Ибо крепка, как смерть

Геллерт проснулся поздним утром. Окна выходили на запад, а шторы были плотно сдвинуты, и приятный полумрак так и манил поспать еще немного. Геллерт поддался бы соблазну, если бы не предвкушение грядущего дня, одновременно тревожное и радостное. Вчера Геллерт был слишком оглушен усталостью, но сегодня его переполняло ликование — он свободен, он сохранил Старшую палочку и он под одной крышей с Альбусом. Как тот вчера отвечал на поцелуи, как обнимал горячо и нежно... От этих воспоминаний по телу прокатилась жаркая дрожь возбуждения и прогнала сон окончательно. Геллерт отбросил одеяло, подошел к окну и раздвинул шторы, впустив в комнату яркий летний свет. За окном солнце щедро согревало зеленые сады и луга, а вдалеке у горизонта виднелась туманная синяя лента океана. День обещал быть жарким. Потянувшись, Геллерт начал собирать с пола разбросанную одежду, а пытаясь привести в порядок измятую рубашку, поймал себя на том, что скучает по Ференанду и его ненавязчивой заботе. С маленьким духом можно было не беспокоиться о чистой одежде и свежей постели, и готовил он отменно. Но ларец остался в замке Краффтов, а Геллерт пока не хотел там появляться. Вопросов избежать не удастся, а все его мысли сейчас занимал Альбус; Новый Авалон может немного подождать. Геллерт не хотел даже тратить время на то, чтобы аппарировать в свою хижину. Сначала разговор с Альбусом. К тому же, застегивая свободный ворот рубашки, Геллерт поймал себя на мысли, что есть что-то особенно интимное в том, чтобы носить его одежду. Альбуса и Ариану Геллерт нашел на кухне. В открытые окна дул теплый, пахнущий океаном и летним садом ветерок. На столе стояла миска, полная спелой малины, и Ариана чистила ее, отделяя ягоды от зеленых черенков. Перед ней на столе росла горка маленьких белых конусов с зелеными хвостиками. Пахло тостами. Альбус сидел в кресле у окна, прямо на полу у его ног лежала стопка газет — Геллерт заметил среди них и маггловские. На спинке кресла переминался на когтистых лапах филин Сэр Бедивер. Геллерт хотел спросить о новостях, но вместо этого стал смотреть на Альбуса. Тот сидел, вытянув перед собой скрещенные в лодыжках длинные ноги. Его лицо наполовину спряталось за страницами европейского «Эона», но Геллерт видел, что его лоб за весну и лето покрылся легким золотисто-розовым загаром, а на носу и скулах проступили редкие веснушки, в точности такие, как Геллерт помнил по прошлой осени. Взгляд Альбуса быстро скользил по строчкам газеты, он щурился, так что в уголках глаз обозначились морщинки. Это придавало его лицу забавное выражение, из-за которого Альбус выглядел очень по-домашнему и одновременно неприступным и серьезным. Геллерта вдруг повело, но не от вожделения, а от странного хрупкого восторга. Он никогда не чувствовал себя настолько уязвимым и настолько счастливым и так и стоял, молча кусая губы, пока Сэр Бедивер не наклонился и не ущипнул Альбуса клювом за ухо. Тот ойкнул, ворчливо отмахнулся: «Да подожди ты!» — и протянул филину кусочек тоста с джемом со стоявшего на подлокотнике кресла блюдца. Потом поднял взгляд на Геллерта и сказал: — Доброе утро! Геллерт улыбнулся ему, и Альбус улыбнулся в ответ. — Ты проспал завтрак, — сказала Ариана, — но остались тосты. Альбус взмахнул палочкой и на столе появились кофейник и кувшинчик со сливками. — Налей себе кофе, — сказал он. — А я расскажу тебе последние новости. — Что пишет «Эон»? — спросил Геллерт. Стоило ему сесть за стол и намазать тост джемом, как Сэр Бедивер тут же перелетел к нему и, сев на столе перед тарелкой, требовательно ухнул. — Геллерт, не корми его сладким, — взмолилась Ариана. — Сэр Бедивер, я вас запру в клетку, — пригрозил Альбус. Геллерт почесал филину шейку. — Так что за новости? Альбус коротко взглянул на него: — И «Эон», и «Пророк» пишут о беспокойной обстановке в маггловской Европе, но очень сдержанно. Хотя, если заглянуть в маггловскую прессу, ситуация накалилась до предела. Австро-Венгрия объявила мобилизацию. Русские тоже готовятся к войне. Такое впечатление, что счет идет на дни. Геллерт пожал плечами: — Это должно было случиться рано или поздно. Он подумал, что теперь война особенно эффектно сыграет на пользу его авторитету в глазах магического сообщества. Его пророчества получат зримое подтверждение, и он не раз намекал, что Новый Авалон попытается войну предотвратить. Однако кто его теперь упрекнет в том, что он не смог этого сделать? Ведь его упрятали в тюрьму и не дали действовать. Геллерт мельком подумал о так и не завершенных экспериментах с инфери и о призрачной возможности заполучить себе армию мертвецов. Впрочем, война продлится не один год… — Из магической прессы, — продолжил Альбус, — тревогу бьет только «Ворлок». Кстати, погиб их журналист, Гербигер. Один из твоих людей, верно? Убит проклятием. Затрудняюсь определить, каким именно, но описание здесь приведено довольно неаппетитное. «Ни на что не похожее, но довольно неаппетитное» могло служить удачным определением для стиля Анкасты Клудде. Значит, она все-таки нашла предателя или кто-то ей подсказал… Геллерт усмехнулся. — Гербигер меня предал. — сказал он Альбусу. — Сделал ставку на мягкие реформы и сотрудничество с властями и рассчитывал, что, если я уйду со сцены, ему достанется роль поинтереснее. — Вот как, — только и сказал Альбус и перешел на другую тему. — Пишут и о твоем побеге. Правда, не на передовицах. И еще. Магическая Бавария выразила недовольство британскому Министерству Магии. — Из-за чего? — спросил Геллерт, разглядывая кверху ногами неподвижную фотографию в одной из маггловских газет на полу. На фотографии был изображен усатый маггл в мундире с орденами. — Из-за тебя, Геллерт, — криво усмехнулся Альбус. — Ты, наверное, и без меня знаешь, что магглы посчитали некоторые из твоих выступлений диверсиями Британии против Германии и ее потенциальных союзников. Геллерт развел руками: — Мы планировали кое-что и в Британии, но не успели. — В общем, в Европе нашлись волшебники, которые посчитали, что за твоими действиями стоит наше Министество. — Чушь! — возмутился Геллерт. — Есть люди, которые думают, что магической Британии будет выгодна война в Европе. А то, что Процион Блэк теперь не скрывает своей причастности к Новому Авалону, подливает масла в огонь. Все надеялись, что пожар утихнет после того, как ты сгинешь в Крукенстрове, но ты бежал, и снова причастны британцы. — Почему? — насторожился Геллерт. — Тебя узнали? — Нет, не меня, — сдержанно ответил Альбус. — Блэк и еще несколько твоих сторонников напали на Восточный экспресс. Я знал, что они там появятся. Я же говорил, что получил от Блэка информацию, и не только то, что он рассказал мне по собственной воле. — Да-да, — вспомнил Геллерт. — Проблемы с Окклюменцией. Так что они затеяли? Он отломил кусочек тоста и протянул филину, который сверлил его требовательным взглядом. — План твоего освобождения у них был так себе, — сказал Альбус, — но я рассчитывал, что они отвлекут на себя внимание и не дадут аврорам пойти по нашему следу. Так и получилось, но Блэка узнали, и это подогрело слухи о том, что Британия использует тебя в политических интригах. — Британия использует Новый Авалон, чтобы досадить европейцам? — Геллерт усмехнулся. — Эта риторика — всего лишь еще один способ выставить мои идеи ничего не значащей ерундой. Словно они не нужны ни для чего, кроме как в качестве прикрытия для политических игр министерств. — В преддверии больших событий у магглов о претензиях магической Баварии скоро забудут. Да и Международная конфедерация не даст им с Британией цапаться. Геллерт пожал плечами: — Раскол в магическом мире не так уж трудно спровоцировать. Но точно не на такой почве, копать надо глубже. — И куда надо копать? — неожиданно спросила Ариана. — Под Статут? Альбус взглянул на нее, потом на Геллерта. Геллерт тоже посмотрел на девушку: ее глаза блестели, пальцы перепачкались в малиновом соке. — Да, — коротко ответил Геллерт. — Ты права. Это корень разногласий внутри магического общества. Альбус перелистнул страницу газеты. — Вот, кстати, снова Блэки, — невозмутимо сказал он, — только не Процион, а его отец. Критикует Министерство и Конфедерацию за то, что так легкомысленно относятся к грядущей маггловской войне, и опять вспоминает тебя и твои пророчества о том, что война сильно заденет и магов. — А почему?.. — начала Ариана. Но Геллерт ее прервал: — Пощади, Ариана, я провел в тюрьме почти три месяца и еще не готов насколько глубоко окунаться в политику. — Что забавно, учитывая причину, по которой ты там оказался, и частоту, с которой я встречаю твое имя в сегодняшней прессе, — пробормотал Альбус из-за газеты, но даже по его сарказму Геллерт успел ужасно соскучиться. — Я всего лишь предсказал маггловскую войну, а не начал ее, — добродушно ответил он и поинтересовался. — Сколько назначили за мою голову? — «Эон» пишет восемьдесят солидов. В «Пророке» это вообще не упомянуто. — Всего восемьдесят? — возмутился Геллерт. — За Бартоса Ловкие Руки платили сто двадцать. Альбус опустил газету на колени и взглянул на него: — И все же я не стал бы на твоем месте разгуливать по Диагон-Аллее или Хогсмиду среди бела дня. — Я и не собирался, — ответил Геллерт. — Но местные луга показались мне достаточно безлюдными. — Он отодвинул в сторону пустую чашку. — Ты не против прогуляться? Альбус вопросительно взглянул на Ариану. — Тебе нужна моя помощь? — Альбус, — сказала она, — ты не умеешь варить варенье. Так что я без тебя прекрасно справлюсь. *** Сад оказался заметно больше того, что рос вокруг дома Дамблдоров в Хогсмиде, но выглядел не таким ухоженным. На запущенных клумбах цвели гортензии. Яблони клонились к земле под тяжестью крупных, но еще зеленых плодов. Терпко пахла переспевшая черная смородина, над ней гудели осы. Альбус сорвал по пути несколько ягод и отправил себе рот. — Мы еще ничего не успели привести в порядок, — сказал он. — Но дом мне нравится. Я купил его у одного маггла. Смотри, он перестроил старую ветряную мельницу. Изобретательно, правда? Моя спальня почти на самом верху, совершенно круглая комната. Столько света и вид удивительный. Я покажу тебе… Он осекся, поймав себя на двусмысленности, отвернулся, щурясь на солнце. Геллерту вдруг страшно захотелось к нему прикоснуться, поцеловать, распробовать вкус смородины на губах, но Альбус сделал шаг назад. — Ты ведь хотел прогуляться, — сказал он. — Дойдем до моря. Они прошли вдоль увитой шпалерными розами решетки, и скрипучая калитка вывела их на тропинку, которая тянулась через луга между холмов и каменных изгородей к синей полосе океана. Геллерт вдохнул полной грудью. Пахло нагретой солнцем травой и морской солью, и после стольких дней взаперти у него закружилась голова. Хотелось просто рухнуть навзничь в траву и не думать ни о чем. Но он взглянул на Альбуса, шагавшего рядом, увидел его настороженное лицо и сказал: — Ты, как и я, понятия не имеешь, где Воскрешающий камень. Так ведь? Альбус улыбнулся уголками губ. — Откуда такая уверенность? — Всего лишь предполагаю, — Геллерт пожал плечами. — И открываю перед тобой карты. Впрочем, особенно поделиться мне нечем, только общими соображениями. Альбус молчал, и Геллерт продолжил: — У нас с тобой ушло почти пятнадцать лет, чтобы обнаружить второй из Даров. И ты потерял след у Грегоровича, точно так же, как я потерял его у Поттера. Если бы судьба не столкнула нас, ты до сих пор бы не знал, кто владеет Старшей палочкой, а я не знал бы, у кого Мантия Невидимка. Альбус взглянул на него. — То, что на Дарах смерти лежат чары, которые скрывают их следы в истории от таких, как мы с тобой, совершенно очевидно. Даже твой пророческий дар их не видит. Верно? Геллерт кивнул и вкрадчиво спросил: — Что, если поиск Камня займет еще лет двадцать? — Это слова провидца или снова просто предположение? — в тон ему спросил Альбус. Геллерт ответил не сразу. После недель в тесной камере тело отвыкло от движения, и у него сбилось дыхание. Они почти дошли до обрыва, за которым лежал океан. Дул легкий и теплый бриз, ровный шум прибоя и густая синева волн и в самом деле успокаивали нервы. Геллерт сел на траву и обхватил колено. Альбус сел рядом с ним. — Мы должны объединить усилия, Аль. Неужели ты не видишь, что у нас нет иного выбора? Он встретился взглядом с глазами Альбуса, сейчас такими же темно-синими, как шумевшие рядом волны, и положил руку ему на грудь, легко погладил кончиками пальцев, но магией позволил себе коснуться откровенной чувственной лаской. Альбус прикрыл глаза, но, когда Геллерт потянулся чтобы поцеловать его, придержал за плечо. Геллерт взглянул ему прямо в лицо, опустил руку между его ног, сжал горячий, тяжело дрогнувший член и отстранился. Альбус медленно перевел дыхание. — Так и будешь мучать нас обоих? — спросил Геллерт. Альбус жадно скользнул взглядом по его губам, открытой шее, по бедрам и тихо спросил: — Почему ты с таким упорством летишь на огонь? Ведь твое пророчество… — Ты действительно ничего не смыслишь в прорицаниях, — перебил его Геллерт. — Ну так объясни! — неожиданно сердито сказал Альбус. — Потому что я действительно не понимаю. Я не хочу проигрывать тебе, Геллерт, но я не хочу быть твоей погибелью. Я не могу отказаться от поиска Даров, но сколько раз я ловил себя на том, что мечтаю о том, чтобы Камень никогда не нашелся, и нам не пришлось бы идти друг против друга. А в самые жалкие минуты хотел отказаться от своих притязаний на Дары, от надежды помочь Ариане, от всего, кроме тебя, Геллерт. — О, Аль, на самом деле, ты кое-что начинаешь понимать, — усмехнулся Геллерт. — Пророчества, даже суля тебе величие, не забывают напомнить, что ты можешь изменить судьбу не больше, чем мальчишка, который кидает камешки в океан, может изменить его течения и приливы. В какую ярость это меня порой приводит. — Так что же мы можем сделать? — спросил Альбус. — Какой у нас есть выбор, кроме как держаться друг от друга подальше? Геллерт старался говорить ровно, но сердце у него сильно билось, словно он работал над сложнейшим заклятием, и стоило лишь чуть сбиться — и все развалится, магия утечет сквозь пальцы. — Я привез из Нью-Йорка книгу, — начал он. — Она попалась мне в руки в лавочке старьевщика, и я купил ее совершенно бездумно, не рассчитывая найти в ней что-то толковое. В ней действительно не содержалось ни тайных формул, ни секретов из тех времен, когда маги правили миром. Все, чем делился ее автор — теоретические измышления, подкрепленные лишь общими рассуждениями и цитатами. Он говорил о могущественных силах, чьи тайны до сих пор не разгаданы. О силах разных, но равно могущественных. Ты и сам мне писал об этом осенью. Или ты теперь отказываешься от своих слов? Геллерт вспомнил, каким больным и счастливым сделало его то письмо. Альбус вдруг подался к нему, обхватил его лицо ладонью и прижался лбом ко лбу. — Не отказываюсь, милый, — прошептал он. — Нравится мне это или нет, но я люблю тебя. И я вижу, что ты любишь меня, хотя ты мне этого никогда и не говорил. — Люблю, — сказал Геллерт. — Ты мне нужен не меньше, чем Дары, Аль, и я не собираюсь от тебя отказываться. Губы Альбуса дрогнули в улыбке, и Геллерт торопливо коснулся их своими. — Самое ужасно признание в любви, какое только можно вообразить, — проговорил Альбус, все еще улыбаясь. — Но ты же знаешь, недостаточно обладать силой, нужно еще и заставить ее служить себе, иначе она сомнет и сломает тебя. А в этой твоей книге, как ты сам говорил, содержатся лишь философские измышления. Геллерт снова поцеловал его, на этот раз с большим напором, и сказал: — Тогда мы будем действовать так, словно нет ничего могущественнее этой силы. Пускай судьба пытается сделать нас врагами, мы останемся на одной стороне. — Как? — Мы можем принести клятву. Непреложный обет? Альбус отстранился: — Нет, Геллерт. Магические клятвы превращаются в безвыходную ловушку, стоит хоть чему-то пойти не так. А в нашем случае, уж прости, слишком многое может пойти не так. К тому же мне всегда казалось, что сама идея клятвы верности противоречит идее любви. Как будто необходимость такой клятвы ставит любовь под сомнение и ослабляет ее. Геллерт кивнул. Несколько мгновений ему казалось так соблазнительно заполучить Альбуса, связав его магической клятвой. Но Альбус был прав: это слишком грубый инструмент для того, чтобы играть с судьбой, а тем более с любовью. Геллерт накрыл ладонь Альбуса своей. — Поиск даров неизбежно делает нас с тобой соперниками. А нам нужно сделать, чтобы он нас с тобой объединял, а не разъединял. Пока не понимаю, как этого достичь, но если кому-то по силам создать такие чары, то это нам с тобой. Альбус вдруг стиснул его руку — Нам не придется этого делать. Их уже создали. — Кто? — Мерлин. Геллерт едва удержался, чтобы не стукнуть себя по лбу: артефакт, который действовал в точности так, как он описал, смог бы назвать любой, кто мало-мальски интересовался историей магии. — Круглый стол Великого Мерлина! — воскликнул он. — Чары, объединившие волшебников и магглов, которые отправились на поиски Грааля. Ты прав, ничего не придется изобретать, это очень похоже на то, что нам нужно. Если бы, конечно, Круглый стол вдруг оказался в нашем распоряжении. — И по странному стечению обстоятельств, — сказал Альбус, — я знаю, где его найти. — Я слышал три версии о его местоположении, но готов поспорить, что все они обманка. — Скорее всего, так оно и есть. Артефакт не опасный, но все, что имеет отношение к Мерлину, в Британии ревностно охраняют. Мне секрет стал известен лишь потому, что один мой близкий знакомый проболтался — Так где же Круглый стол? — нетерпеливо спросил Геллерт. — В школе Хогвартс. И, как я уже сказал, он надежно охраняется. Да и в Хогвартс так просто не войти… — О, ну это не проблема. Геллерта переполняла нервная веселость, какая бывает после долгого напряжения. К тому же он поймал себя на том, что страшно соскучился по заколдованным подземельям и сокровищницам, запертым на сотни магических замков. Они всегда его здорово развлекали. — Нет, Геллерт. — Альбус точно не пользовался легилеменцией, но мысли его прочел без труда. — У меня есть человек, который нас туда проведет. Я ему сегодня же напишу. — Хорошо, — кивнул Геллерт и придвинулся к Альбусу ближе. — Но, думаю, письмо может подождать еще полчаса. Альбус кивнул, беспокойно улыбаясь. Геллерт зарылся пальцами в волосы на его затылке, стиснул густые пряди, и Альбус подался вперед и поцеловал шею Геллерта, открытую свободным воротником рубашки. «Больше не смей убегать от меня» — прошептал Геллерт, притягивая Альбуса к себе. Тот засмеялся, встряхнул головой и позволил повалить себя на траву. Они обнимались на залитом солнцем лугу. Касались друг друга, заново вспоминая. И в какой-то миг в сознании Геллерта всплыло яркое и цельное понимание. У силы, на которую они решили положиться, не было ни мощи Старшей палочки, ни гармонии высшей трансфигурации, ни жестоких тайн темных искусств, ни безжалостной правды пророчеств. Не было ничего сверх того, что могло вместить в себя человеческое сердце. И если Геллерт хотел принять ее, ему придется принять собственную слабость и неведение и быть просто человеком рядом с другим человеком. Не иметь иного оружия, кроме открытого сердца, никогда не знать до конца, что именно чувствует другой и чего от него ждать. Никогда не быть уверенным, что приведет к цели, а что нет. Это было ново для него, и он почувствовал, что довериться этой силе так же страшно, как доверяться холодной бездне Темных искусств. А может, и страшнее. Но Геллерт никогда не был трусом. — Все в порядке, милый? — встревожено спросил Альбус и погладил его по щеке. — У тебя такое растерянное лицо. — Совсем не в порядке, — смеясь, ответил Геллерт, — но все очень хорошо. Терпко пахла примятая трава, и пушистые соцветия щекотали шею, и солнечные лучи касались кожи, такие же горячие, как ладони Альбуса. — Аппарируем домой? — прошептал он, прижимаясь к Геллерту всем телом. — Нет, нет! — лихорадочно проговорил Геллерт и крепче стиснул руки. — Здесь. Альбус кивнул, приподнялся, торопливо раздеваясь. Геллерт выгнул бедра, потянул вниз пояс штанов, выпутался из рубашки. Он мельком вспомнил об отводящих глаз чарах, но вокруг было так пустынно, что не стоило тратить на них время. Не стоило даже на миг отвлекаться. После вчерашнего раза, грубого и неловкого, ему хотелось, чтобы сегодня было по-другому. Он сел, опершись на руки, и жадно рассматривал Альбуса: его лицо, которое слегка порозовело от солнца и от возбуждения, волосы, разметавшиеся по плечам спутанными прядями. Его плеч и груди тоже коснулся загар, но совсем бледный по сравнению с руками и шеей, а темно-розовый член тоже выделялся на фоне светлой кожи бедер и живота и тяжело подрагивал. Поймав взгляд Геллерта, Альбус взял его руку и положил себе между ног, прикрыл глаза, когда Геллерт мягко сжал ладонь и провел вниз и вверх. Эта ласка была гораздо сдержанней и проще того, что они делали прежде, даже в самый первый раз, когда так стремились произвести друг на друга впечатление. Но сейчас этого было достаточно. Геллерт ласкал Альбуса, сам все больше распаляясь его возбуждением, пока Альбус со стоном не потянулся к нему. — О, милый мой, как же я по тебе соскучился, — прошептал он, прижимая Геллерта к мягкой траве. Провели они на лугу полчаса или больше, никто из них не считал, но в конце концов Геллерт задремал, чувствуя сквозь сон, как Альбус привалился горячим боком и влажно дышит в плечо. Потом его пальцы скользнули вдоль ключиц и спустились ниже по груди и ребрам, и Геллерт дернулся от щекотки и очнулся. — Ужасно худой и бледный, — сказал Альбус, целуя его в плечо. — Тебе нужно солнце, нормальная еда… И вот что, — он сел и потянул Геллерта за собой, — пойдем искупаемся, пока прилив. *** Когда они вернулись в коттедж, Геллерт едва держался на ногах от усталости после прогулки, купания и всего прочего, что их сопровождало. Но все же он торжествовал. Он столько раз сожалел о том, что, повинуясь странному наитию, сдался аврорам в ночь Белтайна, но цепочка событий, которая последовала за тем мгновением, когда он положил палочку на землю, вернула ему Альбуса, ничуть не повредив остальным его планам. Геллерт устроился в кресле на кухне, грыз тост со свежесваренным малиновым джемом и смотрел, как Альбус пишет записку своему знакомому из Хогвартса. Закончив, Альбус разбудил дремавшего на шкафу Сэра Бедивера. — Отнеси письмо Горацию Слагхорну — ты знаешь, где его найти. Филин сердито воззрился на Альбуса, словно считал, что тяжелая стопка газет, которую он принес с утра, более чем достаточно для одного дня. — Уверен, тебе перепадет каких-нибудь сладостей. Филин укоризненно ухнул, но, задобренный печеньем, протянул Альбусу когтистую лапу и позволил прикрепить записку. Вернулся он на удивление быстро, если учесть, что ему пришлось пересечь почти весь остров с юга на север и обратно. Влетел в широко открытое окно в спальне Альбуса и сел на спинку кровати. Альбус выпутался из простыней и объятий Геллерта и взял у филина записку. — Хорошие новости, — сказал он, мгновение спустя. — Встречусь с Горацием сегодня же вечером. Уверен, я его уговорю нам помочь. Надо только привести его в хорошее расположение духа. *** Ближе к вечеру Альбус оделся в серо-голубой костюм с шелковым синим жилетом, в которых выглядел так безупречно и ослепительно, что Геллерт, во-первых, страшно не хотел его отпускать, во-вторых, почувствовал необходимость немедленно наведаться домой и раздобыть наконец приличную одежду. Альбус аппарировал в Лондон, а Геллерт все-таки отправился в свою хижину. Забрал он и ларец с Ференандом, и кое-что из личных вещей из замка Краффтов, где, к его облегчению, не оказалось никого, кроме домовых, которые без лишних вопросов впустили Геллерта за ворота. Геллерт оставил Эмриху невнятную записку, пообещал сам себе, что завтра же объявится перед своими людьми из Нового Авалона, и вернулся в Корнуолл. Остаток вечера он провел совершенно невинно: помогал Ариане в саду, играл с Мармеладом, а после ужина они с Арианой прогулялись по берегу и полюбовались закатом. *** Альбус вернулся поздно, немного навеселе, и между горячими поцелуями сообщил Геллерту, что встреча прошла наилучшим образом. — Я сумел его заинтриговать. Главным образом твоей персоной. Твоя скандальная история пошла нам на пользу. — Предположу, что ты знаешь, кому можно, а кому нельзя рассказывать о своих преступных связях, — усмехнулся Геллерт. — Я точно знаю, что Гораций не побежит сдавать нас аврорам. — И почему же, позволь узнать? — Потому что он хорошо ко мне относится. Потому что ему действительно любопытна твоя персона. Но главным образом потому, что он рассчитывает получить с нашего дела кое-какую прибыль. Гораций никогда не умел жить на скромную зарплату хогвартского профессора. Нет, пойми меня правильно, если бы он решил, что мы задумали что-то дурное, он бы нам помогать не стал ни за какие деньги. К Новому Авалону он тоже не хочет иметь отношения, но я убедил его, что это сугубо наше с тобой личное дело. — А я-то думал, что твой друг собирается нам помочь исключительно ради чести знакомства со мной, — поддел Геллерт; он неожиданно поймал себя на том, что ревнует к этому Горацию. Альбус фыркнул. — Нет, он не настолько бескорыстен, прости. Новый Авалон не имел недостатка в средствах, так что Геллерту почти не приходилось тратить деньги, которое ему принес брильянт Аардверка и некоторые другие дела из его почти уже канувшего в лету прошлого вора и авантюриста. Золото так и лежало внушительными грудами в принадлежавших ему ячейках Гринготса, ключи от которых он забрал сегодня из своей спальни в замке Краффтов. — Сколько он хочет, этот твой заинтригованный знакомец? Альбус назвал сумму. — Ему не откажешь в деловой хватке, — усмехнулся Геллерт. — Так и есть, — Альбус пожал плечами. — А я не умею торговаться. Но он действительно рискует, если принять во внимание все обстоятельства. И не только своим местом в Хогвартсе. — Допустим, посещение таинственной реликвии Мерлина и в самом деле столько стоит. Когда он нас туда проведет? — В Хогвартсе сейчас каникулы, что нам на руку. Но Гораций предложил подождать еще неделю, пока учителя не разъедутся. Как раз придумаем, где достать деньги. У меня такой суммы и близко нет. Геллерт лукаво прищурился: — Думаешь нам с тобой вдвоем не под силу пробраться в школьную кладовку? Мы в сокровищницу Аарвердка проникли без особых проблем. Альбус хмыкнул. — Я бы на твоем месте не стал недооценивать Хогвартские охранные чары. — А если мы объединим усилия… — начал Геллерт. Он заметил, что брови Альбуса дрогнули и чуть приподнялись, как всегда, когда ему в голову приходила интересная идея, но в следующий миг он помотал головой. — Я слишком люблю Хогвартс и не собираюсь вламываться туда как вор. — А жаль, — вздохнул Геллерт, — могло бы быть весело. Альбус только укоризненно покачал головой: — Лучше раздобыть деньги для Горация. — У меня есть деньги, Аль, — признался Геллерт. — Достаточно, чтобы устроить вояж с посещением всех реликвий Мерлина в Британии. Нужно только забрать золото из Гринготса, но это, полагаю, будет гораздо проще, чем взлом хогвартских защит. Альбус сдвинул брови. — Я постараюсь раздобыть свою часть суммы… — Это не обязательно, — быстро сказал Геллерт. Альбус коснулся его руки: — Будь осторожен. Тебя ищут по всей Европе. Вместо ответа, Геллерт стянул через голову рубашку и потянулся к пуговицам на жилете Альбуса.