Ибо крепка, как смерть

Геллерт с радостью отдался бы гневу, но настоящий гнев, такой, в котором всякий адепт темных искусств легко черпает силы, не желал приходить. Конечно, Геллерт злился, но неправильной и дурной злостью, от которой чувствовал себя больным и слабым. Хотелось замереть и спрятаться, как забивается в нору подраненный зверь. Выйдя из мастерской Грегоровича в зябкую вечернюю морось, Геллерт сразу аппарировал в свою хижину и рухнул в кресло перед камином, наколдовав унылое лиловое пламя, не в силах даже позаботиться о живом огне. Как он мог так сглупить?! Ему следовало догадаться, что Альбус тоже охотится за Дарами, когда они встретились в сокровищнице Аардверка. Да что там! Мог бы и раньше заподозрить. Всего пара недель прошло, как по тайной изнанке магического мира поползли слухи о том, что Аардверк купил Воскрешающий камень; по его следу Геллерт отправился в Нью-Йорк и столкнулся с поразительно талантливым и сильным волшебником, который тоже торопился в Нью-Йорк. Гелерт мог бы сразу насторожиться из-за такого совпадения, но он только хлопал глазами, как восторженный юнец. Даже поразившее его поведение Золотой мышеловки, ловушки, которая охраняла главные сокровища Аардверка, теперь объяснялось, Альбус просто-напросто уже разрушил ее и, обнаружив, что Камень не тот, выскользнул из Овального павильона прямо у Геллерта под носом, укрывшись Мантией-невидимкой. И, так же, как и Геллерт, решил вознаградить себя хотя бы парой рукописей из библиотеки. Если бы Альбус и в самом деле проник к Аардверку именно ради библиотеки, он точно знал бы, зачем идет и не назвал бы Геллерту «Тринадцатый ключ» Валентина — рукопись, которая Аарверку никогда не принадлежала. Потому-то Альбус не только изумился, но и испугался, когда Геллерт вручил ему эту рукопись на Рождество. Альбус боялся, что Геллерт сложит два и два и уличит его во лжи. А Геллерт только легкомысленно посмеялся над его ошибкой, посчитал Альбуса неопытным вором, не чета ему самому. А как Альбус порой исчезал и потом уклончиво рассказывал о поиске материалов для журнала! Например, в тот вечер, когда Геллерт раскрыл секрет Арианы, Альбус опоздал откуда-то, где не сработали чары на его часах, а когда вернулся, от него пахло старой библиотекой, но еще гарью и темной магией. Почему Геллерту даже в голову не пришло разузнать, где и зачем Альбус пропадал? Да как можно было поверить, что настолько могущественный волшебник удовлетворится жизнью скромного сотрудника научного журнала и репетитора бездарных школьников?! Если бы Геллерт на их свиданиях меньше думал о том, чтобы поскорее стащить с Альбуса штаны, то давно бы обо всем догадался. И он еще упрекал Альбуса в том, что тот слишком интересуется плотскими утехами и не думает ни о чем более серьезном! Никто и никогда не заставлял Геллерта так терять голову. Аль словно одурманил его своими сияющими синими глазами, рыжей косой и ласковыми руками. Даже сейчас Геллерт злился не только на собственную слепоту, не только на то, что Альбус обошел его и успел выкрасть мантию-невидимку у старика Поттера, но и на то, что ничего больше между ними не будет как прежде. За стенами хижины выл ветер и мела метель, волшебное пламя почти не грело. Ссутулившись в кресле, Геллерт смотрел, как пляшут в очаге тусклые огоньки, и до боли стискивал кулаки. Хотелось сорваться с места. Куда угодно, где найдется на ком или на чем сорвать разочарование и гнев, досыта накормить ворочающуюся в душе тьму! Но в конце концов Геллерт заставил себя встряхнуться и оценить новости настолько трезвым и холодным взглядом, насколько мог. Если бы Альбус сблизился с ним ради того, чтобы перерезать глотку и завладеть Старшей палочкой, то возможностей сделать это ему представлялось сколько угодно. Геллерт вел себя доверчиво и беспечно. Но Альбус не знал, что палочка у Геллерта, потому что не смог выведать у Грегоровича ни имени, ни примет. И так же, как Геллерт поверил объяснениям Альбуса о том, что тот делал в подземельях Аардверка, — так же Альбус поверил ему. А раз Альбус ни о чем не подозревает, самым разумным будет не выпускать его из вида и не дать ему понять, что Геллерту все известно. Он поспешно вытащил блокнот и написал: «Аль, где ты? Хочу тебя увидеть». Рука чуть дрогнула и вопросительный знак изогнулся, словно ему переломили хребет. Альбус не отвечал. Терпения Геллерта хватило едва на четверть часа — дольше он ждать не стал, поднялся с кресла и аппарировал. *** Сад у дома Дамблдоров был тих. С неба сыпала снежная крупа, но вдоль дорожек уже белели в темноте посаженные Арианой цикламены и подснежники. Окна в доме не горели, что объяснялось бы поздним часом, но Геллерт почувствовал: дом пуст — даже прежде, чем обнаружил, что дверной молоточек уныло повис без оживлявшей его магии. Геллерт с силой толкнул незапертую дверь, стремительным шагом пересек прихожую, заглянул в кухню, в гостиную. Взбежал по лестнице наверх. Пусто, пусто, тихо. Все не просто убрали — вычистили магией, так чтобы не оставить ни единого следа. Словно никогда здесь никто не жил. Словно никогда не звучала тут флейта Арианы, не пахло по утрам жареными гренками и апельсинами и Геллерт никогда не целовал здесь Альбуса, прижав к стене под лестницей, и украдкой на кухне, и за запертыми дверями спальни. Он снова обошел весь дом, раскинув вокруг себя паутину заклинаний, но не нашел ни единой зацепки. Выбежав из дома, Геллерт снова пересек сад и постучал в дверь напротив. Вскоре ему открыли. На пороге стояла, кутаясь в домашнюю мантию, худенькая старушка, у ее ног вертелись три недовольных низзля. Один из них, огромный и белый, сунулся вперед, обнюхал сапоги Геллерта и презрительно фыркнул. — Что вам нужно? — недовольно спросила старушка. — Вы знаете который час? — Мисс Кителер? — спросил Геллерт, вспомнив имя, которое когда-то называла Ариана. Старушка кивнула, но разглядывала его с прежней подозрительностью. Геллерт заставил себя перестать нервно кусать губу и спросил самым вежливым тоном, на какой был способен сейчас, не знает ли она куда уехали соседи. — Не имею ни малейшего представления. — Мисс Кителер обиженно поджала губы. — Полагаю, у них были основания съехать так поспешно, они даже со мной не попрощались. А казались такими приятными людьми. Садб, Бадб и Дану очень привязались к Ариане. Похоже, попытки Геллерта выглядеть спокойным не увенчались успехом: еще раз внимательно вглядевшись в его лицо, мисс Кителер поспешно добавила «Больше мне нечего вам сказать» и захлопнула дверь. Геллерт услышал сердитое шипение низзлей и как старушка бормочет запирающие заклинания. Заклинания Геллерт разбил бы без труда, но он все равно ничего больше не мог от нее получить. Вот теперь он злился по-настоящему. В том, почему Альбус так стремительно бежал, Геллерт не сомневался. Альбусу стало известно, что кто-то вышел на след мантии, и он выяснил или догадался, что этот кто-то именно Геллерт. Понял он или нет, что Старшая палочка уже у Геллерта? Бежал, чтобы спланировать хитрый удар в спину, или просто хочет держаться подальше от другого охотника за Дарами? Было ли это поспешное бегство подлостью или трусостью? И как Геллерту теперь найти его? Геллерт еще раз обшарил дом в тщетной надежде отыскать хоть что-нибудь, что можно использовать для поисковой магии. Бесполезно. Проклятый пророческий дар молчал. И все же такому волшебнику, как Альбус Дамблдор, сложно будет совсем скрыться с горизонта. Геллерту уже пришло в голову, за какие ниточки он мог бы подергать, чтобы выследить его. И пусть их встреча закончится сражением. Геллерт хотел увидеть Альбуса поверженным и покоренным. Но сперва он желал взглянуть Альбусу в глаза и услышать правду. Однако сегодня сделать ничего было нельзя, несмотря на колотившую Геллерта дрожь нетерпения. Он вернулся домой, не раздеваясь упал на кровать в надежде на короткий отдых, но напряжение не давало уснуть. Он метался в постели, пока не почувствовал, что, дожидаясь утра, сойдет с ума. Большую часть зелий и ингредиентов Геллерт хранил в лаборатории, но склянка с сонным зельем чудом обнаружилась в кармане куртки. Совсем слабое, оно погрузило Геллерта в нервную дрему, которая вскоре сменилась ярким сном. Они с Альбусом стояли друг против друга на опустевшем поле. В отдалении дымился, догорая, гигантский остов маггловского механизма, вывороченная пластами почва сочилась водой, перемешанной с кровью. Какое оружие искалечило эту землю? Сражались ли здесь маги или одни только магглы? Альбус сделал несколько шагов навстречу Геллерту, не обращая внимания, что глина пачкает полы его серых одежд. Он выглядел сильно старше, чем тот Альбус, которого Геллерт знал: волосы и борода тронуты сединой, лоб прорезали морщины и в движениях недоставало легкости. Геллерт опустил взгляд на свои руки, болезненно бледные и худые. Правая привычно сжимала рукоять Бузинной палочки, но Геллерт не чувствовал ни предвкушения боя, ни жажды победы. Только усталость и безнадежность. Он снова взглянул на Альбуса — в его глазах читалась такая же усталость. И сожаление. Но палочку Альбус поднял, и даже прежде, чем над опустошенной землей зазвенела магия, Геллерт понял, что проиграл. Видение растаяло, сменившись чередой бессвязных и бессмысленных образов, терзавших его до самого утра, но проснулся он собранным и готовым действовать. Сон Геллерт решил оставить без внимания, по крайней мере до времени. Он все меньше ладил со своим пророческим даром: тот молчал, когда требовалась помощь, и подсовывал противоречивые и мучительные видения, словно пытаясь сбить Геллерта с толку. Или убеждая не противиться судьбе? Но даже над судьбой Геллерт собирался одержать верх и заставить ее служить себе. *** К девяти часам утра он аппарировал в Лондон к маленькому зданию на Бейкер-стрит, в котором, как гласила зачарованная от магглов табличка на двери, располагалась редакция журнала «Трансфигурация сегодня». В приемной за конторкой сидела статная ведьма с высокой прической из седых волос, украшенной большими искусственными орхидеями. Геллерт облокотился о конторку и улыбнулся самой безобидной из своих улыбок. — Вы не могли бы мне подсказать, как найти мистера Дамблдора? Он ведь работает у вас, верно? Ведьма строго и вопросительно посмотрела на него. — Объясните, что у вас за дело? — Я специально прибыл из Мюнхена, чтобы встретиться с мистером Дамблдором сегодня днем, — пояснил Геллерт, — и, представьте, какая ужасная глупость, потерял письмо с адресом. Я послал ему сову, но боюсь, что она не успеет вовремя. Он даже не пытался скрывать акцент: выглядеть безобидным и немного смешным иностранцем ему было только на руку. Однако ведьма продолжала сверлить его суровым взглядом. — Мы с ним переписывались по поводу его статьи о парциальной трансфигурации живых существ, — продолжил Геллерт. — Может быть, вы ее помните... Блестящая работа. Я так ждал этой встречи и вот незадача! Он всплеснул руками, сетуя на собственную оплошность. Неприступная ведьма наконец растаяла, сочувственно улыбнулась и спросила: — Вы впервые в Лондоне? Геллерт кивнул. — Прекрасно говорите по-английски, — одобрительно сказала она. — Вы мне льстите, любезная фрау, — скромно потупился Геллерт. — К сожалению, я мало чем могу вам помочь. Дело в том, что Альбус... мистер Дамблдор недавно переехал и не оставил нам своего нового адреса. Хотя... Минуточку, — она взяла большой колокольчик, отлитый в виде сидящего на задних лапах ниффлера, и позвонила. Из-за двери в глубине коридора высунулась кудрявая голова. — Марла! — Да, миссис Диггори? — Ты ведь сегодня должна встретиться с Альбусом. — Да. Сегодня в два. Отнесу ему рукописи. Он почему-то попросил меня встретиться с ним в маггловском кафе. — В каком? — «Хвост борзой собаки» — Марла хихикнула. — Вот чудное название, да? Это у вокзала Виктория. Суровая ведьма одобрительно кивнула. — Может быть, ты проводишь господина… — она запнулась, осознав, что даже имени Геллерта не знает, но тот быстро ее перебил. — Нет-нет, этой милой фройляйн не стоит себя утруждать. Он поднял палочку, и, когда несколько минут спустя, он покинул редакцию, ни суровая ведьма, ни кудрявая Марла ничего не помнили о визите симпатичного, но ужасно рассеянного иностранца, который искал Альбуса Дамблдора. *** Ростом Марла была едва пяти футов и, чтобы казаться повыше, носила чудовищные каблуки. Геллерт с непривычки споткнулся, едва не выронил папку с бумагами и успел вовремя прикусить язык и не выругаться по-немецки посреди людной улицы в центре Лондона. Его подхватил под локоть маггл в синей куртке, крепко пропахшей табаком, потом и еще чем-то типично маггловским. — Осторожней, куколка… Геллерт бросил на него такой взгляд, что тот отступил, вскинул руки заслоняясь ладонями: — Эй-эй, я же помочь хотел… Но Геллерт заторопился прочь. Возня с трансфигурацией отняла больше времени, чем он рассчитывал. Наконец он спустился по грязноватым ступеням в старомодный лондонский паб. Внутри тускло горело электричество, едва освещая дубовые столы, тяжелые темные портьеры, оленьи и кабаньи головы по стенам и редких посетителей. Альбус уже ждал его, то есть Марлу, одетый в серый костюм — тот самый, вспомнил Геллерт, который носил осенью в Нью-Йорке и который сошел бы за маггловский, если не приглядываться к деталям и не обращать внимания на длинные волосы Альбуса, стянутые лентой. Подойдя к столику, Геллерт положил папку на стол и улыбнулся. Губы Альбуса тоже чуть изогнулись, но привычных веселых искорок в глазах Геллерт не увидел. Заговорить оказалось неожиданно трудно, но Альбус начал разговор сам: — Быстро ты меня нашел. Геллерт подобрался, готовый схватиться за палочку. Магическая дуэль посреди маггловского Лондона даже для него выглядела слишком рискованной, и он на краткий миг задумался, не предложить ли Альбусу аппарировать. Пусть выберет место. Из уважения ко всему, что было между ними, Геллерт хотел сразиться с Альбусом в честном бою, насколько, конечно, дуэль с обладателем Старшей палочки можно назвать честной. Но руки Альбуса — красивые, с длинными сильными пальцами — лежали на столе, даже не дрогнули, и Геллерт сказал: — Быстро ты меня раскусил. — Марла никогда со мной не кокетничала, в отличие от тебя, Геллерт, — ровно проговорил Альбус. — Что случилось с настоящей Марлой? — Она пьет чай в кафе у вокзала, потом вернется в редакцию, уверенная что встретилась с тобой и передала бумаги. — Империо? — Безобиднейшее заклинание. Альбус покачал головой и показал на место напротив. — Сядешь? Геллерт опустился на жесткую скамью, и они оба подняли руки в почти одинаковом жесте, отгораживая стол отводящими глаз чарами. Геллерт вернул себе свой собственный облик. — У меня был всего один вечер и ночь, не успел заняться следами в издательстве, — сказал Альбус. — Следовало хотя бы взять отпуск. Моя добросовестность меня подвела. — Мог бы ответить на мою записку. — Стоило бы, — Альбус вздохнул. — Никак не мог найти верных слов. Геллерт поджал губы. — Надо же какая щепетильность. Как ты вообще догадался?.. — Видишь ли, мистер Поттер не высокого мнения об официальных властях, да и наемным детективам не слишком доверяет. К тому же последние не дешевы. Зато своему молодому талантливому другу… В общем, когда мантия-невидимка пропала… — Когда ты ее украл, — поправил его Геллерт. — Верно. После того, как украл мантию, я подкинул мистеру Поттеру идею поручить поиск вора мне. Он согласился. Я предложил несколько убедительных версий, но пока мы над ними «работали», он смирился с потерей и не слишком огорчался, что дело затянулось, а потом и вовсе почти позабыл о нем. И все же, когда к нему заявилась очаровательная молодая ведьма, интересующаяся Певереллами, вспомнил и тут же связался со мной. А я, естественно, заинтересовался, что это за таинственная особа разыскивает мантию-невидимку. Твой облик запечатлелся в памяти старика очень живо и узнаваемо. — Ловко, — хмыкнул Геллерт. — А меня выдал Грегорович, верно? Геллерт кивнул. — Не стоит недооценивать старых волшебников, — сказал Альбус. — Но мне следовало догадаться, что ты ищешь Дары. Еще в Нью-Йорке. — Мне тоже. — Я слишком тобой очаровался, — признался Альбус. При всей своей скрытности о своих чувствах он всегда говорил прямо, куда откровеннее, чем Геллерт. И Геллерт мог бы после этих слов почувствовать себя лучше, но не почувствовал. Он отвернулся, встретился с печальным взглядом нарисованного на неподвижной картине пойнтера и спросил: — Что ты еще узнал? — Из Грегоровича мне не много удалось вытащить, но сейчас нетрудно понять, кто украл у него Старшую палочку. Геллерт только пожал плечами. Открыто признавать, что догадка Альбуса верна, было неразумно — пусть у него останется толика сомнения. — Итак, ты меня нашел, — продолжил Альбус. — Но ты ведь не рассчитываешь, что я ношу мантию с собой? Она спрятана и очень надежно. Чего ты хочешь? Геллерт сердито ответил: — Хотел на тебя посмотреть. — Посмотри, — усмехнулся Альбус. Его глаза казались темными и глубокими, как омуты. Такими же темными, как когда они с Геллертом целовались, не закрывая глаз. — Зачем тебе Дары? — вдруг спросил Альбус. Вопрос прозвучал так нелепо, что Геллерт не сразу нашелся, что ответить. Поймал себя на том, что сидит, раскрыв рот, как болван, и сказал неловко: — Но это же Дары Смерти! Величайшие магические артефакты… — Из детской сказки. Альбус чуть прикусил нижнюю губу, будто сдерживая улыбку, но Геллерт видел, что он серьезен и напряжен. — А зачем тебе сокровища из детской сказки, Аль? — Разве не понятно? — удивленно спросил тот. — Я хочу исцелить Ариану. Конечно, само собой! — Но ты мне так и не сказал, Геллерт, зачем Дары тебе? И что Геллерт мог ответить? Что шел на поводу старого пророчества. Но было ведь и другое, то, которое предрекало ему поражение от руки Альбуса Дамблдора. — Дары — это власть, верно? — снова заговорил Альбус. Для человека, которого застали врасплох, он все-таки возмутительно хорошо владел ситуацией. — Ты очень силен и уже распробовал ее вкус, но тебе хочется большего. Это было правдой, но, с точки зрения Геллерта, слишком очевидной, чтобы она стоила слов. Он вспомнил сегодняшний сон, и чувство утраты и поражения вновь овладело им, но сейчас он не собирался поддаваться апатии. Нет! Он не хочет терять Альбуса, он хочет его себе, и чтобы все оставалось как прежде. И разумных доводов, говоривших о том, что следует держать Альбуса поближе, у него тоже хватало. — Я предлагаю тебе союз. Альбус скептически приподнял бровь. — Союз двух воров? — он медленно покачал головой. Потом заговорил горячо и страстно: — Не может быть двух повелителей смерти, Геллерт. А если ты сейчас искренне веришь, что готов разделить со мной Дары, то ты лжешь самому себе. Но нет, не верю, что ты настолько глуп. В любом случае, можешь обманывать себя, но не меня. Я слишком долго позволял себе быть слепцом. Довольно. У меня собственные цели и обязательства. К тому же твои игры в политику становятся опасны. Мне не нужно внимание властей, а ты очень скоро его к себе привлечешь. Да и цели твои, Геллерт, мне не симпатичны, какие бы красивые сказки ты не рассказывал своим последователями. Поиск Даров, политика — за всем этим стоит лишь жажда власти, которую ты даже не знаешь, к чему применить. Геллерт сдержанно улыбнулся. Горячая ярость, которую он так ждал, медленно растекалась по телу. — Недорого же стоили твои слова о любви, Альбус. Ты — превосходный лжец, отдаю тебе должное. Глаза Альбуса блеснули. — Если бы я был лжецом, мне следовало бы сейчас согласиться на твое любезное предложение, а потом дождаться, когда твоя бдительность уснет — а я нашел бы как ее усыпить — и завладеть палочкой. — Перерезал бы мне горло во сне? Альбус не ответил. — Не изображай благородство, — уже откровенно зло проговорил Геллерт. — Тебе нужны Дары Смерти, чтобы вылечить сестру? Ну как же! Ты жаждешь власти так же, как и я. Мне просто хватает честности признавать, кто я и чего хочу. Он впился взглядом в лицо Альбуса и с удовлетворением заметил, что слова попали в цель. Альбус был уязвлен и сердит. Он рвано вздохнул и сказал: — Довольно, я ухожу. — Он поднялся. — Но знай, Геллерт, рано или поздно я отыщу тебя снова и заберу Старшую палочку. Ты силен и талантлив, но я искуснее, а тебе не хватает строгости ума. Он подхватил со спинки стула пальто и быстро зашагал прочь, лавируя между широкими столами. — Тогда до встречи, Аль, — мрачно усмехнулся Геллерт, даже не обернувшись ему вслед. Некоторое время Геллерт сидел неподвижно, чувствуя, как кипящая в груди злость переплавляется в магию, потом сжал кулаки и по всему кафе полопались окна. Стекло со звоном посыпалось вниз, пламя в камине взвилось до самого потолка. Официант уронил поднос и завизжал истошно, как свинья под ножом мясника. Геллерт расхохотался.