Хозяйка Велена.

      Эльфские лодки проплыли мимо пристани поселка Рудник, и устремились к обезглавленной Мышиной башне. Небо на востоке затягивали тяжелые черные тучи, от которых тонкой струйкой к земле вилась полоска затихающего смерча. По реке на встречу эльфам мимо причала Коломницы плыло небольшое суденышко. Человек, сидящий на веслах был весь покрыт запекшейся кровью, а из его лодки в разные стороны торчало что-то похожее на длинную непокорную шерсть какого-то существа. Филавандрель подал знак, подняв руку, и паруса на эльфских лодках были спущены.       Проплывая к лодкам эльфов, Крег чувствовал на себе их недобрые взгляды, от чего только старался грести быстрее. Его немного тревожило то, что Милка могла рассказать кому-нибудь о содеянном им. Она уже пыталась поведать семье о пристрастиях брата. С другой стороны, эта девочка была единственным человеком, который знает, что из себя в действительности представляет Крег и принимает его таким, каков он есть, без страха и криков. Размышляя, как поступить, начинающий маньяк колебался. Он мог просто утопить потерявшую сознание девочку, мог положить Милку на причал деревни Рудник и уплыть куда глаза глядят, но он решил не расставаться с сестрой. Воображение Крега рисовало ему хижину на окраине какого-нибудь селения, где молчаливая Милка следит за хозяйством, готовит, а он работает и охотиться, тихо издали наслаждаясь ее красотой и скромной улыбкой, которая не раз изгоняла из его головы мысли о расправе. Они заботятся друг о друге. А по ночам он режет кого-нибудь, а она колдует. Он никогда не упрекнет ее за это, даже если магия сестры будет черной.       Крегу почти удалось проплыть мимо эльфов, как вдруг один из них, плывущий в головной лодке, выкрикнул что-то на своем языке. Эльфы, в мгновение ока, вытащили луки и нацелили свои стрелы на юношу. Филавандрель высунулся из лодки и крикнул на всеобщем: — Греби к нам! Крег медленно нехотя заработал веслами. Он подплыл к головной лодке на расстояние вытянутой руки и посмотрел в черные глаза, беловолосого, вечно юного эльфа. — Кто ты и что у тебя в лодке? — спросил Филавандрель. — Я живу в деревне Рудник, — заговорил паренек, озираясь. — Меня зовут Крег. Мою сестру украл распорядитель с острова и я убил его. А потом на нас с сестрой напал оборотень, тогда я убил и его. Сестра потеряла сознание и до сих пор не пришла в себя. — Я хочу взглянуть на твою сестру, — сказал беловолосый. — У нее так странно растрепаны волосы. Из-за плеча Филавандреля высунулась Фиона. Отец брал Крега в Оксенфурт, и паренек видел там эльфок. Черты их точёных лиц казались ему через чур угловатыми, фигуры вытянутыми и неаппетитными, только не в этот раз. Взглянув на Фиону, Крег с удивлением заметил, что все эти угловатости и удлиненности могут гармонично складываться в мягкий женственный образ, а холодная белая кожа и снежные волосы странным образом сочетаться с большими черными жгучими глазами. Увидев прекрасную девушку, Крег сразу представил, как будет вскрывать ее грудную клетку и выворачивать легкие наружу. На лице маньяка нарисовалась странная мечтательная улыбка. Он перевел взгляд на Филавандреля, отогнав от себя приятные мысли, и улыбнулся эльфу открыто и вызывающе, сжимая руками весла крепче. Эльф отчего-то вздрогнул и обернулся к девушке, которая что-то начала ему говорить на своем языке: — Перед нами хранитель, на нем печать Богини, — произнесла Фиона, улыбнувшись не менее дерзко, чем Крег. — Опустите луки! Филавандрель побледнел, обнаружив сходство между своей племянницей и этим окровавленным деревенским пареньком. Оно не было очевидным, и непосвящённый вряд ли бы заметил общность характеров этих двух абсолютно далеких по крови существ. «Отец всегда знал, кто ты?» — произнес мысленно Филавандрель. «Всегда», — не говоря ни слова ответила Фиона. — Опустите луки! — крикнул беловолосый и эльфы подчинились ему. — Я могу помочь твоей сестре прийти в себя, — сказала на всеобщем девушка, доброжелательно обращаясь к Крегу. — Позволь мне сделать это. — Ты владеешь магией? — поинтересовался паренек, немного расслабившись. — Да, — откликнулась Фиона. — Только давай причалим к берегу, чтобы я могла поколдовать над ней. — Ты можешь пообещать мне, что мы сможем уплыть, когда захотим? — спросил Крег, обращаясь к Филавандрелю. — Ты думаешь, человек, что можешь ставить мне условия? — надменно изрек беловолосый. — Я нет, а она может, если очнётся, — ответил Крег, указывая на торчащие из лодки волосы Милки. — Обещаю, — немного подумав, хмуро изрек Филавандрель. Четыре лодки медленно подплыли к залитому кровью причалу Коломницы. В это время между дядей и племянницей происходил беззвучный диалог. «Почему ты не рассказала мне?» — спрашивал Филавандрель. «Я думала, ты знаешь. Отец должен был рассказать тебе, — отвечала Фиона. — Хранителей всего трое: один сражается с закостеневшими взглядами и противостоит обществу, второй — воин, всю жизнь бьется с врагами, пока мы еще на встретились с ним, но думаю, что он близко. А этот мальчик самый важный из нас, он способен противостоять своей природе, сдерживать ее, всю жизнь борясь с самим собой. Его жизнь — вечная схватка». «Он маньяк, жаждущий крови! — думал Филавандрель, презрительно сжимая губы. — Я чувствую это». «Я тоже чувствую, — молча качая головой, телепатически вещала Фиона. — Он хотел бы посмотреть, как я выгляжу изнутри, но моя красота восхищает его. Он не посмеет ее разрушить. Разгулявшаяся на свободе Навь устыдится самой себя, встретившись с ним». — Красота вызывает восторг и поклонение в душах разумных существ, но ее понимание очень субъективно. Каждый, кто произносит слово «красота», имеет в виду что-то свое, — задумчиво изрек дядя вслух на эльфском диалекте, выпрыгивая из лодки на покосившийся от тяжести золоченой крыши причал. Он подал руку, чтобы помочь выбраться на неровную поверхность племяннице, и сделал это одновременно с подоспевшим к ней на помощь Фаоильтиарной. — Верно, — ответила Фиона. — Восторг в разумных существах вызывает совершенство природы — равновесие, но каждому из нас для достижения совершенства не хватает чего-то своего. Например, троллям не хватает ума, поэтому они тянутся к людям и эльфам. Тебе не хватает решительности, Исенгриму тепла, а тьме не хватает света. Девушка подала руки обоим эльфам, но Фаоильтиарна среагировал быстрее и дернул ее наверх несколько сильнее, чем Филавандрель, подхватив за тонкую талию, чтобы Фиона не упала. Так недоэльфка оказалась не на долго в его объятьях. Гибкая и изящная на вид девушка, обладающая суровым и несгибаемым характером, напоминала Железному волку хорошую эльфскую сталь, из которой время и испытания выковали опасно-острый клинок, разящий точно и безжалостно. Фаоильтиарна восхищался каждым ее словом и движением. — Красота вызывает чувство обладания, — сказал Исенгрим, выпуская девушку из объятий. — И это верно, — отозвалась Фиона, встретившись с небесно-голубыми глазами эльфа. Филавандрель презрительно фыркнул и пошел помогать вытаскивать Милку из лодки Крега. Когда паренек поднял тело своей сестры, и ее волосы разлетелись на ветру в разные стороны, эльф замер. Милка была точной копией Лилле, только с темными растрепанными непокорными волосами, из которых исходила могучая сила. Другие эльфы тоже почувствовали эту силу, обступив Филавандреля. Эльф принял девочку на руки, и бережно прижав к своей груди, понес ее на берег через расступающуюся перед ним группу собратьев. Он обошел золоченую крышу, перешагнув через дюжину трупов крестьян и вышел на берег. Возле развалин Мышиной башни стоял Воорхис в окружении своего отряда. Он сразу узнал Фаоильтиарну, своего сослуживца и в прошлом брата по оружию, который шел вслед за Филавандрелем. Морвран уважал Железного волка, но их союзничество было в прошлом. Он поприветствовал беловолосого советника Франчески Финдабаир, держащего на руках девочку, кивком головы, потом подошел к Исенгриму и подал руку. Рукопожатие получилось по военному строгим и холодным. — Добрый день! Какими судьбами…? — спросил Воорхис на нильфгаардском, разглядывая Филавандреля. — Кто эта девочка и что с ней случилось? Являясь диалектом языка Aen Seidhe, нильфгаардский язык был понятен эльфам. — Приветствую! — церемониально произнес Филавандрель на эльфском, бережно кладя девочку на траву. — Ребенок потерял сознание, и моя племянница хочет ей помочь. Беловолосая эльфка, очень похожая внешне на советника тут же склонилась над девочкой. Она начала сосредоточенно водить над ребенком руками и что-то шептать. Морвран попытался подойти ближе, чтобы разглядеть ребенка, но дорогу ему преградил Филавандрель, который тоже подал руку для приветствия. — Не стоит сейчас мешать Фионе, — сказал эльф, крепко сжимая руку Воорхиса. — Это случаем не та девочка, что вырабатывает магию? — поинтересовался генерал, выглядывая из-за плеча Филавандреля. — У нее забавная прическа. — Для человека ты очень наблюдателен, — заметил эльф. — Да, это она. Крег некоторое время стоял неподалеку, молча разглядывая прекрасную эльфку, ничего не понимая из того, что говорили окружающие. Он почему-то доверял этой хрупкой девушке, чувствуя, что сестра в безопасности рядом с ней. Окинув взором окрестности, Крег стал разглядывать порубленных, раздавленных и разбитых магией крестьян, неожиданно обнаружив меж них знакомую фигуру. Труп Эдгара лежал средь многих возле входа в Мышиную башню. Паренек быстрым шагом направился к убитому отцу, и нагнувшись, вынул нож из его спины. Кровь нехотя брызнула из раны. Крег уставился на окровавленное оружие, пытаясь осознать свои чувства. Кейра, сидевшая на ступеньках разрушенной башни, безучастно следила за ним. Ее не особо тревожило то, что происходило на острове. Вдруг ксеновокс, который она держала в руках завибрировал. Чародейка в миг воспряла духом, сосредоточив все свои силы на поиск места откуда поступал сигнал. Фиона почувствовав ее магию, отвлеклась от Милки и вскочила на ноги. — Нет! Нельзя! — закричала она Кейре. Но Мец не слышала ее и открыла портал. Недоэльфка метнула магический шар в развернувшуюся светящуюся дыру, но опоздала. Прекрасное лицо Кейры искривилось, а один из ее зелено-карих глаз блеснул ярко зеленым светом. Мец подняла было руки, но Крег не медлил. Нож, который он держал в руках полетел в сверкающий глаз. К огромному сожалению маньяка оружие не достигло цели, нож щелкнул рукоятью о лоб Кейры. Удар на мгновение дезориентировал ее, что позволило Фионе окутать Мец плотным антимагическим туманом. Из открытого портала выскочил Гаэтан, держащий на руках изнемогающего Ламберта, и портал закрылся за ведьмаками. Перед Котом стояла в искрящемся тумане Кейра, на нее с разных сторон были нацелены стрелы эльфов, нильфгаардцы следили за ней, все как один обнажив свои мечи, в нескольких шагах дико лыбясь, стоял Крег, а вдалеке, рядом с пристанью ведьмак заметил растрепанные волосы Милки, лежащей на земле. Рядом с его девочкой стояли эльф с эльфкой, оба с со снежно-белыми волосами. Их взгляд не предвещал ничего хорошего. Гаэтан бережно положил Ламберта на траву, выпрямился и угрожающе улыбнулся всем собравшимся, коснувшись рукой рукояти меча. — Это хранитель! — прокричала Фиона на всеобщем наречии. — Не троньте его! — Что здесь происходит? — спросил ведьмак. Его кожаный костюм напоминал лохмотья, через которые виднелись свежие, едва зажившие раны. Всю гладко выбритую голову и часть лица покрывала запекшаяся кровь. — Мне тоже интересно, — Морвран опустил меч и уставился на Филавандреля и Фиону. — Я заблокировала ее, — откликнулась недоэльфка. — Ее, но не то что ею руководит. Не советую смотреть Кейре в глаза! — У нее глаза разные, как у распорядителя острова, который украл мою сестру, — сказал Крег, обращаясь к Гаэтану. — Ты должен был позаботиться о Милке! — Давайте оставим личные притязания друг к другу на потом, — прервал его Воорхис. — Я хочу знать, что происходит! Кто эта девочка, и что с Кейрой? — Они хотят возрождения Мары, — писклявым голосом из тумана проскрипела Пряха, губами Мец. — Глупые! И что вам не живется спокойно? Все собравшиеся ненадолго замолкли. — Кто ты? — прервал молчание Гаэтан, без страха вглядываясь в туман. Перед ним стояла Кейра, но ее выражение лица, мимика и голос, точно были не ее. — Я старушка-веселушка, — с этими словами Мец разорвала на себе одежду, выставив на всеобщий показ свою небольшую упругую грудь. — Смотри! Сиськи! Ее грудь стремительно начала расти. Мец потерла пальцами соски, чтобы они торчали лучше и тряханула огромной фермой перед Гаэтаном. — Не смотри, она заколдует тебя! — крикнула Фиона. Ведьмак, чтобы точно не смотреть, даже прикрыл глаза рукой и сделал шаг назад. — Ой, какие мы стеснительные, — Кейра перестала трясти грудью и блеснула зеленым глазом сквозь туман в сторону Воорхиса. — А ты, Морвран, сюда, значится, за лекарством приехал, ас? Нанесла твоя Ласточка заразы из разных миров, теперь сама не знает, что делать с ней. А я на своей земле управу то на заразу ту нашла, отыскала значиться ей естественного врага, то. — Ты знаешь, как победить Катриону? — обратил свой взор вглубь тумана генерал. — Не слушай ее, опусти глаза, — выкрикнула снова Фиона. — Ой, какая же ты дохлая и не воспитанная, — презрительным тоном проскрипела Пряха, губами Кейры, взглянув на Филавандреля. — Сразу видать, что губители миров тебя взрастили. В голове то одно, как бы свое получить, и не важно какой ценой. Эльф сжимал в руках два изогнутых клинка, издревле принадлежавших его роду, краем глаза улавливая все, что происходило вокруг, но глаз на Мец не поднимал. — А может расскажешь всем, кто такая Мара, ас? — ехидно взвизгнула Пряха, обращая свой глаз на недоэльфку. — Как добра она, как милостива? И почему ее эльфы Серпом Смерти зовут? Услышав это, несколько бойцов из отряда Филавандреля напряглись, послышался недоуменный ропот. — Серп Смерти — это ведьма, что сводит разумных существ с ума и заставляет убивать друг друга, — сказал один из эльфов, на своем диалекте. — Она Белый хлад призывает, — откликнулся другой. — Зачем ты привела нас сюда? — недовольно спросил третий, обращаясь к недольфке. — Чтобы возродить древнее зло?! — Прости меня, бабушка! Не смею я, — склонив голову, громко, чтобы пресечь разговоры, отозвалась Фиона. — Может сама расскажешь о себе, да о девочке этой, и о смерче, что затихает на востоке. — А вот здесь ошиблась, ты! Не стихает ничего. Хотите Мару, нате вам! Без меня токомо. А ты, милок, что стоишь? — зеленый глаз обратился на Крега. — Я ведь и за тобой пришла. Бери сестренку то, да пойдем. Сейчас кобылица то прискачет, все здесь с землей смешает, а у меня в Аард Цербене тишина. Даже мухи в глазах не жужжат. — Зачем тебе моя сестра? — спросил Крег, исподлобья поглядывая в глубь тумана. — Не боись, милок! — отвечала Пряха. — Не убью я ее. Бесполезно это, все равно с травой прорастет, с водой сквозь землю просочится, и не даст мне старой покоя. А ты со мной в Аард Цербине жить иди. Буду я тебя выпускать на людишек поохотиться. Ты разделывать их станешь, а я тебе супчик из них варить. Так и заживем душа в душу. И Милку мы с собой возьмем. Будет спать она магическим сном, и любоваться ты ей сможешь, сколько тебе вздумается. — А если Живия спать укладываться начнет, что тогда? — выкрикнула Фиона. Она старалась сосредоточить все силы на антимагическом тумане, при этом следить за состоянием девочки. Видя ее озабоченность, к ней потихоньку начал пробираться Гаэтан. — А какая тебе разница? Никто из вас все равно до этих прекрасных времен не доживет, — хихикнула Пряха. — Потомки людишек может и дотянут, а эльфам точно не о чем беспокоиться. — Так сгинешь ведь тогда и все погубишь! — сказала недоэльфка, — если Мара не сумеет Смерть обмануть. Пряха задумалась, и зеленый глаз забегал по сторонам.  — Хлад скует земную твердь, в нем уснут и Жизнь и Смерть. Мара мчится на коне, охраняя мир во сне. Как тоска ее проймет, Ласточку она зовет, — печально пробормотала Кейра, и ее зеленый глаз обратился сначала на восток, а потом на Милку. — Ах, молодость, она была так прекрасна! Мы с сестрами больше всего хотели снова стать молодыми, но отвергла нас Мать, и девчонку энту отвергла. А теперь пусть страдает она, как мы страдали! Фиона стояла, не подымая глаз, подняв руки и шептала заклинания. Ее силы были на исходе, туман становился все более прозрачным и легким. Сердце Воорхиса сжалось вместе с ладонью на эфесе клинка при упоминании о Белом хладе. Цирилла охотно рассказывала ему о своих путешествиях по другим мирам, но о мире, который превратился в ледяную пустыню молчала. Все знания Морврана об этом страшном явлении, которое губит один мир за другим, сводились к тому, что сердце Ласточки бьется ради победы над Белым хладом. Это ее предназначение, ее жизнь и ее смерть. — Так значит, Мара вызывает Белый хлад? — поинтересовался Морвран, бросив взгляд в глубь тумана. — Все Ласточки замерзают рано или поздно. И твоя сгинет, прыгнет сквозь время и пространство и сгинет, — поймав его взгляд, проскрипела Пряха. — Миров то много кругом, то одна Живия соснет, то другая. — Не слушай ее! — выкрикнула Фиона. — Ласточка живет, пока ее сердце любит. Ее любовь пробуждает Живию, и мир снова расцветает. Гаэтан склонился над Милкой. Он достал из ее кармана резной гребень и начал расчесывать волосы ведуньи. Чудодейственная энергия вливалась в него, наполняя силой, затягивая еще оставшиеся раны. — Ай, какая умная! Все то знаешь ты, все ведаешь, о любви рассуждаешь, — с усмешкой сказала Пряха, разглядывая зеленым глазом то одного эльфа, то другого. — Видать не эльфка ты, раз сердечко не остыло еще. У этих то сердца холодные, мертвые сердца то уже. А тот со шрамом на все лицо думает согреться возле сердечка твоего, думает простит оно все злодеяния его, пожалеет. Неожиданно Морвран взмахнул мечом, но его оружие было остановлено клинком Исенгрима в миллиметре от шеи Фионы. Некоторые из эльфов вдруг повернули свои луки и выстрелили в нее. Филавандрель попытался заслонить племянницу и принял одну стрелу в плече, а другую отбил клинком. Еще пару стрел отбил, вскочивший на ноги Гаэтан. Недоэльфка не дрогнула. Она отвлеклась лишь на миг, разведя руки в разные стороны, и все летящие в нее стрелы и ножи упали на землю, а ее защитники бросились на охваченных враждебной магией эльфов. В этот момент Крег начал медленно подходить ближе к развеивающемуся туману, стыдливо склонив голову, и искоса разглядывая огромную обнаженную грудь Кейры. Зеленый глаз снова обратился на него. — А улыбаться Милка мне будет, кротко так, красиво? — с надеждой спросил маньяк, несмело протягивая руки в туман. Мец тоже подняла руки и по магическому облаку пробежала вспышка. Фиона снова сосредоточила свои усилия на поддержании антимагической завесы, чувствуя, как она рушится. Тем временем отряд нильфгаардцев пытался свалить генерала с ног, Воорхис яростно сопротивлялся, пытаясь вырваться и дотянуться мечем до недоэльфки. Эльфы сражались друг с другом. Гаэтан ринулся к одному из лучников, который стоял поодаль от всех и продолжал стрелять, прячась за небольшой прибрежный куст. — Ну, нашлю я ей приятных снов и улыбнется она, — ответила Мец, ее глаза смотрели прямо в глаза Крега, и тот не отворачивался. — Как притащишь мне кого-нибудь помоложе да покрасивше, так и заулыбается она тебе. — Покрасивше нельзя, я красивых не трогаю, — замявшись, ответил паренек, опуская руки. — Почему это?! — удивилась Пряха, тряхнув грудью Кейры. — Их то кромсать тебе более всего охота! — Их и так мало, а если их кромсать еще, то и глазу задержаться будет не на ком в серости этой, — молвил Крег со вздохом, повернувшись в сторону, где лежала названная сестра. — Скукота! Увезу я лучше Милку в края далекие от тебя подальше. — Не увезешь! Потому как очнётся она и назад ко мне вернется, — проскулила Пряха, явно расстроенная тем, что не действует ее магия на маньяка, да и слова не убеждают его. Лицо Кейры искривилось в недоброжелательной гримасе. — К Матери возвратиться она желает, и меня к ней вернуть, Мару возродить хочет, Богиню Жатвы. Любит эта Богиня испытания всякие живым посылать, да такие… — Чтоб кишки во все стороны разлетались, — вдохновенно закончил фразу Крег, снова посмотрев в глаза Мец, и его лицо расплылось в чудовищной улыбке. — Чтоб только самые красивые и сильные в живых остались! — Ну что ж! — взвизгнула Пряха. — Посмотрим кто останется! Тебе то точно не судьба! Кейра взметнула руки к небу, развеивая магический туман вокруг себя. Все, что находилось рядом с ней на расстоянии двадцати метров взлетело высоко в воздух. Мец опустила руки и все с грохотом рухнуло оземь. Только Гаэтан приземлился мягко на ноги, слегка тронув землю кончиками пальцев руки, не выпуская меч. Он быстро окинул взглядом пространство. Фиона лежала без чувств, а Исенгрим, весь израненный, полз к ней по земле. Филавандрель со стоном пытался подняться, он приземлился на простреленную руку. Нильфгаардцы кучей лежали на своем генерале, который тяжело хрипел. Эльфы колупались на земле, у многих видимо были поломаны кости. Крег со свернутой шеей валялся бездыханный, в то время, как зеленый глаз Пряхи пристально смотрел куда-то вверх. — Кейра! Кейра! — застонал Ламберт, пытаясь двигать поломанными руками, из его рта шла кровь. Гаэтан поднял глаза туда, куда смотрела Пряха. Высоко в мрачнеющем небе парила Милка. Ее каштановые длинные волосы торчали во все стороны, а бледненькое личико казалось каменным. Она неотрывно смотрела в глаза Мец. — Мы ждем тебя, выходи из убежища! — прорычала девочка, ее голос был гортанным и низким. Кейра криво улыбнулась и заёрничала, но ничего не ответила. — Выходи! — грозно выкрикнула Милка, и на востоке ударил мощный раскат грома. Кейра упала без сознания, а девочка даже, не взглянув на своих защитников поднялась еще выше в небо, а потом медленно поплыла по воздуху в восточную часть острова. Гаэтан видел вдалеке, как она остановилась где-то над святилищем, глядя на восток, широко раскинув в стороны руки. Там далеко над Кривоуховыми топями тяжелыми тучами чернело небо и сверкали молнии, оставляя на кронах высоких деревьев языки пламени. Ветер с востока уже нес запах гари. Сухая гроза медленно подползла к Коломнице.