∞ ◆ ∞
К семи часам самолёт приземлился в местном аэропорту Дубровника — соседнего города со Слано, в котором жили бабушка и дедушка. Антон получил багаж и вышел на улицу, сразу же завидев деда: высокого (но не такого высокого, как он сам, ха) и седого мужчину, держащего в руках табличку с надписью на русском: «ШАНТОН АСТУН». Антон рассмеялся и покатил чемодан в сторону деда. Заметив его, дед весело помахал рукой и пошёл навстречу. Поравнявшись, они обнялись. — Ну ты и приколист, конечно, дед. — А вдруг ты все мозги в универе своём оставил? Я решил перестраховаться! Переговариваясь, они дошли до знакомого старенького пикапа. Павел Кириллович вместе с Антоном, кряхтя, забросили чемодан в багажник и сели вперёд. Радио по дороге ловило плохо: то ловя волны, то выдавая противное шипение. Антон выключил магнитолу и откинулся на спинку кресла. Хорошо. Знакомые виды за окном, ещё светло и солнечные лучи слепят с левой стороны, близясь к границе между морем и небом. — Устал? — Угу. — Ничего, сегодня выспишься хорошенько, от сессии отойдёшь, накупаешься. С друзьями повидаешься. Эмма, как и в прошлом году, взяла официанткой Иванку, будет не так скучно. Никша с Лео заходят периодически, тоже тебя ждут… А Эмма чевапчичи на гриле к нашему приезду сготовит, поужинаем вместе… — Ага. — Слушай, Антош. — Чего? — А ты как относишься к тому, что Ева с другим мужчиной сошлась? — дедушка глянул на него и тут же перевёл взгляд на дорогу, хотя трасса шла по серпантину и поворачивала вперёд, преграждая обзор, Антон мог с уверенностью сказать, что вон тот автобус из Дубровника в Слано, который они обогнали пять минут назад, был единственным их попутчиком в такое время. Антон пожал плечами и нахмурился: — Да нормально вроде. Приятный мужчина, ну так это же маме с ним жить. Хотя и мне, конечно, тоже, но суть ты понял. И «папой» его, конечно, уже поздновато называть, но отношусь я к нему хорошо. — А к сыну его? Антон покусал губу. Не отвечать же, что он пару раз дрочил на фотки этого красавчика, так, кстати, ни разу и не увидев его вживую. — Не знаю. Я его не видел ни разу. Павел Кириллович хмыкнул. Антон насторожился и повернулся к дедушке: — Ну чё? Дед, говори. — Скоро познакомитесь. Он первого числа прилетает к нам погостить. — Чего? — Антон, честное слово, если бы мог, как в мультике, выпучивать глаза, давно бы так сделал. — Серьёзно, что ли? Дед, да ты шутишь. Не гони. — Да не гоню, всего-то девяносто километров в час плетёмся. Нас вон уже черепаха сто раз обогнала, — хмыкнул дедушка, а после добавил серьёзно: — Ева неделю назад позвонила. Как-то так они с этим Сергеем там порешали, что раз едут отдыхать, то и Арсения нужно куда-то деть. Ева предложила к нам. Эмма не против, я тоже: пусть гостит. Тем более, раз у них там всё серьёзно и вам скоро придётся жить вместе. Хоть познакомитесь. «Пиздец», — подумал Антон. «Ёбаный пиздец», — добавил он мысленно, а вслух только выдавил из себя: — Ну… ладно. А надолго приедет? — На месяц. Антон отвернулся к окну и вздохнул, пытаясь понять, что чувствует. Волнение? Есть. Предвкушение? Есть. Капелька страха? Есть. Смешать, взболтать, встряхнуть и вылить это всё Антону в лицо, чтобы он, наконец, пришёл в себя. Вот это поворот, конечно, вот это мама с Сергеем Александровичем ему сюрприз подогнали… Только приятный ли этот сюрприз? Антону хотелось бы узнать поскорее. И что думает об этом всём сам Арсений?Глава 2. Наблюдательность и маленький секрет
11 августа 2019 г. в 21:30
Домодедово похож на муравейник в любое время суток: люди ходят по зданию, катя за собой чемоданы, неся в руках дипломаты, таща на плечах огромные спортивные сумки. По одежде каждого можно предположить, кто откуда прилетел и кто куда собирается: парочка с раскладным зонтом — нестандартная кладь — явно летит отдыхать на море, багаж сдан, на плечах у них болтаются рюкзаки. Тот суровый мужчина в длинной тёплой куртке, по всей видимости, прилетел откуда-то, где холодно. Может, Исландия? Хотя нет, мальчишке-промоутеру, пытавшемуся всучить ему в руки листовку, он рявкнул явно на русском. Север России?
Антон сидел возле двадцать третьего гейта, между «Крошкой картошкой» и открытым отделом детских игрушек с солидной женщиной в красном пиджаке и чёрной юбке-карандаш. То ли это явный закос под стюардессу, то ли директор отдела сделал это неосознанно. Продавщица возвышалась над главным прилавком с разноцветными пластмассками как королева. Правда, вместо трона под ней находился высокий барный стул, а вместо скипетра и державы — бумажный стаканчик чая из ближайшего «Мака» и какой-то журнал. Проходящие мимо отдела дети то и дело останавливались, чтобы потрогать красивую упаковку или мягкую шёрстку наркоманского фиолетового кота с блестящими розовыми глазами и непропорционально огромной головой. На них продавщица смотрела лениво, поверх журнальных строчек, и всё ждала, когда очередного «мам, хочу!» отволокут за шиворот подальше.
Антон перевёл взгляд. В левом углу молились мусульмане. Они по очереди вставали на коврик коленями, складывали руки перед собой и низко кланялись. Странные люди. Вместе с Антоном так считал остальной народ, искоса посматривающий на семью из отца, матери и троих детей. Любой большой аэропорт — настоящий человеческий винегрет из одежды, религий, национальностей, культур, языков и всего того, чем живут люди на разных уголках планеты.
Телефон в руке завибрировал: «Найдена доступная Wi-Fi сеть. Подключиться?» Антон разблокировал телефон и прошёл авторизацию, подключившись к интернету. Работал он посредственно, страницы грузил по пять минут, но Антону много и не требовалось: куда интереснее рассматривать окружающих людей. Он зашёл в инсту. Профиль. Сохранённое. Папка «Арсений». Благослови несуществующий господь тех людей, которые не закрывают свой профиль. Так Антон безнаказанно (и беспалевно) смотрит все фотографии Арсения на протяжении уже примерно месяцев девяти.
Новое фото: Арсений сидит на траве, позади него виднеются шпили стеклянных высоток — Москва-Сити — значит, Воробьёвы горы. Точно, и смотровая площадка знакомая. Улыбается, в одной руке — раскрытая зачётка, другой опирается на траву позади себя. И подпись: «Сессия сдалась под графским гнётом #Москваситиspaсити #Летовдомамывокно #Горынонечёрные».
Антон несколько минут рассматривает улыбающееся лицо и едва не ставит лайк. Закрывает приложение, размышляя над тем, что Арсений, похоже, так и не уловил суть хэштегов и правило пользования ими.
Впрочем, здесь нужно задуматься о другом: почему Антон постоянно проверяет соцсети Арсения?
В прошлом году, сразу же после первых майских праздников, мама начала странно себя вести: приходила домой с работы гораздо позже обычного, вдруг решила вспомнить о существовании декоративной косметики, сменила строгие брючные костюмы на не менее строгие костюмы с юбками. Даже иногда стала распускать волосы, а это вообще нонсенс. Это как увидеть мегалодона своими глазами и остаться после этого живым: дважды невозможно.
Странное поведение продолжалось до сентября, пока Антона не зачислили в университет. После этого состоялся короткий разговор, так, мол, и так, дружочек, завтра к нам в гости придёт мужчина, я его люблю и хочу, чтобы ты вёл себя достойно. Антон маму любит, поэтому пожал плечами и смирился: отец умер четыре года назад и, наверное, пора матери снова стать счастливой. Порой он думал: неужели его маме недостаточно? Потом понимал, что, конечно, достаточно, но муж и сын — всё же разные понятия.
Первый ужин с Сергеем Александровичем прошёл у них дома. Мама сготовила мясо по-французски (увидев которое французы пришли бы в ужас, но получилось всё равно очень вкусно), пару салатов, закуски. Антон (из-под палки) убрался в квартире. Махать тряпками он не любил.
Сергей Александрович ему понравился: по возрасту маме в самый раз и выглядит солидно. Взгляд строгий, но за те неловкие сорок минут, что длился ужин, даже отвесил пару забавных шуток. Не до конца понятных, правда, но мама смеялась. Много говорил о своём сыне и сожалел, что Арсений не смог прийти: «Дела у него… Сама знаешь, какие у них дела в этом возрасте». Мама кивнула и посмотрела на Антона. Тот пожал плечами: а какие дела в их возрасте? Антон, например, любил в «Соньку» рубиться с пацанами, или в киноху ходить, чтобы неприлично ржать на последнем ряду всё с теми же пацанами (и одной девочкой, ладно). Можно, конечно, ещё в телефоне немного позалипать или фильм дома глянуть. У Арсения дела наверняка другого рода, хотя в тот момент, сидя на ужине, Антон этого ещё не знал.
Зато после ужина оперативно нашёл инстаграм расхваленного тогда ещё второкурсника Арсения и увяз там, как Пётр I в болотистой трясине, на пару часов. Мама предложила ему написать Арсению и пообщаться, но, увидев фото, Антон как-то резко скис: куда ему до Арсения? Он и старше на три года, и красивей в сотню раз, и явно не ржёт на последнем ряду с пацанами в кино. Наверняка книги умные читает и вообще синтезирует в себе утончённость. Экстракт принцесски. Красивой, сука, принцесски. Такой, что с тех пор не было ни одной недели, чтобы Антон не проверил инстаграм Арсения.
Написать он, конечно же, не решился. Подписаться тоже. Зато всегда с предвкушением ждал совместных ужинов с Сергеем Александровичем, всё надеясь, что увидит Арсения вживую. Но нет. Ни через месяц, ни через три, ни даже через год, когда ужины давно стали проходить не только у них с мамой дома, но и в квартире Поповых, Арсений так и не появился. «Дела, дела», — только и слышал Антон, в конце концов поняв, что ни его, ни маму Арсений не приветствует, и его «дела» — всего лишь показательное выступление. Паршиво.
Ну и ладно. Не для того Антон едет к бабуле с дедушкой погостить, чтобы ходить там с кислой миной. Переживёт как-нибудь. Тем более что мама заявила: к осени они с Сергеем Александровичем собираются съехаться. А значит, жить им придётся какое-то время вчетвером, и у Арсения просто не будет шанса отмазаться от встречи. Невозможно всё время придумывать себе новые дела.
В Хорватию Антон ездил каждый год. Раньше на всё лето, сразу после окончания учебного года в школе, но в этом году, после первого курса в институте иностранных языков, рвануть получилось только двадцать четвёртого июня, сразу после сдачи сессии. И это повезло ещё, что практику дали «на дом», а то прошатался бы по пыльной Москве ещё две недели, дыша грязным смогом и жарясь под лучами солнца.
Бабушка с дедушкой уехали в Хорватию ещё до его рождения: как-то так получилось, что у дедушки, Павла Кирилловича, частенько случались туда командировки, и в конце концов предложили работу на постоянной основе. Бабушке пришлось уехать следом. А после выхода на пенсию они переехали в городок поменьше и все накопленные за годы деньги пустили на открытие нового бизнеса: выкупили участок на холме, выстроили огромный жилой дом и обустроили первый этаж под кафе. Работа сезонная, и основной наплыв туристов случался в летнее время. Глубокой осенью кафе закрывалось до весны и первых туристов.
Антон прилетал как раз в самый разгар сезона. Туристы прикатывали с самых различных уголков планеты: из Америки, Австралии, Германии, Франции, России, Англии… Самое приятное, конечно, повысить за это время свой уровень английского и немецкого языков. И продолжить учить хорватский, который Антон в принципе знал неплохо. В университете он зубрил английский и немецкий, хорватский начал изучать сам ещё в школе, но язык давался легко из-за своей интуитивной схожести с русским и прочими языками из славянской группы.
Летом работы в их кафе всегда было много, и Антон уже знал, что снова будет помогать с мелкими делами. Это его не страшило. Зато всего в двух шагах пляж и местные друзья, с которыми он ведёт переписку круглый год: Лео, Никша и Иванка (которую все ласково зовут «Ива»).
Объявили выход на посадку. Антон проводил взглядом выстроившуюся возле гейта очередь. Типичные русские. Антон никогда не понимал, зачем выстраиваться в шеренгу, если в посадочных талонах за каждым уже закреплено место, которое никто не займёт. Какое удовольствие стоять в очереди и двигаться крохотными шажками вперёд? Поэтому на посадку он идёт одним из последних. Проходя по рукаву, достаёт из кармана телефон и выключает Wi-Fi. Теперь он будет доступен только в Хорватии. И, чёрт, он снова забыл попросить деда купить ему симку местного оператора… каждый год одно и то же.