Потерянный рай

      Майк думал о Лауре. Они проводили много времени вместе, она хорошо готовила, иногда, он позволял гладить ей свои рубашки. Теперь в охотничьем домике было уютно и чисто, всегда пахло едой, а по дому ходила Лаура в штанах и рубашках.       — Так что, не слышно вестей? — Лаура часто интересовалась результатами выборов.       — Ещё нет. Мы не знаем, у кого в руках теперь власть. — Майк собрался идти рубить дрова. Лаура же накрыла суп крышкой, кинув в него порезанной мелко петрушки, взяла большой таз и начала доставать из стиральной машинки вещи.       Захариус ждал, пока таз наполнится чистым бельём, чтобы помочь его отнести к верёвкам и повесить. Ему нравилось ночевать в доме с Лаурой, слышать, как из душа льётся вода, а на кухне что-то варится. У него было чувство, что они женаты, а спят в разных комнатах, потому что поругались. С утра она всегда варила для него ароматный кофе в турочке, жарила глазунью с беконом и помидорами, украшая сверху веточкой петрушки. Майк понимал, что вместе им с Лаурой никогда не быть. Они рождены на разных землях. Их связь – преступна. Но он ничего не мог с собой поделать. Он был влюблён в эту милую, рыжеволосую женщину. Правда, не знал, как она к нему относится.       — Я слышал, что дождь будет. Смотри, тучи заволокли небо. Да и пахнет дождём, — Майк посмотрел на таз с чистым бельём. Он не хотел, чтобы вещи промокли под дождем.       — Да? Эх... Не вовремя я стирку затеяла, не вовремя! — Эркель покачала головой.       — Давай, я натяну верёвки в прачечной и повесим бельё туда? — предложил Майк, которому хотелось хоть как-то помочь женщине. Только бы она не грустила.       — Давай. Сейчас, я видела где-то здесь верёвки. Подожди, я найду, — Лаура начала искать верёвки, открывая ящички. — Вот они! — держа в руках клубок плотных нитей, женщина передала их Захариусу и они пошли в прачечную.       Майк быстро повесил верёвки, помог развесить бельё, а потом вышел на улицу, чтобы убрать дрова в сарай. А то дождь намочит поленья, и они отсыреют.       Лаура пошла помогать Майку убирать поленья в сарай. Работа была выполнена быстро. Майор закрывал сарай, когда крупные капли дождя резко упали на землю, намочив разведчика и рыжеволосую.       — Бежим!       Майк схватил Лауру за руку и побежал в сторону дома.       Дождь начался внезапно, быстро, резко. Мгновенно похолодало, а красивые вязы пригнулись от ливня, бьющего по ним. Незакрытые окна в доме стукали. Стремительные порывы ветра врывались в помещение и раскидывала газеты, бумаги, журналы. Тёплый белый платок Лауры упал со стола. Майк начал бегать по дому и закрывать все окна. Лаура тоже помогала. На последнем окне стоял красивый кувшин, который упал от ветра на пол и разбился на множество маленьких осколков. Косые капли дождя врывались в комнату через открытое окно, и под осколками образовывалась лужица, увеличивающаяся в размерах на глазах. Захариус закрыл окно. Шум ветра и ливня слегка приглушился.       — Красивый кувшин разбился, — расстроенным голосом произнесла Лаура, склонившись над осколками.       — Ты красивая, — зачем-то ляпнул Майк и сжал ладошку женщины в своей.       Лаура приоткрыла рот от удивления. Её никогда не называли красивой, наоборот. Она почувствовала, как её уши краснеют и горят от смущения. Майк выпрямился, Лаура тоже встала в полный рост. Она с удивлением и каким-то восхищением смотрела на майора, а он смотрел на неё. За окном вдруг прогремел гром, затрусив полки с посудой и пол, а потом сверкнуло пару молний. Эркель вздрогнула, а Майк прижал её к себе. Она дрожала, была напугана, как маленький котёнок. От неё пахло дождём, вкусным мылом и счастьем. Странно, ведь у счастья нет запаха, но для Майк был. Лаура была слегка окрылённая. Её гладили по спине крепкие, мужские руки, успокаивая, внушая, что она в безопасности и гроза скоро закончится. Эркель верила, что всё хорошо. Майк был таким добрым и человечным. Лаура была счастлива, что сейчас находилась в его объятиях. Она знала, что её нельзя полюбить из-за ужасных шрамов, из-за её происхождения, но всё равно ей хотелось побыть любимой и желанной хотя бы раз в жизни. Ей было плевать, что Майк использует её, пытаясь вытянуть информацию, хотя она рассказала ему всё, что знала и до сих пор осталась жива.       О, Боги! У него такие сильные руки!       Лаура улыбнулась. Майк тоже улыбнулся, гладя её по влажным волосам. Они оба задрожали, находясь в мокрой насквозь одежде. Первой опомнилась Эркель.       — Тебе нужно переодеться! Ты же замёрзнешь! — Лаура суетливо провела руками по его рубашке, которая была насквозь мокрая.       — Да. Хорошо. А ты прими душ. Тёплый! — отрывисто говорил Майк, в перерывах целуя её озябшие ручки.       Лаура кивнула и направилась в душ. Майк же переоделся и поставил чайник. Пока вода закипала, он собрал осколки кувшина и вытер лужу. Чайник засвистел, оповещая о том, что вода закипела. Выключив плиту, Майк достал с полки пузатенький серебристый чайник, насыпал в него трав из мешочка и залил кипящей водой.       —Дурак! — хлопнул он себя по лбу. — Сначала нужно было обдать чайник кипятком!       Покачав головой и обматерив себя, Майк достал две чашечки из того же сервиза, что и чайник. Поставил всё это дело на поднос и принёс в гостиную, поставил на журнальный столик и зачем-то зажёг две ароматические свечи на камине. В одну пиалу он насыпал овсяного печенья, в другую конфет. Немного подумав, достал из холодильника мясной пирог, поставил в тёплую духовку на пару минут, обернулся и вздрогнул. Лаура стояла в дверном проёме, улыбалась и смотрела, как майор носится по кухне.       — Искупалась? Согрелась? — Майк подошёл к женщине, погладил её по плечам. У неё был очень мягкий халат горчичного цвета. На голове красовалось полотенце, впитывающее влагу из мокрых волос. От Эркель пахло лавандой и мылом для тела. Майк поцеловал руку женщины, незаметно нюхая её.       — Да, спасибо большое, — она радостно улыбнулась. Внутри неё играл целый оркестр на струнах её души. Мажорная мелодия заставляла девушку улыбаться. Со стороны это выглядело слегка нелепо, из-то того, что левая часто лица была менее подвижна, чем правая и улыбка получилась на одну сторону. А Майку было плевать на её шрамы. Для него не существовало никаких недостатков в этой женщине, которую он обнимал. Он был готов прожить с ней всю жизнь, но знал, что эти мечты несбыточны.       — Перекусим?       — Конечно! — Лаура была голодна, Майк достал тёплый пирог из духовки и нарезал его на кусочки. Пара переместилась в гостиную и начала кушать. Из-за ароматических свечей в комнате пахло розами. Было ощущение, что Лаура попала в целый розовый сад, настолько реалистичным был аромат. Но Майк знал, что настоящие сады роз пахнут более насыщенно. Он обязательно отведёт Лауру в такой сад. Майк покажет ей весь мир! Если она, конечно, захочет.       Пирог был съеден, чай выпит. Печенья и конфеты были съедены наполовину. Сильно похолодало, Майк разжёг камин и накинул на Лауру клетчатый плед.       Гром продолжил чередоваться с молниями. За окном было ужасно страшно и холодно. Майк присел рядом с Эркель и обнял её. Она прижалась к его груди и прикрыла глаза. Чувствуя на своей шее его обжигающее дыхание, трепетала перед желанием. Майк почувствовал, как Лаура задрожала и вздрогнула. Она вытащила одну руку из-под пледа и провела кончиками пальцев по его щеке. Перехватив её руку, он поцеловал её в щёку. Майк не видел больше смысла ходить вокруг, да около. Развернув Лауру к себе лицом, поцеловал в губы. Она отвечала на поцелуй, устраиваясь удобней на его коленях. Его руки прижали её ближе к себе, водя руками по спине. Это было приятно и восхитительно. Обоим хотелось, чтобы этот вечер, плавно перетёкший в интимную ночь, никогда не кончался.       Я так счастлива!       Лаура улыбалась, лежа на руке Майка, а он мирно посапывал, обнимая женщину. Столько страсти, любви, трепета – они оба никогда не испытывали. Пусть их счастье будет недолгим, мимолётным, но будет искренним, наполненным нежностью и пониманием друг друга.       Майк открыл глаза. Первое, что он увидел после сладкого сна – радостное лицо Лауры. Значит, эта ночь ему не приснилась и они действительно занимались любовью. Такой, которая бывает в красивых голливудских фильмах, под успокаивающий треск полений в камине.       — Доброе утро! — засмеялась Лаура, прикрывая лицо пледом от смущения.       — Доброе! Который час? — Майк обнял девушку, притягивая к себе, нежно целуя в висок, щеку, губы...       — Начало двенадцатого. — Эркель посмотрела на часы. — Без двух минут двенадцать.       — Извини, мне нужно в штаб. — Майк начал спешно одеваться, но боялся, что возлюбленная подумает, что он её использовал и теперь бросает. — Я вечером обязательно приду, чтобы ты не ночевала одна! — улыбнувшись, он погладил её по щеке.       — Я буду... — она запнулась, боясь признаться самой себе, что любит этого человека, который на первый взгляд кажется непреступной крепостью, но на самом деле он очень чуткий, добрый, заботливый... — Ждать тебя. Мне приготовить вкусняшку?       — Да, приготовь. Поужинаем вместе! — Захариус убежал. Эрвин сейчас опять будет спрашивать, узнал ли он что-нибудь у «мерзавки с чужих земель». Только Лаура не мерзавка, а его возлюбленная. Слышать из уст Эрвина подобное в её адрес – невыносимо, но Майк должен помалкивать и никогда не говорить, что влюбился в женщину из вражеского народа в период войны, да ещё и переспал с ней. Эшафот, привет! Если об этом узнают.       Так злил тот факт, что нельзя любить того, к кому лежит душа и сердце. Все эти деления на наших земляков, чужих – глупо. Все люди независимо от земли на которой проживают, любят, о чём-то мечтают, женятся, рожают детей. Нет же в мире народа, который бы имел колоссальные различия между другими людьми. Чувствуют все почти одинаково. Тогда какая разница свой человек или чужой? Последний будет тебя меньше любить?       Осознавать, что до старости вы вместе не доживёте, было больно. Невыносимо больно. Майк со скоростью света отчитался перед Эрвином, что ничего нового он не узнал и собирался возвращаться к ней.       — Знаешь, меня не устраивает то, что ты проводишь с этой мерзавкой так много времени. — Смит расчёсывал свои волосы, пытаясь их уложить в привычную причёску.       — Она не мерзавка, а такой же человек, как и ты, я... — Майку стало невыносимо противно, что Эрвин поливает Лауру грязью.       — Не смеши, — рассмеялся Смит, — ты хочешь сказать, что твои товарищи умерли зря? — Эрвин стал серьёзным и сел за свой стол. — Впрочем, даю тебе неделю. Убей эту мерзавку, если не стал одним из них. Докажи мне свою преданность!       — Понял, — майор дрожащей рукой нащупал ручку на двери, вышел в коридор и пошёл вперёд. Он не хотел убивать Лауру, но знал, что так надо. Это рано или поздно должно случиться.       Леви увидел Майка, который был подавлен и плёлся по коридору. Аккерман слышал о Лауре. Судя по тому, что Майк сидел возле неё сутками и постоянно спешил обратно к ней, между ними было что-то.       — Ты куда? — Леви остановил майора, который опустил голову вниз.       — Туда, — кивнул головой в сторону лестницы Майк.       Неделя... Всего неделя на счастье...       Майк пошёл дальше, игнорируя вопросы Леви. Голова была забита Лаурой. Он хотел провести их последнюю неделю вместе и не терять ни одной секунды.       Выбежав из штаба, Захариус прыгнул в служебную машину, поехал на рынок и накупил так кучу роз разных цветов. Он же хотел сводить Лауру в сад. К сожалению, не сможет... Пусть она хотя бы порадуется в последнюю неделю цветам и заботе.       Дом... Охотничий домик. Майк посмотрел на него, не убирая рук с руля. Прямо за этими стенами она ждёт его с горячим обедом, ароматным чаем и улыбкой. Он не может её подвести.       Лаура была крайне удивлена, увидев кучу букетов роз в гостиной. Пахло так чудесно, что казалось, что она попала в рай. Майк достал коробку конфет из красивого пакета и протянул ей. Лаура заметила, что мужчина напряжённый, расстроенный и подозрительно заботливый. Она поняла причину подобной метаморфозы.       — Сколько мне осталось? — взяв руку один из букетов, спросила Эркель. По её глазам текли слёзы. Такие горькие, болезненные, вызывающие ком в горле. Она нюхала цветы и вздыхала. Слезинки падали на алые бутоны.       — Не-делю, — выдохнул Майк охрипшим голосом. — Послушай, — он подошёл у ней и обхватил её лицо своими ладонями, — убегай! Я помогу тебе сбежать, прошу...       — Нет. — Лаура закусила нижнюю губу и тяжело задышала. Слёз было слишком много. — Я устала бежать и прятаться. Я хочу у… умереть от твоих рук.       Майк прикрыл глаза, провёл по лицу руками, а потом резко обнял любимую к себе.       — Давай вместе убежим? Всё равно куда, но давай! — он задрожал. Впервые Лаура видела Майка таким растерянным, подавленным и неуверенным в себе.       — Давай проведём эту неделю вместе? Пусть она будет самой счастливой в нашей жизни? — ей было тяжело говорить из-за болезненного кома в горле. Умирать не хотелось, но она знала, что не убьёт Майк, убьёт кто-то другой. Уж лучше пусть будет он.       — Давай...       Неделя... Это много? Нет, немного. Особенно, когда ты знаешь, что она последняя. Вот-вот наступит точка невозврата и ничего вернуть будет нельзя. Майк так хотел убежать вместе с Лаурой и прожить с ней целую жизнь вместе. До конца, до самой старости. Они оба были уже не глупыми юнцами, любили друг друга по-настоящему, просыпались и засыпали вместе. Майк гладил её по щеке, нежно целовал, а он умолял убежать. Бросить всё и бежать куда угодно, но подальше отсюда. Как можно убить любимого человека? Да никак. Почему Эрвин не понимает, что война закончится, а после неё у Майка не останется ничего. Абсолютно и совершенно. Лауру нельзя будет воскресить. У неё одна жизнь, но Эрвин хочет забрать и её. Очередной трофей, повиновение... Майк ненавидел Смита. Очень сильно. Он больше не хотел воевать. Ему было не для кого и не для чего. А на страну ему плевать, раз здесь он не волен любить открыто. Он готов быть преступником и понести наказание, если Лаура останется жива...       — Доброе утро! — Лаура поцеловала Майка в губы.       — Доброе! — он ответил на её поцелуй, с дрожью в сердце понимания, что сегодня последний день.       Эркель плакала. Конечно, ей не хотелось умирать. Она была абсолютно здорова, чувствовала себя отлично и впервые в жизни чувствовала себя любимой и желанной. Майку тоже было сегодня очень плохо, хоть выходи на улицу и волком вой. Он надеялся, что Эрвин одумается...       — Я завтрак уже приготовила. — Лаура потянула любимого на кухню. Майк почувствовал, как дрожит её рука. Он заметил, что она надела красивое цветочное, пышное платье, сделала причёску и нанесла макияж.       Приготовилась, смирилась...       Завтрак был, как всегда вкусным, даже торжественным. Конечно, ведь это последний завтрак, приготовленной её заботливыми, родными, любимыми руками. Завтрак запомнится на всю жизнь.       — Я... — Лаура хихикнула, стряхивая слезинки с глаз. Она достала вино, два бокала и сырную нарезку. — Хочу выпить... — опять слёзы, нервное покусывание накрашенных губ. — Последний раз. — Губы Лауры задрожали, руки тоже. — Откроешь вино?       — Конечно, — Майк открыл бутылку, осознавая, что она последняя, которую они выпьют с Лаурой.       Оба сидели с расстроенными лицами, пригубив вина. Лаура прижалась к Майку, тихо зарыдала, а он обнимал её, пытаясь запомнить её запах навсегда. Такой родной, приятный, немного терпкий.       Через полчаса в дверь раздался стук. Майк не хотел открывать. Стук повторился.       Я пристрелю не её, а тебя!       Майк открыл дверь. На пороге стояли Эрвин, Леви, Бертольт и Райнер. Пришли посмотреть на то, как Захариус застрелит женщину с вражеских земель. Женщину, в которую влюбился. Женщину, с которой готов прожить всю жизнь. Женщину, с которой ему хорошо и спокойно. Женщину, которая его безумно любит и готова отдать свою жизнь, чтобы у него не было проблем. Женщину, которая понимает его с полуслова.       Смит оттолкнул Майка в сторону и прошёл в гостиную. Он увидел перед собой Лауру, которая смотрела на него заплаканными глазами. Эрвин сразу посчитал Майка дураком. Как можно влюбиться в женщину с такими ужасными шрамами на лице? Смит был уверен, что поступает правильно, а Майк переживёт эту нелепую связь и мимолётную влюблённость. Райнер посмотрел на Лауру, потом на Майка. Ему стало жалко этих двоих несчастных. Как же всё-таки трудно жить на этом свете. Леви, увидев какими глазами Майк смотрит на Лауру, тяжело вздохнул. Аккерман мысленно сочувствовал другу, который через несколько минут начнёт проходить через тот Ад, через который проходит Леви каждый день. Невозможно забыть любимого человека, его улыбку, объятия. Горечь потери пожирает изнутри, делает жизни бесцветной, а окружающих безликими. Ни есть, ни пить, ни жить не хочется без любимого человека. Ты начинаешь жить воспоминаниями и фантазиями. Леви знал, что Лаура из тех, кого он ненавидит, однако, увидев эту несчастную, напуганную, но смирившуюся со своей судьбой женщину, понял, что она то исключение, которое нельзя ненавидеть или желать ей смерти.       — Не засри здесь всё, — приказал Эрвин, отправляясь на кухню.       — Майк... — Леви покачал головой, мысленно сочувствуя другу.       — Я сделаю это... Здесь... Можете выйти из дома? — дрожащим голосом попросил Майк, достав из кобуры пистолет. Лаура заплакала, закрыла лицо руками и взвизгнула.       — Отмывать здесь всё сам будешь. — Эрвин выскочил из дома, остальные тоже вышли за ним. Леви оглянулся перед тем, как выйти. Он навсегда запомнил взгляд друга, полный нерешимости, ненависти и горя.       Майк и Лаура остались одни. Входная дверь захлопнулась. Женщина прекратила плакать, подошла к Майку, который держал в руках пистолет и обняла.       — Ненавижу их всех! — он сжал её в своих объятиях, гладя по мягким волосам.       — Не зли главного, а то тебе попадёт, — она улыбнулась, хотя её её губы дрожали.       — Ненавижу Его! — рыкнул Майк и сел на шкуру медведя. Лаура села к нему на колени, прижавшись к его щеке своей.       — Я люблю тебя, — прошептала Лаура ему на ухо и поцеловала.       — Я тоже люблю тебя, прости, что не смог спасти тебя! Умоляю, прости меня!       Звук выстрела заставил Леви вздрогнуть и прикрыть глаза. Эрвин же скорчил недовольное лицо, не понимая этих соплей. Смит направился в дом, Леви хотел остановить командира, но было тщетно.       Войдя в гостиную, у Леви сжалось сердце. Он увидел Майка, сидящего на медвежьей шкуре, а в руках он сжимал Лауру. Рубашка Захариуса и пол были заляпаны кровью. В доме пахло кровью и порохом. Эрвин подошёл к Майку и проверил пульс женщины. Его не было.       — Не смей прикасаться к ней! — майор подскочил на ноги, прижимая к себе Лауру. Леви покачал головой, осознав, что даже не знает, где похоронена Микаса.       — Эрвин, уйди отсюда, — сказал Аккерман, понимая, что присутствие командира тяготит всех.       — Что с вами со всеми такое? — Смит взмахнул руками. — Мы разведчики и должны думать о победе над этими ублюдками, которые убивают нас и насилуют наших женщин!       — Заткнись! — Леви понял, что в его огород сейчас полетел камень. — Уйди отсюда, ты всем делаешь больно!       — Что... — Эрвин махнул рукой и ушёл. Остальные вышли на улицу. Райнер и Бертольт взяли по лопате и пошли к речке, чтобы выкопать могилу. Леви приготовил дощечку и палку.       Майк завернул Лауру в белую простынь и поцеловал её. На лице женщины застыла улыбка. В ушах мужчины звучали её последние слова: «Я люблю тебя». Прижимая любимую к себе, он принёс её к реке. Берт стоял возле реки, не желая видеть труп. Райнер опёрся на лопату, смотря на майора с сочувствием. Захариус осторожно положил Лауру в могилу и бросил горсть земли. Хотелось лечь с ней рядом. Браун закопал женщину самостоятельно, зная, что Гувера потом мучают кошмары, если он видит трупы. Майк написал на дощечке: «Лаура Эркель», Леви помог прикрепить дощечку к палке и вбил её в землю. Майор дотронулся до земли и тяжело вздохнул. Гувер направился в дом, сжимая в руках лопату. Райнер остался. Он окончательно убедился, что их командир последняя сволочь, творит, что ему вздумается и всё это сходит ему с рук. Леви похлопал Майка по плечу, пытаясь хоть как-то подбодрить, хотя знал, что в данной ситуации всё это лишнее. Майор вдруг подошёл к Райнеру. Несколько секунд смотрел на него, а потом сказал:       — Береги свою любимую. Защищай её от всех, даже от самого себя! — после этих слов Майк направился в дом.       Завтра принесу ей розы. Она их любила.       Захариус присел на диван в гостиной. Леви убрал медвежью шкуру, понимая, как другу тяжело смотреть на неё. Бертольт заварил чай. Успокаивающий. Майк смотрел глазами на бутылку водки, которая стояла на одной из полок. Хотелось напиться до беспамятства, только Майк знал, что его боль утихнет лишь на время, пока он не протрезвеет.       — Спасибо, — майор взял кружку с чаем, которую ему протянул Берт.       — Нам остаться или ты хочешь побыть один? — поинтересовался Леви.       — Сегодня утром мы с ней завтракали в последний раз. — Майк сделал один глоток чая. — Вчера был наш последний обед и ужин. Ещё час назад она обнимала меня, говорила, что любит, а теперь её нет, и я не знаю, как мне жить дальше. Ради чего, ради кого? Каким же глупым я был, когда сказал, что понимаю тебя. Я тогда и представить не мог, что терять любимую женщину настолько невыносимо больно.       Леви молча слушал друга. Майк всё говорил, рассказывал о Лауре, улыбаясь и тут же начиная грустить. Аккерман отлично понимал чувства друга, так как сам прошёл через этого. Райнер и Бертольт – смущались, что слушают разговоры майора и капитана.       За окном садилось солнце. Никто не хотел возвращаться в штаб, Эрвин злился, но гонец принёс дурные вести. Стало известно имя нового правителя с вражеское земли. Можно было начать планировать план нападения.