Ибо крепка, как смерть

Ночь была безлунной, но вдали от городских огней звезды горели в небе, яркие и крупные. Геллерт сидел на ветке высокого клена и сквозь листву рассматривал особняк Аардверка. Особняк хищно скалился в темноте островерхими башенками и дымоходами. — Кража, — в очередной раз вздохнул бес, который сидел рядом с Геллертом, вцепившись в ветку передними лапками. Геллерт уже имел дело с этими паршивцами. Они были ленивы и хитры, но любопытны и по-своему честолюбивы. И подогреть это честолюбие не мешало. — Не просто кража, — вкрадчиво произнес он. — Об этой краже будут рассказывать десятилетиями! Аардверк тащит сюда магические редкости со всего света, как сорока блестящие побрякушки. Это самая богатая магическая коллекция мира. И самая неприступная. — Неприступная, — повторил бес с легким любопытством, — Мхм... А тебе там что надо? Геллерт только мечтательно улыбнулся, вглядываясь в темноту. Перед особняком был разбит регулярный парк с цветниками и фонтанами, его окружала невысокая кирпичная ограда, которую на первый взгляд можно было перелезть без малейшего труда. — Над оградой магический барьер? — спросил Геллерт. — Еще какой, локтей десять в высоту, — вздохнул бес. — И парадный вход сверкает, аж глазки болят. — Туда мы и не пойдем. — А с торца этот мнется... — бес показал лапкой. Левое крыло особняка было окружено строительными лесами, и вход туда, как сообщала карта Гнарлака, еще не был защищен волшебством. Зато возле каменных ступеней переваливалась на толстых ногах фигура. Массивная и неказистая, она казалась грубо слепленной из земли и камня, да так оно и было. — Голем, — тихо сказал Геллерт. — Тут я тебе не помощник, — сразу сказал бес и втянул голову в плечи. Големы — лучшие сторожа. Неуклюжесть их обманчива, в бою они быстры и несокрушимы. Геллерт достал волшебную палочку, ощутил ее привычную тяжесть и потаенный трепет магии. Послушный и могущественный инструмент. Идеальный. С ним Геллерт мог бы одолеть и голема, сложность была в другом. Едва голем получит первый удар, его создатель тут же об этом узнает. Но была идея получше. Чары соткали туман из самой ткани мироздания. Он потек, густой и вязкий, как мед, скатился к подножию клена, начал расползаться вширь, неторопливо перекатился через ограду. На вид его нельзя было отличить от обычного тумана, какой мог бы прийти с залива, но само время в нем становилось вязким и плотным. Для живого существа он был губителен, сердце сбилось бы с ритма и остановилось, на голема он должен был подействовать иначе. Туман растекался по парку, скрыл цветники и фонтаны. Потом, послушный движению волшебной палочки, остановился у ступеней особняка и начал редеть, поднимаясь выше. Белесые щупальца обвили колени голема, поползли вверх, пока не обволокли массивную фигуру целиком. — А теперь держись крепче, — скомандовал Геллерт бесу. Тот снова забрался ему на плечи, вцепился в воротник, и Геллерт спрыгнул с ветки, скользнув между ветвей, но, не коснувшись клубящегося тумана, взмыл вверх и взлетел над парком. Бес только пискнул. Геллерт взглянул вниз и торжествующе улыбнулся. Его расчет оказался верен. Голем застыл в тумане, как муха в янтаре, приподнял одну ногу, развел руки в стороны. Вреда земляному созданию туман не причинял, просто сбил его с толку, растянув секунды в часы. Так же стремительно, как поднимался вверх, Геллерт ринулся вниз и опустился на ступени перед дверьми левого крыла. Туман клубился за спиной. — Приглядись к дверям, — велел Геллерт бесу. Бес сосредоточено посопел у него над ухом и хмыкнул. — Ничего. Гнарлак сказал, что с этого входа сняли большую часть защит, чтобы впускать рабочих, но совсем ничего! Странно. Даже подозрительно. — Нет даже охранного глифа? — Ничего, сказал же, — буркнул бес, и Геллерт готов был заподозрить, что тот водит его за нос, но бес добавил, почти разочаровано: — Тоже мне неприступная коллекция! — Тогда слезай и пошел. Открывай дверь и двигайся на пять шагов впереди меня, до входа в портретную галерею. Смотри в оба! Бес спрыгнул вниз и осторожно двинулся вперед. Толкнул дверь, та бесшумно отворилась. Геллерт замер, готовый колдовать, но ничего не произошло. Бес проскользнул внутрь в приоткрытую дверь, Геллерт вошел следом. Это крыло особняка было только что отстроено. Внутренняя отделка едва началась, витражи в окнах, изображающие сцены из магической истории, еще не ожили. Бес уверенно скакал вперед. Он двигался тихо, иногда на задних ногах, иногда на четвереньках, с кошачьей ловкостью перескакивая через строительный мусор, и остановился, как и было велено, перед деревянной дверью в старую часть дома. — Тут магия, — обреченно сказал он, принюхиваясь. — Жгучая какая-то. Геллерт подошел ближе. Темное дерево, из которого была сделана дверь, покрывала резьба из топорщивших шипы репейников. Шотландский замок. Для беса раз плюнуть, главное не поднять шума. — Открывай, — велел ему Геллерт. Бес глянул жалобно, но Геллерт легонько, как поводья, дернул связывавшую их магическую нить, и бес потянулся к дверной ручке. Едва тощая лапка коснулась резного дерева, Геллерт взмахнул палочкой и на беса упали чары тишины. Вспыхнуло фиолетовое пламя. Беса охватил ореол искр, редкая шерсть на спине и лапках встопорщилась, а пасть распахнулась беззвучном вопле. Он подлетел в воздух, рухнул вниз и покатился по полу к ногам Геллерта. Мгновение бес лежал без движения, потом приподнялся, встряхнулся и встал на дрожащих копытцах. Геллерт жестом снял заклинание. — Жжется, — захныкал бес. — Заткнись, — шикнул Геллерт. – Перебудишь портреты. *** Теперь дверь в галерею была открыта, и Геллерт осторожно заглянул внутрь. За порогом царила полная тишина и пахло воском, которым, должно быть, натирали полы. Вдоль стен висели картины, не меньше сотни. Портреты могли доставить массу неприятностей непрошеным гостям, но в опустевших домах они быстро начинали скучать и погружались в спячку. На это и рассчитывал Геллерт, и так оно и оказалось. Маги и волшебницы, старые и молодые, румяные и бледные, нарядные и в простых темных одеждах — мирно дремали в своих рамах. — Вперед, — скомандовал Геллерт бесу. Они бесшумно двигались вдоль галереи, бес принюхивался, выискивая ловушки, а Геллерт скользил настороженным взглядом по сонным лицам на портретах, но про себя торжествовал. Пока что все шло как по нотам. Наверняка те, кто продумывали охрану коллекции, и не предполагали, что кто-то сумеет так легко расправится с големом и заполучить в помощники беса... — Ух ты! Вор! — раздался восторженный шепот за левым плечом. От неожиданности Геллерт едва не подпрыгнул на месте. Сердце заколотилось в горле. Испуганный бес, как белка, взвился на его плечо и вцепился ледяными лапками в шею. Геллерт — волшебная палочка уже была в его руке — медленно повернул голову. Из золоченой рамы на него во все глаза смотрел юноша, совсем мальчик, в форме школы Ильверморни. — Ты ведь вор, да? — спросил он Геллерта. — Можно и так сказать, — переводя дыхание, пробормотал Геллерт. — Я должен поднять тревогу, — задумчиво проговорил портрет. — Разбудить миссис Аардверк, — он показал пальцем на портрет нарядной пожилой дамы напротив. Она крепко спала, свесив голову на пышную, всю в жемчугах и брильянтах, грудь. Взгляд Геллерта заметался. Заклинанием тишины портрет не заткнешь. Все портреты должны были спать. Проклятие! И как раз проклятиями тут не поможешь. Портреты чертовски устойчивы к заклинаниям, проще порезать ножом или спалить. Но это точно перебудит всю галерею. — Никогда не видел вора? — вдруг спросил бес вкрадчивым голоском. — Неа, — потряс головой мальчишка. Геллерт опомнился, и испуг в нем сменился веселым куражом. Зачаровать портрет не просто, но вот очаровать... — Так рассмотри хорошенько, — сказал он, приближаясь к портрету. — Наверное, не часто тут случается хоть что-то интересное. — Это точно, — вздохнул юноша и оперся руками о край рамы, разглядывая Геллерта сверкающими от любопытства глазами. — Особенно со мной. Другие портреты узнают новости от своих двойников, а я один. Больше моих портретов написать не успели. Художник, когда меня нарисовал, сказал, что я останусь в веках, только не предупредил, что это будет так скучно. Художник, надо сказать, поработал на славу. Обрамленное мягкими каштановыми локонами лицо дышало юностью и свежестью, черные, как спелые вишни, глаза пытливо вглядывались в лицо Геллерта, выразительные, полные и живого интереса, и мимолетной грусти. В иных портретах благодаря таланту художника куда больше души, чем когда-либо было в оригинале. — Бедное дитя, — сочувственно проговорил Геллерт. — Умереть таким юным. Не познать всех искушений взрослой жизни, не увидеть мира, не испытать радостей любви. Его самого в шестнадцать куда больше волновали Дары Смерти и видения о грядущих могуществе и славе, но у юноши от этих слов разгорелись не только глаза, но и щеки. — И как это? — спросил он. Геллерт прищурился. — Что именно, дитя мое? — Все! — восторженно воскликнул портрет, — Искушения, ну, и все такое. — Разве это можно описать словами? — мечтательно улыбнулся Геллерт, отчаянно надеясь, что рыбка проглотит наживку. — Надо самому... хотя бы увидеть. Юноша сокрушенно вздохнул. — А это у тебя бес, да? — спросил он, показывая на беса, который все еще сидел у Геллерта на плече. — Он самый, — Геллерт подмигнул. — Да ты кое-что смыслишь в Темных искусствах, если так легко его узнал. На самом деле узнать беса было не так уж трудно, но многие маги в юности заигрывали с Темными искусствами, хоть и не имели для этого ни должной храбрости, ни таланта. И что греет сердце юнца сильнее, чем лесть? — Немного разбираюсь, — скромно потупился юноша. — А ты? — Тоже кое-что смыслю, — в тон ему ответил Геллерт. — О! Мне вдруг пришло в голову! — воскликнул юноша во весь голос. Его милое лицо совсем разрумянилось. — Тише! — Геллерт прижал палец к губам. — Иначе нам не дадут поговорить. Портрет заговорил горячим шепотом: — Если ты вор, ты ведь можешь меня украсть! Укради меня, пожалуйста! — он умоляюще сложил руки. — Мы с тобой могли бы подружиться, я уверен. — Конечно, — весело ответил Геллерт. — Но сперва я все-таки заберу то, за чем пришел. А если ты хочешь, чтобы я вернулся за тобой, портреты должны вести себя тихо-тихо. Договорились? Юноша на мгновение задумался, по-детски надувая губы. — А ты точно вернешься? — спросил он. — Обязательно, — пообещал Геллерт. Он почти не солгал, портрет был хорош: очаровательная аллегория юности и наивности — и он не отказался бы забрать его себе. *** Заминка в портретной галерее только подхлестнула азарт Геллерта. Слишком гладко все шло поначалу, даже скучно. Теперь же он весело подгонял беса вперед, и оставшуюся часть галереи, и комнату с большим круглым лифтом, и винтовую лестницу в подземелье они миновали быстро. Бес по дороге охромел, бронзовые змеи в комнате с лифтом доставили им хлопот, но Геллерт влил в него зелье и тот снова поскакал шустрее. Когда последние ступени лестницы остались позади, узкий коридор привел их в зал, в котором стены, пол и купол потолка украшал мозаичный орнамент, такой пестрый, что рябило в глазах. Только узкая белая дорожка пересекала пол ровно посередине и словно приглашала пройти по ней к стрельчатой арке, за которой и должна была начинаться коллекция. Бес остановился и принюхался, потом нерешительно оглянулся. Гоблинские защиты бесы распознавали плохо. — «Гибель воров», — усмехнулся Геллерт. — Не причинит вреда ни мне, ни тебе. — Что-то еще, — бес сморщил мордочку. — Ходит кто-то наверху. Геллерт прислушался, но ничего не услышал. — Тем более пошевеливайся. Вперед, нечистый! Мы почти у цели. Поток заколдованной воды окатил их перед самой аркой. Этой «процедуре» подвергались даже приглашенные самим Аардверком посетители, и вода, видимо, из любезности к гостям, была довольно теплой. На миг ослепив и оглушив, почти лишив дыхания, она без следа впиталась в пол, и сразу же их обдал поток горячего воздуха, высушив волосы и одежду. Бес, встав на четвереньки, встряхнулся и покосился на Геллерта. Может Геллерт и сумел разбудить его тщеславие и любопытство, и бес служил ему без подвохов, но если бы Гибель воров разрушила связывавшее их заклинание, бес бы сбежал. — И не надейся, — сказал Геллерт. Ничто не могло разрушить его планов даже в такой мелочи. Он был искуснее и хитрее тех, кто создавал защиту для самой неприступной коллекции. И ему служила Старшая палочка, первый Дар Смерти. А вскоре он завладеет и вторым. С этой торжествующей мыслью Геллерт переступил порог подземелья Аардверка. Высокие сводчатые потолки терялись в темноте. Подземный этаж был увеличен магией многократно, и чтобы осмотреть всю коллекцию понадобилось бы много часов, а может, и дней. Множество залов, соединенные коридорами и арками, как лепестки сложного соцветия, окружали Овальный павильон, в котором Аардверк выставлял свои самые ценные приобретения. Оставив справа зал волшебных колец, а слева — зачарованных доспехов, Геллерт с бесом прошли через библиотеку. Здесь Геллерт все же остановился на мгновение. Обвел взглядом полки с рядами книг: некоторые тома закованы в цепи и опутаны заклятьями, стеллажи со свитками, витрины, ларцы. Редчайшие тексты, записанные на поверхностях самых диковинных, от рисового зерна до платиновых скрижалей и человеческой кожи. Тайны магического искусства, молчаливые, недоступные. Предмет вожделения и зависти даже больших, чем содержимое других залов коллекции. Но Геллерту был нужен Камень. *** У Овального павильона не было ни дверей, ни окон, только округлые стены от потолка до пола. Сделанные из мрамора, гладкого и белого, они тускло светились в темноте. Геллерт прошел по опоясывающему Павильон коридору и обнаружил, что лишь в одном месте безупречно ровная поверхность была нарушена — там на высоте груди в белом камне отпечаталась ладонь, как будто кто-то приложил руку ко льду и он протаял от тепла. Последняя стена, отделяющая Геллерта от его цели. Геллерт достал руку Аардверка, развернул платок. Его вдруг охватило ясное ощущение чужого присутствия, как будто кто-то пристально глядел в спину. Геллерт посмотрел на беса, который сидел на корточках рядом. Выглядел тот измученным: уши поникли, шкура подпалена — но спокойным. Странное чувство исчезло, как не было, и Геллерт, подмигнув бесу, прижал руку Аардверка к отпечатку в стене. Раздался тихий мелодичный звон, стена засияла: теперь это был не просто отраженный свет, а истинная магия. Камень вокруг руки начал плавиться, истончаться до прозрачности. Через несколько мгновений в стене открылась изящно выгнутая арка. Все за ней было залито светом, очень мягким, но, после темноты, ослепившим до слез в глазах. Проморгавшись, Геллерт увидел, что изнутри Овальный павильон напоминает огромное яйцо. Розовато-белый пол плавно перетекал в стены, стены — в потолок. В округлом полу, как редкие зубы, росли постаменты из черного оникса. А над постаментами прямо в воздухе парили сокровища коллекции Аардверка. Геллерт узнал рубиновый пояс Морганы. Разглядел голову какого-то неизвестного существа с морщинистым, почти человеческим лицом. Великанского размера печать с незнакомыми рунами. С порога увидеть все было невозможно, но сердце заколотилось от предвкушения. Бес, тоже охваченный азартом, восторженно и нетерпеливо попискивал. — Ну что? — он поднял блестящие глазки. — Идем? Геллерт усмехнулся: — Видишь Золотую мышеловку? Восторг беса тут же угас. Он попятился и спрятался за сапог Геллерта, как трусливая собачонка. — Т-там что? Гоблинская мышеловка? — Его затрясло от ужаса. — Я ее не могу почуять. Но если ты говоришь, что там мышеловка, я туда не пойду, маг, лучше убей. Геллерт никогда не видел собственными глазами Золотой мышеловки, и как она работает, представлял смутно. Гоблины ревниво хранили секреты своей магии, да и природа ее была чужда волшебникам. Арка казалась свободной, а ключ, который Геллерт достал из кармана, был теплым теплом его собственного тела и по-прежнему выглядел совершенно обычным. Геллерт не ждал, что увидит замочную скважину, такую же осязаемую, как ключ, но Гнарлак не снабдил его никакими пояснениями и сейчас Геллерт, как никогда в жизни, ощущал себя несведущим и беспомощным простецом. Это злило и мешало сосредоточиться, он помешкал несколько мгновений, размышляя скорее о мотивах Гнарлака, чем о магической природе ловушки, и наконец принял решение. — Держи, — он сунул ключ бесу в лапы. — И вперед. Бес попятился и замотал головой. — Иди! — повторил Геллерт и натянул магический поводок, остро ощутив ужас и трепыхание беса. Так же, как тот наверняка ощутил его неуверенность и злость. Бес дернулся, как марионетка, сделал шажок, другой, замер у самого порога и протянул вперед дрожащую лапку с ключом. Геллерт невольно отступил. Защитное заклинание, еще не сотворенное, холодом скользнуло под кожей. Но ничего не произошло. — Вперед! — прикрикнул Геллерт. Подвывая от ужаса, бес сделал еще несколько робких шагов и оказался внутри. Постоял на подкашивающихся от страха копытцах, поозирался, а потом, взвыв уже от восторга, подпрыгнул и сделал в воздухе сальто. Геллерт рассмеялся и опустил волшебную палочку. — Кидай мне ключ! — сказал он. Укол волнения на пороге он все же почувствовал, но провидческий дар шепнул ему «Иди», и Геллерт наконец очутился внутри самой неприступной сокровищницы. Он огляделся. Постаментов было всего двенадцать — и двенадцать предметов. Нежный, как солнце в ясный зимний день, свет позволял рассмотреть каждый завиток орнамента, каждую грань самоцветов, каждую руну. Но Геллерт, обведя взглядом все двенадцать сокровищ, пошел от постамента к постаменту, не вглядываясь в детали, стремительно обошел весь зал один раз, другой, третий. И остановился перед единственным в Овальном павильоне камнем. Задыхаясь, не веря собственным глазам. Камень, паривший перед ним в воздухе, был уникален, великолепен, но его даже нельзя было назвать магическим артефактом. Если бы он не был упрятан в подземелье, искусный маг или мастер гоблин нашли бы ему применение, но пока что это был просто черный бриллиант. Может быть, самый большой в мире, но всего лишь брильянт. Не Воскрешающий камень, не один из Даров. След, по которому Геллерт шел последние три года, след, помеченный кровью, золотом, темной магией, оказался ложным. От ярости и разочарования Геллерт был готов закричать. Бес, жавшийся к его ногам, почувствовал его гнев, зашипел, шерсть на тощей спине встала дыбом. — Забери его, — зашептал он, робко царапнув сапог Геллерта. — Камню цены нет. Разъяренный Геллерт поднял волшебную палочку. Сорвать злость хотя бы на жалком создании! Но заклинание, связавшее беса, удерживало и его, это был своего рода магический договор, нарушение которого могло обойтись дорого. К тому же бес был прав. От поиска Даров Геллерт не отступится, а это, как он успел убедиться, требует денег. Магия, лесть и хитрость работали куда лучше с приправой из золота. И Геллерту уже приходилось добывать его воровством. Обещание, данное Гнарлаку, тоже стоило сдержать: гоблин еще может пригодиться, а ларец, в отличие от Камня, был здесь, ровно в том месте, которое указано на карте. От азартного веселья не осталось и тени. Геллерт был ошеломлен неудачей и зол, предстоящая работа казалась унылой рутиной, от которой нельзя было сбежать. Со вздохом он вытащил из кармана склянку с лилово-черным порошком — пыльцой мракоцвета. Ради этой редкости Геллерт несколько лет назад нанес непрошеный визит в лабораторию своего бывшего учителя алхимии. Высыпав горсть пыльцы на ладонь, он легонько подул. Пыльца взлетела темным облачком, и в воздухе вокруг камня начала проявляться тонкая вязь защитных заклинаний. Как и следовало ожидать, работал над ней настоящий мастер. Геллерт снова взял в руки палочку, и на кончике ее засияли два лезвия, острые, как лезвия ножниц Атропос. Они запорхали над бриллиантом, повинуясь молчаливым приказам, рассекали одну нить защиты за другой. Работа требовала ювелирной точности, полного внимания, и на какое-то время боль разочарования покинула Геллерта. Наконец сеть опала, порошок снова заклубился в воздухе, медленно оседая, и бриллиант упал ему на ладонь, тяжелый, как яблоко. Даже не рассмотрев, Геллерт опустил его в карман и пошел к постаменту с ларцом. Волшебные ножницы порхнули за ним и снова принялись за кропотливую работу. Ларец, как и обещал Гнарлак, весил не больше грецкого ореха, и хоть и был шириной в несколько ладоней, легко уместился в тот же карман, что и бриллиант. Волшебные ножницы погасли. — Ух! Никогда такого не видел! — хихикнул бес, потирая лапки. Геллерт только отмахнулся. Заклинание больше его не отвлекало, и разочарование вновь нахлынуло с новой силой. Он чувствовал себя страшно усталым. — Возвращаемся, — сказал он бесу. — Потом можешь отправляться на все четыре стороны. *** Услышав это, бес поскакал вперед, временами замирая, прислушиваясь и озираясь. Уши его в такие мгновения вставали торчком. Геллерту теперь и самому казалось, что он слышит эхо чужих голосов. Но будь это вернувшийся хозяин или охрана, они бы уже точно подняли тревогу. А с кем угодно другим он был готов встретиться. Даже не прочь — он хмуро усмехнулся и крепче стиснул в руке палочку. Впрочем, ему пришло в голову и еще кое-что, что могло бы немного сгладить разочарование. — Постой, — хмуро окликнул он беса, когда вошли в хранилище рукописей. Бес остановился, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Геллерт окинул взглядом стеллажи. Кодекс Морены, Багряный кодекс. Он считался утраченным во времена гоблинских войн, был вновь обретен в начале века, тут же запрещен к изучению и осел в коллекции Аардверка. Какой адепт Темных искусств отказался бы им завладеть? Только как отыскать нужный том? Геллерт вскинул палочку, мысленно перебирая заклинания, которые не потревожили бы магическую защиту библиотеки. И тут произошло сразу несколько событий. Вдалеке кто-то истошно завизжал, по всему помещению прокатился гулкий звон, бес взмыл Геллерту на плечо и больно вцепился в волосы. И кто-то окликнул его по имени: — Геллерт, осторожно! Геллерт узнал голос. Голос, который он настолько не ожидал услышать здесь, что от удивления замешкался, и чужое защитное заклинание упало перед ним стеной за несколько мгновений раньше его собственного. Он обернулся. Всего в паре метров позади у полки со свитками действительно стоял Альяс, держа на изготовку волшебную палочку. Он-то откуда здесь взялся? Бес слышал возню через несколько стен и не услышал того, кто был всего в нескольких метрах? Но времени на вопросы не было. Защита мерцала, за ней клубились серые фигуры. Такие же выплывали прямо из стеллажей, тянущихся вдоль стен библиотеки. Высокие и широкоплечие, с увенчанными ветвистыми рогами головами, с лицами жестокими и бесстрастными. Бес в ужасе пискнул: — Архонты. — Мерлинова задница! — воскликнул Альяс, и тут же они с Геллертом, не сговариваясь, шагнули друг другу. Встали спиной к спине, замыкая защитное заклинание в круг. — Долго это их не удержит, — предупредил Геллерт. — Догадываюсь, — ответил Альяс.