Украденные шансы

Жизнь дает только один дубль, если он вышел плохо — с этим приходится смириться. Господин Никто (Mr. Nobody)

      — Я соскучился, — тихо бормочет Дайчи, ведя ладонью по краю собственной парты. Всё словно так, как и должно быть. Его школа, его парта — или не совсем его, потому что, как оказалось, он перевёлся в Карасуно только на днях. Его маленький мир, в котором он может забыться до того, что может стать обычным старшеклассником. В прошлой жизни этого ему чертовски не хватало, ощущалось болью почти физически, словно ему, например, взяли и оторвали без наркоза несколько пальцев. Жить получится, но всё станет намного сложнее.       — Болтаешь с партой? А ты странный, — раздаётся насмешливый голос, и Дайчи поворачивается на него. Замирает, вглядываясь в ореховые глаза — не Суги, нет. Странно, но в этом мире у него сестра-близнец, и вместе они словно олицетворяют собой легенду о хмурой Луне и весёлом Солнце.       И сейчас она ему солнечно улыбается. В классе они одни — почему-то все разбежались на эту большую перемену.       — Да все люди странные, только это скрывают.       — Твоя правда, — задорно смеётся она. — Я Каеде, Каеде Сугавара. Я тоже странная, и со мной ты можешь поболтать вместо парты. Ну, если захочешь. Прости. Ты казался необщительным, и я подумала, что надо тебя разговорить. Закрытым людям тут… сложно, — на миг она отводит взгляд, и Дайчи кажется, что случайно ему чуть не раскрыли какой-то нехороший секрет.       — Не думаю, что буду тихо сидеть на месте, когда тут есть баскетбольный клуб. Какое-то время Каеде молчит. В класс потихоньку начинают возвращаться остальные ученики, Дайчи мельком ловит быстрый взгляд Суги, на миг затормозившего в дверях.       — Баскетбольный клуб… Всё-таки ты странный. Но, может, это и к лучшему, — вдруг говорит Каеде и быстро пересаживается за свою парту в другом конце класса, словно боится сказать что-то ещё.       Это странно, и Дайчи задумчиво чешет затылок, снова ловя на себе взгляд Суги, быстрый и острый. Он быстро отводит глаза, когда Дайчи слегка поворачивается к нему. В этом мире Суга словно боится всем смотреть прямо в лицо и предпочитает молчать, не улыбается даже уголками губ и кажется абсолютно чужим. Такое ощущение возникает впервые, ведь каким бы Суга ни был до этого, какого возраста или пола — он улыбался. Пусть болезненно, пусть иногда фальшиво, пусть скрывал что-то, но всё равно умел. Этот Суга словно не знал ничего, кроме настороженности и безразличия. Закрытым людям сложно, значит? Наверное, Каеде говорила именно о нём.       Но Дайчи ведь не вмешивается, да? Не должен — ни вникать, ни пытаться, нужно только закрыть глаза и отвернуться. Так легче, наверное.       Хотя вокруг в любимой Карасуно так тускло и безжизненно, что и правда хочется ничего этого не видеть. Дайчи не может разглядеть ни одного знакомого лица и ёжится в окружении учеников в сероватой форме, которая должна быть глубокого и манящего чёрного цвета, что никто бы и не назвал его размытым и тусклым.       Душный мир, ощутимо давит в лёгких мокрой пылью, которые горят, как после долгой пробежки, когда он с заявкой на вступление в клуб приходит к залу после уроков. Знакомые двери обшарпаны, грязные ступеньки — Дайчи не по себе. Но в зале слышится шум, поэтому он решительно распахивает дверь и заходит внутрь.       Здесь пыльно и тускло, и давно пора починить волейбольную сетку. Дайчи пытается оглядеть всех обернувшихся к нему разом, но знакомых, родных лиц тут нет. И оно к лучшему, он бы за это их не простил.       — Не говорите, что у нас новичок. Кто этот смертник? — хохотнув, вперёд выходит рослый парень, и Дайчи понимает — капитан. Внутри всё холодеет и разбивается вдребезги, а желудок словно колет этим морозным крошевом.       — Что, тут так всё плохо, эту команду выбивают во всех соревнованиях с первой же игры? — он не уступает, не отводит взгляд, не тушуется, когда на него смотрят сверху вниз. Глаза, тёмные и колючие — вот что только примечательно в этом парне, кроме, пожалуй, и высокого роста. В остальном — смытое, невыразительное. Как и вся команда. Команда злых оскалившихся теней, среди которых Дайчи, к своему облегчению, не замечает Суги.       — А ты слишком наглый для нового мяса для битья, но только наше родное и привычное этому не учи. Хэй, ты слышал — даже не думай так же вякать, понял? Хотя… будет повод выбить тебе зубы.       — Я это учту, — раздаётся за спиной тихий голос Суги, и Дайчи не решается повернуться, нет, даже не может. Только, выпрямившись струной, с недоверием смотрит за тем, как вся команда выхватывает у него из рук напитки и какую-то еду. Он у них что, за шестёрку? Мясо для битья, значит… Он не выдерживает, когда капитан, сильно заехав Суге кулаком под рёбра, посылает его за большой сеткой с мячами.       — Что здесь происходит? Почему вы издеваетесь над ним?       — А кто нас остановит? — кто-то смеётся. — Куратор из учителей, тренер… Пока мы побеждаем в играх, нам они не нужны. Это школе нужны громкие титулы, значит, нужны мы. И пока наша шестёрка никому не пожалуется, никто и не подумает что-то разузнать. Но он же никому не пожалуется.       Дайчи оглушает смех со всех сторон, но собственное злое дыхание намного громче, оно гремит в ушах, кажется, у него вот-вот сорвёт перепонки, а по шее потечёт кровь. Он перекрикивает это всё:       — Вы побеждаете, да? Значит, победа имеет значение? Ты ведь капитан, я прав? Сыграй со мной… Нет, не так, сыграем два на два. Ты с кем-нибудь против меня с ним, — он кивает на вернувшегося Сугу, и тот замирает, крепко вцепляясь пальцами в край корзины. — Мы победим, и вы закончите это, закончите издеваться над ним.       На минуту воцаряется тишина. Наверное, никто и не ожидал от него, что он вот так выставит свои условия. Но когда капитану возвращается дар речи, он отвечает не ему. Он поворачивается к Суге, и тот опускает взгляд.       — Что, согласен сыграть против меня на свою свободу? А что, заманчивое предложение.       — Нет. Я не согласен, — тихо отвечает Суга, и Дайчи готов вытащить его из зала за край футболки, протащить через всю команду этих уродов, если бы только… Если бы только он согласился на его защиту.       — Видишь? Его всё устраивает. Но раз тебе так хочется сразиться, то у тебя одна моя подача. Примешь — свалишь отсюда с целыми конечностями. И я не спрашиваю, согласен ты или нет.       Дайчи, зло кивнув, занимает место на своей части поля. Может, он и не знает, как этот парень подаёт, но и тот не в курсе, что он капитан. И пусть тут нет его настоящей команды, его честь, его обязанность защитить её всё равно при нём. Подача в прыжке — уже сложная задача, но Дайчи быстро успевает понять, что мяч летит ему прямо в лицо. Тело само подаётся на пару шагов назад, и мяч, сильно ударившись о руки, рикошетом летит прямо вверх, почти долетая до самого потолка зала. Кто-то восхищённо присвистывает, и Дайчи победно скалится.       — Что ж, неплохо. А теперь пошёл прочь, — бросает ему капитан, кому-то кивнув, и Дайчи хмурится паре подошедших к нему парней:       — Что, не хочешь себе сильного игрока в команду?       — Не хочу проблемную занозу в заднице. А теперь вали уже.       Дайчи вышвыривают из зала в один миг — в этой — другой — команде Карасуно хватало высоких ребят. Можно было плюнуть, не вмешиваться и просто уйти. Дайчи же занимает местечко в укромной тени, откуда хорошо видно двери раздевалки. Суга избегал его эти дни, или, может, ему это так казалось, но сейчас у Дайчи есть вопрос, хотя нет, просто пара слов: «Какого чёрта?».       Приходится прождать добрых три часа, и в наползших сумерках уже зябко мёрзнут ладони, Дайчи прячет их в карманы школьного пиджака. Он дожидается шумных голосов и ленивых шагов. Какими бы дерьмовыми людьми они ни были, эти ребята точно тренируются до упаду. Суга тёмной тенью выходит из зала позже — наверняка в одиночку всё там прибирал. Дайчи же кидает на него быстрый взгляд и снова про себя считает вышедших из раздевалки и точно уже отправившихся по домам. Не хватает только одного человека — капитана. И Суги.       Нервозность давит, сушит губы и стекает каплей пота по виску. Дайчи ждёт с добрых двадцать минут, и потом короткими перебежками оказывается у самой раздевалки и таится в тёмном повороте. Тишина. Хотя с таким человеком, как этот капитан, и это страшно. Дайчи уже было решается плюнуть на всё и ворваться внутрь, как дверь распахивается, и капитан вальяжно выходит наружу, что-то тихо, но расслабленно кидает через плечо, и, застегнув лёгкую куртку, уходит. Дайчи ждёт ещё несколько минут, пока его спина пропадёт за поворотом, и тогда осторожно заглядывает внутрь.       Суги не видно — слышно. Дайчи быстро кидается за шкафчики.       Сугу рвёт в раковину за шкафчиками. Похоже, он замечает его — это видно по тому, как напряглись плечи — но не может остановиться, словно хочет выплюнуть все внутренности. Дайчи не решается подойти даже тогда, когда всё начинает заглушать шум текущей струйкой воды, а Суга может только хрипло дышать. Он наконец поворачивается, вытирая ладонь рот, и Дайчи растерянно смотрит на его припухшие губы и блёклые светлые следы на вороте футболки. Пара засохших белых капель всё ещё видно на щеке и взъерошенной чёлке.       И он догадывается.       — Как всё дошло до этого? — тихо говорит он, делая шаг вперёд, и Суга отшатывается, стукаясь бедром о край раковины.       — Уйди, а. Пожалуйста, уйди, — выдыхает он, даже пробует его оттолкнуть, но Дайчи легко ловит его за руку, другой же зачёрпывает воды и проводит по чужой щеке, и Суга замирает, но всё равно не смотрит ему в лицо, только замечает цепочку с бабочкой на его запястье и словно хочет что-то сказать, но всё равно молчит.       — Скажи мне, что случилось? Почему ты… — снова пробует спросить Дайчи, но он его перебивает:       — Что? Отсасываю одному мудаку в раздевалке и бегаю шестёркой для всей команды? У меня был выбор отказаться. И если бы мне некого было защищать, я бы так и сделал.       — Каеде? — догадывается Дайчи, и Суга вяло кивает, но позволяет ему смыть следы чужой спермы с волос и шеи.       — Она не знает. И не думай ей об этом рассказать. Никому не думай. Если кто узнает… Они сделают что-то ужасное.       — Они уже делают ужасное с тобой, — не выдерживает Дайчи и даже повышает голос, ухватив его за плечи, и только тогда Суга зло глядит ему прямо в глаза:       — Я хотел, чтобы меня защитили. Я так хотел, понимаешь? Где ты был, когда мне это было нужно? — он вдруг смеётся и снова переводит взгляд на цепочку. — Ты пытался защитить меня восемь раз, Дайчи. Думаешь, на этот раз получится?       Суга отталкивает его, быстро хватает сумку и выходит из раздевалки. И Дайчи не может себя заставить даже обернуться ему вслед.