Симультанность

       С самого утра всё идёт совсем не так, как обычно: каждая мелочь будто бы сговорилась, чтобы нарушить установившийся порядок дня. Взять хотя бы Антона, который уже второй раз оказывается в постели, когда просыпается Арсений. Правда, сегодня он уже вполне бодро лежит на кровати и старательно делает вид, будто не рассматривал спящего Арсения. Знаем, думает Арсений, сами смотрели и слюни пускали.        Антон ему улыбается, Арсений щурится от яркого солнца, затопившего своими прозрачными лучами всю комнату: Антон снова не задвинул шторы на ночь, а ведь Арсений его просил! Всё надо делать самому.       — Доброе утро, — Антон встаёт с кровати и зевает.       — Доброе, — Арсений провожает тощую задницу взглядом. Давай, милый, это мы тоже проходили, как в прошлый раз: смирись, что тебе нравится это худосочное мясцо на шпажках и отведи взгляд. — Который час?       — Двенадцать, — довольно выдаёт Антон, вытягиваясь во весь рост. Он такой длинный, что случайно задевает ладонями плафон на люстре. Тот начинает падать, и Антон ловит его, зажав между коленкой и животом. Поймав, застывает в этой позе неуклюжего фламинго. — Фух нахуй, а то бабуля бы мне башку снесла к хуям собачьим.        Антон приделывает несчастный стеклянный плафон обратно и отходит от него подальше. Арсений наблюдает за ним с мыслями: «Господи, ну что за рукожоп» и «Ого, вот это у него реакция». Антон, довольный собой (непонятно, почему), снова улыбается. Есть хоть минута, когда он не лыбится? Раздражает.       — Арс, сегодня уже четырнадцатый день твоего… э-э-э… пребывания здесь.       — О, как мило. Отпразднуем нашу годовщинку свиданием? — Арсений садится в кровати и потирает глаза.       — Ха. Называй это как хочешь. Я предлагаю сегодня взять выходной и поехать погулять по Дубровнику. Покажу тебе Старый город, там есть, где пошляться. Я просто погоду посмотрел: сегодня хорошо и должен быть дождь ближе к вечеру, а значит, жарко не будет, потому что обычно там адское пекло.       — Дубровник — это где аэропорт?       — Ага. Деда машину точно даст, хотя если не доверяешь мне, то можно и на автобусе. Но так дольше, конечно.       — Ну… — Арсений сомневается. С одной стороны, он уже привык, что всё идёт по плану, с другой — почему бы не выбраться в город побольше, пользуясь случаем? Тем более, у них есть машина. — Ладно.       — Чудесно. Тогда через час выезжаем.

∞ ◆ ∞

       До города доезжают быстро. Антон, чтобы не повторять прошлого печального опыта, музыку не включает. Арсений смеётся, крутит колёсико магнитолы, но радио постоянно шипит. В итоге он всё-таки включает воспроизведение с USB — в салоне тут же начинает надрываться ЛСП. Ладно, не так уж и плохо, думает Арсений, могло бы быть и хуже. Пока Олежа заливается про голодающих негритят, Антон тихо радуется про себя: теперь-то ему похуй, что там может Арсению не понравиться. За рулём он, и если что-то не так, то это не его проблемы. Но Арсений ничего не говорит, от недовольства нет и следа. Это как будто совсем другой человек, не тот, которого он забирал с аэропорта всего две недели назад. И эти изменения очень нравятся Антону.        Машину пришлось оставить в «новом» городе, потому что ближайшие парковки к месту назначения дерут за час минимум пятьдесят кун. Ещё и пробка на въезде. Антон всё это знает, поэтому оставляет машину почти за два километра от места их назначения, и дальше они идут пешком. Погода хорошая: солнце, пока они ехали, практически полностью скрылось за пока ещё едва сероватыми тучками, за спинами болтаются рюкзаки, а мелкие камушки, попадающиеся под ноги, летят впереди них.        Чем ближе Старый город, тем больше становится людей. Арсению это не нравится, но Антон рядом и советует держаться поближе. Они проходят короткий мост, отделяющий Старый город от основного, минуют небольшой тоннель с магазинчиками и оказываются на площади с огромным фонтаном.       — Это родниковая вода, — Антон подходит к каменной чаше диаметром метра в три и умывается ледяной водой, затем делает ладони ковшиком и пьёт.        Вода течёт из весьма утрированных львиных голов, стенки каменного бассейна украшены каменной лепниной с зеленоватым налётом от влаги, медленно спускающаяся вода застывает студёным стеклом и поблёскивает. Арсений подходит поближе и тоже умывается — вода действительно ледяная, она приятно охлаждает нагретую кожу. Чёлка прилипает ко лбу, у Антона на лице примерно то же самое, он мочит руку и взъерошивает волосы окончательно, зачёсывая волосы назад, становясь похожим на ёжика в тумане.        Вокруг полно народа. Так много, что круглая площадь кажется консервной банкой, а все они — несчастные кильки, набитые сюда чьей-то невидимой рукой. Арсений замечает высокое дерево с тёмно-зелёными листьями, сквозь которые пробиваются оранжевые блики.       — Это персики? — Арсений подходит к дереву поближе и поворачивается к Антону.       — Не-а. Присмотрись внимательнее.        Он присматривается и выгибает брови:       — Это апельсины!       — Ага, — довольно улыбается Антон. — Прошлогодние. Теперь ещё внимательнее присмотрись, видишь светло-зелёные шарики?       — Да. — Правда видит: шарики по цвету напоминают лайм, только не такие вытянутые и, может быть, чуть более светлые, кожура у них пористая и блестящая.       — Это будущие апельсинки.       — Офигеть!        Антон смеётся:       — Ладно, пойдём, покажу город, посмотрим, что успеем. В конце концов, всегда можно вернуться, пока ты тут.        Сказав это, Антон повёл Арсения куда-то вперёд. Улочки узкие и выложены старыми камнями, отшлифованными временем, дождями и миллионами подошв. Кое-где, при большом желании, можно даже разогнаться и проскользить вперёд несколько сантиметров: особенно огромные плитки глянцево поблёскивают и предупреждают, что к ним лучше не соваться. Покрытие под ногами выглядит как лоскутное одеяло, но швы между камней плоские, каждый ровный квадрат отличается исключительно насыщенностью кремово-серого цвета.        Прогуливаются неспешно, Антон успевает рассказывать то, что знает сам: это Страдун, а вон там городские крепостные стены, оттуда такой вид открывается шикарный! Если успеем, обязательно сходим. Вон там фуникулёры, но на них очередь всегда километровая, не будем даже время терять, хотя там очень красиво… А вон там — старый еврейский квартал. Арсений и так понимает это, когда читает вслух табличку: «Жидовска улица». Это его немного смешит.        На пути им попадается огромное количество магазинчиков с сувенирами на тему «Игры престолов», и людей там всегда полно. Арсений вспоминает, что из всех трёх его подруг только Окси обожает этот сериал, а потому обязательно нужно что-нибудь ей привезти. Но он до сих пор не поменял евро на куны. Антон говорит, что кое-где принимают и евро тоже, но лучше всё же поменять небольшую сумму. Они находят обменный пункт, а после Арсений держит в руках непривычные бумажки с бородатым кудрявым мужиком.        После обмена Антон затаскивает Арсения в первый же магазин с «Игрой престолов». Арсений стоит внутри и беспомощно оглядывается, но Антон для мира потерян: он завис возле стенда с футболками и щупает каждую из них.       — Арс, кто тебе нравится больше: Дейенерис или Санса?        Арсений смотрит на разные футболки с женскими портретами. Да, он не смотрел «Игру престолов» и знает мало, в отличие от Антона, который, видимо, фанат всего этого.       — Эм… Дейенерис, наверное. Она же главная.        Антон смеётся:       — Ну да, главная… Присмотрел что-нибудь?       Арсений вздыхает. Так, это должно было произойти и дальше оттягивать некуда. Пора раскрыть свой крамольный секретик:       — Я не смотрел сериал. Может, ты поможешь мне что-то выбрать?       — В смысле ты не смотрел? — Антон кажется поражённым до глубины души. — Ни одной серии?        Арсений качает головой. Его взгляд цепляется за подставку с ручками: пластиковый корпус сделан под дерево, а сверху — белая волчья голова. Выглядит красиво, шёрстка волка рельефная, с сероватыми прожилками. Глаза голубые, даже нос пористый, как настоящий.       — Это…       — Лютоволки.       — А они хорошие?       — Да, очень.       Антон понимает, что, вернувшись в Слано, придётся откопать в сумке ноутбук и начать просвещать этого невежду. Конечно, Арсению он этого не говорит, но всем видом показывает, что очень расстроен и удивлён.        В итоге Антон, вдобавок к ручке, выбирает ему блокнот с гербом Старков. Красный срез страниц и чёрный кожзам на обложке с металлической рельефной клёпкой выглядят красиво и нравятся даже несведущему в этих делах Арсению. В паре с ручкой смотрится совсем хорошо, Окси точно понравится вся эта канцелярская прелесть. Антон себе выбирает чёрную футболку с Дейенерис. Так что они оба вполне довольны покупками.        После этого Антон показывает Арсению огромную, каменную, как и всё в этом городе, лестницу и заливается о том, что именно здесь снимали Позорное шествие Серсеи. Арсению это ни о чём не говорит. Лестница действительно очень красивая, но народу на ней — не протолкнуться, везде туристы, и каждый хочет запечатлеть это место, так что Арсений делает вид, что слушает, а сам рассматривает людей. Больше всего здесь китайцев и, боже мой, есть хоть один город на земле, где их нет?        В глазах рябит от узкого разреза глаз, смешных панамок и водолазок с длинным рукавом. Антон поясняет, что китайцы не любят загорать, так как белая кожа для них — показатель хорошей работы, а если ты загорел, то все могут подумать, будто ты синий воротничок. «Загар — маленькая социальная смерть». Гиперболизирует Антон или говорит правду — Арсений не знает, но видит длинные рукава у каждого второго, и это наталкивает на мысль, что так оно и есть.        Время пролетает незаметно. Всего минуту назад они стояли на главной площади, рассматривая памятник Гундуличу, а теперь топчутся в очереди за мороженым, и часы показывают начало седьмого! Они прогуляли больше трёх часов, хотя городок-то совсем крохотный. Арсению кажется, будто они обошли все улицы, заглянули в каждую подворотню, увидели каждую статую, но Антон говорит, что за сегодня они успели чуть больше половины.       — Какое мороженое будешь? — Арсений отвлекается от мыслей и переводит взгляд на Антона.       — М-м… кокосовое.       — Можно выбрать два вкуса.       — И лимонное.        Антон говорит продавцу что-то на хорватском, а спустя минуту они уже держат в руках картонные чашки с пластиковыми ложечками. Арсений рассматривает чашку Антона с двумя шариками мороженого: одно, судя по цвету, явно шоколадное, а второе обычного белого цвета.       — А ты какое взял?       — Шоколад и банановый сплит, — довольно говорит Антон.       Арсений замечает, что ложки у них разного цвета, и возмущается:       — Нечестно, почему у тебя голубая ложка, а у меня обычная прозрачная?       Антон заливается смехом. Он выковыривает из сладкого пломбира ложку и меняет её на ложку Арсения:       — Действительно, что-то мороженщик промахнулся…       Арсений фыркает. Антон двигается вперёд, и они оказываются на набережной. Тучи на небе постепенно начинают чернеть, но туристов это не пугает: их по-прежнему целая тьма, и Арсений очень удивляется, когда им с Антоном удаётся найти свободное место на каменной скамье. Через три метра начинается море, слева — длиннющий пирс, возле которого покачиваются небольшие моторные лодочки и прогулочные катера.       — Красиво, — Арсений пробует лимонное мороженое и добавляет: — Вкусно.       — Ага, — Антон вытягивает ноги вперёд, но мимо них ходит слишком много народу, и ему приходится собрать свои километровые ходули обратно. — Щас дождь ёбнет, зуб даю. А я зонт взять забыл…       — Не сахарные, — Арсений облокачивается спиной о стену позади. Интересно, это дом или всё же стена, отделяющая порт от входа в город?       — Вон там, — Антон показывает вперёд и влево, — зона карантина. Торговцы, приплывающие в Дубровник, должны были простоять там две недели. Прикинь? Ну, там что-то вроде хостелов того времени: каменные стены и комнаты, обустроенные по минимуму. Тогда с этим всё строго было, город охранялся хорошо: чума никому не была нужна. Хотя болели не только одной чумой, конечно.       — И откуда ты всё это знаешь?        Антон жмёт плечами:       — Ходил на экскурсии тут несколько лет назад. Что-то сам читал в интернете и путеводителях. Город старый, со своей историей, это интересно. Как видишь, так считаю не я один, туристов не отпугивают даже пробки, жара и бешеные цены на всё.       — Да уж, — Арсений хмыкает, вспоминая, сколько они потратили на сувениры и перекус, пока гуляли по городу. Хорошо, что он взял с собой достаточно евро.        Начинает накрапывать дождь. Арсений с Антоном доедают мороженое и встают с нагретого места: им пора. Сама погода гонит прочь, очищая уставший город от туристов. Ленивым взглядом их провожают две сонные кошки: одна рыжая и толстая-толстая, как будто домашняя, а вторая, наоборот, тощая, с чёрно-белой мордочкой и ободранным ухом. Это, впрочем, её очаровательности не умаляет: каждый второй считает своим долгом остановиться и сделать пару фотографий самых важных жителей города.        На выходе из города дождь усиливается, а спустя минуту молния пополам рвёт небо, слышится гром. Льёт в два раза сильнее, асфальт тут же темнеет, капли отскакивают от него, как резиновые, кое-где уже собираются лужи. Люди спешат по своим делам, накинув на головы капюшоны, держа над собой рюкзаки, а самые умные идут под зонтами или в дождевиках. Арсений с Антоном просто бегут вперёд. Арсений не помнит, где они оставили машину, поэтому просто бежит следом. Дождь такой сильный, что кажется, будто перед глазами развесили водяную пелену.       — Осторожнее, Арс! — кричит Антон и хватает Арсения за руку, уводя в сторону. Мимо проезжает чёрный внедорожник, разбрызгивая вокруг себя снопы капель. Кое-какие всё-таки долетают до них и пачкают ноги.        Машина совсем близко, уже виднеется её кузов, и буквально через минуту оба оказываются внутри салона: насквозь промокшие, с прилипшими ко лбу и вискам волосами, но довольные и приятно уставшие. Они откидываются на спинку сидений, смотрят друг на друга с улыбками. Капли разбиваются о лобовое стекло, струйками стекают вниз, заливая всё мутной пеленой. По бокам то же самое, не видно совсем ничего, как будто салон пикапа — отдельный мир, сухой и уютный, с тишиной, разбавленной дождевым клёкотом.        Антон смотрит Арсению прямо в глаза. Они совсем близко, видно чёрные крапинки на голубой радужке, слышно дыхание. Антон хочет поцеловать Арсения прямо сейчас. Настолько сильно хочет, что умирает. Арсений такой красивый, и Антон тянет руку вперёд, убирает с его лица налипшую чёлку, зачёсывает её назад, оглаживает большим пальцем прохладную и влажную щёку. Арсений не двигается, он застыл и ждёт, что будет дальше. Антон склоняется ещё ближе, и это опасно. Слишком сильно хочется позволить себе это, но он не может. Не так быстро. Не здесь и не сейчас. Столько всего нужно обдумать, столько всего принять, договориться с самим собой, понять себя и свои желания.        Арсений мягко берёт руку Антона и отнимает от своего лица. Нежно гладит тыльную сторону ладони и улыбается немного виновато. Антон — умница — сразу всё понимает. Он неловко и смущённо отстраняется, сердце уже не в груди — выплясывает чечётку где-то в желудке.        Нужно включить музыку. Тогда будет не так неловко. Да, точно, именно это он и сделает.        Антон вставляет ключ в зажигание и поворачивает его. Вместе с мотором тут же активизируется магнитола. Она пару раз приветственно моргает огнями, включается автоплей. Голос Макса Барских вклинивается между ними. Антон стонет: только не это. Только не попса, всё же было так хорошо, теперь ему снова есть дело до того, что подумает Арсений о его любимой музыке. Антон тянет пальцы к магнитоле, чтобы переключить, но Арсений его останавливает. Он сжимает руку Антона в своих пальцах, тянется свободной и прибавляет громкости.       — Трогай, шеф, — улыбается Арсений. — Обожаю песни, косящие под девяностые.        Антон облегчённо выдыхает и улыбается. Он сжимает руку в ответ и отпускает её, чтобы пристегнуться.        Дворники мельтешат по лобовому стеклу туда-сюда; они едут медленнее, чем обычно, выруливают на главную дорогу и в два голоса начинают подпевать:       — Все мои бессонные ночи, все дороги вели к тебе…        Арсений вздыхает: бессонных ночей у него не было, но то, как долго он бегал от Антона в прошлом, сейчас кажется таким смешным. Ну и зачем он это делал, если все дороги действительно вели к нему?        Весь путь до дома они молчат, усталые и довольные прогулкой, почти не чувствуют неловкости. В конце концов, Арсений не послал Антона на хуй, а, значит, ещё не всё потеряно.        В конце концов, Антон не разозлился на Арсения, а значит, ещё есть время разобраться в себе.