Ибо крепка, как смерть

Проснулся Геллерт один. Сел на постели, откинул одеяло, которым кто-то — Аль, конечно, — его заботливо укрыл, оглядел пустую спальню и досадливо поморщился. Досадовал он отчасти на себя, что позволил себе так крепко уснуть рядом с человеком, которого знает чуть больше суток. Как будто первого владельца Старшей палочки не зарезали во сне. Геллерт, конечно, не был таким идиотом, как тот, и не кричал на каждом углу, чем обладает. Да и Альяс не производил впечатление человека, способного прирезать любовника во сне. Зато вот уйти не попрощавшись... Что-то мягкое ткнулось Геллерту в бедро. Одна из больших белых подушек, подогнув под себя уголки, как толстые лапки, подобралась к нему и теперь ластилась, как низзль. К подушке была прикреплена записка. «Геллерт! Прости, что ухожу не попрощавшись, но я уже бессовестно опаздываю на встречу, а ты так сладко спишь. Жаль будить тебя, эта разница во времени страшно сбивает с толку. Я скоро должен вернуться в Британию, и, как уже говорил, не часто выбираюсь из дома, но, если захочешь повидать меня, отправь сову. Мы ведь увлеклись и до самого утра так и не вспомнили об обещанной тобой демонстрации. Да и толком не начавшийся диспут о темной магии я бы продолжил. В общем, я буду очень рад получить от тебя весточку. Спасибо за незабываемую ночь. Аль» Несмотря на некоторую сбивчивость послания, почерк был ясный и твердый, буква «А» в подписи изящно выписана. Подушка продолжала тереться о бедро и теперь еще и тихо мурлыкала. — Все, довольно! — сказал Геллерт, потрепав ее по «спине». Та послушно откатилась в сторону и уронила уголки-лапки, снова приняв вид обычной подушки. Геллерт покачал головой. Волшебство было вовсе не тривиальным. Такое одушевление неживого предмета, да еще и в отсутствие мага, творящего заклинание, — немногие стали бы это делать забавы ради. Удивительно, на что этот человек тратит свой талант! Геллерт сладко потянулся. Пора было заняться делами. Взглянув на себя в зеркало в ванной комнате, он обнаружил яркий след поцелуя над ключицей. Хотел свести его магией, но передумал. Может быть, он действительно напишет. Позже, если интерес не угаснет. К тому же, рано или поздно, но посетить Англию все же придется. Он еще раз коснулся алой отметки на шее, довольно улыбнулся и окончательно выбросил постельные приключения из головы. Как подсказывало чутье и подтвердили часы, день уже клонился к вечеру. Геллерт осмотрел результаты своих алхимических опытов. Здесь все шло отлично. Призрачная рука уже покрылась бледной кожей, еще совсем тонкой, под которой отчетливо проступали сосуды, сухожилия и мышечные волокна. Совсем немного, и она полностью обретет плоть. Магией добыв себе с кухни отеля полный кофейник, холодного цыпленка и хлеб, Геллерт устроился прямо на полу, расстелил перед собой карту Гнарлака и еще раз изучил ее. Пока он ужинал, небо совсем потемнело, но когда Геллерт открыл окно, оказалось, что улица под окнами отеля полна тем пронзительным светом, который за последние годы стремительно сменил мягкий свет газовых фонарей. И толпа текла по улице почти такая же шумная, как днем. Маггловское освещение сияло так ярко, что, казалось, звезды потускнели. Обещанного послания от гоблина все не было, и Геллерт уже начал раздумывать, что он сделает с маленьким уродцем, если тот вздумал обмануть, но наконец в окно влетела самая обыкновенная сплюшка. Она уронила Геллерту в руки маленький сверток, широко взмахнула крыльями и улетела. В свертке оказался ключ, на вид самый обыкновенный, железный с резной бородкой. Ключ от Золотой мышеловки. Геллерт положил его на ладонь и задумчиво провел пальцами по тронутой ржавчиной поверхности. Он не чувствовал того веселого восторга, с каким почти десять лет назад шел за Бузинной палочкой, лишь ощущал, как могучий поток судьбы течет сквозь него, тревожа, даже мучая своей непонятностью и непокорностью. Может, отказаться от похода в особняк Аардверка? Нет! Он должен идти, в этом Геллерт был уверен. Его вдруг настигло мимолетное сожаление о том, что не с кем поделиться тревогой и сомнениями. До чего глупая мысль! Показывать слабость перед сильным опасно, а перед преданным ничтожеством просто бесполезно. Геллерт резко задернул портьеры. Не конфидент и советчик, но помощник ему все же понадобится. Он спрятал ключ в карман, взял волшебную палочку и оглядел погруженную во мрак комнату. В темноте Геллерт видел прекрасно, плод одного смелого эксперимента еще школьных лет, но для ритуала нужно было живое пламя. И пламя заплясало, бросая тени. Потом он рассек кожу на левой ладони и кровью начал чертить на полу магический круг. Сосредоточенность, которую требовало выписывание рун, прогнала сомнения и тревогу. Линии круга влажно мерцали, наполнялись алым светом. Пламя металось в жаровнях. Геллерт замкнул круг и тут же ощутил, как бьется уловленное в силки заклинания темное существо. Он будто старался удержать в руках живую рыбу, которая стремится вернуться в воду, стиснул в руке волшебную палочку, усиливая чары. Пламя мигнуло, разгорелось снова, и наконец внутри круга появился бес. Дернулся и, почувствовав, как крепко его держат, захныкал: — Э-эй, маг, ну чего ты хочешь? Может отпустишь, а?.. Геллерт, не обращая на нытье никакого внимания, аккуратно заживил порез на ладони и только тогда заговорил. — Отпущу, — сказал он, — Послужишь мне эту ночь, а потом катись на все четыре стороны. — Точно? — с подозрением протянул бес. — Слово даешь? Дай слово! — Обойдешься, — бросил Геллерт, придирчиво осматривая свое приобретение. Тощенький и весь какой-то синюшный, бес выглядел, конечно, не ахти, но эти создания были исключительно чутки к магии и выносливы к магическому вреду. Незаменимые помощники, если собираешься проникнуть в помещение, полное ловушек. Не всякому вору хватало умения с ними совладать, но Геллерту хватало. Бес еще подергался, надеясь высвободиться, потом сокрушенно вздохнул и заговорил другим тоном. — И чем же мы займемся, о могущественный волшебник? — залебезил он, приплясывая внутри круга. — Я готов обеспечить тебе удачу в игре на всю ночь. Заработаешь тысячи драгонов, вернешься домой богачом. А хочешь, соблазню для тебя самую неприступную женщину? Или могу внушить нечестивые мысли... — Отправимся в особняк Ван Аардверка и заберем оттуда кое-что. — Так я думал, — снова заныл бес. — Кража! А может, все-таки... — Цыц! — оборвал его Геллерт. — Хватит скулить, а то наведу немоту. Он осторожно проверил заклинание — тончайшую, но прочную нить, на время привязавшую мерзенькую душонку беса к его собственной душе, — брезгливо поморщился и снял охранное пламя. Бес с обиженным видом проскакал к дивану, уселся на спинку и свесил миниатюрные козлиные копытца. Его блестящие глазки следили за Геллертом, пока тот натягивал куртку из кожи саламандры и рассовывал по карманам ключ от Золотой мышеловки, пару склянок с зельями и еще кое-какие полезные вещицы. Тяжелую и крупную, шире его собственной, кисть руки Аардверка Геллерт завернул в платок и спрятал на груди, где она временами неприятно подрагивала, как будто сведенная судорогой. Напоследок он проверил защитные заклинания, прячущие его комнаты от посторонних глаз. Все работало исправно, даже Аль, который побывал здесь, вряд ли смог бы снова аппарировать сюда без приглашения. Это место обещало послужить надежным убежищем еще на некоторое время. Геллерт спрятал палочку за голенище высокого сапога. Можно было отправляться. — А ну-ка, — окликнул он беса и похлопал себя по плечу, — сюда! Бес запрыгнул Геллерту на плечо и вцепился в воротник куртки, задев ледяной лапкой шею. — Могли бы провести время куда приятнее, — уныло вздохнул он. — Искуситель из тебя так себе, — хмыкнул Геллерт. И они аппарировали.