Отель Woodson

— Мама, что здесь происходит? — Кларк влетает в свой номер, услышав шум, доносящийся из спальни. — Ничего, дочка. Просто возвращаю вам вашу спальню. С моей стороны это было совсем не этично так врываться в вашу привычную и размеренную жизнь, а также менять в ней все, что не соответствует моим нормам. Это ваша жизнь, ваша семья. И да, я перееду назад в свой номер. — Мама, но как же твое состояние? А если ночью что-то случится? — обеспокоенно переспрашивает блондинка, и, конечно же, ей все кажется странным. Может быть, мама так прощается? — Лекса посоветовала мне воспользоваться радионяней. Надеюсь, она осталась у вас от Эйдена? — усмехается Эбби. — Так ты будешь меня слышать всегда, дочка, как и я чувствовала тебя в своем животе. Конечно, для голубоглазой все это неожиданно, причем воспоминания мамы, которые она произносит с улыбкой. — Лекса? Мам, я поговорю с ней. — Нет, Кларк. Дело в том, что это моя идея переехать. А твоя жена просто подсказала, как воплотить это в реальность, чтобы никто ничего не боялся, что что-то может случиться, — пожимает плечами старшая Гриффин. — Я хотела... точнее, мне надоело маяться от безделья, и Лекса предложила поработать горничной на третьем этаже. Так я смогу вернуть то, что натворила. — Мам, нет! — это уж чересчур странно для Кларк. Ладно бы Эбигейл сказала это в то время, когда был жив Джейк. Тогда она еще что-то делала по дому и работала, но не сейчас. — Ты – наша семья! Ты не должна работать... Хотя бы не на такой должности, тем более больная. Хм... Сказать, что я так же сказала твоей женушке, но она настояла? – на секунду задумалась Эбби. — Доченька, это тоже была моя идея. Пойми, ничего не делая, я еще быстрее загнусь... — привирает мать. — Я хочу вам помочь, а то от моего проживания с вами как от козла молока. — Мам, и ты нам можешь помочь: приглядывай за детьми. После обеда можно с ними гулять, — упрашивает блондинка. — Кларк, я и так успею с ними погулять после обеда, так как убираться нужно с утра. Девочка моя, — Эбигейл подходит к дочке, убирая выбившийся локон из прически за ухо. — Я хочу вам помогать, хочу, чтобы от меня был хоть какой-то толк, пойми. Это не привилегия твоей жены, а моей второй дочки. Я хочу, чтобы в памяти у вас осталось от меня что-то хорошее, а не бесконечные недовольства. И я справлюсь, это не цемент грузить. Кларк на секунду показалось, что вернулась именно та ее мама, которая растила ее с младенчества: заботливая, ответственная, благоразумная, но это только так показалось... — И я не хочу жить на подачки Лексы. Я тоже имею право вносить свой вклад в проживание здесь, пищу и так далее. Голубоглазая не хочет спорить, поэтому разводит руками, соглашаясь. — Хорошо, но если почувствуешь себя плохо... — Да-да, скину уборку на Лексу. — Мам... — Это просто шутка, дочка. После разговора с мамой Гриффин направляется прямиком к жене. Если уж Эбигейл она не смогла переубедить, то может, Лексу сможет? Хотя блондинка никогда и не лезет в дела отеля, но сейчас замешана ее мать. Брюнетка сидит в своем кабинете и разбирает бумаги. Кларк стучится в приоткрытую дверь. — Милая? — Да? — Ты не слишком занята для разговора? — Да все равно... — раздраженно Вудс опускает документы и поднимает недовольный взгляд на жену. — Что ты хотела? Гриффин входит и прикрывает за собой дверь. — Что случилось? — по сравнению с настроением жены, проблемы Кларк – пустяки. — Придется опять ссуду брать, мне почти нечем выплачивать персоналу зарплату, — с сожалением в голосе вздыхает Вудс. Голубоглазая тоже тяжело вздыхает, но подходит ближе, огибая стол, присаживается на колени к супруге и обвивает руками за шею. — Еще не конец месяца, дорогая, — блондинка прислоняется лбом к чужому лбу. — Все может измениться. — Да? Неожиданно наедут туристы, — горько усмехается зеленоглазая. Кларк нежно чмокает пухлые губы. — Все может быть. Не торопись пока. Лекса обнимает жену за талию, притягивая девушку к себе ближе, и утопает носом в ее шее. — Хорошо, — от блондинки веет спокойствием и благополучием. И так всегда. Не смотря, в какой заднице зеленоглазая находится, после советов Кларк все волшебным образом восстанавливается или, наоборот, не рушится. Чувства и эмоции брюнетки находят умиротворение от жены, и Лекса открывается. — Так о чем ты хотела поговорить, малышка? — О маме, — брюнетка на секунду закрывает глаза. — И что с ней? — конечно, Вудс не нравится врать супруге, но как выпутываться из такой ситуации, она пока не знает. — Ну-у... С ней что-то не так. Она решила съехать из нашего номера и работать на тебя, — голубые глаза озадаченно пытаются прочитать, что скрывает зеленый лес глаз, но жена временами отводит взгляд в сторону. — Это же хорошо, — кривит улыбку брюнетка. — Лекса, — вздыхает блондинка, вставая с колен, и обходит стол. — Она болеет. — Я помню, Кларк. Ты не даешь об этом забыть. Но и ты сама говорила, что у таких больных все из крайности в крайность, поэтому не стоит удивляться поведению Эбигейл, — пожимает плечами зеленоглазая. — Да-а, но я не знаю... — Так, малышка, не накручивай себя. С радионяней с ней ничего не случится ночью, а работа... поработает немножко. Посмотрим, если ей будет тяжело, то не будем заставлять. Мы же не изверги какие-то! — Лекса пытается успокоить любимую, а где-то внутри ее пожирает совесть от вранья, которого с каждым разом становится больше. — Тем более, мне кажется, что Эбигейл еще до-о-олго проживет с нами. — С чего ты взяла? — удивленно поглядывает на жену девушка. — Ну глушить мартини у нее здоровья хватает. И самочувствие хорошее, если она не с похмелья. — Ох, Лекса, быстрее вы обе меня в могилу загоните, — с усмешкой отвечает Гриффин, а брюнетка пугается не слов, а того, что супруга чувствует что-то неладное. — Кларк, я... — Все хорошо. Я люблю тебя, — с благодарностью отвечает Гриффин за поддержку. — Знаю, — расплывается в улыбке Вудс. — Лекс, ты сегодня спать собираешься? — уточняет Кларк, ибо жена никогда не проводит много времени в ванной перед сном. Это голубоглазая помешана на разных кремах, а у брюнетки их и в помине нет. — Да, сейчас, — отвечает Лекса немного раздраженно, а спустя минуту с таким же выражением лица выходит. И блондинка догадывается, почему: ее жена тоже, похоже, посещала сайт магазина для взрослых. На смуглой коже темное кружевное белье, от которого отходят лямки в разные стороны, словно паутина, они распределены по всему телу. Кларк смеется, прикрывая ладошкой рот. — Я выгляжу глупо? Гриффин знает, что супруга часто принимает все на свой счет, поэтому спешит ее успокоить, поднимаясь с кровати. — Нет, любимая. Просто представила, как ты его напяливала и путалась. — Это точно, — вздыхает девушка, понимая, что в следующий раз найдет что-то попроще. Кларк берет за лямку, располагающуюся на животе, и тянет к себе. — Мне все нравится! Сталкиваясь с нежным шелком ночной сорочки на супруге, Лекса притягивает жену за голову и крепко целует. От таких поцелуев у блондинки перехватывает дух... И следом Кларк ощущает, как рука жены скатывается, сжимая ее попку. Поцелуями спускаясь к основанию шеи, словно подросток, метит голубоглазую, но это не специально, а все происходит в порывах страсти и нарастающего общего возбуждения. В какой-то момент Лекса все же осознает и проводит языком по этому месту, поднимаясь к мочке уха. Голубоглазая чувствует, как по всему телу рассыпаются мурашки, ощущает, как еще немного, и готова покинуть этот мир, точнее, разумом, поэтому опускает руку под темные трусики жены, немного играясь там пальчиками. — Может быть, снимем это обмундирование? А то я боюсь, что потом не соображу, как это все расстегивается. Лекса согласно кивает, поворачиваясь к жене спиной, ибо все застежки там. Гриффин делает все медленно с самой первой застежки на шее, покрывая сверху смуглую кожу поцелуями, и так доходит до самих бедер, пока вся упряжка жены не слетает на пол. И сейчас Кларк хочет быть первой, кто вкусит супругу. Иногда это ей удается. Она проводит язычком между двух ягодиц, утопая в разгоряченной промежности, и умело скользит, словно собирая виноградный сок. Лекса не сопротивляется, наоборот, слегка нагибается вперед, чтобы открыть для жены больше доступа. Кларк проникает внутрь брюнетки, несильно сжимая пальцами упругие ягодицы, и продолжает ласкать языком стенки влагалища. Вудс пытается сдержать стоны, периодически шипит и рычит, но от истинного наслаждения ей никуда не деться. Несколько толчков в нее, пальчик танцует на клиторе, и зеленоглазая кончает так, словно у нее не было месяц секса, с громкими стонами и хриплым всхлипом. — Боже, как я тебя люблю! — благо, Лекса была спиной к супруге, и та не видела ее сильнейшего поражения. — Знаю, — с ухмылкой отвечает блондинка, и следом с нее быстро слетает ночнушка. Под тканью девушка совершенно обнаженная, скорее всего, она тоже готовилась к совместной ночи после долгого перерыва. Зеленые глаза загораются, и руки брюнетки начинают уделять внимание груди. Кларк любит это, ее грудь очень чувствительна к нежным ласкам, и блондинка сходит с ума, прощаясь со своим разумом. Лекса отводит жену к кровати и укладывает ее, зная, что Кларк не любит принимать удовольствие стоя. Брюнетка ложится сверху между раздвинутых ножек и начинает с медленных покачиваний, но сейчас опять все не для своего наслаждения, а для любимой. Лобок ее сталкивается с чужой горячей плотью, и Кларк стонет так, словно ей больно. Но это совершенно не так. Ей хорошо, даже слишком. Чуть позже длинные пальчики погружаются в жену, и пухлые губы сосут наливные соски, чередуя с неистовым лизанием. Лекса продолжает двигаться на жене, так как ей хочется доставить супругу не только на самую высокую точку Эвереста, а к самим небесам, в облака. И Кларк уже не может понять, какая часть любимой сталкивается с ее набухшим клитором, но это и не важно. Постанывающая и покрытая потом, блондинка выгибается, сама ускоряет движения и ощущает, как язык жены проскальзывает в ее рот, неистово сплетаясь с ее языком. Лекса всегда хочет полностью обладать женой: внизу, вверху, в душе. И у нее это получается, но каждый раз брюнетка еще настойчивее показывает это. Кларк нравится и это в жене, это цепляет до самого сердца каждый раз. И так и будет, вне зависимости, сколько они еще пробудут лет в браке, точнее, пока смерть не разлучит их. Пальчики проникают глубже, движения Вудс все быстрее, толчки сильнее, но несдержанный последний, самый громкий крик супруги оповещает, что Кларк парит где-то в облаках. Лекса недолго еще прижимает руку к качающей горячую слизь плоти, а после скатывается с жены и обнимает ее, слегка покачивая, словно убаюкивая на своих крыльях ангела, которого блондинка могла встретить там. С небывалой легкостью Кларк проваливается в царство к Морфею. Зеленоглазая понимает это по мирному сопению, улыбается и тихо шепчет: — Сладких снов, моя королева. Как только Лекса не пыталась назвать жену: и королевой, и принцессой, но той не нравилось, и они остановились на «малышке».