Миг бесконечной привязанности

Когда во время ночной охоты Цзинь Лин случайно встречает знакомую толпу в белых одеждах, то не может не чувствовать облегчение. Иронично, но с адептами клана Гусу Лань он чувствует себя больше на своем месте, нежели среди тех, чьим главой является. — Молодой господин Цзинь, — Лань Сычжуй мягко улыбается ему. Цзинь Лин запинается на ходу. Ах да. И еще кое-что. — Да... И тебе здравствуй, Лань Сычжуй, — произносит он спокойно, едва окинув того взглядом. Но Сычжуй ни разу не выглядит уязвленным. Он такой же, каким ему и положено быть. Им по пути, поэтому Цзинь Лин без зазрения совести присоединяется к этому шествию. Ночью, когда все адепты засыпают, он вытаскивает Сычжуя во двор. Тот следует за ним, не возражая, даже при том, что уже за девять. Они располагаются на широкой ветви дерева, и Цзинь Лин кидает на него предупреждающий «только посмей сказать что-то по поводу деревьев» взгляд, краснея при этом до кончиков ушей. Лань Юань слегка пожимает плечами, заинтересованно глядя в ответ. — Мы давно не виделись, — говорит он. — Я был занят. Я собирался позвать вас на ночную охоту несколько раз, но все никак не получалось. — Я читал твои письма... Как дела в ордене? Цзинь Лин кидает на него быстрый взгляд и затем неохотно открывает рот. — Все немного сложнее, чем я думал. Нужно удерживать в голове множество вещей, следить за своими словами, принимать отчеты, распоряжаться финансами... Его лицо становится все более унылым в то время, как Сычжуй выслушивает его с сочувствием. Жулань не говорит этого напрямую, но все вокруг знают, что у Ордена Ланьлин Цзинь сейчас весьма шаткое положение в обществе, а среди старейшин хватает тех, кто с большим удовольствием сместил бы желторотого юнца с поста главы. Почувствовав на своей руке чужую ладонь, Цзинь Лин замолкает. Он не любит, когда к нему прикасаются. Не любит, когда Вэй Усянь тискает его, словно он ребенок. Но каждый раз, когда это делает Лань Юань, он не знает, что именно чувствует. Сейчас Сычжуй одет только в нижние одежды, и Цзинь Лин ощущает, как при мысли об этом его руки начинают потеть. Вспыхнув, он выдергивает ладонь, пряча ее за спину и как можно незаметнее вытирая о штанину. На секунду Лань Сычжуй выглядит разочарованно. Но спустя мгновение он снова мягко улыбается ему. — Прости, — говорит Лань Юань. Цзинь Лин запоздало понимает, как это все только что выглядело, и в стыдливом отчаянии царапает древесную кору. — Я не... — беспомощно выдавливает он, а затем, сам того не ожидая, хватается за руку Сычжуя своими обеими. Они застывают в таком положении, и Жулань смотрит в землю, не решаясь поднять взгляд. А поэтому не видит, что Лань Сычжуй сейчас такой же раскрасневшийся и смущенный. Спустя некоторое время Цзинь Лин чувствует, как большой палец Сычжуя, находящийся в его ладони, слегка ее поглаживает. И от этого, казалось бы, невинного жеста по всему его телу пробегает дрожь. — Возможно, нам стоит вернуться прежде, чем кто-нибудь проснется и обнаружит наше отсутствие? — тихо говорит Юань, очевидно, заметив его замешательство. Цзинь Лин несколько раз быстро кивает и, слегка помедлив, с сожалением отпускает чужую руку. — Сычжуй, — озадаченно произносит Цзинъи на утро, — у тебя сзади след от древесной коры. Когда ты успел, мы ведь ночью не выходили никуда? Да и одежда не верхняя. — Ммм... — тянет тот в ответ, не объясняя. Но все же приводит себя в порядок, благо никто больше не обращает внимания. После сборов они продолжают свой путь. На следующую ночь Лань Сычжуй ждет его, что называется, при полном параде. Цзинь Лин не особо рад этому, но когда, выйдя за ограду, он оказывается тесно прижат к этим самым траурным одеждам, то его недовольство тут же испаряется. Сычжуй ласково утыкается носом в его ухо, и Цзинь Лин неожиданно для себя пищит, потому что, оказывается, это очень и очень щекотно. — Цзинь Лин... — он чувствует, как Сычжуй проводит по его голове, пропуская волосы между пальцами. Но Сычжуй — это Сычжуй. Ему можно, если он так хочет. — Ч-что? — заикаясь спрашивает Цзинь Лин, прежде никогда не слышавший, чтобы его имя произносили с подобными интонациями. — Я думаю, что люблю тебя. Услышав это, Жулань стискивает белые рукава в цепкой хватке, пытаясь вернуть себе способность говорить или хотя бы адекватно мыслить. Ему никто не говорил подобных слов. Даже дядя Цзян Чэн. Возможно, он пару раз слышал что-то похожее от Гуанъяо, но теперь он больше не доверял ему. С усилием воли Цзинь Лин отодвигает от себя Лань Сычжуя, который ничуть ему не препятствует. — Ты только что сказал, что любишь меня. Но откуда ты это знаешь? — грубо бросает Цзинь Лин, прежде чем успевает подумать. От этого ему и самому становится не по себе, но сказанных слов не воротишь, и он действительно хочет получить на них ответ. Сычжуй медлит. Разочарованный Цзинь Лин уже собирается вернуться в дом, куда их пустили для ночлега признательные за помощь в прошлом горожане, когда он неожиданно прижимает его голову к своей груди. Сбивчиво выдохнув, Цзинь Лин делает попытку вырваться, но его только прижимают еще сильнее. У людей клана Гусу Лань действительно сильные руки. — Я знаю... — тихо вздыхает Лань Юань. Слыша его колотящееся внутри сердце, Цзинь Лин понимает, что он имеет в виду. Спустя несколько минут Жуланя все же выпускают из цепких объятий. Но он не успевает ничего ответить, так как Сычжуй поднимает руку, дергая за край своей налобной ленты, и рывком сдергивает ее с головы. — Вот, — спокойно говорит он, протягивая ленту Цзинь Лину. Так спокойно, что если бы не слегка подрагивающие пальцы, тот бы действительно поверил. — Ч-что? — Доказательство, — не дождавшись, Лань Сычжуй накидывает ленту ему на руку. — Стой! — Цзинь Лин паникует. — Стой, мы ведь не можем предугадать, сколько все это продлится. Это слишком опрометчиво, Лань Сычжуй, уж от кого, а от тебя я подобного не ожидал! — В нашем ордене считается, что когда ты находишь избранника, это один раз и на всю жизнь. У большинства людей, которых я знаю лично, это произошло как раз в этом возрасте. — Вы что, чертовы лебеди? — нервно вырывается у Жуланя. Он не готов брать на себя еще и эту ответственность. — Тебе не обязательно отвечать на мои чувства. Ты всегда можешь ее вернуть. Сглотнув, Цзинь Лин сводит брови к переносице, не замечая, как сжимает в руке полоску шелковой ткани, словно боясь, что ее у него отнимут. — Утром все это заметят, — беспомощно произносит он, по-прежнему не разжимая кулак. — Угум. — У тебя будут проблемы. — Угум. — Даже такой идиот, как Цзинъи, догадается, у кого твоя лента. — Угум. — Это очень безответственно с твоей стороны, — он слегка разжимает пальцы, предоставляя Юаню последний шанс передумать. — Угум, — в очередной раз отзывается тот, принимая ленту обратно, только для того чтобы обвязать ее вокруг предплечья Цзинь Лина. — Прекрати изображать Ханьгуан-цзюня! Лань Сычжуй бережно затягивает ленту, которая теперь каким-то нелепейшим образом напоминает Цзинь Лину кроличьи уши. Подумав об этом, он краснеет, если предположить, что ему еще есть куда краснеть. — Если пойдут слухи, проблемы будут не только у тебя. — Наш орден умеет хранить секреты. Все зависит только от твоего решения. — Дядя поломает тебе ноги... — бормочет Цзинь Лин, когда все его аргументы сходят на нет. — И пусть, — тихо смеется Юань, притягивая его к себе. Есть что-то невообразимо порочное в том, чтобы целовать адепта клана Гусу Лань в то время, как его налобная лента повязана у тебя на руке. При свете луны его траурные одежды кажутся еще более прекрасными, а сам он походит на Божественную фигуру. Настолько, что даже дух захватывает. И он, Цзинь Лин, единственный, кто удостоился этой чести. Протянув руку, он касается лба Сычжуя кончиками пальцев, проводя ими по волосам. За все время, что они знакомы, Цзинь Лин ни разу не видел его без ленты. Красиво. Жулань восхищенно вздыхает. Тянется вперед, прижимаясь губами. Сычжуй беззвучно смеется, обвивая руками его талию. И снова гладит его волосы, как будто в них есть нечто драгоценное. — Я сохраню ее... — бормочет Цзинь Лин едва разборчиво, утыкаясь лицом в чужое плечо. — И уйду раньше пяти, чтобы ты смог объясниться без лишних свидетелей. — Если тебя выгонят, двери Ланьлин Цзинь для тебя всегда открыты, — добавляет он, когда настает время возвращаться. — До этого вряд ли дойдет, — Сычжуй улыбается. — Но я бы хотел навестить главу ордена в ближайшее время. Цзинь Лин пихает его в бок.