— Ты — мой маленький океан, и я тону в тебе.
Мягкие хлопья снега падали на город, погруженный в блеск ярких фонарей. Каждое дерево в городе было украшено гирляндой, а витрины магазинов — рисунками снеговиков и снежинок. Сеул готовился к Рождеству, которое вот-вот должно было наступить и сплотить множество семей. Для Хосока эта пора чудес. Он обожал зиму и снег, с которым не мог наиграться. Омега сидел дома и учился вязать разные, как ему казалось, милые вещички. Гостиная была полностью украшена и готова ко встрече нового года. В углу комнаты стояла живая елка, украшенная блестящими шарами и гирляндами, которые были развешаны по всей гостиной, да и вообще по всему дому. Их свет завораживал Хосока. Игрушки становились маленькими звёздами в его глазах. — Думаю, нужно прогуляться и отнести еды Юнги, — говорит сам себе Хосок. Он откладывает спицы и пряжу на диван, а сам с большой осторожностью встает с пушистого ковра. В большом зеркале в пол показался омега с еще небольшим животиком. Мин разглядывал, трогал и чувствовал как внутри разливается тепло от предвкушения. Хо был безумно рад тому, что в их доме через пять месяцев раздастся заливной смех и милое угуканье. Парень широко улыбнулся и пошел одеваться в тёплую одежду. Главное не забыть надеть шапку и положить контейнеры в сумку. ❄️❄️❄️ Когда Хосок вышел на улицу уже вечерело. Время было около пяти, но небо упорно затягивалось черными тучами, которые заставляли грустить. Омега постарался не быть такой же унылой тучкой, поэтому отправился поскорее в больницу к мужу. Прохожие улыбались и весело обсуждали предстоящие праздники. Хосок тоже был счастлив и не мог дождаться вечера, чтобы сесть за стол и плотно покушать в компании своей семьи. Омега готовил разные вкусности с самого утра, чем удивил мужа, ведь Хосок обычно спал очень долго. Юнги должны были отпустить пораньше, а поэтому еще больше времени они могли провести вместе. Заходя в больницу Хо здоровался с врачами и персоналом. Здесь его знали и любили, потому что он часто помогал в детском отделениям детям, у которых не осталось родителей. — Юнни, я принес тебе покушать… Сумка падает на пол, а глаза широко распахиваются. Его мужа по щеке нежно гладил, кажется, интерн. Тот сразу же отпрянул, а Юнги злостно посмотрел на интерна. Пелена из слез застелила глаза Хосока. Он, не веря тому, что сейчас произошло, убежал в слезах, сам не зная куда. Внутри все жгло обидой и горечью соленых слез. Его одолевали множество мыслей, которые роем проносились в его голове. Юнги незамедлительно побежал за мужем, которого и след простыл. Он корил себя за то, что дал повод для сомнений, да и еще в канун такого семейного праздника. Альфа не простит себя за хосоковы слезы. Обежав почти всю больницу, Юнги двадцатый раз позвонил мужу. В ответ лишь душащие гудки. — Эй, вы не видели моего мужа? — нервно спросил Мин у молоденьких врачей. Те отрицательно покачали головой, а Юн побежал дальше. Единственным местом, которое мужчина не проверил, была крыша. Здание было высоким, а Хосок расстроенным и беременным — он мог сделать все что угодно. Альфа незамедлительно побежал туда и обнаружил стоявшего и мерзнущего Хосока. Омега стоял рядом с краем, у бордюра, и тихо всхлипывал. Юнги, в одном халате и кедах, помчался к мужу, отдергивая его от края. Мужчина крепко сжал в своих объятиях любимого, который прижимался всем телом и хватался за халат замерзшими руками. — Сок-и, ну ты чего? Между нами нет ничего. Этот интерн лезет ко всем. Пожалуйста, не плачь, я люблю тебя, — горячо нашептывал Юнги, целуя родную макушку. — Но ты…ты… — заикался младший, глотая слезы. — Я мудак. Прости, что дал повод для сомнений. Я люблю тебя, солнце. Пойдем внутрь. Через час они были дома. Юнги нес свою омегу до самой кровати. Альфа переодел его, а после уложил под воздушное, словно облако, одеяло. Они заснули вместе на три часа, а потом Хосок хлопотал на кухне, потому что они могли пропустить самый главный праздник. — Я люблю тебя, Хосок-и. — А я люблю тебя, Юнни.— И если ты погибнешь, я захочу умереть с тобой…