Отель Woodson

Кларк не засыпает, точнее, в сон клонит, но больше хочется помириться с женой. И это становится ее сегодняшним планом на ночь: дождаться, пока мама уснет, затем проверить спящих детей и после появиться на пороге номера супруги. Так все и происходит. И блондинка знает, что Лекса тоже не спит. Пока девушки не помирятся, ни одна из них не уснет спокойно. — Ты же должна быть с матерью? — обиженно начинает Вудс. Кларк не хотела снова ругаться, поэтому опустила вопрос жены. — Не впустишь? Лекса закатывает глаза, но отходит в сторону. Замечая горящий экран телевизора, голубоглазая понимает, что была права. Супруга не спит и, похоже, не собиралась, ибо на кровати стоит большая и не тронутая еще чашка с попкорном. — Это твой ужин? — Кларк удивленно изгибает бровь. — Да. И завтрак, и обед, — отвечает брюнетка, возвращаясь в полусидячее положение у изголовья для удобного просмотра ужастика, который был установлен на паузу, на ночь, — раз с семьей я уже не могу принимать пищу. — Не утрируй, Лекс, — вздыхает Гриффин. — Мама... думаю, из-за своей болезни просто не понимает, что делает. — Больные люди лежат на койках, в больницах или дома, а не хлыщат целыми днями мартини или другой дорогой алкоголь, — зеленоглазая пытается отменить паузу, но Кларк забирает пульт из ее рук, откладывая его на тумбу. — Ты же не знаешь, какими мы будем в старости, поэтому не можешь обвинять ее в этом, — строго сообщает блондинка, ибо, конечно, ее задевают слова или намеки от жены, ведь та не раз говорила о том, что Эбби врет. У голубоглазой медицинское образование, и пусть она не работает, но диагноз прочитать и снимки посмотреть может. — Возможно, мы будем в сто раз хуже. И дай Бог, если наши дети не откажутся от нас и не скинут в какой-нибудь дом престарелых или в госпиталь для пожилых и больных стариков. Вудс на секунду прикрывает глаза, а позже смотрит на супругу с сожалением. На Кларк все навалилось, а она даже поддержать не может, ибо вставляет палки в колеса. — Прости, малышка. Я все понимаю, но и ты меня пойми. Что мне-то делать? Woodson еще ничего нам не принес, точнее, принес, но это все идет на покрытие убытков от твоей матери. В конце месяца чем, по-твоему, я буду выплачивать ссуды и заработную плату обслуживающему персоналу? Не нужно было его открывать так рано, — печально произносит зеленоглазая. — И я понимаю тебя, Лекса. Больше всех тебя всегда понимала, и сейчас не исключение. Я поговорю еще раз с мамой... — тоже расстроенно отвечает Кларк. — И стоило. Квартира была маленькой для нас всех, дети выросли. Им очень нравятся их оборудованные спальни-номера. Мне нравится, что у нас не одна комната, в которой мы спим и едим, а три. Это не считая еще других номеров на этаже, которые тоже наши. В одном из них позже я смогу рисовать. Гриффин имеет в виду, что когда дела с отелем пойдут лучше, у нее будет больше свободного времени. — У тебя есть собственный кабинет, о котором ты всегда мечтала. Чуть позже можно пригласить к нам Анью и Рейвен, лучших подруги жены, которые живут в других городах. — Вдруг им понравится, и они останутся? — Да, знаю, — сдается Вудс. — Знаешь, тогда не смей так больше говорить. Твои родители были бы счастливы, зная, что Woodson вновь на плаву. — Хм... Да, но это не решит моих... — Лекса осекается, быстро исправляясь, — наших проблем. Эбби добьется своего и разнесет все к чер... — Ш-ш-ш... — прикладывает блондинка пальчик к губам жены. Нет смысла спорить – супруга упрямее самого черта лысого. — Я поговорю, и все будет хорошо. И я не за этим сюда пришла. Перекидывая ногу через брюнетку, Кларк усаживается на колени супруги. — Останешься? — тихо спрашивает Вудс, ибо безумно соскучилась по ночным объятиям спящей жены, своим и ее. Хотя, с другой стороны, Лексу распирает засмеяться от глупого вопроса, который она задает своей законной жене, матери ее двоих детей. Но в данный момент это неуместно, особенно, когда перед зеленоглазой предстают две полуобнаженные ключицы, выглядывающие из-под халата. — Ты же знаешь, малыш, что пока я не могу, — пожимает плечами блондинка, намекая на то, что не оставит на ночь мать одну. — Тогда... — Лекса прерывается сама, замечая, как с супруги скатывается шелковый халатик, а под ним... Вудс сглатывает, иначе слюни потекут через край. — Что ты... Я, Господи... Мысли, слова путаются, Лекса сама понимает это. Прошло столько лет, а ее все так же заводит тело жены, хотя брюнетка сказала бы больше, ибо формы после беременности и родов стали более привлекательными. Конечно, блондинка похудела, но в нужных местах округлость осталась. И, несмотря на то, что девушки давно в браке, Вудс подмечает, как противоположный пол пялится на грудь супруги. Лекса исподтишка продолжает ревновать и беситься по этому поводу, но не закатывает истерик или разборок, прекрасно зная, что Кларк ей верна и никогда не покинет ее. — Тебе нравится? — томно произносит Гриффин, замечая, как руки жены затряслись в напряжении, но быстро успокоились, как только Лекса прикоснулась ладонями к ее груди. Кожаный костюм, а точнее, лоскуты кожи походили на купальник. Красная тесемка была перекинута через шею, грудь — великолепна, но немного обнажена. Далее полоска кожи тянулась ниже, по животу, прикрывая пупок, ну и еще одна скрывала лобок. По бокам были такие же красные тесемки и на попе в виде стринг, как позже поняла Вудс, обхватывая ладонями за голые ягодицы и притягивая девушку к себе ближе, чтобы голубоглазая перенеслась с колен на тазовую кость. — Спрашиваешь? Ты решила меня сегодня убить. Но даже если я схвачу инфаркт, то жаловаться не буду, — усмехается зеленоглазая, проскальзывая пальчиками под кожу. Пощекотав грудную плоть, нежным скольжением Вудс спустилась по коже живота под тканью, достигая гладко выбритого лобка жены. — Где ты их берешь? — На одном сайте, — хихикает блондинка, ощущая легкую щекотку от ногтей по телу. Лекса просто уточнила, она бы не хотела, чтобы ее жена посещала такие магазины, а на сайте – пофиг. — Это как-то снимается? — оттягивает кожаную полоску супруга. — Иначе я его разорву. — Да. Сверху, — Кларк приподнимает волосы, слегка покачиваясь на бедрах брюнетки. — Дети? — материнский инстинкт включается у Вудс, даже несмотря на то, что она их не рожала, а всего лишь дала частицу себя. — Спят. Я проверила, — успокаивает Гриффин. — Эбби? — Лекса медленно развязывает тесемку на шее, и купальник спадает с груди любимой. — Тоже, — заверяет голубоглазая, что им точно никто сегодня не помешает. Но уже становится непонятно, слышала ли последний ее ответ супруга, так как, увидев обнаженную грудь, зеленые глаза вмиг потемнели, а пухлые губы устремились терзать и без того восставший от прохлады сосок. — Ах... — негромко выпускает стон блондинка, закидывая голову назад и закатывая глаза. Кларк соскучилась по нежным касаниям жены, в точности, как и Лекса, хоть вторая чаще высказывала свое недовольство по поводу отсутствия секса. Лекса никогда не была груба с супругой. Пусть в жизни она более сурова и строга, но не в постели. В постели Вудс превращается в котенка, который готов нежно отдавать ласки и так же их принимать. Это еще одно, что отличало брюнетку от мужчин. Был у Кларк до встречи с будущей женой Финн Коллинз, так он жил, как и все парни, только для собственного удовлетворения. А Лекса пока не унесет ее на пик наслаждения, ни за что не займется и не разрешит приносить себе удовольствие. Кому же это не понравится? Ну и Вудс самой доставляло невероятное удовольствие делать жене приятно и хорошо. Зеленоглазая привстает, перекладывая супругу на спину, и медленно стягивает через низ все это подобие купальника. — Надеюсь, ты не собралась в нем на пляж? — подначивает, но улыбается, хоть и знает, что блондинка слишком уж стеснительная. Стеснительность на людях, которую брюнетка обожает в жене. Кларк хмурится, пока расправляется с пижамой супруги, но, замечая улыбку, тоже растягивает губы. — Нет, — Гриффин кокетливо продолжает. — Если только в сауну* лично с тобой. Внутреннее Я подпрыгивает в восторге у Вудс от того, что эта девушка, жена телом, мыслями и душой ЕЕ. И поэтому, больше не задерживаясь и не отвлекаясь на разговоры, Лекса начинает целовать каждую клеточку бархатной кожи любимой; с пальчиков ножек, медленно поднимаясь вверх, мягко ласкает кончиком язычка внутреннюю сторону бедер голубоглазой. Кларк выгибается от этих блаженно-щекочущих движений. Внизу живота пульсация зародилась еще несколько минут назад, а сейчас уже отдавала сладкими приливами в пах. Лекса пальчиками раскрыла плотно сомкнутые губки, усмехнулась от того, что тело жены никогда ее не подводило: складки всегда блестели влажным бархатом, как только Вудс проводила свои нежные манипуляции. Зеленоглазая провела язычком от мышечного кольца ануса до клитора, Кларк заерзала, и сверху посыпались приглушенные стоны. Вкус жены после родов изменился совсем не много: Кларк стала слаще, словно медовая начинка конфеты. От этого Лекса могла доставлять удовольствие жене часами без остановки, пока блондинка сама не попросит остановиться от принесенных ей многочисленных оргазмов. Брюнетка окружила своими ласками чувствительный клитор, но в какой-то момент опустилась и утонула во влажном любовном тоннеле. Даря нежность стенкам этого, качающего любовный эликсир, насоса, Лекса ощутила, как ее язык пытаются вытолкнуть или наоборот втянуть глубже. Это означало не что иное, как то, что жена на грани, что еще немного, и Кларк перестанет сдерживать свои стоны, а ее блаженный крик столкнется со стенами этого номера. Лекса заменяет язык одним пальчиком, его будет достаточно, чтобы увести блондинку на самую высокую гору, к небу... И потом Гриффин сорвется вниз, но ее, как обычно, поймают теплые и родные руки супруги. Язык же перемещается на клитор, и хватает всего несколько облизывающих касаний, как Кларк взрывается мощным оргазмом. Ее сотрясает в конвульсиях, и она летит... вниз... А когда приходит в себя, то ощущает ласковые объятия своей супруги и короткие поцелуи в лоб. И это так мило, так приятно для голубоглазой! Занятие любовью словно маленькая смерть, и каждый раз Вудс вытягивает девушку оттуда, давая лишь насладиться мигом блаженства, но никогда не оставляя ее. — Я люблю тебя, — шепчет Гриффин. — Я знаю, — мягко вторит брюнетка. И это правда: ни одна из них не устанет и не перестанет повторять эти слова. Кларк встает, нависает над женой, пальчиками рук еле касаясь кожи, и плавно водит ими по ключицам, ложбинке, животу, ноготками застывая на грудных полушариях. Лексе нравится. Это словно массаж, он разносит мурашки по всему телу, и мелкие «букашки» собираются там, внизу, щекочат и наливают желанием пах. И когда Кларк чувствует по покачиваниям своего тела, что жена готова, то пропускает свою ладонь между их телами, оказываясь в самом жерле горячего вулкана. Конечно, там мокро, жарко и все напряжено. От одного касания смуглые бедра приподнимают блондинку, и Лекса притягивает супругу для поцелуя, чтобы свои горловые стоны испускать в рот любимой. Как бы долго они не жили вместе, Вудс не любит показывать жене свою слабость и хрупкость в такие единственные моменты. Гриффин знает это и совсем не против, что ее супруга хочет всегда казаться сильной и могущественной. Несколько ласковых движений, и Кларк оседает на влажность зеленоглазой своим бархатным шелком. И это любимая поза обеих, так как они словно друг в друга проникают, как будто бы это не что иное, как самое традиционное занятие любовью. Ритм движений бедрами ускоряется, хлюпанье промежностей усиливается в тишине номера, как и их стоны. И в какой-то момент девушки вместе доходят до финальной части. Кларк падает на жену и слышит затуманенный оргазмом блаженный возглас брюнетки. — Я люблю тебя! — Я знаю, — с улыбкой нашептывает Гриффин. Спустя пару минут Лекса просит: — Останься. — Я не... — блондинка задумывается, как сделать так, чтобы не обидеть любимую, и предлагает альтернативу. — Сходим вместе в душ? Вудс соглашается. Это лучше, чем ничего. И там девушки еще не раз вознесутся на Эверест, но ни за что не разобьются.