Красная нить судьбы. Часть 1. Теперь мы вместе!

             Лаимм крутился возле зеркала в ванной. Он озадаченно рассматривал маленький член и обиженно надувал губки.       — Чего он такой маленький? — он подёргал себя за член и надул губы сильнее. — Хочу, чтобы ты был больше! Как это сделать?       Лаимм начал прыгать, отчего и пенис дёргался в такт. Посмеявшись над этим, потыкал пальчиками в соски и сжал на груди пальцы. Грудь от давления немного увеличилась, и Лаимм снова надулся.       — Уже весь первый! Зачем мне сиси? Я же мальчик! Мне нужна пися! — возмутился Лаимм. — Сисички, не растите! А ты, писичка, расти!       Ничего удивительного в изменениях его тела не было. Он живёт с доминантом, который всячески его лапает и тискает. О сексе можно молчать. Да и гены плодоносящего дают о себе знать. Он менялся и подстраивался под тип своего доминанта. Хестан же, в свою очередь, также изменялся под своего плодоносящего. Всё закономерно.       — Жопка, — Лаимм повернулся к зеркалу спиной и уставился на объёмные округлые ягодицы. — Пухлая! Есть за что подержаться! — он глупо захихикал.       Задница и правда одно загляденье. Её вид не мог не радовать. Хотя главное, чтобы её хотел один-единственный. Лаимм задумчиво сжал пальцы на попе, развёл ягодицы и уставился на маленькое тугое розовое колечко ануса.       — Сморщенный пончик! — хихикнул Лаимм.       Его немного удивляло, что с таким размером, как у его мужчины, анус оставался всё таким же милым и на вид девственным. Хотя это природой так задумано, но всё-таки. Многие жалуются, что он становится не таким тугим, да и цвет меняется на серовато-бежевый — но тут в зависимости от оттенка самой кожи и расы. А ещё у девственников анус как бы плоский, а у тех, кто прошёл через «срыв», он становится немного выпуклым, а также на пару миллиметров увеличивается в диаметре.       — Мягонькая, — Лаимм сам себя потискал за попку, а после побарабанил и принялся хихикать. — Ляжечки, — он уставился большими глазами на ноги. — Интересно, — взгляд стал подозрительным, — а они вкусные?       Из-за того, что Хестан частенько утыкался в них носом, да и просто укладывался поваляться — и кусал изредка — Лаимму стало интересно. Он снова повернулся к зеркалу, закинул ножку на тумбу и, скрючив спину, попытался укусить себя за ляжку. После сотой неудачной попытки он с тихим вскриком завалился на пол. Тихо ворча поднялся и, ткнув пальцем в ноги, возмутился:       — Хочу вас кусь! Быстро дайтесь!       Конечно же, никто ему не ответил. Да и странно бы это было, если бы отдельные части тела начали разговаривать со своим обладателем.       — Пузик… — Лаимм потыкал пальчиком в чуть выпирающий живот и со вздохом констатировал: — арбузик! Хм… — он снова покрутился из стороны в сторону и выдал: — а я красивый?!       Лаимм забрался на тумбу и уставился в свои льдисто-голубые глаза. «Грани» внутри переливались в свете ламп. Большущие. Раскосые. Миндалевидные. Длинные густые светлые реснички. Радужка занимает большую часть глаза. Зрачок маленький.       — Такой лупоглазик, — тяжко вздохнул Лаимм и принялся поднимать и опускать брови, округлять и сужать глаза, подмигивать и строить «глазки». — Странный какой-то.       Пухлые покрытые румянцем щёчки. Небольшой носик, немного приплющенный и с опущенным кончиком. Высокие скулы.       — Нос-картошка! — Лаимм ткнул пальцем в отражение в зеркале и округлил глаза.       На лицо упала прядка светлых русых волос с красивым пепельным отливом. Как же их длина красиво смотрелась в высоком хвосте. И сколько же уходило как средств, так и сил, чтобы их промыть как следует, просушить и расчесать. Иной раз руки уставали ворочать их. Конечно, девочки и мальчики — преимущественно плодоносящие — с такими волосами вызывали уважение и зависть у некоторых, но Лаимм стал всё чаще задумываться, чтобы обрезать их по лопатки. Ибо они мешали, когда он занимался домашними делами. Спасала только толстенная коса, которую он заворачивал в шишку и подвязывал лентами, чтобы не распадалась. Но как же красиво смотрелся хвост!       — Маята, — констатировал Лаимм, взяв волосы в руку. — Красивая маята.       Он надул губы и тут же на них уставился. Сейчас они насыщенного розового оттенка и припухли от покусываний. Но даже без этого они были объёмны. Форма у них красивая, такая плавная и ровная. Лаимм вытянул их трубочкой и почмокал. Вышло забавно.       А после губ его внимание переключилось на пупок — ничем не выделяющийся и самый обычный.       — Дырочка в животик! — Лаимм потыкал в него и придирчиво осмотрел палец. — Чистенькая! — что логично, особенно если учесть, что он уже полчаса как выбрался из ванной, где проторчал почти два часа.       Смотря на палец, Лаимм растопырил остальные и покрутил тонкой кистью. Пальчики недлинные. Ноготки коротко подстрижены. В паре мест торчат противозные заусеницы, которые надо бы сразу аккуратно срезать, а то это грозило испорченным внешним видом. Сами ногти плотные и гладкие. Погрешности имелись, но небольшие. Лаимм всё порывался их покрасить лаком — конечно же, голубеньким — но вспоминал, что ему постоянно приходится что-то мыть да убирать, и он со вздохом отказывался от этого. Хотя уже присмотрел парочку цветов, когда рылся в комнате Кристана. Там ещё были и специальные лаки для копытц.       Опустив голову, Лаимм уставился на свои ступни. Маленькие и аккуратненькие. Пальчики на них тоже короткие. Что неудивительно. Ноготки на них только что подстриг. Подправил форму, высунув язык срезал лишнюю кожицу. И покрасить бы, да опять нет. Ну а чего, главное, на ножках будут покрашены, а на ручках — нет!       — Я весь коротышка! — Лаимм надулся и воззрился на своё отражение.       Взгляд упал на торчащие из волос длинные — выше головы — заострённые ушки. Достаточно широкие, с маленькой мочкой. Лаимм всё хотел круглую серьгу на самый конец, но как-то времени не было. Да и не хотел простую круглую, а с каким-нибудь камешком. А ещё и определиться не мог с материалом. Мысли в голове по этому поводу сменяли одна другую. Ещё и поэтому не торопился.       — Сосочки проколоть? — Лаимм округлил глаза и отрицательно мотнул головой: — не-е-е. Как потом ляльку кормить?! Неудобно! — и он активно закивал, отчего волосы взметнулись и опали.       Глянув на пах, Лаимм опять надулся хомяком. Вокруг члена, как и ануса, было полное отсутствие волос. С одной стороны, хорошо, но смотрелось немного по-детски. У Хестана-то в паху целые заросли. Забавно смотрится вся эта густая короткая жёсткая волосня. Лаимм смущённо зарделся и, прижав руки к щекам, рассмеялся. Ему нравилось! Вид брутальный, мужественный! Красотища!       — Неказистый, — вывел итог Лаимм после тщательного осмотра себя любимого. — Незаурядный. Немного развратный. В меру весёлый. Немного несерьёзный. Хм, — он задумчиво выдохнул и упёр кулачки в бока. — Ты! — он ткнул пальцем в сторону зеркала, — странный пухлик!       Попрыгав туда-сюда, Лаимм пожал плечами и шустро оделся. Усиленно шлёпая босыми ногами, он ушлёпал в комнату, где Хестан корпел над очередными данными и печатал указания — на большую часть которых он не обращал внимания, доверяя это дело помощникам, но кое-что нуждалось в его личном контроле. На своего Пирожочка он глянул озадаченно.       — Кися, — Лаимм подошёл ближе и сел на его колено.       — А я уже хотел тебя со спасателями оттуда вытаскивать. Ты чего там три часа делал? — Хестан, приобняв его за талию, сильнее прижал к груди.       — Попку мыл! — отозвался Лаимм и округлил глаза.       — Только её? — не понял Хестан. — Три часа? Она ж у тебя не с небоскрёб размером!       — Кстати об этом, — Лаимм кашлянул. — Кися, а я красивый?       Этот вопрос поставил Хестана в тупик. То ли Пирожочек серьёзно спрашивает, то ли тут какой-то подвох. Но если посмотреть на его лицо, на котором читалось волнение, можно понять, что вопрос серьёзный.       — Так, Пирожочек, а в честь чего такие вопросы?       — Значит, не красивый… — Лаимм обиженно засопел.       — Я же такого не говорил.       — Но и не опроверг! — спустившись с колена, он утопал к кровати и спрятался под одеяло, откуда принялся что-то усиленно бубнить.       Хестан, абсолютно ничего не понимая, поднялся с места, залёг рядом на одеяло и потыкал его пальцем.       — Я урод, да? — из недр одеяла пробубнил Лаимм. — Это всё из-за моих ушей? Нет, скорее потому, что толстенький. У меня некрасивая попка? Нет, это из-за животика, потому что выпирает…       — Пирожочек, ты там чего-то нанюхался, что ли? Откуда такие мысли появились в твоей светлой головушке?       — Из-за тебя, — уверенно заявил Лаимм и закивал.       — А как-то поконкретнее можно? Что-то я ничего не пойму.       Лаимм, активно вошкаясь, — и не без помощи Хестана, — выбрался наружу. Он обиженно надулся, подтянул одеяло, из-за чего показались ступни. Хестан глянул на них с интересом, в очередной раз подмечая, какой он маленький.       — Я хочу большую писю! — заявил Лаимм.       От такого заявления Хестан словил ступор. А тот лежит, сопит обиженно и на него косится.       — Эм, — откашлявшись, Хестан попытался поймать нужную мысль, чтобы выразиться более корректно. — Пирожочек, а зачем она тебе?       — У тебя же есть. Вон какая дубинка! Я тоже хочу. А то у меня какой-то обрубочек висит.       — Пирожочек, так ведь я доминант. Мне нужен большой член, чтобы легко проникать в твоё внутреннее колечко и обмазывать матку спермой. Чтобы вследствие у нас появился ребёнок. А тебе-то он зачем? Тебе же им не детей делать. Только по нужде ходить.       Бурча что-то про эгоистичных доминантов, Лаимм отвернулся и снова спрятался под одеяло, потом подрыгал ногами, чтобы спрятать их полностью. Хестан же был озадачен ещё больше. Он откровенно не понимал, чем вызвано такое поведение его Пирожка. Видимо, давно по жопе не получал. Подумав пару минут над тем, как же разрешить столь странную ситуацию, он скинул штаны с футболкой и лёг под одеяло, прижавшись к спине Лаимма.       — Уди, противный, — букой отозвался тот.       — Ну, Пирожочек, скажи, что случилось? Чем я тебя обидел? Тем, что у меня от природы член больше? Так ведь я доминант. Мне он необходим для продолжения рода. А ты должен быть весь такой миленький и красивенький. Сам представь, вот ты весь такой милашка, а между твоих аппетитных ножек будет болтаться такая дубинка. Это ж некрасиво. Да и нельзя так обижать доминантов, а то самомнение опустится ниже плинтуса.       — Тиво?! — Лаимм, округлив глаза, повернул к Хестану голову. — Я, конечно, осведомлён, что доминанты думают членом, но надеялся на лучшее!       — Сладкий, — Хестан рассмеялся, — доминанты о сексе думают в разы чаще, чем плодоносящие. Это даже научно доказано. И если вы думаете о сексе, то только как для рождения ребёнка. Редко когда плодоносящие ведут себя, как шлюхи, и трахаются со всеми подряд. У доминантов же иначе. Зачастую для нас секс — это как в спортзал сходить, и не более. А вот для таких милашек, как ты, он представляет что-то более важное и значимое.       — Не, я предполагал, что ты меня трахаешь потому, что нам хочется, но чтобы сравнивал меня с походом в спортзал, это уже слишком, — Лаимм надулся и отвернулся.       — Пирожочек, ты меня сейчас неправильно понял, — Хестан просунул под Лаимма руку и обнял от души. — Ты для меня особенный. Да и для демона я не любитель ходить «налево». Ты ведь знаешь, что моя раса считается похотливо-воинственной. Но лично я против войн и того, чтобы изменять своей половинке. Для меня секс важен только с тем, с кем я в отношениях. А с другими, хочу отметить, что без отношений он скорее как «сунул, вынул и пошёл» и ничего из себя не представляет. Здоровья для, как говорится.       Лаимм задумчиво почмокал губами и с подозрением покосился на положившего на его голову свою Хестана. А тот улыбается чего-то. Загадочный такой.       — А с чего ты взял, что ты некрасивый? — спросил Хестан. — Или это из серии «ты мне никогда об этом не говоришь!»? — Он весело хохотнул.       — Я неказистый, — со вздохом отозвался Лаимм.       — И где тут «некрасиво»? — не понял Хестан, чуть приподнимаясь, чтобы удобнее было заглядывать в лицо Лаимма.       — У меня бёдра широкие и пухлая задница с ляжками! И животик выпирает. А ещё лопоухие ухи! И ножки-коротышки! Я весь коротышка! А ещё у меня писька маленькая… Хочу большую письку. Как у тебя.       — Пирожочек, — страдальчески протянул Хестан. — Ты там не курнул часом чего-нибудь?       — Неть, — Лаимм отрицательно кивнул.       — А мне кажется, дать. Понесло-то, я смотрю, тебя неслабо. Ну, если на то пошло, то мне ты нравишься таким, какой есть. Иначе у меня бы даже не встал. Но я в дичайшем восторге от твоей милейшей мордахи и того, как у тебя светятся глаза. Разум и желудок счастливо ликуют от твоего характера и готовки. Ну а член, — Хестан потёрся пахом о попку Лаимма, — ну, тут ты понял, — в самое ухо шепнул он, и тот хихикнул. — А если тебя что-то не устраивает, можно сделать операции.       — Чё-ё?! — Лаимм выпучило глаза.       — При всём уважении, но как ты себе собрался член больше делать?       — Эм…       — Вот тебе и «эм», — Хестан рассмеялся, завалился на спину и утянул Лаимма на себя. — Не знаю, что тебя в себе так не устраивает? Чего вдруг захотелось большой член?       — Просто твой такой красивый! А у меня улиточка какая-то.       — Ой, не могу, — Хестан залился громким весёлым смехом.       Лаимм стыдливо потупился. И правда, чего это ради ему захотелось письку увеличить. Лучше бы продолжал думать о ярмарке и как поддерживать уют в доме, а то некоторые морды пытались всё разнести — и тут разговор не только о животных.       — А ещё у меня попка смешно трясётся, когда я прыгаю, — заявил Лаимм и нахмурился.       Хестан на это расхохотался ещё громче.       — Не хохочи надо мной!       — Ты просто нечто, а-а-а… — Хестан потёр лицо руками. — Как что вычудишь, так хоть стой, хоть падай. Ты что, всё это время перед зеркалом прыгал и смотрел на неё?       — Не всё…       — Пирожочек, ты чудо чудесное, ей богу, что ни день, то смех.       — Смотри как бы плакать не пришлось.       — Кстати об этом, — Хестан в миг посерьёзнел, а Лаимм напрягся. — Кхм… Ты только не ругайся, но в командировку я всё-таки поеду. И если первоначально были сомнения, то сегодня всё решилось. Так что где-то через недельки две я на какое-то время уеду.       У Лаимма от такого даже лицо вытянулось. Он округлил глаза и потянулся за подушкой, но Хестан, перехватив руку, посадил его боком и, прижав к торсу, сел сам. Лаимм упрямо пытался дотянуться до подушки, чтобы ею избить нерадивого мужика. В итоге выдрал руку из его хватки и зарядил ладошкой в лоб.       — Это не надолго, — пообещал Хестан на недовольное сопение Лаимма. — Позанимаешься без меня своим вязанием. Никто отвлекать не будет.       — Я с тобой поеду! — уверенно заявил Лаимм и скрестил руки на груди. — За сегодняшний день я связал ещё пять маленьких шарфиков и три платья крючком, так что я успею всё сделать!       — Но ты же не страж…       — Я почти твой супруг! Или, — глаза Лаимма сверкнули сталью, — ты туда за чем-то «особенным» едешь?       — Пирожочек, я туда по работе еду. И не более.       — Тогда я с тобой! — Лаимм чмокнул его в щёку и улёгся. — Спокойной ночи!       — И тебе спокойной, улиточка, — расхохотался Хестан и получил за это по жопе.