Миг бесконечной привязанности

Когда Цзинь Лин лишается возможности отлучиться из Башни Кои надолго, он периодически присылает письма. Их он подписывает просто «Младшим адептам ордена Гусу Лань». Впрочем, в итоге они все равно оказываются у Сычжуя либо у Цзинъи. Иногда они читают их вместе с несколькими другими адептами, питавшими к юному главе что-то сродни дружеской симпатии. Обычно они короткие, больше напоминающие отчет, написанный официально-деловым языком. Погода хорошая. Адепты Ланьлин Цзинь поддаются обучению. Сожалею, что снова был вынужден отказать вам в личной встрече. Все в таком духе. «Выделывается», — хмыкает Цзинъи. Сычжуй в ответ пожимает плечами, даже не одергивая за высказанную фразу, хоть и не разрешает написать об этом в обратном письме. Цзинь Лин действительно выделывается, чего уж там. О чем Лань Юань предпочитает умалчивать, это то, что порой посыльный приносит письма, которые адресованы ему лично. По объему они всегда больше и написаны куда менее аккуратно. Иногда листы изрядно помяты, хоть их и пытались разгладить позже. Иногда они чем-то выпачканы. А однажды Сычжуй находит на одном из них смазанные бурые пятна засохшей крови. «Фея снова сожрала кого-то, пока меня не было», — находит он нацарапанное в самом углу другими чернилами, после чего с души словно камень падает. Возможно, кого-либо другого оскорбила бы небрежность, с которой Цзинь Лин относился к этим другим, личным, письмам. Но для Сычжуя это еще одно доказательство его доверия. Объяснение тому, почему письма имеют настолько неприглядный вид, довольно простое. Жулань всюду таскает их с собой. Он никогда не говорит о том, что произошло между ними. Скорее всего, опасаясь, что письмо попадет в руки кому-нибудь другому. Лишь однажды Сычжуй разбирает среди вереницы случайных фраз затертое «Я, конечно, не обрезанный рукав, но...» и тепло улыбается. Возможно, это не самое искреннее признание в любви, но для него этого вполне достаточно. Сычжуй удивленно моргает, когда видит, что сегодняшнее письмо состоит всего из одной страницы, которая аккуратно свернута. «Приезжай», — читает он единственное написанное посредине слово, и его сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Правила не запрещали членам разных орденов посещать друг друга, это считалось обычным делом как среди глав, так и среди адептов. Но за все время Цзинь Лин ни разу не приглашал ни его, ни других в Башню Кои. — Мне нужно навестить друга, — Сычжуй обращается к Лань Ванцзи, не показывая суетливости. — И я не знаю, когда смогу вернуться, — подумав добавляет он на случай, если действительно произошло что-то серьезное. — Мгм, — выдает Ханьгуан-Цзюнь после небольшого молчания, что Сычжуй истолковывает для себя как согласие. Это замечательно, так как иначе ему бы пришлось идти к учителю Вэю, а тот бы уж точно вытянул у него как можно больше информации о том куда, зачем и для чего. — Спасибо, Ханьгуан-Цзюнь! — Лань Юань поднимает руки, а после удаляется, чтобы собрать необходимое. Из Гусу он выходит в тот же день. Цзинь Лин встречает его сам. Он выглядит измотанным, но при этом вполне живым и здоровым. Лань Юань впервые видит его в одеждах главы ордена и не может не отметить, что в них Жулань кажется немного взрослее, нежели в тех, в которых они все привыкли его лицезреть. Почему-то он чувствует малую толику гордости, как будто в этом есть и его заслуга. — Ты пришел, — говорит Цзинь Лин спокойно, оглядевшись. — А где этот идиот Цзинъи? Он слегка задирает подбородок вверх, словно в попытке казаться выше. Но они и так одного роста, почему бы это вдруг начало его смущать? И зачем он спрашивает о Цзинъи? Он хотел, чтобы Цзинъи пришел тоже? Это какое-то срочное дело, для которого одного Сычжуя не достаточно, чтобы помочь? В голове Юаня слишком много вопросов, которые он все равно не позволит себе озвучить. — Глава ордена Цзинь не упоминал, что желает его видеть, — сделав небольшую паузу, Лань Сычжуй еще раз осматривает Цзинь Лина, убеждаясь, что он в порядке. — Прошу меня простить, если неправильно истолковал его послание. Слыша эти официальные речи, Жулань сразу как-то сдувается, сделав пару шагов по лестнице ему навстречу. — Нет. Я действительно... Я просто думал... Ты знаешь. Вы всегда вместе. И он прилипчивый как банный лист, — бормочет он, когда они встречаются на середине. — Я не говорил ему, что ухожу куда-то, — признается Сычжуй. Он так беспокоился, что ему даже не пришло в голову сообщить Цзинъи о том, что ему нужно отлучиться из Облачных Глубин. — Что-то произошло? — спрашивает он, когда они остаются вдвоем. Взгляд Цзинь Лина неожиданно становится застенчивым. — Нет, ничего такого. Я просто... Он замолкает, потупившись. Окончание фразы повисает в воздухе немым «Я хотел тебя увидеть», которое Жулань так и не находит в себе силы произнести. — У тебя были проблемы, когда я ушел? — спрашивает он вместо этого. — Ничего такого, что нельзя было решить, — мягко отвечает Лань Юань. Цзинь Лин поднимает голову, заглядывая в глаза, и хмурится, словно раздумывая: верить ему или нет. — Если тебя кто-то обидел, я сломаю ему ноги, — говорит он серьезно. Сычжуй улыбается в ответ на это заявление, настолько по-детски наивно оно звучит. — Все хорошо, Цзинь Лин. Не переживай. Некоторое время они просто сидят и смотрят друг на друга, пока Цзинь Лин не вспоминает о правилах приличия. — Ты, наверное, устал. Я попрошу слуг подготовить комнату. — Вовсе нет. Ну... — он ловит недовольный взгляд Жуланя. — Разве что немного. — У меня еще остались дела. Тебя проводят. Можешь отдохнуть, — Цзинь Лин почему-то нервничает, поправляет ханьфу, хотя оно и так выглядит на нем идеально, и добавляет. — Я приду... Вечером я приду. После принесенного прислугой обеда Лань Юань честно пытается поспать. Но организм, привыкший к многолетнему режиму в Облачных Глубинах, не дает ему этого сделать. Тогда он решает помедитировать, но и это ему толком не удается. Его мысли постоянно возвращаются к Цзинь Лину и его обещанию прийти к нему вечером. Сычжуй трет покрасневшие щеки. В этом нет ничего такого, в конце концов, они и раньше проводили время вместе и вечером, и ночью. Но Цзинь Лин был такой взволнованный, а еще он впервые увидел его одетым как главу ордена. Он действительно приходит. Лань Юань слышит копошение возле двери еще до того, как ее осторожно открывают, и они с Цзинь Лином встречаются взглядами. — Ты!.. — тот отшатывается от неожиданности, но тут же берет себя в руки. — Ты куда-то собирался, что-нибудь нужно? — произносит он спокойно. — Мне просто показалось. — Показалось что? — Цзинь Лин щурится, не понимая такого ответа. — Всякое, — уклончиво говорит Сычжуй, понимая, что Жулань вряд ли хотел, чтобы его заметили. Цзинь Лин хмыкает, но все же проходит в комнату, закрывая за собой дверь. Они разговаривают несколько часов. Цзинь Лин жалуется на то, что его учеба скучная, даже злых духов или мертвецов погонять и то не дают. Сычжуй делится тем, как Вэй Усянь притащил голову огромного белого тигра, чем вызвал большой переполох. — Учитель Лань углядел в этом дурное предзнаменование. А учитель Вэй ответил, что это не считается за нарушение правил, так как он не был убит на территории Облачных Глубин. Но в итоге нам пришлось самим нести ее и закапывать за воротами. — Этот Вэй Усянь... — недовольно хмыкает Жулань, но видно, что ему весело слушать подобное. Время переваливает за девять, и Лань Юань чувствует себя немного сонливо. Но в Ланьлине нет строгого комендантского часа, к тому же он хочет провести с Цзинь Лином как можно больше времени. — Сними, — неожиданно говорит тот. Сычжуй не сразу понимает, о чем он, и вопросительно смотрит в ответ. Цзинь Лин поджимает губы, становясь похожим на капризную юную госпожу, чем его любят попрекать, и указывает пальцем на его голову. — Сними ленту. Он не знает, зачем Жуланю вдруг понадобилась его новая лента, но если он так хочет, Сычжуй готов отдать ему и вторую. — Не нужно, — когда он протягивает ему полоску белой ткани, Цзинь Лин краснеет, чуть качая головой. — У... У меня уже есть... Одна. Сычжуй все еще не понимает, но снова улыбается ему и аккуратно складывает ленту, оставив ее на кровати. Сразу же после этого Цзинь Лин неожиданно подается вперед, стукаясь лбом о его грудь. — Все хорошо? — тихо спрашивает Юань, боясь нарушить мгновение. Жулань кивает, прижимаясь к нему еще теснее, но замирает, когда Сычжуй обнимает его. — Я скучал... Ты не представляешь, как здесь скучно, когда ты становишься главой ордена, — выпаливает он почти обиженно. — Прости, — непонятно за что извиняется Сычжуй, поглаживая его между лопаток. Но на всякий случай извиняется еще раз. — Прости меня. Спустя пару минут, Цзинь Лин со вздохом отстраняется. Его лицо все еще красное. — Я пойду, — он протягивает руку, чтобы... Чтобы что? Сычжуй не особо раздумывает, а просто поддается внезапному порыву. Тянет, а затем целует в ладонь. — Д-дурак! — вспыхивает Жулань, вздрагивая всем телом. А затем просит. — Сделай так еще раз. Сычжуй послушно целует еще раз, и Цзинь Лин выскакивает из комнаты, даже не закрыв за собой дверь. Его поведение такое странное, но не менее странное, чем поведение самого Юаня. На следующий день Цзинь Лину удается улизнуть от обязанностей, сославшись на гостя, так что они просто гуляют. Лань Сычжуй не первый раз в Ланьлине, но он никогда не задерживался здесь надолго, и времени рассмотреть город или Башню Кои у него не было. — Здесь очень красиво, — честно говорит он Цзинь Лину, и тот буквально светится от гордости. — Не то, что в этих ваших Облачных Глубинах, — самодовольно заявляет он и тут же старается исправиться. — Но там тоже ничего. Ничего так ничего. Они проводят вместе целый день, но к вечеру Цзинь Лин снова появляется на пороге комнаты, где поселили Сычжуя. — Лань Юань, — говорит Цзинь Лин, как будто не они, поужинав, разошлись по комнатам минут двадцать назад. — Цзинь Лин, — отвечает Сычжуй и улыбается. Улыбается этой своей дурацкой улыбкой, даже когда Жулань снова показывает на его лоб, требуя снять ленту. Почему он всегда такой спокойный. И разве можно оставаться спокойным, когда он сам постоянно чувствует себя странно рядом с ним? Сычжуй тянет руку, чтобы развязать ленту, но Цзинь Лин его опережает. В серых глазах мелькает удивление, но затем Сычжуй закрывает их, позволяя ленте соскользнуть вниз. От этого жеста полного доверия по телу разливается непонятное чувство. Он не знает, то ли это, что Вэй Усянь называет глупым словом «любовь». Но от него Цзинь Лина бросает в жар. Сычжуй словно ждет от него чего-то, а может быть, он сам просто придумал это себе, путаясь в собственных желаниях. Так или иначе, как только Лань Сычжуй открывает глаза снова, их губы сталкиваются в неуклюжем поцелуе. Это не первый их поцелуй, но Цзинь Лин все равно ловит себя на том, что в этот момент даже дышать перестает, словно чего-то боясь. Это раздражает его, и он находит выход этому раздражению в том, что кусает Лань Юаня за губу. Тот слегка вздрагивает, ловит его взгляд собственным, и Цзинь Лин отстраняется. — Не пялься на меня, это выглядит странно. Закрой глаза, — хмурится он. Вместо ответа Сычжуй целует его между бровей, смазывая краску губами. — Вот идиот... — произносит Жулань на выдохе, — она же ядовитая. — Не страшно, — улыбается Сычжуй, но все же тщательно вытирает губы, прежде чем поцеловать его снова. После этого раздражающее чувство никуда не девается. Скорее наоборот, оно становится сильнее. Сычжуй покрывает все его лицо короткими поцелуями, не задерживаясь на губах. Цзинь Лин недовольно дергает головой. Его смущает та нежность, которая сквозит в каждом движении Юаня. — Я не... — Я помню. Не целовать тебя, как девчонку. Ты не девчонка, Цзинь Лин, я знаю. Я не целую тебя, как девчонку, я целую тебя так, как тебя самого. Можно? — на одном дыхании произносит Сычжуй. Жулань не помнит, чтобы прежде видел его настолько взволнованным. Это чувство тут же передается и ему тоже. Цзинь Лин кивает. Он зажмуривается, когда губы Сычжуя касаются его шеи. Сердце бьется так быстро, и щеки обдает жаром. Не зная, как выразить это растущее внутри чувство, он бездумно хватается за белые одежды, прижимается ближе, позволяя себя целовать. Его очень много, но в то же время мало. Забывшись, Цзинь Лин издает протяжный стон и сам пугается этого звука. Сычжуй застывает и тут же выпускает его из объятий. Жулань, потеряв точку опоры, начинает заваливаться на бок, но его вовремя придерживают, возвращая в исходное положение. — Ты в порядке? — Да... Нет... Я... — он всхлипывает, в тщетных попытках успокоиться. Сычжуй и сам сейчас был бы не против с головой нырнуть в ледяной источник, чтобы привести мысли в порядок. Но, к сожалению, в Ланьлине такого не водилось. Зато был глава Цзинь, который все еще практически сидел у него на коленях, тяжело дыша и сжимая в руках края одежд. Лань Юань отводит взгляд, очень стараясь смотреть куда угодно, но не на Цзинь Лина. Получается плохо, но он бы не считался лучшим из младших адептов ордена Гусу Лань, если бы не умел вовремя останавливаться. Проблема была в том, что издай Цзинь Лин еще хотя бы несколько подобных звуков, остановиться он бы уже не смог.