Симультанность

       Первого июля Антон берёт дедушкину Toyota Hilux и едет встречать Арсения в аэропорт, потому что может: сразу же после восемнадцатилетия он отучился в автошколе и получил права международного образца. Своей машины у него нет и водить доводилось не так уж часто, да и всё получение прав — скорее мамина идея, чем его собственная, но иногда это очень удобно. Например, не нужно просить дедушку, когда он сам может съездить и встретить Арсения. Посмотреть на него вживую без свидетелей, увидеть его настоящим, а не тем, кем будет стараться выглядеть человек в присутствии взрослых. Себя Антон взрослым не считал, и, несмотря на то, что Арсений старше на три года, его он тоже не считал взрослым.        Табличку Антон делать не стал, уверенный, что узнает Арсения в любом случае. Это во-первых. А во-вторых, аэропорт Дубровника не то чтобы очень большой, а потому поток прилетевших людей не помешает ему увидеть гостя. Хочется узнать: интересовался ли Арсений им так, как это делал Антон? Проверял ли его странички в соцсетях, рассматривал ли фотографии? Лучше бы нет. Вдруг Антону становится стыдно за свой инстаграм. Он вздыхает и вставляет в магнитолу флешку со своей музыкой: так он не будет всю дорогу слушать противное шипение радиоволн.        Немного боязно, но предвкушения в нём больше. Хотя нет, всё же волнения… не очень понятно. Начинает подташнивать. Антон хочет закурить, но понимает, что сигареты остались в комнате, и он вроде как бросает это дело. В свои девятнадцать, ха. Сложно отказаться от вредной привычки, когда роднишься с ней уже четыре года. Оно и к лучшему, что сигарет нет: пахнуть не будет. Арсений-то, пай-мальчик, наверняка не курит…        Начало восьмого. Арсений прилетает в восемь. Плюс пройти таможню, получить багаж… Учитывая крохотный аэропорт, закончит он в полдевятого максимум. Доехать от Слано до Дубровника — часа полтора от силы. Успевает впритык, или, как говорит его лучший бро Димка: «писечка в писечку». Фигово, если он опоздает, приходится поддать газку.        К восьми тридцати восьми Антон паркуется на автостоянке и выключает зажигание. Магнитола тут же умолкает, напоследок мигнув каскадом синих огоньков. Становится тихо. Сердце немного стучит. Антон медленно вынимает ключ и пытается рассмотреть в лобовое стекло: не видно ли прибывших, а вместе с ними и Арсения? Не видно: всё загораживают высокие кусты олеандров с пушистыми розовыми бутонами.        Пора!        Антон выходит из машины, щёлкает сигнализацией и направляется к выходу из аэропорта, уже заметив, что Арсений стоит там, чуть в сторонке, а рядом с ним, как верный пёс, стоит чемодан в чёрном чехле. Сам Арсений тоже в чёрном: чёрные джинсы и футболка с белой надписью. Какой — издалека непонятно. Антон с грустью осматривает свои ярко-жёлтые, утиные, шорты из синтетики и гавайскую майку. Видок у него «на пляж да в магаз у дома», у Арсения — «на тусу-джусу прямо сейчас». Нужно было одеться поприличнее, но уже поздно. Поздно, Антоша, ты проебал шанс понравиться Арсюшке с первого взгляда.        До Арсения, так удачно залипнувшего в свой телефон и не заметившего Антона, остаётся пару метров, когда Антону удаётся взять себя в руки: ну какого хрена он волнуется? Он, можно сказать, у себя дома, в родной обстановке. Ничего смертельного с ним точно не случится.       — Привет! — Антон подходит совсем близко и улыбается.        Арсений поднимает взгляд, блокирует телефон и убирает его в карман. Щурится на заходящее солнце и выгибает бровь:       — Привет. Антон.       — Ага. Приятно познакомиться, — Антон протягивает руку.        Несколько секунд Арсений колеблется, но в итоге пожимает её. У Антона ладошка наверняка мокрая от пота, а у Арсения нет — она сухая и приятная на ощупь, почти как женская, но сам Арсений не выглядит смазливо: да, его лицо больше похоже на голову фарфоровой куколки или какой-нибудь скульптуры Микеланджело (Антон проходил на МХК, так что он не совсем лох и что-то да знает). На коже никаких изъянов, только едва заметные родинки на левой щеке. Даже нет намёка на щетину. Антон думает, что надо было бы утром побриться…       — А чего опаздываем? — Арсений хмурится.        Антон жмёт плечами:       — Извини, так получилось. Не хотел заставлять тебя ждать. Пойдём, нам ещё обратно ехать больше часа.       — Замечательно, — недовольно бурчит Арсений.       — Мне всего неделю назад сказали, что ты приедешь. И то сказал дедушка: мама уже после сообщила. Ты вроде как не в восторге от этого?       — Абсолютно, — Арсений двинулся за Антоном, катя рядом с собой свой чемодан.       Антон старался смотреть вперёд, душа в себе желание встать и вылупиться на Арсения, как на экспонат в музее. Интересно. Вживую он ещё красивее, чем на фото, кто бы что ни говорил про тонны фильтров и ретушь.       — А, по-моему, неплохая идея: отдых за границей. Ты раньше где-нибудь отдыхал?        Арсению хочется закатить глаза и сказать: «Конечно отдыхал, придурок. Откуда у меня, по-твоему, виза появилась? Не за два же дня я её сделал». Вместо этого Арсений произносит:       — Отдыхал.       — Здорово. А где? Я только в Хорватии и бывал. Ну и в Черногории ещё, в Боснии и Герцеговине… в общем, здесь всё примерно рядом находится. Больше нигде не был.       — В прошлом августе летал в Грецию.       — И как, понравилось?       — Да.        Антон мучительно вздыхает: Арсений к разговору не расположен, и непонятно: из-за усталости или ему в принципе неприятен сам факт того, что приходится разговаривать с ним. Антон старается больше не приставать, и оставшийся путь до старенького пикапа они идут в молчании.        Арсений смотрит, как Антон щёлкает сигнализацией, и подходит к нему:       — Давай чемодан в багажник закинем.        В машине больше никого не видно, и Арсений спрашивает:       — Ты сам поведёшь, что ли?       — Да, — Антон стоит перед ним в растерянности.       — И права у тебя есть?       — Ну конечно. Я вожу не очень долго, но аккуратно, не ссы. Тем более трасса сейчас почти пустая, ничего с нами не случится. Получше многих водил из «Яндекс. Такси» буду.        «Не ссы», — Арсений кривит губы. Ну что за выражение? Неужели нет более культурного эквивалента? Например, «не бойся» или «не беспокойся».        Антон опускает торец багажника, и вместе они затаскивают тяжёлый чемодан наверх. Арсений идёт садиться на пассажирское сидение, а у Антона есть несколько минут, чтобы снова поднять торец и собрать мысли в кучу.        Арсений наблюдает за Антоном в зеркало заднего вида. Тощий и нескладный, даже крышку с первого раза зафиксировать не может. И это чудо(вище) поведёт машину? Это ему доверили встретить Арсения? Что ж, если они слетят в кювет, то у отца будет хороший повод пожалеть об этой глупой затее сплавлять его к незнакомым людям на целый месяц.        В машине играет какой-то рэп. Арсений понятия не имеет, что это за очередной исполнитель-однодневка с единственным хитом, но рифмы упругие и резко выстраиваются в единое целое. Вроде как даже со смыслом. Слева виднеется море, справа — холмы, посередине — серпантин, извивающийся подобно змее. Начинает немного укачивать. Хочется пить и спать.       — Устал? — Антон смотрит исключительно на дорогу. Он внимателен и сосредоточен, и музыка не долбит по ушам, а просто играет на фоне. Так тихо, что слышно мерный гул двигателя.        Арсений прислоняется лбом к стеклу. Ему хреново. Он хочет домой, а не сидеть сейчас с незнакомым человеком в машине, не заводить других знакомств с чужими людьми. Ему бы сейчас в родную кровать, потому что он по большей части домосед и если где-то с кем-то гуляет, то ночевать всегда возвращается домой. Ему поездка в Грецию далась легко: рядом были девочки и отец. Сколько бы он ни ныл, что папа слишком опекает его, но с ним как-то легче, чем совсем без него и без единого близкого человека рядом.       — Угу, — бурчит Арсений.       — Понимаю. Не переживай: бабушка с дедушкой у меня хорошие, и они не против того, чтобы ты у нас погостил. Никто тебе зла не желает.       — А с чего ты взял, что я переживаю?       — Не знаю. Мне показалось.       — Сам знаешь, что надо делать, когда кажется, — Арсений отрывает взгляд от окна и смотрит на Антона. Тот по-прежнему сосредоточен на дороге и сжимает в руках руль.       — А я не верующий. — Есть три темы, которые нельзя обсуждать в приличном обществе: религия, политика и здоровье. Бонусом ещё можно посчитать деньги. Точнее, считать чужие деньги как раз не стоит. Но у них тут из приличного общества только полтора человека, а потому Антон решает, что хуже не будет и спрашивает: — А ты?        Арсений несколько секунд молчит: а оно ему зачем вообще, знать это? Но в итоге отвечает:       — И я не верующий.       — Здорово! В смысле, я ничего против религиозных людей не имею, но у нас уже вроде как есть что-то общее.       — Оно появилось задолго до нашего знакомства, — фыркает Арсений.        Антон молчит, пытаясь понять последнюю фразу: шутка или нет? А если нет, то что Арсений имеет в виду? Наконец, до него доходит:       — Ты про наших родителей?       — Не зря ты высокий, как жираф.        Антон решает не обижаться. Ну мало ли, человек уставший, стресс и все дела… Он замолкает, и дальше их неловкую тишину пытается наполнить голос Макса Барских. Антон краснеет ушами и ненавидит себя за то, что включил именно тот плейлист, в котором собрано всё подряд: от песен Лазарева до пацанского рэпчика из две тысячи десятых годов. Антон щёлкает клавишей «next», почти с замиранием сердца ожидая, какая подлянка всплывёт на этот раз. Плохая. Очень плохая. Антон вырубает магнитолу совсем. Арсений усмехается почти беззвучно, но Антон всё равно краем глаза видит чуть дрогнувшие плечи. В тишине ехать ещё хуже.        Мама — мудрая женщина! — всегда повторяет: ты не должен стыдиться того, что тебе нравится. Хочешь слушать Джастина Бибера — вперёд, малыш. Нравятся розовые свитшоты — дерзай! Любишь мальчиков — ладно, я приму это, только будь осторожен, ты же знаешь, как с этим в России дело обстоит. Да, пожалуй, в жизни Антона есть два самых главных достижения: поступление на бюджет в универ и выход из шкафа для мамы. Но это всё на словах замечательно, а на деле что? Стоит ли стыдиться того, что нравится, если это не нравится тому, кто нравится тебе? Хорошие философские дебри. Антон решил в них закопаться поглубже и перестать вести себя как идиот.        К дому подъезжают как раз к тому моменту, когда солнце полностью погрузилось в море. Начало одиннадцатого. Антон решает не завозить машину в гараж, оставляет её во внутреннем дворе. Помогает Арсению вытащить чемодан, и вместе они заходят в дом.        На первом этаже уютно, горит желтоватый свет. Антон предлагает пока оставить чемодан в прихожей, и вместе они проходят в столовую. Бабушка с дедушкой сидят за столом, но, когда Антон с Арсением входят, они встают с мест.        Бабушка Антона — приятная невысокая женщина с волнистыми чёрными (наверняка крашеными) волосами до плеч — выглядит прекрасно и улыбается мягко, с лёгким прищуром. Дедушка Антона крепкий и высокий мужчина, на его лице морщин побольше, и Арсений делает вывод, что он старше своей жены.       — Здравствуйте.       — Привет, — дедушка Антона пожимает Арсению протянутую руку. — Павел Кириллович.       — Арсений, — Арсений кисло (или устало, кто его разберёт?) улыбается. Так, из вежливости приподнимает уголки губ. — Приятно познакомиться.       — Эмма Викторовна, — бабушка Антона не пожимает ему руку, а сжимает ладонь между своих сухих и приятных пальцев. — Голодные? Чай с сэндвичами будете?        Арсений неуверенно пожимает плечами и смотрит на Антона. Стесняется, но старается не подавать виду. Антон это видит и спасает положение:       — Да всё нормально, бабуль. Я всё сделаю, вы идите отдыхайте. Мы справимся, ок?       — Ну ладно. Я там чай травяной заварила, можете уже пить. Дед купил хамон сегодня. Ешьте всё, что найдёте. Ладно, дед, пойдём, не будем их смущать. Сегодня, — добавляет Эмма Викторовна и улыбается.       — Хорошо!       — И, Антош, — Павел Кириллович окликает внука уже на выходе из столовой.       — Ау?       — Завтра примерно к одиннадцати автобус подкатит. Подсобишь?       — Без проблем, — кивает Антон.        Столовая пустеет. Антон усаживает Арсения за широкий стол и щёлкает электрическим чайником на столешнице. Тут же ныряет в гарнитур за чашками, и, пока кипятится чайник, готовит им бутерброды. Сэндвичи он не очень любит: чем меньше хлеба — тем вкуснее. Это бабушка с дедушкой совсем оевропеились, а он по-русски всё сделает, как любит.        Арсений помощь не предлагает: он смотрит, как Антон ловко управляется с хамоном и сыром, смазывает мягкий хлеб с хрустящей корочкой каким-то соусом и выставляет на стол тарелку с бутербродами.       — Ты чай с сахаром пьёшь?       — Нет.       — Я тоже, — Антон разливает по чашкам чай. — Разбавлять?       — Да.        Антон достаёт из холодильника бутылку с водой и разбавляет кипяток. Бабушка этот напиток называет «ослиной мочой», но что бы она понимала! Между прочим, пить горячий чай (как из Ада) вредно: можно заработать рак желудка. Поэтому Антон пьёт только разбавленный и на возмущения бабули не реагирует.        Ужинают в тишине, снаружи только стрекочут какие-то насекомые, а откуда-то сверху доносится шум работающего телевизора. Видимо, жилые комнаты все на втором этаже. Арсений не успел особо снаружи осмотреть дом, но понял, что первый этаж в основном занят кафе и прилегающей к нему территорией (судя по тому, что они проехали мимо забора с летней верандой, усыпанной небольшими столиками и скамейками).        После ужина Антон помогает Арсению поднять чемодан на второй этаж, в свою комнату. Хотя теперь уже не только его, потому что они с дедушкой специально к приезду Арсения разобрали старую софу, много лет служившую подставкой под всякий хлам, и теперь ему минимум месяц придётся делить небольшую комнатку с другим человеком.        Арсений от этого не в восторге (это видно по его ещё более скисшему лицу). Когда Антон подходит к шкафу и показывает Арсению несколько свободных полок, которые он может занять, Арсений вздыхает. От помощи разобрать чемодан отказывается, и в итоге Антон, чтобы не смущать гостя, смывается в душ (сегодня он просто король каламбуров), а когда возвращается в комнату, чемодан уже разобран и затолкан под софу с глаз долой. Антон показывает Арсению ванную и ложится отдыхать. Ещё есть время сесть Димке на уши и посплетничать об Арсении. Нужно же ему хоть с кем-то поделиться уже не совсем первым впечатлением?        К полуночи они решают выключить напольный светильник, и комната гаснет вместе с лампой. Из окна веет прохладным морским воздухом (похоже, море совсем рядом, но в темноте Арсений, опять же, не разглядел, потому что особо не знал, куда смотреть). Шторы не задвинуты, и лёгкий прозрачный шифон рассеивает голубоватый лунный свет. Арсений долго лежит на боку, в пяти метрах от кровати Антона, и пытается понять, спит ли Антон. Постель под ним свежая и хрустящая, приятно пахнет химической лавандой.        Вроде не так уж и плохо. Но домой всё равно очень хочется, на душе тоскливо, и написать девочкам возможности нет: он даже не узнал, есть ли здесь Wi-Fi. И эта тоска на целый месяц? Он, конечно, не идеальный сын, но не заслужил такого наказания.        Домой, домой, домой. Подальше от говорливого Антона и его слишком доброжелательных родственников. В Москву, где воздух спёртый, улицы все знакомы и город продолжает гудеть даже ночью.        Домой, домой, домой…