Ибо крепка, как смерть

Маклаген тихо рассмеялся в ответ и аппарировал. Похоже, кто-то рад был видеть его у себя в гостях даже в столь ранний час. Встреча же, которая предстояла Геллерту, была исключительно деловой, и в оставшееся до нее время он предпочел исследовать город. Это всегда могло пригодиться, да и еще раз остаться с носом вместе с толпой простаков в очереди за портключом, как сегодня утром, совсем не хотелось. То, что рядом нашелся Маклаген, да еще так щедро готовый поделиться превосходной и незаконной магией с первым встречным, было невероятно удачным стечением обстоятельств. Город был еще тих. Солнце вставало в тучах, без розового зарева на востоке, и в постепенно прибывающем свете пасмурного дня высокие здания все явственней проступали из мрака. Аппарируя или перелетая с одной высокой крыши на другую, Геллерт осмотрел город меньше чем за пару часов. Несколько раз спугнул ночевавших на чердаках бродяг. Побывал в порту и на песчаном побережье. Снова вернулся в город. Ему понравилось одно здание в самом центре. Гигантское, в пару десятков этажей, оно врезалось в площадь неестественно острым углом. Апекс карниза был украшен статуями двух статных юношей, которые лениво придерживали щит с гербом. Геллерт аппарировал прямо к ним, оперся на выставленное вперед крепкое бедро одной из статуй и подставил лицо влажному ветру. Больше пяти лет бесплодных поисков, и вот он здесь. Его вдруг охватило предчувствие, неопределенное, но острое. Что-то важное произойдет в этом чужом городе. Но что именно? Дар становился таким капризным, когда дело касалось Поиска. И след, который Геллерт так долго искал, опираясь вовсе не на пророческие озарения, а на знания, добытые обманом и лестью, золотом и страхом, мог оказаться ложным, как уже не раз случалось. Предчувствие вспыхнуло и погасло, волнение улеглось. Геллерт взглянул вниз. Город проснулся, по улицам двигались крошечные пешеходы, повозки с лошадьми, катились, испуская зловонный дым, эти новые маггловские самоходные машины, приплясывали на месте лоточники и продавцы газет. Толстый маггл в котелке и полосатых штанах привез и поставил на площади тележку с уличной едой, и Геллерт почувствовал, что страшно проголодался за это растянувшееся на много часов утро. Решив, что пришло время посмотреть на Нью-Йорк не только с высоты, он аппарировал вниз и первым делом купил у разносчика булку с сосиской, расплатившись зачарованной монеткой. Вкус у еды был непривычным, но вполне сносным. В Нью-Йорке не было магических кварталов, какие существовали почти в каждом европейском городе. Там они росли веками, порой более древние, чем маггловские поселения, вплетались в лабиринты средневековых улочек, прятались за старинными портиками и фонтанами, охранялись каменными горгульями. Даже маленькие городки имели тайные проходы за проржавевшими и сотню лет как запертыми для магглов дверьми или сокрытые чарами мосты, свернув на которые, ты оказывался в мире, принадлежащем только волшебникам. В больших городах вроде Мюнхена, Парижа или Вены можно было жить неделями, вовсе не соприкасаясь с немагическим миром. Но не в Нью-Йорке. Здесь маги не строили свой собственный сокровенный мир, а старались слиться с немагами, вести ту же жизнь, что и они, делая вид, что магия — это что-то незначительное, чем можно пренебречь, или даже что-то постыдное и нежелательное. Магических заведений было немного, они маскировались и прятались, выдавая себя неприметными, ясными только волшебникам знаками. Геллерт остановился возле одного такого магазинчика. В витрине была выставлена маггловская дребедень, а на вывеске позолоченными буквами написано «Предметы старины и книги. У. Эдвардс», но когда Геллерт случайно задержал на ней взгляд, буква «Э» превратилась в дракончика, сделавшего кувырок через хвост и снова замершего чинной буквой «Э». — Может быть, мистер желает чего-то особенного? Старичок, хозяин лавчонки, который сидел у крыльца на табурете, произнес эти слова таким тоном, словно торговал запрещенными зельями или завлекал в бордель. Но лавочка была самой обычной магической лавочкой старьевщика. Геллерт купил у него карту Нью-Йорка и провел здесь оставшиеся до встречи четверть часа, перебирая свитки и книги. Ничего любопытного. Только под конец ему подвернулась потрепанная книжица на латыни. «Великие силы, что и могущественнейшим не покорны». Когда издали книгу, указано не было, имени автора Геллерт никогда не слышал, а под такими заголовками обычно скрывались занудные общетеоретические размышления выжившего из ума затворника. Но, повинуясь сиюминутному порыву, Геллерт заплатил полгалеона и сунул книгу в карман. — Прекрасный выбор, мистер, — поклонился старьевщик. Должно быть, он всем говорил что-нибудь в таком духе. *** Ненадолго вернувшись на облюбованную им крышу, Геллерт сотворил заклинание. Золотая паутина чар повисла перед ним, почти невидимая в свете выглянувшего из-за туч солнца, он сделал шаг вперед и позволил ей коснуться своего лица и растаять. Сразу заломило виски, но дело того стоило. Вспоминая неловкость в разговоре с Маклагеном, Геллерт не хотел на предстоящей встрече казаться смешным или быть неверно понятым, а заклинание должно было улучшить его английский на пару часов. Он аппарировал в окруженный кирпичными стенами тупичок. Из-под ног с мявом прыснула кошка. Воняло отбросами. Брезгливо скривившись, Геллерт ткнул в стену волшебной палочкой. Кирпичи расползлись в стороны, за ними показалась железная дверь. Незапертая. Открыв ее, Геллерт спустился по лестнице в маленький бар. Окон тут не было, и свет давали несколько магических шаров. Бармен, маленький человечек с длинными руками и явной примесью гоблинской крови, протирал за стойкой стаканы. Перед ним на высоком табурете развалился вальяжный детина в засаленном пиджаке, туго натянутом на широких плечах — должно быть, местный вышибала. На одном из столов, вытянув длинные перепончатые лапы, спал клабберт. При появлении Геллерта он приподнял большую голову, и пустула на его лбу слегка зарозовела. — Мы закрыты, мистер, — неприветливо протянул вышибала. — Если не терпится выпить, идите к немагам. Мы открываемся вечером. — Я пришел не за выпивкой, - ответил Геллерт. — Будь любезен, проводи меня к мистеру Гнарлаку. Он заметил, что говорит на интеллигентном британском английском Маклагена. И, вероятно, по этой причине вышибала составил превратное мнение о целях его визита и о нем самом. — К мистеру Гнарлаку? Ну! – хмыкнул он. - Мистер Гнарлак сейчас отдыхает. Я ж говорю, вечером мы откроемся. Геллерт быстро подошел к стойке и сказал уже резче. — Пойди к Гнарлаку и скажи, что мистер Гриндевальд пришел на встречу, как и было условлено. — Ага. Щас схожу. Можно сказать, что уже побежал. Подождите туточки. — Но налить ничего не смогу, — буркнул бармен. — Заведение пока не открылось. Верно, Джереми? — Да, я же сказал, — лениво подтвердил вышибала, так и не тронувшись с места. — Кажется, ты меня не понял, — вздохнул Геллерт, с удовлетворением чувствуя, как злость разбегается по всему телу и начинает зудеть в кончиках пальцев. Клабберт проснулся, вскочил на лапы, пустула на его лбу засияла красным. Джереми потянулся к палочке, но Геллерт обездвижил его простеньким заклинанием, стащил с табурета, приподнял над заплеванным полом и слегка сдавил ему шею магической петлей. Близко посаженные глазки Джереми выпучились. На краю поля зрения полугоблин дернулся, чтобы выхватить что-то из-под стойки, и Геллерт, даже не оборачиваясь, ткнул палочкой в его сторону. Пара ножей для колки льда взлетели со стойки и, увеличившись на лету до размеров небольшой пики, пригвоздили бармена к стене за края рубахи. Хотя... судя по взвизгу, один немного поцарапал ему брюхо. Еще одним движением палочки Геллерт отшвырнул клабберта, который, скаля зубастую пасть, готовился к прыжку. Животное со шлепком ударилось о дальнюю стену и, поскуливая, упало на пол. Геллерт поморщился и сказал, обращаясь к Джереми. — Твои уши не расслышали слов, которые я велел тебе передать, или твой язык не в состоянии их повторить? Я с удовольствием лишу тебя любого из этих органов, раз ты ими все равно не пользуешься. И он только намеком, тенью возможной боли показал, как именно он может это сделать. Джереми затрепетал, засеменил в воздухе ногами. — Я... я.... я немедленно, мистер, — засипел он. — Сию минуту доложу. — Проводи меня к Гнарлаку, — чеканя каждое слово, сказал Геллерт. *** Гнарлак встретил Геллерта в кабинете над помещением бара. Похоже, он действительно отдыхал. По крайней мере, его уродливое тело было облачено в стеганый халат с вышитыми саламандрами, а торчавшие из под халата ступни — в бархатные домашние туфли. Геллерт сел в кресло перед столом, вытянув ноги. — Мне сказали, что сегодня гостей из Европы не будет, — сказал Гнарлак и сложил на столе свои длиннопалые руки с неопрятными когтями. — Я путешествую самостоятельно, — коротко ответил Геллерт, брезгливо подумав: какое счастье, что между гоблинами и волшебниками не приняты рукопожатия. — Ты ушиб моего клабберта, мистер Гриндевальд. — Слышал, они весьма выносливы. — И напугал моего человека. — Он вел себя неуважительно. И я ему на это указал. — Это вы в Европе любите поговорить об уважении к волшебной крови, а мы тут люди деловые. Насколько Геллерт знал, Гнарлак и сам был родом из Англии и перебрался в Штаты всего несколько лет назад. — При чем тут моя родословная, Гнарлак? Речь шла всего лишь о разумном уважении к человеку, который вполне возможно способен стереть неприятного собеседника в порошок одним движением руки. Гнарлак обнажил в широкой улыбке ряд остроконечных, совсем как у клабберта, зубов. — Я думаю, мои люди чувствуют себя достаточно спокойно. Мне ведь не составит труда шепнуть кому надо, и до МАКУСА мигом дойдут сведения, что в Нью-Йорке появился незарегистрированный волшебник. Геллерт согласно кивнул. — И ты можешь славно повеселиться, наблюдая, как авроры МАКУСА будут гонятся за мной по всему Нью-Йорку, да и суматоху всегда можно обернуть себе на пользу. Но, насколько я знаю, тебе нужен человек, который проникнет в коллекцию Ван Аардверка, и никто, кроме меня, пока что на это не согласился. — Верно, — хмыкнул Гнарлак и положил ладони на стол. — Ну, ладно, обмен любезностями окончен. Давай поговорим о деле. Может и ты передумаешь, узнав подробности, мистер Гриндевальд.