Коварство и Непреклонность

      Утром ноги Хуайсана болели так сильно, что он смог встать только с третьей попытки. Хотелось взвыть. Но вместо этого он умылся и поплелся на тренировку. Увидев его, Минцзюе скривился, как от внезапной головной боли.       — Десять кругов? — с видом обреченного спросил юноша.       — Пять, — отозвался глава ордена Не. — Потом будешь стоять с грузом.       — Но... — начал было он, однако Минцзюе прервал его возражение:       — К запястьям привяжем. Так и уронить не сможешь.       Не Хуайсан тяжко вздохнул, не зная, радоваться ему или плакать. Десять кругов он не пробежал бы. Но из-за решения брата завтра болеть будут не только ноги, но и руки.       Однако на все эти пытки он сам подписался. Отступать теперь было некуда. Так что Хуайсан проглотил свои стенания и поплелся вокруг поместья, пытаясь выдать свои жалкие потуги за бег.       Не добравшись до конца четвертого круга, Хуайсан споткнулся и кубарем покатился по дороге, пропахав носом землю. Минцзюе, разразившись громкой бранью, сорвался с места и подбежал к брату.       — Прости! — испуганно пискнул юноша, пытаясь подняться, но, оперевшись на обожженную ладонь, вскрикнул и повалился обратно. На щеке его красовалась грязная ссадина, а по губам и подбородку стекала кровь из разбитого носа.       — Безмозглый недотепа! — прорычал глава ордена Не и склонился к брату. Хуайсан инстинктивно сжался, опасаясь справедливого гнева старшего, но тот только подхватил его на руки и, не прекращая браниться, понес в сторону купальни.       — Ты хоть одно упражнение можешь выполнить нормально?! — вопрошал Минцзюе, мокрым полотенцем стирая кровь и грязь с лица младшего.       — Я стараюсь изо всех сил! — честно сказал Хуайсан.       — Да вижу я! — глава ордена Не силой воли пытался умерить свой гнев. Руки его так и дрожали от желания хорошенько врезать младшему брату. — Почему не сказал, что не справишься даже с этим?       — Ты сам велел мне не ныть, — юноша едва не плакал. Он совсем запутался и перестал понимать, чего от него хотят.       Минцзюе зарычал и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.       — Завтра. Пять кругов. Чтоб отдыхал после каждого, — отчеканил он. — А сейчас марш в постель! И чтоб до ужина я тебя не видел.       Во взгляде Хуайсана мелькнула паника, и он спрятал лицо в ладони.       — Ну что еще?! — раздраженно спросил глава Не.       — Я не могу встать, — промямлил юноша.       От ругательств Минцзюе в страхе разбежались все, кто был во дворе.       До комнаты он тащил Хуайсана, перекинув через плечо, как мешок. Юноша прятал багровое от стыда лицо. Он не стеснялся своей слабости. Но когда брат нес его через все поместье, браня на чем свет стоит, хотелось провалиться сквозь землю. А еще сердце заходилось в бешеном стуке не то от страха, не то от стыда, не то от волнения. Почему-то Минцзюе принес младшего не в его комнату, а в свою. Сгрузив того на широкую кровать, он выплюнул остатки ругательств и вышел прочь.       Хуайсан несколько раз судорожно вздохнул, пытаясь прийти в себя. Радовало только одно: до ужина он был свободен.       Юноша лежал, раскинув руки на широкой кровати. Боль в ногах постепенно утихла, сердце успокоилось, но странное волнение никак не проходило. Он никогда раньше не лежал в постели старшего брата. Даже в детстве. Минцзюе и в комнату-то свою его впускал нечасто. Так что Хуайсану было немного не по себе. Он все не мог отделаться от ощущения, что пробрался сюда тайком, и неизвестно, что будет, если его застукают. Ощущение это будоражило. Не Хуайсан прикрыл глаза и облизал пересохшие губы, прислушиваясь к собственным чувствам. Интересно, если бы он и правда пробрался бы в эту комнату тайком, и Минцзюе застукал его, что бы он сделал? Разум резонно подсказывал, что старший брат скорее всего пришел бы в бешенство и разразился бранью. Но вместе с тем в памяти всплывало ощущение крепких рук, прижимавших его к широкой груди, когда Минцзюе нес его к купальням. От мыслей этих по телу прошлась сладкая дрожь. Хуайсан вздохнул и открыл глаза. Лучше бы ему добраться до своей комнаты.       Обед и ужин ему принесли в комнату. Слуга передал, что глава велел второму господину Не не подниматься с постели. Хуайсан и не горел желанием подниматься. Казалось, стоило лишь немного шевельнуть ногой, как боль в мышцах разгоралась с новой силой. Минцзюе не появлялся до самой ночи, и юноша уснул, не дождавшись брата.       Сон был странным. Не то чтобы Хуайсану не снились прежде эротические сны. Снились, конечно. Но прочитавший сотни порнографических книг юноша обычно не участвовал в этих снах сам. Как и в случае с книгами, он всегда оставался лишь наблюдателем. И хотя непристойные сцены, разворачивающиеся перед глазами, вызывали отчетливое возбуждение, Хуайсан никогда не мог присоединиться к действию. Сейчас все было совсем иначе. Он ничего не видел: все пространство вокруг будто заволокло густым туманом. Но вместе с этим Хуайсан чувствовал прикосновения рук. Эти руки ласкали его всюду, невидимые, но неудержимо настойчивые. Юноша узнал бы эти руки из тысячи других. Крепкие широкие ладони, с грубыми мозолями от сабли. Они никогда не умели рассчитывать свою силу, но при этом всегда старались держать его осторожно, будто боясь случайно сломать хрупкое тело Хуайсана. Руки старшего брата.       От настигшего осознания Хуайсан вскрикнул и распахнул глаза. Сон развеялся, но болезненное возбуждение все никак не отпускало. В комнате было уже темно. Негромкие шаги и возня за спиной заставили юношу резко подняться в постели.       — Брат?!       — Спи давай, — проворчал Минцзюе, устраиваясь на краю кровати. Он только пришел, хотя вокруг уже была глубокая ночь.       Хуайсан уже собирался сказать, что пойдет к себе, когда тяжелая рука обхватила его поперек груди и заставила опуститься обратно на подушки. Дыхание тут же сбилось, а сердце заколотилось быстрее.       — Брат, — проныл Хуайсан.       — Ну чего еще? — Минцзюе приподнялся на локте и хмуро уставился на младшего.       — Пусти, — жалобно попросил тот. — Я так не усну.       Глава клана Не проворчал что-то, сердито сдвинув брови, и юноша почувствовал, как ладонь старшего легла ему на грудь там, где билось сердце. Хуайсана охватили паника и стыд от того, что он не сумел скрыть свое волнение. Старший брат с ног до головы окинул его внимательным взглядом.       — А, вот в чем дело, — ворчливо фыркнул он, заметив, как топорщились одежды младшего ниже пояса. — Тоже мне проблема.       Минцзюе скользнул рукой вниз и на ощупь принялся развязывать пояс брата.       — П-перестань! — возмутился Хуайсан. Лицо его пылало от смущения. Он попытался перехватить руку брата, но тут же отдернул обожженные ладони.       — Так бы сразу и сказал, что привык так засыпать, — продолжал ворчать Минцзюе, запустив руку ему в штаны. Он явно не видел в происходящем ничего постыдного.       Юноша выгнулся и содрогнулся всем телом, когда почувствовал ладонь брата там, где никто его прежде не касался.       Хуайсан вовсе не привык засыпать так. Но он скорее еще раз сунул бы руки в огонь, чем признался бы в этом сейчас.       — Позволь хотя бы я сам, — взмолился он, пытаясь сохранить хоть каплю гордости.       — Ожоги сперва сведи, умник, — усмехнулся Минцзюе у него за спиной. — Сам он.       По телу Хуайсана вновь прошла волна сладкой дрожи. Ладонь брата была грубой и сжимала слишком сильно, но от этого ощущения становились лишь ярче. Юноша прижался спиной к широкой горячей груди. Он до крови кусал губы, лишь бы не стонать. Перед глазами вспыхивали белые искры, а голова шла кругом. Минцзюе за его спиной дышал ровно, и сердце его билось спокойно. Движение руки было уверенным и привычным. Как будто не происходило ничего необычного. От этого становилось еще более стыдно, но тело горело от его прикосновений, и хотелось кричать. Когда удовольствие стало нестерпимым, Хуайсан не сдержался, и с губ его сорвался протяжный стон.       Минцзюе вытер испачканную руку о простыню.       — Полегчало? — с насмешливым спокойствием в голосе осведомился он.       — Я тебе завтра в глаза смотреть не смогу, — пробубнил Хуайсан, уткнувшись лицом в подушку.       — Лучше думай о том, как будешь бегать пять кругов, а не о том, как смотреть мне в глаза, — посоветовал его брат и снова положил руку поперек груди младшего. — А теперь спи.       После разрядки сердце и впрямь унялось, а волнение рассеялось, так что Хуайсан провалился в сон, пригревшись в объятьях Минцзюе.       Утром он проснулся в комнате один. Минцзюе уже успел уйти. Не Хуайсан был искренне рад этому обстоятельству. Он отчаянно нуждался в том, чтобы привести мысли в порядок.       — Что ж, — сам себе сказал он, глядя в потолок. — Мне предстоит пробежать пять кругов. Будет время поразмыслить.       Ноги его все еще болели, но боль эта была не такой острой и двигаться почти не мешала. Просто мышцы как будто онемели и ныли все время. Но Хуайсан довольно быстро привык к этому ощущению. Казалось, так бежать было даже легче.       Он пробежал все пять кругов, отдыхая после каждого, как и велел ему брат. И это был первый раз, когда он смог выполнить то, что ему сказали. Пробежка не привела в порядок его мысли. Но по крайней мере, он устал достаточно, чтобы перестать думать.       Когда он пришел в себя после пятого круга и смыл пот и пыль, уже настало время обеда.       За столом брат вел себя как ни в чем не бывало. А Не Хуайсан не знал, куда девать глаза. Вот когда ему действительно пригодился бы веер. От случайного взгляда на Не Минцзюе щеки неудержимо краснели, но прикрыть лицо не было ни малейшей возможности. Кое-как запихав в себя еду, Хуайсан вылетел из-за стола со скоростью ветра и не сбавлял темпа, пока не захлопнул дверь своей комнаты.       Глава ордена Не проводил младшего задумчивым взглядом и усмехнулся. Он не стал заговаривать с ним. Не стал стучать в дверь его комнаты. Хотя волнения брата и казались ему глупыми и бессмысленными, Минцзюе предоставил Хуайсану разбираться с ними самостоятельно.       Оказавшись в своей комнате, юноша тяжело опустился на пол. Теперь это помещение казалось ему чужим и безликим. Занять себя здесь было решительно нечем. Разве что чтением книг или порнографии — библиотеку Хуайсана старший брат, к счастью, жечь не стал. Но уж к чему-к чему, а к порнографии юноша сейчас не решился бы прикоснуться. Ему и так чудились развратные картины, стоило только закрыть глаза, а кожа начинала гореть в тех местах, где его касались руки брата. От воспоминаний о прошлой ночи по телу разливался жар, а разум охватывал жгучий стыд.       Не Хуайсан сидел на полу, прислонившись спиной к кровати и кусал губы. Что-то подсказывало ему, что этой ночью он не уснет.       Юноша промаялся до заката, но в конце концов не вытерпел. Он сам не знал, что собирается сказать брату, просто не мог вести себя, как ни в чем не бывало. У дверей комнаты Минцзюе он замер, не решаясь постучать. Может быть, брат уже спит? Тогда тревожить его не стоит. Хуайсан, уже занесший руку, чтобы постучать, замер в нерешительности. Он бы, наверное, так и ушел, если бы из-за двери не раздался голос Минцзюе.       — Ну кто там еще? — недовольно проворчал глава ордена Не.       — Брат, это я, — отозвался Хуайсан, проглотив ком в горле. — Можно войти?       — Можно.       Юноша робко приоткрыл дверь и проскользнул в комнату.       — Я же говорил, что можно, — Минцзюе смерил его хмурым взглядом.       — Что, в любое время? — удивился Хуайсан.       Его старший брат только пожал плечами.       — Ты что-то хотел? — сменил тему он.       Его младший брат замялся и смущенно потупил взгляд. Он очень пожалел, что за весь день не догадался придумать слов. Теперь же, когда сердце подскакивало к горлу от волнения, а пальцы дрожали, собраться с мыслями и вовсе не представлялось возможным.       — Мы можем поговорить? — промямлил он, подходя к столу брата и садясь напротив.       — И о чем ты собрался говорить со мной? — усмехнулся Минцзюе. — О том, чтобы я забыл о вчерашнем, или о том, чтобы повторил?       Хуайсан спрятал пылающее лицо в ладонях.       — Не знаю, — отозвался он. — И о том, и о другом, наверное.       — Нашел из-за чего панику разводить, — смущение юноши, казалось, веселило брата еще больше. — У тебя что, никого не было, кроме своей правой руки?       Хуайсан вскочил, не в силах стерпеть его насмешек, и бросился прочь из комнаты, но уже у дверей его остановил оклик брата.       — А ну сядь обратно, — велел Минцзюе.       Хуайсан подчинился. Он не знал, куда деваться от стыда, но ослушаться не решился. Если брат захочет, то силой притащит его обратно.       Глава ордена Не окинул взглядом своего младшего брата и покачал головой.       — Чем с веерами баловаться, лучше б девку себе нашел, — справедливо заметил он.       — Да не хочу я девку! — и без того алые щеки юноши сделались еще ярче.       — А кого хочешь? — фыркнул старший. — Меня?       Хуайсан снова спрятал лицо в ладони. Он готов был разреветься.       Минцзюе тяжко вздохнул, обошел стол и сел рядом с братом.       — Ну так что? — спросил он, опустив тяжелую руку ему на плечо. В голосе старшего больше не было насмешки. — Мне забыть или повторить?       — Не знаю, — Хуайсан тихо всхлипнул.       — Вот только реветь не надо. О чем истерика-то?       Юноша мелко задрожал. Минцзюе возвел глаза к потолку.       — Давай, выкладывай, чего ты там себе напридумывал?       — Ты будешь презирать меня, — глухо отозвался Хуайсан, не отнимая ладони от лица.       — Угу, делать мне больше нечего, — фыркнул брат. Но младшего это явно не убедило.       — О, ты что, серьезно? — не поверил Минцзюе. — Прекрати. Среди солдат полно таких. Эка невидаль — на мужика встает.       От столь непристойных речей Хуайсан аж забыл про собственный стыд.       — И что, у тебя тоже? — округлил глаза он.       Минцзюе фыркнул и пожал плечами.       — А на женщин? — не отставал младший.       — Мне составить для тебя подробный список тех, с кем я спал? — язвительно поинтересовался Минцзюе, и Хуайсан снова стушевался.       — Не надо, — торопливо отказался он.       — Ладно, хватит уже ерундой голову себе забивать, — проворчал старший. — Не будем возвращаться больше к этому разговору, а то ты, того и гляди, как факел вспыхнешь. Захочешь, чтобы я повторил — просто скажи, и дело с концом.       Хуайсан неуверенно кивнул и собрался подняться, чтоб вернуться к себе, но рука брата, все еще лежавшая у него на плече, остановила его.       — Куда собрался? — спросил он.       — К себе, — растерянно ответил юноша.       Минцзюе поморщился.       — Тут спи, — проворчал он. — У тебя там...       Старший сделал неопределенный жест рукой, который по всей видимости должен был обозначать что именно "у него там".       — Брат, мне очень неловко будет... — попытался возразить Хуайсан.       — Неловко штаны через голову надевать, — сообщил ему Минцзюе. — Иди и спи.