал, что нужно. Ничего ещё не закончилось.       Это было — словно виноградная лоза проросла в сердце и звала прочь от моря, туда, где несла сквозь зеленоватый туман свои воды Шехна. Теперь, когда они возвращались домой и шли по направлению к дельте, это ощущалось ещё сильнее.       Они замолчали. Ольга рассеянно следила уголком глаза, как солнечные лучи скользят по волнам, вот они пересеклись с последним отсветом маяка, и маяк замолчал, остался на горизонте цветным полосатым пятном. Начинали просыпаться люди, от линии домов, там, за низкой каменистой грядой, слышались голоса.       — Корабль идёт, — улыбнулась Ольга. — Пойдём встречать?       Впереди оборудовали маленький, совсем не подходящий для таких кораблей, временный пирс. На нём стоял человек и размахивал цветными флажками — показывал, куда безопасно идти. Чуть дальше к востоку начинались отмели, о которых предупреждал маяк, к западу в море выходил изогнутый каменистый гребень. Море Вилести вообще было полно мелких мест.       — Иди, — кивнул Ференц, — я догоню.       Ольга хлопнула его ладонью по плечу и пошла вперёд. От притаившихся в отдалении от пляжа домиков пахло уютно дымом, и этот запах причудливо мешался с запахом моря. Ференц остановился, а потом подошёл к камням, чувствуя, как перекатывается галька под подошвами ботинок. Наверное, если бы он ушёл сейчас, некому было бы его остановить. Пробраться между просыпающихся домов по импровизированным улочкам, ещё не заполненным людьми, добраться до границы рыжей, не вытоптанной пока травы, через небольшую выгоревшую рощицу, скрюченные обгорелые трупики деревьев, дальше и дальше идти, пока воздух не перестанет пахнуть водорослями, пока соль не прекратит щипать нос… Почувствовать просыпающуюся внутри зелень, иглами покалывающую где-то в груди…       Он тяжело вздохнул, провёл ногой по песку, стирая собственный след, и повернул обратно. К пирсу сбежались дети, кто-то с криком бежал в сторону домов, сзывая людей. Ференц увидел Ольгу, она помогала сгружать ящики с продовольствием.       Что-то заставило его обернуться и, взглянув туда, где за грядой простиралась Великая степь, он увидел, как взлетает вверх в лучах солнца крупная, рыжая, будто Пиштские травы, птица.