Лед

Король назначил дату суда – через месяц после ареста. Казалось, вопрос с Ланнистерами волнует его не больше – или не меньше – чем любой другой. Тирион сообщил ему, что в Королевствах могут найтись их сторонники, которые захотят поднять восстание, что необходимо провести расследование, но король лишь пожал плечами. – Проводите, если вас это успокоит, – сказал он своим отстраненным голосом. – Ваши брат и сестра предстанут перед судом через месяц. – Благодарю, ваше величество, – сказал Тирион и замялся. Король ожидал, жестом велев собиравшемуся сказать что-то Бронну молчать. – Моя сестра, – произнес Тирион. – Она нездорова. Вы не позволите перевести ее? – Куда перевести? – поинтересовался Бронн. – В гостевые покои, – ответил Тирион. – В темнице ей слишком холодно. Бронн фыркнул и снова открыл рот, но король его перебил. – А вашего брата? – Джейме намерен оставаться в темнице, – сдавленным голосом ответил Тирион. – Но он и не болен так, как она, ваше величество. Король впал в свой обычный загадочный и продолжительный транс. Все молчали – даже Бронн – сидели и ждали, пока глаза короля вновь не станут обычными. – Да, – сказал он наконец. – Переведите ее. И вашего брата. – Он не… – Тирион запнулся. Он на миг встретился глазами с Бриенной и тут же отвел взгляд. – Он отказывается, чтоб его переводили, ваше величество. Я его спрашивал. – Его место в башне Белого меча, – сказал король. Бриенна не вздрогнула, а когда он посмотрел на нее, спокойно встретила его взгляд, ожидая. Тирион молча наблюдал. – Скажите ему, – сказал король, снова переводя глаза на Тириона. – Скажите, что он волен выбрать. Темница или башня. – Он выберет темницу, – сразу же ответил Тирион. – Возможно, – сказал король. – Сир Давос. Как продвигается строительство новых доков? Сир Давос, тоже смотревший на Бриенну, услышав свое имя, подпрыгнул и откашлялся. Он переключил внимание на короля и пустился в пространное описание состояния доков. Бриенна вдруг осознала: она так сильно, до боли стискивает рукой колено, что могут остаться синяки. Она медленно расслабила пальцы. Память то и дело непроизвольно возвращала ее в общую комнату башни Белого меча – в тот день, когда она впервые там побывала. Первый подарок Джейме. Сияние доспехов. То, как он смотрел на нее, как меч – Верный клятве – лежал на его руке. В тот день, казалось, все было залито золотом; в ее воспоминаниях и Джейме, и комнату, и меч окутывали лучи иномирного света. Его место или в темнице, или в башне. В ее башне. Вслед за Тирионом Бриенна покинула зал. Он посмотрел на нее через плечо, кивнул, и так они шагали в тишине, пока остальные не разошлись. Оказавшись в пустом коридоре, Тирион повернулся к ней лицом. Он выглядел устало, но в его глазах появился прежний полулукавый блеск. – Он болен? – спросила Бриенна, и Тирион покачал головой. – Не очень, – ответил он. – В основном истощен. Исхудал до костей. Но не настолько, чтобы умереть от холода. Бриенна закрыла глаза, глубоко вдохнула и снова открыла. Тирион посерьезнел, ожидая, что она ответит. – Разместите его в башне, – наконец сказала она. – На пятом этаже есть свободная комната. На два этажа выше ее собственной. Она ни за что не должна его там увидеть – по крайней мере, до суда. Просто не будет ходить на пятый этаж. – Он хочет остаться в темнице, – сказал Тирион. – Он узник, – рявкнула Бриенна. – Меня не волнует, чего он хочет. Разместите его в башне. Тогда Тирион улыбнулся – едва уловимо и по-прежнему печально. – Как пожелаете, Лорд-командующий, – сказал он, церемонно кивнув. Она холодно кивнула в ответ и удалилась. Казалось, никто не допускал и мысли поместить Джейме и Серсею рядом друг с другом – ни в соседних камерах, ни в соседних комнатах. Бриенна полагала, Тирион опасался влияния Серсеи на брата, боялся, что тот даст правдивые показания и согласится преклонить колено перед новым королем, только если его от нее изолируют. У Тириона могли быть и иные причины разделить близнецов, а может, их не было вообще. Она не станет спрашивать; никакая стена, какой бы высокой и толстой она ни была, не защитит ее от этого вопроса – и возможных ответов. Месяц тянулся болезненно долго. Бриеннин разум отсчитывал дни, оставшиеся до суда, до того момента, когда ей придется посмотреть на Джейме и не дрогнуть лицом. Двадцать девять дней. Двадцать восемь. Она бросалась в работу с таким рвением, что, по-видимому, это стало беспокоить Тириона и Пода; ей не нравились обеспокоенные взгляды, которыми они обменивались, не нравилось, как опускаются уголки рта Пода, но она ничего не могла с собой поделать – да и дополнительные тренировки ее людям были только на руку. Сны приходили еще хуже, чем раньше. В одном она оказывалась в общей комнате в день золота и находила там Джейме – худого, как скелет, лежавшего на полу, мертвого. В другом он сплетался с Серсеей в ее, Бриенниной, постели, и она, спотыкаясь, покидала покои; Джейме с раскаянием смотрел ей вслед, а его сестра заливалась смехом. В третьем… глупо вспоминать об этом днем, сказала она себе. Она не увидит Джейме до суда. А до тех пор – сосредоточится на работе. Одиннадцать дней. Десять. Работы становилось все меньше. Она просила Тириона дать ей еще какое-нибудь занятие – он мягко отказывал. Дошло до того, что она начала пересматривать Белую книгу – страницу за страницей, перечитывая деяния каждого из упомянутых рыцарей; на странице Джейме – на последнем предложении – споткнулась, но исправлять ничего не стала. Было еще слишком рано судить, правда это или нет. У него остается еще много способов умереть ради Серсеи. За шесть дней до суда она увидела Джейме в окно своей комнаты. Тирион шел рядом с ним по двору, залитому светом раннего утра. Джейме был бледнее и немного худее, чем раньше, прибавилось седины в бороде, но он не выглядел ни как скелет, ни как незнакомец. Это был Джейме. Склонив голову, он слушал Тириона – брат что-то быстро, бурно и несколько расстроено говорил ему; выражение лица Джейме было отстраненным. Она узнала следовавших за ними стражников – они охраняли темницу восточной башни. Гул сердцебиения отдавался у Бриенны в ушах, однако она осознала, что все же вполне спокойна. Словно стены вокруг нее стали настолько толстыми, что уже не пропускали звук. Воздух был неподвижен и безмолвен. Джейме и Тирион сделали круг по двору и скрылись из вида. Бриенна закончила одеваться – ее руки ничуть не дрогнули – и отправилась в общую комнату. Под уже был там, как она и ожидала. – Сир Бриенна, – Под заулыбался при виде нее, однако улыбка быстро погасла. – В чем дело? – Ты не… – начала она и откашлялась. – Поединок, если не возражаешь. – Конечно, – ответил Под – Под, третий и лучший подарок Джейме – и сразился с ней так, как никто не сражался со времен окончания войны. Она хорошо обучила его, и он был на пике своей силы. Бой продолжался добрых два часа, тур за туром, а когда все закончилось, тишина у Бриенны в ушах стала казаться уже не такой странной и оглушающей, а вполне обыкновенной. – Я сдаюсь, – повторил запыхавшийся Под, теперь он улыбался, и она помогла ему подняться, отбросив деревянный меч. – Спасибо, – сказала Бриенна, а потом глупо и неожиданно расплакалась – горячие слезы потекли из глаз так быстро, что она не успела даже отвернуться. – Ох, – выдохнул Под, взял ее за руки и притянул к себе. – Ох, Бриенна, – он впервые за многие месяцы обратился к ней без титула. Она рыдала ему в плечо, вот ужас. Бедный Под. Что он про нее думает? Бриенна попыталась отстраниться и извиниться, но он лишь прижал ее крепче. – Никто не видит, – сказал он ей в ухо. – Все хорошо. Тут только я, миледи. Бриенна сглотнула и заставила себя успокоиться. Утреннее происшествие так ее шокировало, потому что застало врасплох. Вот и все. Она отстранилась от Пода, в этот раз не так резко, и он отпустил ее. Юноша достал откуда-то платок и теперь протягивал ей. Конечно, у него будет с собой платок – специально для таких случаев. Бриенна беспомощно улыбнулась ему, взяла платок, вытерла лицо, высморкалась и приготовилась к новому дню. – Спасибо, – повторила она снова, а Под лишь пожал плечами. – Зачем же еще нужен оруженосец? – легко сказал он, и Бриенна рассмеялась. – Ты уже не оруженосец, – напомнила она ему. – Сир Подрик. – Я буду вашим оруженосцем, пока не умру, – сказал он все тем же беззаботным тоном. – Только скажите, когда. Это было уже чересчур. Бриенна не смогла ничего ответить, лишь дотронулась до его плеча и покачала головой. – Завтрак, – наконец произнесла она, он кивнул, и они вернулись внутрь. Весь день ей было удивительно легко и светло; она не помнила, чтобы слезы могли принести такое облегчение, но, очевидно, могли. На заседании Малого совета Тирион говорил о надвигавшемся суде – он обнаружил горстку бывших Ланнистеровских знаменосцев, которых Серсея пыталась – безуспешно, в основном – подкупить, а также о новостях из-за Стены, которые Джон Сноу прислал через королеву Севера. В этих новостях ничего срочного не было – вихтов, судя по всему, не осталось больше нигде – но отчего-то они интересовали короля больше, чем возможный заговор против него. Он взял присланное королевой Севера письмо Джона Сноу и долго держал его в руках – глаза у него снова изменились. О суде над Ланнистерами он не сказал ни слова. Как это странно, подумала Бриенна, – король, не боящийся за свой трон. И немного пугающе. Чего вообще король боялся или желал? Он посмотрел прямо на нее, когда она подумала об этом, и слегка улыбнулся – едва заметным движением губ. Ничего, поняла она. Ни страха. Ни желаний. Ни необходимости возводить стены. Бронн перегнулся мимо нее через стол – его интересовал вопрос денег: где взяла их Серсея, чтобы кого-то подкупить. – Денег не было, – сказал Тирион. – Только обещания. Ланнистеры всегда… – Даже не смей, – сказал Бронн, и Тирион слабо ухмыльнулся и покачал головой. – Еще большее вранье, чем раньше, – сказал он. – Джейме говорит, все ее письма вернулись без ответа. Поэтому она и решила подослать в город его. Джейме говорит. Настоящее время. Воспоминания об утре вернулись, неся с собой боль – острую и мимолетную. Может, ей стоило завидовать королю, подумала Бриенна. Ни страха, ни желаний, ни необходимости возводить стены. Она снова подумала о ладони Пода на своей руке, о его улыбке. Нет. Королю завидовать она не могла. – Сир Джейме, – произнесла она, и все замолкли. Она смотрела только на Тириона. – Он сказал, почему решил прийти к вам? Почему не стал следовать плану? – Потому что это охренеть какой тупой план, – заметил Бронн. – Раньше это его никогда не останавливало, – сухо сказала она, и Тирион выдавил улыбку. – Действительно, – сказал он. – Благодарю, сир Бриенна. Он говорит, что хотел остановить Серсею. Он пришел ко мне, потому что сам этого сделать не смог. Он пытался целый год. Бриенна заставила себя отбросить мысль об этом годе. Спокойно думать о том времени, которое Джейме – живой – провел с Серсеей, пока она горевала о нем, она еще не могла. – Значит, изменнических мыслей у него не было, – сказала она. – Он явился сюда, чтобы преклонить колено перед королем и во всем сознаться. Так? – Так, – хрипло подтвердил Тирион, а Сэм Тарли заерзал. – Это придется доказать, – сказал он своим мягким извиняющимся голосом. – В смысле, должным образом, на суде. – Конечно – сказал Тирион. – Но очень важно, чтобы Совет понимал, в чем именно он сознается, а в чем нет. Благодарю вас, Бриенна. Она кивнула, и они перешли к другому вопросу – набегам мародеров на деревни в Королевских землях и планам Бриенны, как от них избавиться. А где-то на краю ее сознания Джейме – живой, с сединой в волосах и бороде – шел по двору Красного замка, слегка склонив голову. Чувство легкости в Бриеннином животе росло. Он предал и покинул ее, он всю жизнь ходил у сестры на поводу, и ей никогда не следовало позволять ему коснуться себя, и все же… Она была рада, что он жив.