***
Помню, когда я смотрел Гарри Поттера в детстве, как и любой ребёнок, мечтал о такой же школе. Чтобы колдовать, и по магическим лестницам передвигаться. И в квиддич играть. Но не ловцом быть. Слишком большая ответственность, а этого мне и в обычной школе хватает. Может, нападающим или вратарём. Но когда я пересмотрел поттериану в более взрослом возрасте, понял, что это магическая версия Повелителя мух. Дети нахуй предоставлены самим себе, а взрослых либо вообще нет, или они недостаточно дальновидны, чтобы защитить. В обычной школе такой хуйни тоже полно. Только в конце недели у нас был совместный урок с параллельным классом. И только там я и увидел Ричи. Мне хотелось спросить, как он. Как коллектив, учителя, и самое важное. Нет ли проблем с кретинизмом Генри. Но при всём желании и при всей занятости, занятость всё же победила. Мне даже пришлось оставить подработку, так как целиком и полностью я обязан был посвятить себя учёбе. И погрузиться вновь в бездонный и беспощадный мир зубрёжки и выполнения домашних упражнений. Я по-прежнему не сказал родителям, куда буду поступать. И для них было совершено непонятно, как до сих пор я мог не определиться. А я не мог понять, каким образом мне надо принять такое ответственное решение, когда я ещё никогда не чувствовал себя более потерянным, чем сейчас. И с каждым днём я только сильнее ощущал эту беспомощность. Что ответ уходит от меня всё дальше и дальше, растворяясь в руках, как песок. Физ-ра никогда не была у меня в фаворитах. Меня по ней нагло тянули и все были с этим согласны. Особенно меня бесило, что весь урок состоял из десяти минут разминки, а потом час бедлама, когда у мальчиков рвало крышу из-за желания победить в футбольной игре. Лучше бы я к чертовой матери присоединился к девочкам и их йоге, чем участвовал в животном азарте неадекватных подростков одержать победу. Совершенно напрасную, кстати. Некоторые забывали, что это всего лишь урок, а не чемпионат мира. И распалялись слишком сильно. А и так особо агрессивным, типа Бауэрса и Патрика, и повода особо давать не надо. Меня лишь спасло, что я был в одной команде с Бауэрсом благодаря жребию. Но Тозиер был по другую сторону баррикад, и липкий навязчивый страх внутри уже потихоньку закрадывался мне в легкие. Главное, чтобы он действовал по их правилам, а это значит - дать им выиграть. Но что делает Ричи? Ричи, конечно же, выёбывается тем, какой из него охуенный футболист. Он перехватывает мяч почти что из-под носа Генри и забивает в наши ворота снова и снова. Окей, он хорош. Даже слишком. Но чересчур заигрываться с этими парнями чревато. Я уже вижу, как у Генри от злости вздувается вена на лбу, но Ричи похуй. Он снова и снова мотается у них перед глазами, как надоедливая мушка, раз за разом забирая мячик в последнюю секунду. В перерыве я подойду к нему и выбью всю эту дурь из головы. Чем он только думает? — Подстрахуй меня, — слышу, как командует Генри своему верному псу Патрику, и тот, уже сломя голову, бежит и понимает его без объяснений. Он блокирует доступ к воротам, и когда Ричи резко тормозит, как в замедленной съёмке вижу, как Генри хуячит со всей силы по ноге Тозиера. Все мои внутренности, как по команде, словно обрываются внутри. А Генри самодовольно ухмыляется и спокойно отходит на приличное расстояние, как трусливая шавка. Будто бы Ричи может дать отпор в таком состоянии. Я подбегаю к нему почти сразу же и слышу то, отчего у меня руки задрожали ещё больше. Ричи беззвучно смеялся. Он не стонал от боли, не кричал. Ему было чертовски весело, и, лёжа на полу, схватившись за ногу, он будто бы радовался, что всё так произошло.***
— Ничего особенного. Даже чашечку не задел. Я могу идти самостоятельно. Я его сам сейчас добью нахуй. — Заткнись, пожалуйста. И обопрись о меня. После медпункта медсестра смело отправила Ричи домой, не принимая никаких возражений. Минимум неделю ему нужно не напрягать ногу и отлёживаться. Но что-то мне подсказывает, что уже сегодня я увижу его в темно-синей форме и с подносом в руках. Именно поэтому мне и приходится вцепиться в этого идиота клешнями и тащить до машины, чтобы проследить, что он добрался домой. — Машину тоже за меня поведёшь? — ехидно спрашивает Ричи. — Если надо, поведу. А вообще, охуеть, что ты ещё и язвишь. Открываю дверцу и аккуратно усаживаю его на водительское сидение. Нога повреждена левая, и Ричи утверждает, что ему не впервой ехать так, только при помощи правой. Даже не знаю, плакать или смеяться. — А почему бы и нет? Слезами тут уже вряд ли поможешь. Только если они не исцеляющие как у того феникса из Тайной комнаты. С силой захлопываю дверь машины и без спроса сажусь на пассажирское сидение. Тут и без слов понятно, что я еду с ним. Минуту я просто молчу. Ричи тоже перестал паясничать и спокойно курит сигарету. Машину заводить пока не торопится. Я так на него злился, что готов был сам ударить, чтобы мозги на место встали. Но после первой вспышки гнева, после того, как чуть улёгся страх, я поворачиваю на него голову и очень спокойно, едва тихо спрашиваю: — Сильно болит? Ричи затягивается глубже и молча включает мотор машины. Врубает радио слишком громко, чтобы оно точно заглушило любой разговор. И я понимаю этот намёк с первого раза и больше ничего не спрашиваю.***
Следующий месяц прошёл как в тумане. Налегали учителя, налегали родители, и я даже не заметил, как снова моя жизнь вернулась в привычную колею, такой, какой она была до лета. Была все десять лет. Это невероятно разочаровало. Вроде ничего особенного за это лето не произошло, но последние три месяца были как глоток свежего воздуха. А сейчас ощущение, будто я отчаянно пытаюсь надуть лопнувший шарик. Я этот шарик. И чем больше пробую прийти в норму, тем херовее себя ощущаю. Что-то изменилось, и мне никак не удаётся отмотать назад. Я говорил родителям, что у меня всё под контролем. Школа, дополнительные занятия. Дальнейшая жизнь. На школе всё не остановится, и от меня требовался ответ. Что же дальше. А дальше темнота. Я шарю руками в комнате без окон и дверей, в то время как весь свет полностью отсутствует. Вот что дальше.***
— Куда ты всё время ходишь по вечерам? Что ж, глупо было остаться незамеченным, когда каждый вечер я сваливал. Конечно же, после того, как сделал домашку. Это святое. Сначала уроки, потом жизнь. — Просто прогуливаюсь. У порога нельзя медлить. Иначе покатится шквал вопросов, и в итоге я вообще могу не уйти. — А ты... — Сделал, мам. Домашка готова, — как попугай, повторяющий одну единственную фразу, которую умудрился выучить. Дальнейшие вопросы теряют всю актуальность, ведь на всё, что важно, уже ответили. Дышать тяжело. Элементарно находиться иногда дома трудно. И ты не имеешь ни единого права возразить. — Молодец. Мама целует в щёку и идёт обратно в гостиную, к отцу. Их ждёт очередная телепередача очередного вечера. А вдруг я трахаться пошёл? Колоться, нюхать кокаин? Как же это спросить? Как же защитить меня от всего пагубного влияния, который заключает в себе этот пребольшой гнилой мир? Где мой краеугольный камень? Костяк, на который я могу положиться. Что-то, что подарит мне ощущение внутреннего равновесия. Когда хочется психовать и бесноваться больше всего. Когда всё теряет смысл. Иногда лучше вообще об этом не задумываться. И не требовать от других больше, чем они могут дать. Ноги сами привели меня к Ричи Тозиеру. Кажется, я не всегда это контролирую. Прогуливаясь, заткнув уши наушниками, очнулся только, когда перед глазами вырос небольшой старенький дом Тозиеров. Почему это ощущается правильным? На это у меня тоже нет ответа. — Я просто не могу, Ричи. Ты должен это понять. Даже в качестве подарка на годовщину. Снимаю наушники и слышу, как они разговаривают дома, совершенно не стесняясь открытого настежь окна, и что их кто-то может услышать. Точнее, орут. Голос ричиной мамы для меня особенно неприятен. Всё, что я слышал от неё, либо холодное презрение, либо истеричный крик. Это будит не очень хорошие воспоминания. — Ты серьёзно? Я это делал ради вас, а в итоге ты отказываешься так просто? — Мы никуда с отцом не уедем. Этот подарок – не то, что нам нужно. Что бы Ричи ни подарил им, голос у неё явно недовольный. За последний месяц мистер Вайз вызывал её в школу четыре раза, всегда за плохое поведение. И я могу подтвердить, что Ричи самый взбалмошный, сам себе на уме подросток. Но все четыре раза это не была его вина. Просто не в то время, не в том месте. Он не понравился многим, как только приехал в город, и школа не стала исключением. И кажется самый главный его антифанат – сам мистер Вайз. Тозиер и сам не особо стремится завоевать чьё-то расположение. И не похоже на то, что он ищет друзей. Он как странный волк-одиночка, который иногда приходит к твоему порогу за случайной лаской. Чтобы потом цапнуть за руку что есть силы за свою же мимолётную слабость. Я всё ещё не разгадал, что творится в его душе. Возможно, мне не нужно копать так глубоко. Чтобы не провалиться в слишком тёмные дебри. — Ты просто издеваешься надо мной, — вскрикивает Ричи. Первый раз слышу, чтобы так громко он повышал голос. Это вызывает неприятные мурашки. Его голос на грани истерики. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Повторяю. Путёвку за границу можешь сдать обратно. Мы не примем такого. Дверь хлопает так сильно, что стёкла на окнах задребезжали. Ричи выскакивает на улицу и направляется к машине так быстро, что не успеваю даже выйти показаться ему. Он садится внутрь и срывается с места, и только клубы пыли длинным шлейфом оставляют следы его недавнего пребывания здесь. Бег не самый мой лучший скил, но что-то мне подсказывает, что одного его сейчас оставлять просто-напросто опасно. Когда я вижу, что машина сворачивает в направлении центра города, в сторону кафе, в голове только одна мысль – лишь бы этот придурок не наломал сейчас дров.