***
— И снова приветствую, — вздохнул вышедший из карантинной зоны жеребец, по злому стечению обстоятельств напоровшись на неспешно куда-то шелестяющую Скраппи. Но на сей раз он был без шлема, скрывавшего сияющие плавленным золотом глаза с узким зрачком — и даже без брони, одетый в один лишь плащ, укрывший так и норовящие шевельнуться нетопыриные крылья, производил довольно привлекательное впечатление, заставив ноздри пятнистой на секунду раздуться, втягивая в себя запах молодого, усталого жеребца. Однако десять лет в Городе Войны — это десять лет, и только самых близких существ можно было подпускать к себе на расстояние копыта, а всех, кто был за куполом — она старалась обходить, не веря в то, что так мог одичать когда-то добрый народ. — И тебе не хворать. — Буркнула в ответ та, явно пребывая не в духе. Последние дни выдались жаркими — рассчитанные на десяток-другой пони, карантинные помещения не справлялись с таким наплывом детей и подростков, размещать которых пришлось в зале для тренировок аликорнов. Несмотря на всю доброту, скрывавшуюся и скрываемую под уже до боли жавшей маской недалекой, пустоголовой кобылки, Раг отнюдь не страдала излишней доверчивостью и близорукостью, поэтому получившая на свой вопрос прямой, честный, и очень циничный ответ, Твайлайт только покачала головой, узнав, что толстые каменные стены и отключаемая вентиляция помогут решить вопрос с возможным распространением особо опасных инфекций, а также с утилизацией трупов. Опять же, бетон легче дезинфицировать, если что… Поэтому сгрудившихся в большом зале жеребят выводили лишь небольшими группами, лишь после обследования размещая их по всем доступным домам. В результате не спавшая несколько дней пегаска издергалась, испереживалась, и оттого рычала, бросаясь на любого обратившегося не хуже оголодавшего параспрайта. — Как дети? — с искренним беспокойством спросил темно-серый пони. — Заболевших всего несколько, и с ними разбирается наш медик. Я еще не успела поговорить с лидерами поселения, но думаю, что они не выгонят детей на мороз. Где вы вообще их столько набрали? — Это вс-се дети с-с-с наш-шей с-с-станции… Того, что когда-то ей было, — прорезался в голосе жеребца такой знакомый акцент ночных стражей, выдавая некоторую нервозность бет-пони. — Мы ш-шли почти с-сутки — убегали, пока ос-ставш-шиес-ся пони прикрывали отход. Как видите — едва ус-спели. Не з-снаю, что это было, карательная акц-сыя, или нам прос-сто не повез-сло з-санять с-стратегичес-скую поз-сицию — но теперь у нас-с нет дома. — Тогда, я уверена в том, что вам не откажут. Конечно, придется потесниться, но что делать… — Вздохнула кобылка, задумчиво постукивая копытом по нижней губе. В ее голове уже разворачивались планы по очередному расширению поселения, а это, в свою очередь, ставило задачу по налаживанию отношений с какой-нибудь из фракций этого города, помимо «Рассвета». Даже несмотря на щит, войну на несколько фронтов они долго не потянут. — Еще раз спас-сибо, юная леди, — кивнул в ответ фестрал, вновь закутываясь в выданный теплый плащ, словно тот был непреодолимым барьером между ним — довольно молодым пони — и жестоким окружающим миром. Да, он вырос на войне, в окружении солдат, пропитался их духом… И при первой же возможности вырвался на волю, прихватив сестру — и осел в Сталлионграде, буквально за неделю до конца света. — Мы вас-с не с-стес-сним. — Посмотрим. — Махнула крылом та. — Кстати, с вами уже беседовали наши лидеры? — Нет. Пока нет. Раз-све что та бежевая аликорна… Извините, не знаю её имени, спрашивала что именно заставило нас искать убежища у вас в подвале, — отозвался тот, потерев сгибом крыла закрывающиеся с такого же недосыпа глаза. — Весьма обширном подвале… Или тут не только подвал? — Подвал, где овощи зимой хранятся. — Ответила Раг многозначительным «У меня много чего есть, всего сразу и не запомнить» тоном. — Мы ведь сейчас на поверхности? — уточнил вопрос жеребец, прядая ушами — явно все еще не способный полностью привыкнуть к отсутствию такого привычного избыточного давления. — Конечно же нет. Это иллюзия. Все вокруг иллюзия. — Коварно ухмыльнулась пегаска. — И все это тебе снится из-за того, что ты снова забыл принять свои таблетки! — Агга! Снотворные! — ржанул с нотками ностальгии пони темной расцветки. — Знаете ли, они очень полезны бывают при четвертых сутках без сна. Помогают от глюков избавиться. — От глюков снотворным не избавляются, глупый. Все, что тебе нужно — это здоровый двухдневный сон, с перерывами на еду. Поэтому забирай свою сестру, и отправляйся на минус первый этаж. Там есть комната, в которой все приготовлено. Отсыпайтесь, а потом уже поговорим. Тебя проводят. Покрутив головой по сторонам, она высмотрела одного из незанятых пони, и настойчиво помахала ему крылом, несмотря на все попытки того тотчас же прикинуться бесплотной тенью. Местные жители уже знали, чем заканчиваются встречи с бегающей по окрестностям пегаской. — Да, ваш пятнистость? — гаркнул на Сталлионградском подошедший земнопони, с какой-то обреченностью глядя чуть ниже черных глаз пегаски, заставив мышекрылого пегаса странно-знакомо хрюкнуть. — Отведи его, и еще одного фестрала, на минус первый. В третью комнату. — Дернув щекой в ответ на титулование, пегаска внушительно посмотрела на стоявшего перед ней пони, убеждаясь, что тот понял ее правильно. — Вежливо. Уложить спать, и… И доложить, когда проснутся — мне на них нужно паек рассчитать. Внял? На минус первом этаже располагались комнаты для допросов — но вновь прибывшим знать об этом было не обязательно. — Спасибо, — кажется, не уставал раздавать благодарности ночной пегас, быстро возвращаясь к дверям в карантинный блок.***
После того, как накормленные скудным обедом гости оказались в комнате, и мгновенно уснули, пегаска облегченно выдохнула, и ухмыльнувшись, принялась за дело. Двери в допросных были стальными, и снабжены замечательными запорами богатырских размеров, один из которых был густо намазан дефицитной синтетической смазкой, благодаря которой скользнул в гнездо совершенно беззвучно, ничем не потревожив спящих фестралов. Обозрев через небольшое окошечко обитателей комнаты, пегаска недоуменно нахмурилась, и о чем-то задумавшись, велела одному из охранников ждать пробуждения постояльцев, о чем немедленно доложить. После этого она отправилась в путь, приведший ее к механикам, где она долго и бессмысленно смотрела на образцы механомагической брони, о чем-то думая, и явно о чем-то переживая. Но вслух свои мысли она так не до кого и не донесла. — Может пойдешь поспишь? — донеслось от подошедшей Твайлайт — так же бывшей на ногах последние несколько суток, но выглядевшей до отвратного бодро — постоянный доступ к однажды попробованному напитку бодрости, созданному злыми лабораторными мышами и привычка к короткому сну позволили ей практически без потерь пережить этот аврал с толпой жеребят и даже оставить силы на свои любимые эксперименты и семью, чего явно не хватало одной большекрылой пони. — Ты уже четыре дня на ногах и боюсь тут не поможет даже наша «Искра». — Я сплю. Иногда. — Потерла лоб ее подруга, тупо глядя перед собой. — Ты уже говорила с этими пришлыми? Кто они, и откуда? Откуда у них три сотни пони? Неужели у них была настолько большая станция? Если вспомнить динамику распределения полов и возрастов в здоровой популяции копытных, то взрослых должно было быть в три раза больше! — Еще нет. Знаю только, что прибыли со станции «Геофизической» — наш друг Поншейд уже не раз успел объявить по радио о её захвате Черными Подковами. Примерное время в пути тоже совпадает. И да… По данным Комиссариата там жило что-то около девяти сотен пони. Но у нас только двести, из которых только тридцать взрослых. — Ну и кто такие эти «Черные»? — поинтересовалась та, решив собрать первичную информацию. Не то, чтобы она не знала тех, с кем жили бок о бок, и враждовали уже десять лет, но ей захотелось понять, что же думает, и как относится к Черным Подковам сама Твайлайт. В конце концов, наличие раскола во вражеских рядах им очень бы помогло. — Я уже объясняла. Это пони, что пытаются подчинить или уничтожить Этернитий и Магию как причину его появления, — вздохнула фиолетка. — И с первым у них прогресса больше, чем со вторым. Да, это сторонники радикальных методов решения проблем и те, кто приютили зебр, что были в Сталлионграде. Лидер — некто Ферст, красный земнопони с голубыми глазами и черной гривой… А со времен твоего пробуждения — протезом вместо правого глаза, за что спасибо моему мужу, промахнувшемуся лишь самую малость. — Недоработка… — Покачала головой Раг. — В общем, мы пока не знаем, что там у них произошло, но похоже, что эти придурки собираются расширяться. Насколько они сильнее нас? — Гораздо многочисленнее и сильнее, — кивнула в ответ Твайлайт. — Ты ведь уже отбивала их совместную с Советом разведывательную атаку перед этой войной — те черно-красные машины и броня это от них. А всего их было до гражданской войны где-то около трех сотен тысяч морд с тремя крупными продовольственными складами, несколькими заводами и вспомогательным пунктом управления городской ПВО. У Совета примерно та же численность. Комиссариат, с которым у нас более-менее неплохие отношения и даже имеется свой делегат на съезде — это еще около полутора-двух миллионов пони на разных станциях. Правда, тут структура не монолитна — кто-то с нами враждует, а кто-то, как те же «Рассветовцы», к которым мы отправили посольство, уже на грани решения об интеграции… — Нам хана. — Обреченно махнула копытом Раг, недоверчиво прядая ушами. — Несколько миллионов пони против трех тысяч… Мы обречены. — У нас есть щит и четыре аликорна, — постаралась приободрить её старая подруга. — И нас уже не три тысячи, а три тысячи двести! За осадным щитом, способным сдержать полторы жар-бомбы! — Полторы жар-бомбы, брошенных на них — это целых три жар-бомбы! — Что ты имеешь в виду? — Ну, если приголубить этих вражин чем-нибудь мегазаклинательным, то это значит, что у них не будет полутора жар-бомб, которые можно сбросить на нас, и у нас появится полторы, которые мы применим. Полторы и полторы — будет три. Базовая арифметика войны. — Охх… Иди спать, Скраппи! Мне тоже вздремнуть не помешает, — поморщилась фиолетка, крылом подталкивая пегаску в сторону выхода. — Иду, иду… Тиран! — Усмехнулась та, нога за ногу ковыляя в сторону двери.***
Проснувшиеся от затянувшегося сна в, казалось бы, столь безопасном месте бэтпони осознали всю глубину задницы, в которую они угодили только попытавшись открыть толстую стальную дверь — и конечно же не добившись в этом успеха. Быстрый осмотр показал — комната была, что называется, состряпана на скорую руку из самой обычной допросной — той самой, что была на каждой станции, но если там брали оковами и кандалами — то тут использовались толстые стены и не менее толстые двери без единого просвета. Сонливость неплохо сделала свое черное дело, размыв восприятие, замылив зрение… В общем сделав их максимально слепыми и глухими для всего, кроме простейших топорных атак в лоб. — Что делать будем, Сан? — продолжала ползать по все-таки довольно крупному помещению фестралка, не забыв проверить на прочность ни одной поверхности в комнатушке. — Вот оладушек! Даже потолок толстенный! — А ты чего ожидала, Беар? — хмыкнул, намеренно исказив сокращение её имени брат-близнец. — Все же это допросная в подземелье, а не люксовый номер где-нибудь в Клаудсдейле! А что делать… Пока что будем ждать. — Ждать? — недоуменно уставилась на него гиперактивная фестралка, свесившись с потолка. — А может лучше поискать слабости конструкции и сделать маленький бум? — Где же ты материалы для «бума» возьмешь? — фыркнул более дипломатичный пони, медленно прохаживаясь вдоль помещения и замерев на полушаге. — Только не говори, что ты… — Что я что? — невинным тоном осведомилась кобылка уже вытащив откуда-то небольшую пластинку одного из новейших, разумеется, по меркам времен до падения мегазаклинаний, типов взрывчатки. — Немного подшаманить — и бомбочка направленного действия готова. Осталось только найти слабые места в конструкции. — Беар, я уже говорил, что ты сумасшедшая? — Не одну тысячу раз, Сан, — оскалилась та в ответ, вновь подкинув пластичный шарик в копыте. — Надеюсь, тебя не надо учить собирать передатчик из дерьма и палочек? — Обижаешь! — проникся авантюризмом сестры жеребчик, оглядывая помещение в поисках камер. — Ну что, Звездунцель, готова снова звездануть? — через добрых полчаса осведомился он же воровато оглядываясь, и пряча под копытами довольно уродливую, но рабочую поделку на копытной тяге — по быстрому собранную из спрятанной в волосах и хвосте проволоки. Укрытия было решено организовать перед самым взрывом из всей подвернувшейся под копыта мебели — дабы до последнего сохранять приготовления в тайне. Да, не факт, что деревянные поделки спасут от каменной шрапнели, и уж тем более ударной волны — особенно в замкнутом пространстве, но и бездействовать… Было банально выше сил близнецов-фестралов. — Как всегда, яйцеголовый! — оскалилась та в ответ начиная прилеплять разделенный на несколько частей заряд. Собственно, за этим делом, причем совершаемым в довольно интересной позе в углу помещения, их и застала открывшаяся дверь. — Кафетфя офи фе фофремя. — бормотнул жеребец, пытаясь не выронить из зубов будущий детонатор и не поддаться хулиганскому порыву — лизнув едва ли не прижимающуюся к нему часть тела внезапно замершей близняшки. — Копыта на пол, устройства и оружие выплюнуть перед собой. — Хмуро потребовала заглянувшая в комнату пегаска. На этот раз облаченная в тяжелую, похожую на четвероногий танк механомагическую броню. Вместе с нею в комнату заглянул толстый ствол какого-то орудия, размеры которого внушили бы уважение иному танку. Безусловно, стрелять из него в замкнутом помещении она не собиралась, поэтому первый заряд был холостым, но в условиях подвала этого было бы достаточно, чтобы надежно оглушить всех, кто попал бы под выстрел, и не имел надежной защиты ушей. — А, это вы, мисс, — встал на все четыре, опуская сестру на пол, и выплевывая релейку, Сан. — Надо было заподозрить в вашем гостеприимстве что-то неладное. Надеюсь хоть с жеребятами вы ничего не сделали? Или так же — дождались пока проснуться и шмяк! Фугасом и в комнату? — Возможно, и надо было. А вот я не полагалась на случай, и заподозрила, что вам нельзя доверять. Так-так, и что это там у нас? Бомба какая-нибудь? Вы собирались взорвать ее прямо здесь? В этой комнате? — Черные глаза недоверчиво скользнули по стоявшим перед кобылкой фестралам сверху вниз, и справа налево, словно мерку для гроба сняв. - Какой необычный способ самоубийства… — Асинхронный подрыв четырех малых кусочков взрывчатки, — пробормотал жеребец, отведя глаза в сторону. — Молчи, яйцеголовый, — шикнула на него сестра. — Угу. Вот только вы забыли, или не знали, что малый заряд ничего этим стенам не сделает, а большой — обрушит на вас целый блок. В любом случае, при взрыве бетон образует множество мелких осколков, которые порвут вас не хуже шрапнели. И это не считая воздействия ударной и тепловой волн, которые превратят ваши мозги в истекающее кровью желе. — Я знаю. А еще я знаю нескольких пони, которые выживали после того, как с ними в одной комнате взрывалось несколько грамм подобного вещества. — пожал плечами мышекрылый пегас, взяв на себя роль переговорщика. — Да, контузия обеспечена. А может и что похуже — но так можно хотя бы покинуть изолятор. — Серьезно? — Тоном явно говорившим о том, что его обладательница сомневается в умственных способностях собеседника, хмыкнула пятнистая, склонив голову на бок. — Разве что в черном пакете. — Не своими ногами, конечно, — болезненно усмехнулся серый жеребец, наконец переходя с обсуждения недостатков столь хренового плана побега к главному. — Что же вам от нас понадобилось, что вы столь любезно пригласили нас на разговор? — Разве это я пришла сюда, удирая от целого поезда, набитого боевиками? — Войдя в комнату, пегаска повела плечом, отодвигая дулом пушки валявшиеся на полу части бомб. Безусловно, ей было о чем спросить этих фестралов, но ей показалось важным с самого начала расставить определенные акценты в намечающемся разговоре. — Я подозревала, что вы можете выкинуть что-нибудь эдакое, дети, поэтому мне стало интересно, что же именно вы хотите делать дальше, и не замышляете ли вы что-то плохое для доверившихся нам пони. Вы же не замышляете ничего дурного, верно? Ствол орудия, в которое спокойно пролезла бы нога иного пони, намекающе погладило горло фестралки, дотронувшись до ее подбородка. — Не з-самыш-шляем, — стиснув зубы, прошипела та в ответ, принявшись водить копытом по груди, словно пытаясь что-то нащупать — но не находя за много лет едва ли не сросшейся с ней вещички… Вроде медальона. — Было бы что замышлять, кроме побега из этой клетки. — Это не клетка. Это мера предосторожности. Или ты думаешь, я бы позволила вам взорвать припрятанные у вас бомбы в городке? Кто вообще надоумил вас устроить тут теракт? — Какой к Дискорду теракт?! — моментально «вспыхнула» мышекрылая кобылка, — Это личные запасы на крайний случай, вроде вот этой бетонной клетки! — Успокойся, Звездунцель, — успокаивающе погладил ту жеребец, наметанным движением уклонившись от летевшего прямо в лоб серого копыта. — Успокойся! Я тоже могу треснуть! — Погибнуть с честью, обрушив на себя дом. Необычно… — Вздохнула пятнистая. Идея засланных боевиков казалась ей все менее и менее продуктивной, хотя исключать возможность нападения на аликорнов она не могла. Не после попытки похищения жеребят. — Что ж, тогда мне хотелось бы услышать рассказ о том, как у вас оказалось двести жеребят, и как это все произошло. — Как-как. Жопой об косяк! — рыкнула кобылка, тем не менее успокаивающаяся под аккуратными поглаживаниями жеребца. — Сколько мы спали? — спросил он же. — Нужно знать для верной датировки событий. Часов или пип-баков у нас, увы, нет. — Почти сорок часов. Я велела вас не будить, чтобы вы выспались как можно лучше. — Нейтральным тоном произнесла Раг, бросив быстрый взгляд на два стареньких пледа, которые не заметили близнецы, проспавшие под ними полтора дня. — Спасибо и на этом. — благодарно кивнул Сан. — Так уж вышло, что наша станция располагалась мало того, что на возвышенности, так еще и на одной из развязок наземных коммуникаций — и сама была узловой. Примерно неделю назад над ней проходила колонна Черных Подков. Как водится — с огромным количеством стрельбы на каждое движение — в последнее время Совет Безопасности все чаще и чаще пользуется тактикой диверсионных атак. Ну, а наши как раз в это время ушли на разведку. Думаю, понятно, что не вернулся никто? — Они просто убивают всех встречных? — А как иначе? В какой-то мере их даже можно понять — когда из-под каждого камня на тебя может выпрыгнуть солдат с винтовкой — или того хуже, ракетницей стрельба на каждое движение будет жизненной необходимостью. — пони перевел дыхание, и продолжил. — Следующая колонна уже не дошла до пункта назначения — пусть что Совет, что Подковы за эти десять лет научились отлично воевать друг против друга, мы тоже не стояли на месте. Засады, минные поля, бойцы с тяжеляком за каждым маломальски пригодным укрытием… Это была банальнейшая месть за погибших товарищей. Эхх, если бы хоть кто-то тогда подумал, во что это все выльется… На следующий день после расстрела колонны они штурмовали уже парадный вход нашего поселения. Довольно узкий, удобный для обороны, неудобный для штурма… Был, пока они не захватили одну из соседних станций. Оттуда же, кстати, и бронедрезина была. Мы держались сутки — пока они не решились спустить по бывшим эскалаторам танк, одновременно атакуя по ветке метро. Думаю, не надо говорить что может сделать атака бронетехникой с двух направлений даже с тысячей пони? — Танк? По эскалаторам? Как они собирались выцарапывать его обратно? — Никак, наверное, — пожал плечами жеребец. — Танков у них много. Как и пони, и злости. Собственно — тогда и было принято решение эвакуировать хотя бы жеребят. Увы, мало кто хотел покидать место, успевшее стать домом… В общем, кое-как набрали тридцать пони в сопровождение, нашли пару стареньких платформ и отправили в путь по ветке в центральный квартал. Ваш щит видно со всего Сталлионграда — и видимо мы не ошиблись… — Видно, как не ошибались, — буркнула фестралка, копытом попытавшись отвести ствол орудия от своей миленькой шейки. С тем же успехом она могла бы пытаться толкаться с телеграфным столбом. Приподнявшись, тяжелая труба гулко пристукнула ей по макушке — Не безобразничай! — и снова отодвинулась, все еще дружелюбно таращась на нее черным глазом лишенного резов ствола. — Остальные остались задержать возможных преследователей. Два раза на нас нападали мутанты, один раз напоролись на кристаллы — пришлось обходить через технические маршруты, а там вы и так все знаете. Разве что пятерых мы потеряли в арьергарде — они и передали, что за нами отправили бронедрезину. — Ужасно. Просто ужасно. — Пробормотала пегаска, машинально дотрагиваясь покрытой сталью ногой до скрытой под броней груди. — Для чего им расправляться с тысячами пони? Как они дальше жить-то хотят? — Не знаю. Нашу станцию просто зачистили — карательные рейды во всей своей неприглядной красе. Про другие случаи не слышал. Не любят они под землю ползать, ох как не любят. Но теперь, случись что, у них есть плацдарм. И не простой — а целая узловая. С танком. — Мог бы и не вспоминать так подробно, — вздохнула наконец немного успокоившаяся бетпони, потянувшись к своей седельной сумке, пытаясь в ней что-то нащупать, клыкасто улыбнувшись угрожающе поведшей стволом пятнистой пегаске. — Не боись, нет там больше бомбочек. Это был последний подарок тетушки Фикс в моих запасах, — и с задумчиво-неуверенной мордашкой закончила. — Вроде бы. — Тогда, наверное, тебе лучше выложить их до того, как я начну тебя трясти. — Раг и сама не знала, почему общалась так спокойно с этими новичками. Быть может потому, что те не хамили, и в целом, вели себя достаточно мирно, напоминая ей что-то из прошлой жизни, почти забывшееся за проведенные здесь годы. — Итак? — Нет, нету, — наконец, что-то нащупав облегченно вздохнула кобылка, доставая медальон с черным, трапециевидным камнем в золотой оправе, прижав его к груди, словно самую дорогую вещь во всем мире, оставив свисать с копыта лишь крепкую металлическую цепочку. — Ну, хорошо. А у тебя? — краем глаза следя за копытами фестралки, обратилась пегаска к жеребцу. Кто знает, что там у нее могло быть? На гранату вроде бы не похоже, хотя кто их знает, до каких высот науки продвинулись местные пони. — Тоже ничего? Или как у твоей подруги, «совсем ничего»? — Ничего, мисс. — вежливо отозвался жеребец. — И я надеюсь что можно закончить столь горячую часть встречи с большими пушками, броней и парой кусочков взрывчатки и сесть наконец за нормальный стол переговоров. — Переговоры ведут с равными, ребята. С теми, кто не пытается взорвать тех, кто им помог. — Вздохнула пегаска. — Поэтому-то я и пришла к вам сама, узнать, что же именно вы собираетесь делать дальше. Жеребят мы пристроили, взрослые тоже могут остаться, поэтому я и ищу тех, кто будет говорить за всех них. — Просто к слову. Мы достали взрывчатку только после того, как нас заперли в кривовато замаскированной допросной. — отозвался Сан. — А по поводу всех — лучше обратитесь к старику Филду. Опытный, войну всю прошел. Да и как-никак, почти сто десять лет пони. — Поинтересуюсь и у него. Этот милый старичок тоже таскает на себе пару гранат и взрывчатку? — Этот милый старичок не нуждается в гранатах и взрывчатке, пока дело не заходит о борьбе десять на одного или штурме помещений, — фыркнула Беар, отползая от направления дула. Даже из винтовки с калибром семь-шестьдесят два холостой выстрел может убить на расстоянии до пяти метров. Думать о том, что с ней будет после выстрела этой дуры в упор не хотелось. — Еще лучше. Подготовленный диверсант… — Вздохнула Раг. Еще недавно враждебный, холодный Тартар, в который превратился окружающий мир, уже начинал казаться более-менее упорядоченным, но с тех пор, как их поселение начало расширяться, все вновь встало с ног на голову, и привыкшей к бесконечным полкам с разным мусором кобылке вновь пришлось примеривать на себя тунику Легата. — И почему все в мире не может быть простым? — Потому что ты не хочешь его видеть простым? — Пффф! Я все пытаюсь видеть простым! — Царапнув взглядом черезчур заумничавшую фестралку, буркнула кобыла. — Пытаюсь видеть пони хорошими. Пытаюсь разглядеть в них то, что осталось хорошего. — Не видно, — посмотрела своими желтыми, хищными глазами серая пони. — А это потому, что каждый раз, каждый из вас, пытается меня в этом разубедить! — Опасно ласково улыбнулась ей Раг, поглаживая дулом пушки по подбородку. — Кто взрывчаткой в кармане. Кто копытопашными техниками понячьего Шаолиня. Дурдом на выезде, в самом деле. — Мы? Мы просто привели жеребят нашей станции. — на несколько секунд отстранив копыто от груди, невольно давая разглядеть его содержимое окружающим в целом и одной пятнистой заразе в частности, и вновь вернув его на место. — Просто спасли их от карательного корпуса черных подков. Ха-ха. Теперь мы диверсанты, шпионы и прочие нехорошие личности. Найди тут хоть одного пони, что не спит в обнимку с пистолетом, ножом или взрывчаткой и проволокой в волосах? Мы проснулись — в запертом помещении без окон и дверей. Без еды и с замкнутым воздушным циклом. При осмотре оказалось что комната — замаскированная допросная, причем, с усиленными стенами и дверьми. Что бы ты сделала на нашем месте? — Дождалась бы хозяев, и поинтересовалась их дальнейшими планами на жизнь. — Пожав плечами, хмыкнула пятнистая, после чего кротко ухмыльнулась. — Дальнейшая их жизнь зависела бы целиком от них самих. — Вот мы и дождались и ждем решения. — Я вас пока ни в чем не обвиняю. Просто прикидываю варианты. А то шастают тут всякие… Жеребят похищают. — Надулась пятнистая. — И вообще, это я тут хорошая пони! А вы должны сверкать зраком, потирать копыта, и коварно хохотать, когда я отвернусь! — Хи-хи-хи! — всплеснула копытами в притворном смехе бэтпони, обмотав цепочку своей безделушки вокруг копыта. — Все по плану! Ха-ха! Так примерно, да? Обломись. Мы. Просто. Сопровождали. Наших. Жеребят. И насчет того, какая ты хорошая, советую… — рот сестры был надежно заткнут копытом брата, таки получившего свою затрещину. Фестралка разумеется принялась оттягивать темную конечность — казалось, совершенно забыв о зрителях и назодящемся в опасной близости от её шейки стволе орудия, и о намотанном на ногу медальоне, в какой-то момент, оказавшемся в копытах стоявшей рядом пегаски. — Откуда это у тебя? — Помолчав, поинтересовалась она. — Отпусти… Да отпусти же! — наконец освободилась та от нахального копыта братца и грубовато буркнув в ответ. — Какая тебе разница? Мы ведь незнакомые пони, похитители жеребят и еще много очень сомнительных достижений, которые на нас навесили просто потому что мы пришли в такой компании… Сан, хорош уже! — Это у нас от отца. — отозвался более дипломатичный жеребчик, доставая из своей сумки подобный медальон, но уже в форме перьевой ручки. — Последнее что от него осталось… Эй! Теперь и его медальон оказался в копытах пегаски. Усевшись на пол, она молча, не мигая, разглядывала оказавшиеся у нее украшения, остановившимся взглядом смотря куда-то сквозь них, сквозь стоявших напротив фестралов, и даже стену, словно перед ее глазами стояло что-то другое. Что-то давно и прочно забытое. Что-то, что она хотела забыть, похоронив в своей памяти в огромном подземном бункере, над которым отстроила свой дом, в котором и поселилась, словно недреманный страж. — А как звали вашего отца? — Наконец, разлепила губы кобылка. — Зависит от того, в какое общество вы попали, — ответил ей жеребчик, аккуратно приобнимая сестру. — Если высшее общество Кантерлота — то Стар Дрим. Если же казармы Ночной Стражи — то Графит Раг. Тихонько выдохнув, пегаска опустила копыта. Стволы пушек уставились в потолок, в то время как их обладательница тупо глядела перед собой расширившимися от ужаса глазами. — И. Как вас… Зовут? — Спустя какое-то время, трудом выдавила она из себя. — Берри, — тут же отозвалась кобылка, вздохнув свободнее без смотрящих в самую душу орудий невозможного для винтовок калибра. — Это моя сестра-близнец, Берри Раг. — закатив глаза, отозвался фестрал. — Мое имя Санни Раг. Думаю, военные звания ни к чему — все равно ни страны, ни организации, где они у нас были, больше нет. На этот раз молчание длилось дольше. Где-то неподалеку капала вода, просачиваясь сквозь щели в бетоне. Едва слышно доносились голоса пони, проходившие по коридору этажом выше, и тяжело хлопала массивная дверь, закрывающая вход в подвал. Пегаска сидела, бессмысленно глядя на собственные копыта, между которыми лежали два медальона, чьи цепочки плотно переплетались, обернувшись вокруг бронированных копыт. — Я… — Наконец, едва слышно вздохнула она. Сглотнув, она подняла глаза на непонимающе глядевших на нее фестралов, с трудом выдавив из себя заплетающиеся, спотыкающиеся друг о друга слова, так не вязавшиеся с ее обычной речью. — Вы… Вы сходите там… Поешьте… Второй уровень. То есть, этаж. Скажите, я разрешила. Или поспите, а я… Я пока… Медленно поднявшись, она покачнулась, и словно зомби, нога за ногу, побрела из комнаты прочь, совсем забыв о амулетах, так и оставшихся на копытах брони. — А медальоны? — возмутилась было Берри, но, перехватив взгляд помотавшего головой брата, лишь тоскливо проводила взглядом поблескивающую в свете ламп безделушку. Последнее, что у неё осталось от родителей.