Миг бесконечной привязанности

— Для чего ты здесь? Цзинь Лин хмурится, высунув голову за порог и сверля взглядом непрошеного гостя. — Помочь тебе собрать волосы? Вэй Ин широко улыбается, демонстрируя гребень, наверняка стянутый из покоев Ханьгуан-цзюня. — Вэй Усянь. Сколько, по-твоему, мне лет? Цзинь Лин почти захлопывает дверь перед его носом, но Вэй Ин успевает вставить ногу и, все так же улыбаясь, невозмутимо заходит в комнату. — Да брось. Нужно пользоваться возможностью, пока она есть. Шидзэ... Твоя мама делала это, даже когда я уже был старше, чем ты. — Хочешь сказать, что моя мать тебя расчесывала? Чушь какая. Она же не была слугой. Цзинь Лин скрещивает руки на груди, сверля Вэй Усяня недовольным взглядом, но упоминание о матери все же действует на него, и он уже не выглядит так уверенно. — С чего ты взял, что для этого нужно быть слугой? Вэй Усянь плюхается на кровать, утаскивая Цзинь Жуланя за локоть и усаживая на пол перед собой. — Не может быть, чтобы она это делала... — бурчит Цзинь Лин, но когда старейшина Илина снова показывает ему гребень, он не протестует. Первое время он каждый раз вспыливал, стоило Вэй Ину потрепать его по макушке или бесцеремонно сгрести рукой ближе к себе, однако тот продолжал оставаться таким же прилипчивым, называя себя «дядя Ин». В конце концов Цзинь Лин сдался. Вопреки ожиданиям, чужие пальцы перебирают его волосы совсем не больно и даже ласково. В прошлом каждый раз, когда дядя Цзян расчесывал Цзинь Лина, то неизменно выдирал ему половину волос и начинал громко ругаться, когда он вопил. Вэй Ин беззаботно напевает себе под нос какую-то из знакомых ему мелодий, и это рассеивает неловкость, которую Цзинь Лин обычно ощущает, оказываясь с ним наедине. — Готово! — неожиданно восклицает он, нарушая спокойствие момента. Цзинь Лин слегка вздрагивает, но удерживается от того, чтобы не огрызнуться. — Ты уложил их криво... — кисло констатирует факт Жулань, рассматривая в зеркало результат стараний Вэй Усяня. — Правда? — тот округляет глаза, но губы при этом смеются. — Иди сюда, я поправлю. Он ведь не специально?.. Цзинь Лин украдкой кидает взгляд на Вэй Ина, который сразу замечает это. — Ты хочешь о чем-то спросить? — ... — А-Лин? — Каждый раз, когда ты зовешь меня так, ничего хорошего от тебя не жди. — О? Что это? Неужели А-Лину нужен любовный совет? Дядя Ин всегда к твоим услугам! Вэй Ин упирает руки в бока, важно надуваясь. Цзинь Лин морщится. — Я не обрезанный рукав, в отличие от тебя, мне не нужны твои советы. — Разве я говорил, что речь о мужчине? — Ты!.. — Но ты ведь действительно хотел о чем-то спросить, я прав? И вряд ли это просьба дать тебе урок игры на флейте, — он делает паузу. — Разве что на какой-нибудь другой флейте. Вэй Усянь хохочет, уворачиваясь, когда красный от злости племянник пытается дать ему пинка. — Была бы здесь Фея... — Была бы здесь Фея — здесь не было бы меня, — поспешно вставляет Вэй Усянь. — Именно что. Цзинь Лин задумывается, нарочно игнорируя выжидательный взгляд Вэй Ина. — Просто теоретически... Могу ли я рассчитывать, что такой тип, как ты, ответит серьезно, если я серьезно спрошу? — добавляет он, немного успокоившись после. — Конечно! А-Лин, разве я когда-нибудь был несерьезен? Не было такого, точно тебе говорю! — ... А вообще, знаешь, я передумал. Я лучше пойду. Спрошу дядю, как встречусь с ним. Он разворачивается, но Вэй Усянь тут же притягивает его обратно за шиворот. — Стой-стой! Цзян Чэн тут тебе явно не советчик. — Разве не ты говорил мне больше делиться с ним проблемами? — Тут не совсем тот случай. Понимаешь ли... Его одинокую хризантему все еще никто не похитил. Цзинь Лин прикусывает губу, едва сдерживаясь от того, чтобы фыркнуть. Вэй Усянь же, напротив, смеется в голос над своими же словами. — Когда ты понял, что влюбился в Ханьгуан-цзюня? — выдает в итоге Цзинь Лин, избегая смотреть на собеседника. — Когда залез на дерево, — не задумываясь отвечает Вэй Ин. — Так и думал, что ты начнешь придуряться. Жулань оскорбленно надувает щеки. Его мать даже близко не была такой своенравной и избалованной, но в те редкие моменты, когда она обижалась, ее лицо было точь-в-точь таким же. Это вызывает у Вэй Усяня мягкую улыбку. — Да нет же. Я серьезно. Я осознал это, когда влез на дерево. ... Стой, ты куда? Цзинь Лин! — ... А потом он просто ушел. Даже не поблагодарил, а я ведь поделился с ним сокровенным! Вэй Ин всплеснул руками, изображая праведное возмущение. Но Лань Ванцзи, как и обычно, остался беспристрастным. — Вот всегда с тобой так, Лань Чжань, — из возмущенного выражение лица Вэй Усяня становится притворно-страдальческим. Не получив никакой реакции в ответ, он пробегает пальцами по широкому предплечью. — Эй-эй, Чжань-эр~ Заметив, что на него обратили внимание, он довольно усмехается. — Знаешь, о чем я сейчас подумал? Почему бы нам не?.. Прежде чем он смог договорить, в комнату, без стука, влетел один из адептов. — Учитель Вэй! — закричал он, не теряя времени на извинения и активно жестикулируя. — Молодой господин Цзинь! Вэй Ин резко поднялся. — Что случилось? Произошедшее несколько дней назад событие все еще не выветрилось у него из памяти, поэтому, ощутив некое дежавю, он против воли подумал о самом худшем. — Он залез на дерево и теперь не может слезть обратно! — ... Э? — Цзинь Лин, слезай оттуда! Вэй Усянь задрал голову, сложив ладони у лица вместо рупора. Вокруг него столпились младшие адепты ордена. Несколько, в том числе Лань Сычжуй, стояли у корней огромного ясеня, пытаясь уговорить молодого главу спуститься вниз. — Не слезу! Я не слезу!! — Цзинь Лин всхлипнул, крепче цепляясь за ветку. — Что за бедовое дитя... — Вэй Ин вздохнул. Стоящий рядом с ним Лань Ванцзи тоже задрал голову вверх, высматривая фигуру в желтом среди зеленой листвы. — Это ведь была твоя идея. — Откуда я знал, что из всех деревьев в Облачных Глубинах он выберет самое высокое?! Сказать по правде, Вэй Усянь даже не предполагал, что мелкий паршивец воспримет его слова всерьез. По его лицу было видно, что смысла в полученном ответе он не углядел. Но и уточнять тоже не стал. Лань Ванцзи перевел взгляд своих спокойных глаз с верхушки дерева на лицо застывшего в замешательстве Вэй Усяня. — Я залезу и сниму его. Не успел он вытащить меч, ветка, на которой висел Цзинь Лин, вцепившись в нее руками и ногами, издала громкий треск. — Ой... — выдал юноша, а после нескольких секунд тишины послышался его пронзительный визг. — А-Лин!! Вэй Усянь метнулся навстречу, но ветка, спружинив, перестала наклоняться вниз, и Цзинь Лин снова замер, но теперь уже вниз головой. — Д-дядя сломает мне ноги... — донесся до Вэй Ина его дрожащий голос. — Если будет, что ломать... — Что?! — Он и мне их сломает, говорю! Вэй Ин торопливо окинул взглядом сложившуюся картину. — Цзинь Лин, слышишь меня? На счет «три» отпусти руки! — Ты что, с ума сошел?! — Учитель Вэй... — Лань Сычжуй неуверенно посмотрел на него, повернув только голову. Он стоял аккурат под сломанной веткой, которая теперь свисала практически до земли. — Все будет хорошо! Просто отпусти руки! Ты мне веришь? — Нет!! — Отлично! Раз, два... — Я сказал «нет»!! Цзинь Лин зажмурился. И когда Вэй Усянь скомандовал «три», разжал пальцы. — ААААААА!! Шлеп. И съехал точнехонько на Лань Юаня, который замер под веткой с поднятыми вверх руками, сбив его при этом с ног. — Молодой господин Цзинь, вы целы? Несмотря на то, что мешком рухнувшее на него тело выбило из его легких весь воздух, голос Лань Сычжуя звучал дружелюбно и даже с некоторой толикой заботы. Цзинь Лин чувствовал его ладони на своей спине, которые неспешно ее гладили. От безукоризненно белых траурных одежд, которые являлись таковыми, пока они не оказались на земле, пахло как-то по-солнечному. Стараясь унять предательскую дрожь во всем теле, Цзинь Лин зарылся в них лицом. И тут же, опомнившись, отпихнул Лань Юаня в сторону. — Я в порядке! — сердито буркнул он, представляя, как выглядит со стороны. Глава Ордена Ланьлин Цзинь, который словно малое дитя боялся слезть с дерева, крича и плача, а потом еще и уцепившийся за одного из учеников соседнего ордена так, будто он был его матерью. Он поспешно вскочил, пытаясь отряхнуть одежду, которую изрядно потрепало попавшимися на его пути ветками, но дрожащие ноги все еще не хотели держать его в вертикальном положении. Когда он спотыкается, Сычжуй ловит его второй раз. — Простите, — терпеливо произносит он, поддерживая Цзинь Лина за талию, в то время как тому приходится схватиться за него, чтобы не упасть. — Заткнись. Не важно. Спасибо, — выдает он быстро на одном дыхании и краснеет то ли от стыда, то ли от смущения. Его щеки горят, но попробуй кто-нибудь проехаться вниз по дереву — еще и не так гореть будут. Лань Цзинъи и несколько других учеников насмешливо фыркают, но замолкают, когда Лань Ванцзи поворачивается в их сторону. — Представление окончено, ребятки! — Вэй Ин несколько раз хлопает в ладоши, стряхивая с себя нервозность. — Советую всем вернуться к своим обязанностям, прежде чем наш достопочтенный Ханьгуан-цзюнь назначит вам наказание! Толпа сразу же растворяется в ближайших кустах, за исключением Лань Сычжуя, который все еще держит Цзинь Лина, не зная, что теперь ему делать дальше. — Сычжуй, проводи юную госпожу до гостевой комнаты, прежде чем он влезет еще куда-нибудь, — приходит ему на помощь Вэй Усянь. — Это была твоя идея, — повторяет Ванцзи, но тот старательно делает вид, что не услышал. Жулань кидает на него гневный взгляд, но ничего не говорит, позволяя Сычжую вести себя. — Спасибо... — произносит он снова, когда убежден, что никто, кроме Лань Юаня, не может его услышать. — Я имею в виду... И за тот раз тоже спасибо. Я вроде как... Так и не сказал это. — Я рад, что ты цел, Цзинь Лин. Тебе не нужно переживать насчет того, что случилось. Он не смотрит ему в лицо, но очевидно, что Сычжуй улыбается. И ни о чем не спрашивает, хотя наверняка не знает, ради чего был совершен этот глупый поступок. Цзинь Лин надеется, что он не знает. После этого возле ясеня остаются только Вэй Ин и Лань Ванцзи, которые смотрят им вслед. — Ну... Будем считать, что тест на доверие он прошел, — довольно ухмыляется Вэй Ин, словно бы не он несколько минут назад стоял позади Сычжуя на случай, если что-то все же пойдет не так. — Мгм. Из всего произошедшего молодой глава Ордена Ланьлин Цзинь выносит две вещи: Первая — никогда больше не спрашивать старейшину Илина о чем-либо. Никогда. Вторая — конечно, он совершенно точно не обрезанный рукав. Но, возможно, он все-таки влюблен. Немного.