***
Погода была хорошей. Наш корабль пришвартовался в начале двадцать пятого. Не знаю, хочу ли я ввязываться во всё это безобразие, что творится вокруг. Наверное, мне всё равно. Глупые люди вешают фонарики на маяк, но мне плевать, что они решат, что я пойду по воде. Им не остановить меня!Х. П.
Тугие тучи заволокли небо. Сверкнула молния, а затем ещё и ещё одна. Казалось, с неба сейчас спустится колесница, запряжённая пегасами и будет весело. Хотя. Какое веселье может быть в войне? Весёлое, наверное. Шторм никогда не предвещал ничего хорошего, особенно для деревень. Сегодня был шторм. Опять везли подопытных на корабле. Слышать их крики, было невыносимо, но всё равно веселило то, что они кричали перед тем, как утонуть. Я не хочу мира. Никто не хочет. Это месть за всех остальных, хотя, я не из мстительных. Оленья кожа перестала греть, зато рога не отвалились. Кто вообще придумал приклеить к шлему оленьи рога? Зато смотрится весело. Как только власть опять перейдёт в мои руки, заключу договор и нарушу его, убив всех, кто будет присутствовать.Х. П.
***
Таверна наполнилась людьми. Женщины вперемешку с мужчинами. Что может быть ужаснее? Наверное, ничего. Райнер заказал четыре кружки эля, правда, не задумывался, что пиво это продукт, привезённый с земли врага. Каким же вкусным был эль. Лаура как-то недоверчиво посмотрела на кружку с элем, понимая, что напитком с её родной земли и не пахнет. Там напиток совсем другой и пьют его из рога! Лаура подпёрла голову рукой, тяжело вздохнув. Она понимала, что осталась в живых только до тех пор, пока враги не выведают у неё нужную информацию. После, она станет не нужна и её изувеченный труп кинут собакам, которые её растерзают и обглодают до косточки. У Райнера были похожие мысли: скормить Лауру собакам, но сначала информации. Они совсем мало знают о враге, зная, что внутри страны идёт серьезная борьба за власть. Ходили слухи, что сейчас за место под солнцем борются нынешнее правительство и «рогатые». Почему вторых называли именно так, никто не знал, но некоторые поговаривали, что эти самые "рогатые", наглухо отбитые и жестокие люди. Как известно, человеческой жестокости не было предела, а значит, что Райнеру скору придётся несладко, он был готов защищать Кристу, но не мог оставить разведку – единственную возможность отвоевать мирное небо над головой и спокойную жизнь. Бертольт брезгливо отодвинул от себя кружку с элем. Ещё он не пил эту гадость из вражеской страны. Как только остальные могут пить эту отраву? Неужели, им не противно от этой мысли, что они пьют эль, рецепт которого принадлежит их врагам? Майк посмотрел на Лауру, потом на Райнера и Бертольта. Браун успел накидаться элем и спал лицом в салате из тунца, куриных яиц, майонеза и зелени. Майор не знал, что делать первее: искать крысу или допрашивать лимиту? Наверное, второе. К тому же Лаура была очень необычной внутренне. Хотелось пообщаться с ней о чём-нибудь нейтральном. Кто-то в глубине таверны запел песни. Берт доел сушеного анчоуса под пиво и терпеливо ждал завершения этого "чудесного фуршета". Райнер храпел, заглушая пьяные возгласы окружающих. Лаура допила эль наполовину и облизала свои губы. Родного вкуса она не почувствовала, какое-то дешевенькое пойло с приятным запахом. А вот жареный арахис был вкусным, но с солью явно переборщили. Лауре приходилось стряхивать лишнюю соль с орешков на салфетку, прежде чем полакомиться вкусняшкой. — Не лучшее место для разговора, — вздохнул Майк, которого сильно напрягали возгласы местных алкашей, которые начали бычиться друг на друга. Сейчас тут будет драка и всех заденут, втянут... Нет, разведка не собирается мелькать в утренних новостях, что подралась с алкашами. Нужно уходить. Бертольт молча перекинул руку Райнера через своё плечо, Лаура вытерла салфеткой лицо парня, которое всё было в салате, Майк расплатился за перекус. К югу отсюда, в лесном кооперативе, у разведки имелся домик. Они иногда там собирались, чтобы поиграть в покер с кем-нибудь из главнокомандующих или собраться на охоту. Ходили, в основном, на кабана, но бывало приносили и дичь, правда, сейчас сезон охоты был закрыт. Охотиться было нельзя, а значит, что дом будет свободный и там можно допросить Лауру, да и Райнеру нужно выспаться, Эрвин сделает ему выговор за пьянство. Дом был из деревянного сруба и пах деревом. Внутри обстановка была типична для подобного вида домов: медвежья шкура перед камином, диван красного цвета, журнальный столик и шкаф с оружием на замке. Ящички на кухне были фисташкового оттенка, раковина располагалась возле окна, где был прекрасный вид на пушистые деревья за окном. Гувер оттащил друга наверх в одну из спален и укрыл его одеялом. Райнер что-то бурчал во сне, иногда махал руками. Берт лёг на соседнюю часть кровати с другом и прикрыл глаза. Бурчание Брауна даже успокаивало в каком-то смысле. А Лаура же решила приготовить суп из оленины, которой была завалена морозилка холодильника. Она безошибочно отличала оленину от говядины и начала готовить. — Всё-таки, ты у нас в плену, а не на хозяйственных работах, поэтому выкладывай всё, что знаешь, — махнул рукой Майк и поправил свою чёлку, которая слегка растрепалась. — Я не знаю, зачем ваши похищали наших девушек. Было видно, что Лаура просто не доверят. И как мне втереться в доверие сразу ко всем? Майк поднялся с места, Лаура сразу заметно напряглась и сжала кухонный нож в руке, которым резала картошку. — Пойду дров наколю, — сказал майор, покидая кухню, а потом и дом.***
Микаса дрожала. В окно ворвался сильный порыв ветра, уронив фикус с подоконника. Девушка вскочила, скидывая с себя руку Смита, который сопел рядом. Микаса кинулась к фикусу, дрожащими руками поднимая горшок, придерживая второй рукой стебель. С цветком всё было в порядке, но теперь в комнате сильно пахло землёй и свежим дождевым воздухом. Микаса руками начала собирать землю со светлого пола и кидать обратно в горшок. А этому хоть бы хны, спит, как хорёк. Микаса краем глаза посмотрела на спящего Эрвина. Хотелось задушить эту мразь подушкой, но у ослабленной девушки вряд ли хватило бы на это сил. Осторожно выйдя из спальни, Микаса помыла руки в ванной и умыла лицо. У неё сильно болела поясница и появился насморк. Вытерев лицо полотенцем, Микаса спустилась вниз и подошла к столу, на котором стояла ваза с фруктами. Девушка взяла гроздь зелёного винограда и начала есть, иногда сплёвывая на салфетку косточки. Какой-то тяжёлой пищи совсем не хотелось, только фруктов и овощей. Хелен молча принесла сладкий перец, нарезанный на тарелке с красивыми голубыми узорами. — Может, вам приготовить мясо с овощами? — робко спросила Хелен. — Курицу. Приготовь мне курицу. — Микаса съела пару кусочков сладкого перца. Хелен кивнула и пошла готовить. Микаса просидела с закрытыми глазами несколько минут, прежде чем на её плечи легли чужие руки. Эрвин стоял сзади неё, сжимая её плечи и смотрел на осанку девушки. Какая же она всё-таки красивая. Любил ли он её? Если считать его нездоровую одержимость к жене подчинённого нормой, то да, любил. Очень любил. Хотел нежно целовать её в губы, шею, ключицы, опускать вниз, чувствовать, как её дыхание сбивается от нарастающего возбуждения, осознавать, что ей приятны его прикосновения, поцелуи, движения, но нет. Микасу тошнило от Эрвина в прямом смысле. Ей не нравилось в нё всё, начиная от парфюма, заканчивая внешностью. Аккерман было омерзительным осознавать, что этот ублюдок волен делать с ней, что угодно, но он пока не делал. Сдерживался, зная, что её бедро болит. Последнее время у Микасы болело и ломило всё тело. А из-за купания под ледяным душем появился насморк. Ненавижу! Микаса стиснула зубы и заплакала. Эрвин прижался к девушке сзади, прижавшись щекой к её макушке. — Уйди! Эрвин проигнорировал её просьбу и лишь сильнее сжал её. — Пожалуйста, уйди! — плаксивым голосом крикнула Микаса. Эрвин отошёл от девушки. Она осторожно посмотрела на него, оглянувшись через левое плечо. — У меня усилились боли в бедре и пояснице. — Ты пьёшь таблетки? — Они кончились. Боли , действительно, стали сильными. Особенно, когда Микаса переворачивалась на бок. А последнее время девушку мучали кошмары. Она засыпала и видела перед собой большую клетку с белыми кроликами. Микаса хватала самого жирного кролика и вгрызалась с него зубами, вырывала куски мяса и ела. Кроличья кровь текла изо рта, заляпывая белую ночной. Кролик дёргался, наивный, пытался выбраться из цепких рук Микасы, но она его не отпустила и ела, ела, ела... От этих "милых" снов, бедная, изнемождённая Микаса просыпалась в холодном поту. Она трогала свои губы на наличие крови, но, к счастью, ничего не было. Аккерман очень мучалась из-за этих снов, но про них никому не рассказывала. Эрвин не разрешал ей выходить на улицу, да и дом окружал шестиметровый забор с колючей проволокой. Микаса не смогла бы его перелезть, но во двор ей тоже нельзя было выходить. — Я привезу завтра тебе лекарства, — Эрвин присел на соседний стул и положил свою руку ей на колено. Не сводя глаз с девушки, он начал подниматься рукой выше и выше. — Лучше убей меня, но не мучай! — равнодушным тоном сказала Микаса, тяжело вздыхая. — Нет. — Ответ был каким-то приглушённым. — Я хочу, чтобы ты отдалась мне по своей воли. — Скажи, — он схватил её запястья и прикоснулся своими губами к её, — чем я тебе не нравлюсь? Почему? Я же всё делаю для тебя, забочусь, приношу дорогие лекарства, но ты всё строишь из себя недотрогу! — Ты болен, обратись к врачу! — сглотнула неприятный ком в горле Микаса. — Я люблю Леви, а ты не он. — Он мёртв, а ты не можешь быть одна до конца жизни. Почему ты не согласна быть со мной? — Смогу! Я смогу быть одна, но уж точно не с тобой! — девушка шмыгнула носом. — Дура. Глупая дура, верящая в любовь. Понимаешь, это самообман? — Эрвин ещё коснулся её губ своими. — Самообман, понимаешь? Любви нет, нужно быть с живыми, а не с мёртвыми. Я сделаю для тебя всё! — Так убей меня или не разбрасывайся своими обещаниями! — Микаса поняла, что задела Эрвина. Он заметно напрягся и сильнее сжал её запястья, что они покраснели, но девушка не чувствовала боли. — Я скоро уеду. На месяц, может, больше. — Смит отпустил руки девушки и отошел к окну. — Меня не будет пару месяцев, но мой друг будет приносить тебе лекарства и еду. Надеюсь, ты не вернёшься. Надеюсь, тебя убьют. Ненавижу! Ненавижу! Микаса молчала. Ей было неинтересно то, что касалось Эрвина, если это не новость о его смерти. Она посмотрела на свои запястья, на которых остались следы его пальцев. Ублюдок! — Ладно, приеду завтра. Не скучай! — Эрвин подошёл к девушке, погладил её по щеке и поцеловал её в висок так нежно и трепетно, но Микасу обдало холодом от этому безобидного поцелуя. Она слегка отодвинулась от него, почувствовав со стороны кухни запах тушёной курицы в овощах. Её желудок заурчал, радуясь скорому принятию вкусной пищи, а Эрвин ушёл из дома. Отлично! Она может побыть одна, не видя его наглой рожи. Эрвин приехал в госпиталь с коробками лекарств. Медсёстры и больные освятили его «святым человеком». Вообще он был хорошим для всех. Ханджи считала его таким благородным, сильным, красивым, не подозревая, что и у этого ангелочка без крыльев и нимба есть обратная, тёмная сторона, о которой знает лишь Микаса. — Извините, — Криста смутилась, но хотела узнать про Райнера, зная, что разведка вернулась, а он её до сих пор не навестил. Неужели он погиб? — Да? — Эрвин готов был выслушать это светловолосую красавицу, которая переминалась с ноги на ногу и теребила в руках свою белую шапочку с красным крестом. — Р-райнер Браун... С ним всё хорошо? — Ленц почувствовала, что сильно покраснела. — Да. У него много работы, как закончит, сразу навестит тебя, — Смит лучезарно улыбнулся, хотя его пробрала зависть, что девушка Райнера так переживает за него. Вот бы и Микаса была такой же чуткой и смущённой. — С-спасибо вам большое, — Криста улыбнулась, кивнула головой и побежала к больным. Эрвин смотрел ей вслед, улыбаясь. Возможно, он просто влюбился не в ту девушку? Микаса была похожа на дикую, непокорную пантеру, которая не собиралась подчиняться. Но сердцу не прикажешь. Микаса такая родная, мягкая, тёплая... Её хочется целовать в самые неприличные места, осторожно покусывая её шею, оставляя там красные отметины. И чем только Леви лучше Эрвина? Да и как Эрвину выбраться из этой позорной истории, выйти при этом сухим из воды? — Я вляпался по уши в дерьмо и виноват в этом только я и больше никто! — покачал головой Эрвин, впервые осознав всю серьёзность ситуации, понимая, что он разлучил Аккерманов, и они теперь медленно увядают друг без друга, как цветы без воды. Просто отпустить Микасу нельзя. Расскажет всем про то, что Эрвин с ней сотворил, но и оставить её у себя рискованно. Плана нет, а скоро нужно уезжать и концентрироваться на работе. Идёт война и решать личные проблемы никогда.