***
Запрокинув голову на твердую спинку, Майор полусидел-полулежал на диване. Он спал, крепко спал, однако сны ему снились тревожные и неспокойные. Майору снилась Салахия. Он видел проступающие из темноты остроконечные туманные горы, глубокое черное небо, испещренное мелкими белыми звездами, и хвойный лес у самой границы их укрепленного военного лагеря. Из леса стреляли. Проклятые салахийцы в очередной раз перешли перевал. Они прокрались через заставы и, спрятавшись между деревьями, беспорядочно били по ним из своих древних охотничьих ружей. Майор заворочался. Несколько раз звучно причмокнув, он раздраженно встопорщил усы. Ему было отлично известно, что серьезной угрозы салахийские вылазки для них не представляют. Оружие у них было плохое, старое и ненадежное: натуральная рухлядь. Палили они из него как попало и поэтому редко когда попадали. А если и попадали, то маломощные пули попросту отлетали от облаченных в тройную защиту штурмовиков. Вообщем, вояки из салахийцев были даже хуже, чем из ограниченно годных призывников. Но черт побери, до чего же назойливы и утомительны были эти проклятые жабы! Вместо того, чтобы искренне радоваться освобождению из под власти Союза, они буквально каждую ночь подбирались к их лагерю, залегали в колючем подлеске и били, и били, и били, не давая солдатам буквально ни одной единственной минуты покоя! Вот и сейчас один из этих упрямцев - видимо, какой-то особенно злобный, - не прекращая долбил в их сторону из пистолета. Хольтийского пистолета, стоит заметить. Как он у него оказался? Украл, что-ли, или выменял у слизнячков? А впрочем, какая нам к дьяволу разница! Из пулемета его, гада, из пулемета! Здесь тебе не ваши отсталые племенные разборки! Здесь тебе настоящие солдаты - шестая ударная, штурмовики! Сухое и резкое эхо в очередной раз ударило ему по ушам. Майор тяжело подскочил на диване. Он выпучил свои маленькие, глубоко посаженные черные глазки и, ничего еще не понимая спросонья, схватил автомат за ремень. Стреляют, подумал Майор обалдело. На самом деле стреляют! Нет, это не сон. Это - взаправду! Но кто стреляет? Куда?! Зачем?! По кому?! Напряженно и часто дыша, Майор приподнялся и спрыгнул с дивана. Он перебросил автоматный ремень через шею, а затем бегло осмотрел помещение. В комнате было пусто, лейтенанта в ней не было, а на полу одиноко чернела массивная армейская сумка. Майор быстро протер глаза и стиснул цевье автомата. В этот миг в доме снова яростно загромыхало. Выстрелы звучали без перерыва - серия оглушительно-мощных хлопков, от которых в комнате жалобно дребезжало стекло. Доносились они не из квартиры, не с улицы, а похоже, что из подъезда. Да, точно! Стреляют в подъезде! Причем не где-то, а прямо на их этаже! Майор свирепо заматерился. При всем желании, он ни за что бы не перепутал выстрелов из наградного “бештраффера”. Лишь этот пистолет мог долбить с подобной ошеломительной мощью, лишь Тео Бланк мог обладать им в этой провинциальной, забытой богом дыре, и лишь Тео Бланк мог стрелять из него так - расчетливо, быстро и хладнокровно. А это значило только одно: его собрат-штурмовик вступил в бой и прямо сейчас ему нужна его помощь. Майор щелкнул предохранителем, вскинул оружие наизготовку и что было сил бросился к двери.***
Бланк засунул пистолет в кобуру, уперся одним коленом в постель и наклонился к Элизе. Наклоняясь, он болезненно морщился. Штурм квартиры дался ему нелегко, совсем не так, как это было бы в прежние годы. Сердце Бланка яростно билось о ребра, грудь сводило от мерзкой тянущей боли, боль была в горле, боль была в бронхах, в искалеченные легких, но он мигом выкинул ее из головы, стоило только ему прикоснуться к Элизе. Кожа девушки была горячей и влажной, и покрыта липкой испариной. Впрочем, даже сквозь эту испарину Бланк ощущал, какой неестественно нежной и гладкой, словно бы шелковой, стала поверхность тела его экономки. Его охватило смятение, он испугался. Испугался того, что пришельцы могли зайти куда дальше, чем он ожидал и того, что Элизу, возможно, уже не спасти. - Держись, - просипел лейтенант. - Только держись. Обещай мне держаться. Он завел руку за голову девушки и слегка ее приподнял. Элиза слабо зашевелилась. Она издала тихий стон и еще сильнее вцепилась в белье по бокам, да так, что пальцы ее побелели. Потом девушка выгнулась и застонала опять, только на этот раз громче. Тогда лейтенант стиснул зубы и тяжело дыша через нос, сдвинул вместе ноги Элизы. Он одним рывком оторвал ее от кровати, поднял на руки и разогнулся. И когда лейтенант разогнулся, веки девушки затрепетали. Губы Элизы дрогнули и приоткрылись. - Господин… господин Бланк… Это вы? Вы пришли за мной?.. - прошептала она. - Тихо, - успокаивающе просипел лейтенант. - Все хорошо. Все позади. Сейчас мы поедем к Доктору, и он тебя вылечит. Обязательно вылечит. Девушка всхлипнула и обняла Бланка за шею. - Я больна? - спросила она, прижимаясь к нему всем своим крохотным тельцем. - Да, - подтвердил Бланк. - Больна. Тебя ранили. - Но почему тогда мне так хорошо?.. Не понимаю. Все мое тело горит… но это не больно… Почему мне так... так хорошо? Бланк не знал, что ответить Элизе, но его ответ и не требовался. Девушка закатила глаза и затихла. Ее маленькие ручки расслабились, соскользнули с загривка мужчины и бессильно повисли. Тогда лейтенант забросил ее на плечо, вытащил свободной рукой пистолет и, придерживая Элизу за талию, быстрым шагом направился прочь.***
Еще до того как он вышел из комнаты, Бланк услышал, как в подъезде гулко забили ботинки. Потом, когда он уже был на середине коридора, притворенная сквозняком входная дверь распахнулась, с грохотом врезалась в стену, и в квартиру ворвался Майор. Он с тяжеловесным изяществом перепрыгнул через тело соседки, ловко приземлился на ноги, и, уже приземляясь, вскинул на Бланка оружие. Глаза у Майора были дикими, налитыми кровью, усы топорщились страшно, и лейтенант благоразумно замер на месте. - Свои! - сипящим голосом выкрикнул он. Майор издал гортанный, явно матерный звук. Он опустил автомат. - Как ты? - спросил он на выдохе. - Не ранен? - Никак нет, - просипел лейтенант. - Я в порядке. - А что с врагами? Все уничтожены? - Так точно, - подтвердил Бланк. - Три противника: пустышка и два инопланетных солдата. Майор хрипловато забормотал: - Хорошо... хорошо… Значит, живым отсюда никто не ушел... Потом он с силой провел ладонью себе по лицу и оглянулся назад, на лежащего в коридоре пришельца. Бланк не мог не заметить, что видок у Майора был тот еще, мягко сказать одуревший. Очевидно, разбуженный, соображал он с серьезным трудом и никак не мог взять себе в толк, каким образом здесь оказались враги, какого дьявола, черт побери, сюда занесло лейтенанта, и что это за голая девушка лежит у него на плече. Спрашивать о первых двух вещах не имело особого смысла. Они были уже в прошлом и никак не могли повлиять на их дальнейшие действия. Поэтому Майор остановился на третьем, куда более важном вопросе: - А это тело ты куда потащил? - спросил он, указав кивком на Элизу. Но не успел лейтенант раскрыть рта, чтобы все ему объяснить, как Майор вдруг заметил, что у Элизы слабо приподнялась поясница. Он вздрогнул и хрипло воскликнул: - Погоди-ка, да ведь она еще дышит! Это не пришелец! Это человек! Живой человек! Майор нахмурился. Сдвинув вместе кустистые брови, он зашагал к лейтенанту. - Ты что это задумал, Тео? Она голая, мокрая и без сознания, а значит - заражена. Мы ей уже ничем не поможем. Единственное, что в наших силах - это ее, значит, того… избавить от лишних мучений. Он надвигался на Бланка - коренастый, мрачный, суровый - поднимая вверх черное дуло. Он собирался убить ее. Совершенно точно собирался убить ее, не понимая, что это - своя, что застрелить ее, даже не попытавшись выяснить, в самом ли деле это является необходимым, было бы почти тем же самым, что застрелить вышедшего из зараженной зоны штурмовика. Это было неправильно. Это было настолько неправильно, что Бланк отгородился от Майора свободным плечом и покрепче прижал к себе покрытую горячей испариной девушку. - Она выдержит, - яростно засипел лейтенант. - Я уверен, что она справится с этой заразой! Майор остановился перед ним и недобро сощурился. - Не-ет, Тео, я такого уже повидал. Положи-ка ее на пол и отойди! Я сам все сделаю, если жизнь на гражданке превратила тебя в слизняка! Лейтенант слышал, как позади, за спиной, раздавалось сбивчивое и прерывистое дыхание девушки. Девушка была своей. Девушка была без сознания и в каком-то смысле ранена инопланетным биооружием. Ранена… Штурмовики никогда, ни при каких обстоятельствах, не бросали своих раненых. Именно поэтому Бланк медленно покачал головой и твердо сказал слово “нет”. Подобное открытое неподчинение заставило брови Майора изумленно вскинуться вверх. На лице его проступили зловещие красные пятна. Тем временем, Бланк используя паузу - он понимал, что очень короткую паузу! - заговорил звенящим от напряжения голосом: - Господин Толл Гэнг! Разрешите обратиться! Я прошу внимательно на нее посмотреть. Рогов у нее нет. Хвоста и крыльев тоже. Себя она не тискает, как видите - лежит себе спокойненько и не шевелится. Да, пришелец что-то с ней делал. Но я уверен, он был убит мною раньше, чем окончательно успел ее заразить. И поэтому, я прошу разрешения взять ее с собой - под мою ответственность - и проследить за ее состоянием! А если она начнет превращаться, то я поступлю с ней согласно необходимости: уничтожу ее, как врага. - Чего-о?! - наконец-то очухавшись, рявкнул Майор. Он был изумлен. Изумлен настолько, что даже растерянно опустил автомат. - Я прошу разрешения взять ее с собой, - твердо повторил лейтенант. - На кой черт нам сдалась гражданская, да еще и, возможно, полу-пришелец?! Ты чего о ней так заботишься? Это кто такая? Сестра твоя или родственница какая-то, что ли? - Нет. Она всего лишь моя экономка. Но я дал слово ее защищать. Слово офицера-штурмовика, - железным голосом произнес лейтенант. Майор угрюмо покосился на девушку и принялся покусывать ус. Он размышлял. Но к чести его, размышлял он очень недолго. - Кто же тебя за язык-то тянул… - безнадежно сказал Майор через пару секунд. - Еще одна проблема нам с тобой на голову. Будто нам и без этого их было мало. Вот же дерьмо. Натуральная срань. Ладно, не будем мы ее пока убивать. Через час-полтора с ней все прояснится, а до тех пор... И вдруг резко, без всякого намека на переход, выкатил свои маленькие, свирепые глазки и рявкнул: - Все, уходим, уходим отсюда! Грузи в сумку все, что еще не успел загрузить - даю тебе на это ровно минуту, хватай свою экономку и бегом марш, до машины! Они кинулись прочь из логова монстров - впереди Майор с автоматом наперевес, Бланк позади, придерживая сползающую Элизу за бедра, - и выбежали в неосвещенный подъезд.***
Через несколько секунд Бланк снова был у себя. Он оставил Майора сторожить у дверей, а сам скорее-скорее направился в зал. Очутившись внутри, Бланк стащил одеяло с дивана. Он отшвырнул его в угол и бережно опустил Элизу на простыню. Девушка заворочалась, застонала слабеньким голосом. - Ничего, ничего, - просипел лейтенант, мимоходом погладив ее по кудряшкам. - Совсем скоро мы уедем отсюда, - и оставив Элизу лежать, бросился к развешанному в коридоре белью. Он промчался мимо Майора - тот сидел, упираясь коленом в порог и высовывая в подъезд автомат, - и остановился у толстых бечевок, на которых висела одежда. Похоже Элиза была не до конца уверена в том, какие именно вещи захочет взять с собой Бланк. Поэтому, чтобы не ошибиться, она добросовестно постирала все, что отыскала в квартире: то что нужно и то что не могло пригодиться ему ни при каких обстоятельствах. Взять к примеру хотя бы эту вот мягкую пижаму в полоску. Девушка купила ее в честь дня рождения Бланка. Она долго пыталась всучить ее лейтенанту. Долго упрашивала, уговаривала и делала большие глаза, пока тот, наконец, не поддался и не принял подарок, запихнув его, однако, на самую дальнюю полку. Неужели девушка всерьез полагала, будто Бланк будет разгуливать по казарме в домашней пижаме? Это же сущее сумасшествие, идиотизм! А носки? На какой черт она постирала ему столько носков? Всем и каждому должно быть известно, что их и так выдают в части - по двенадцать-пятнадцать пар на год! Ох уж эти гражданские! До чего же они бестолковые! Чем они думают? Что вообще творится у них в голове? И все же Элиза старалась, промелькнуло в голове лейтенанта. Старалась, стирала все утро. Хотела помочь мне собраться в дорогу… А сейчас она лежит у меня на диване и неясно выдержит ли, или зараза пришельцев все-таки превратит ее в монстра… А все это из-за того, что я забыл о ней. Забыл предупредить об опасности. И из-за того, что я, идиот такой, не сумел ее вразумить и заставить остаться в квартире... Нет, не надо об этом сейчас. Хватит, Тео, хватит, не думай об этом... Не об этом сейчас тебе надо думать. Лейтенант поднял руки и потянулся к вещам. В этот миг организм его взбунтовался. Бланк почувствовал, как в горло ему вонзаются сотни горячих иголок. Потом легкие будто пронзило ножом, грудь свело обжигающей болью, боль начала разрастаться, тянуть его, разрывать его изнутри... Он не выдержал этого. Бланк согнулся и хрипло раскашлялся. Как не вовремя, подумал он с каким-то отрешенным спокойствием. Все-таки правы были врачи… Долго мне в подобном темпе не выдержать. Но неважно. Надо собраться. Обязательно надо собраться. Давай, соберись! Соберись, Тео Бланк! Мучительно сипя и хрипя, лейтенант разогнулся и опять потянулся к бечевкам. Задыхаясь и кашляя, он сорвал с прищепок камуфляжную зимнюю куртку, запасные штаны и несколько плотных армейских рубашек. Черт с ним, с нижним бельем, думал он с ожесточением. И на носки наплевать… Мы и без них проживем. В случае чего обойдемся портянками. Было у нас и такое. Воевали мы без носок, и ничего, вроде бы никто не погиб, хотя воняли мы так, что от нас, должно быть, за несколько километров несло... Не прекращая мучительно кашлять, лейтенант сложил свои вещи. Он оставил их на обувной тумбочке, а сам побежал в комнатушку Элизы. В уголке девушки все оставалось по-прежнему. Здесь ничего не менялось с той самой секунды, когда Бланк заглянул сюда в поисках своей экономки. Лейтенант ударил ладонью по кнопке, включая в комнатке свет. Потом рывком отворил дверь потертого шкафа, в котором девушка хранила свой гардероб, и ненадолго замер на месте. Перед ним были платья. Платья, платья, и еще раз какие-то платья, тонкие белые трусики, бюстгальтеры, юбки и совсем никакой настоящей одежды. Что же взять, что же взять, торопливо размышлял лейтенант, продолжая вздрагивать от приступов кашля. Здесь же мусор, сплошное тряпье… Это все слишком легкое, слишком тонкое и ненадежное… Оно абсолютно точно порвется, разойдется по швам, стоит только нам начать воевать… Первый же марш-бросок сделает из этой “одежды” лохмотья... Он утер набежавшие слезы и еще раз пробежался взглядом по полкам. Нет, ничего подходящего нет… Ладно, потом разберемся. Сейчас разбираться нам некогда… Лейтенант сорвал с вешалки несколько платьев, какую-то длинную черную юбку и не глядя сгреб с полки вышитый мелким бисером свитер. Потом Бланк побежал в коридор. Там лейтенант вытащил из тумбочки туфли Элизы, присоединил к одежде девушки свои (уже нормальные!) вещи и, оказавшись в зале, с усилием запихал их в свою безразмерную сумку. Затем Бланк перекинул сумку за спину. Он затянул карабин на ремне, подскочил ко все еще пребывающей без сознания девушке и, замотав ее в простыню словно в кокон, закинул себе на плечо. Приступ кашля затих так же резко, как начался, и лейтенант почувствовал себя значительно лучше. Это было как нельзя кстати - теперь он снова мог действовать в нормальном режиме. Несколько раз легонько подпрыгнув, Бланк утряс груз так, чтобы было удобно нести. Он бросил взгляд на часы (минута почти подходила к концу) и присоединился к Майору. - Все готово, - пересохшим, саднящим голосом сообщил лейтенант. - Машина справа от дома, - отозвался Майор. Он поднялся с колена. - Ключи лежат в бардачке. Если мне придется отстреливаться, беги прямо к ней и не задерживайся. - Принято, - сказал Бланк и они, поддерживая дистанцию в несколько метров, один за другим ринулись к лестнице.***
Спускаться им пришлось в темноте. Вокруг было тихо; ненормально, странно, настороженно тихо. За дверями не слышалось ни разговоров, ни кашля, ни даже скрипа паркета и старых половых досок - обычных звуков жизни многоквартирного дома. Сохранился только дробный шелест дождя по стеклу, гулкое эхо ботинок, неспокойное, сбивчивое дыхание девушки, звучащее у Бланка над ухом, да где-то, похоже что снизу, вдруг истошно заплакал ребенок - заплакал и тут же замолк, словно ему крепко зажали лицо. Соседи Бланка сидели у себя тихо, как мыши. Они, должно быть, были очень напуганы. Лейтенант будто своими глазами мог видеть, как они попрятались по своим уголкам и, постоянно оглядываясь на тонкие двери, такие хрупкие и ненадежные перед “сошедшим с ума ветераном”, торопливо крутили телефонные диски. - “Алло? Алло?” - шептали в трубку соседи. - “Дежурная Министерства Покоя? Пожалуйста, выезжайте немедленно! У нас тут стреляют!.. Да, Кеерх-штрассе. Да, девятнадцатый дом…” И там, на другом конце телефонного провода, дежурный внимательно выслушивал их, записывал адрес, а затем, записав, всей ладонью нажимал на плоскую красную кнопку. В соседней комнате раздавался разрывающий уши звонок и из нее вылетела вооруженная полицейская группа, на ходу надевая черно-серые каски и затягивая ремешки, торопливо просунутые под подбородок... Пустышки, люди пришельцы - сейчас они все, все они действовали против них заодно. Соскакивая с очередного пролета, лейтенант неожиданно для себя осознал, что он теперь, как и Майор будет считаться опасным преступником, что территория города - отныне чуждая ему территория, и их троих окружают враги, враги и только враги. Часть из них были врагами невольными, обманутыми и одураченными. Часть из них были врагами безвольными, в каком-то смысле уже неразумными. И наконец, последняя часть были врагами коварными, безжалостными и беспощадными, явившимися, чтобы сделать с их миром нечто неясное, но совершенно точно - нечто очень и очень дурное… Лейтенант и Майор продолжали спускаться. Этажи пролетали один за другим. Пятый этаж. Четвертый этаж. На полу лежит полоска мутного света, из щели полуприкрытых дверей торчит скорбная старушечья мордочка. “Засунься мать!” - обернувшись крикнул Майор. - “Нечего тебе здесь высматривать!”. Третий этаж. Тут никого нет, только чувствуется, что сильно накурено. Второй. Дико мявкнув, из под ботинок выскочила ополоумевшая от ужаса кошка. А вот и последний, точнее первый этаж. Они оказались в узком, обшарпанном тамбуре, на другом конце которого располагался выход из дома. Здесь навстречу им попался какой-то запоздалый жилец. Лейтенант не сумел распознать его в темноте. Он увидел только каменный от влаги пиджак, напяленную на самые уши черную шляпу аля "пирожок", и белесое от страха лицо. - С дороги! - грозно рявкнул Майор. Он направил на жильца автомат. Потрясенный мужчина вздрогнул и замер на месте. Вместо того, чтобы прижаться к стене он невнятно и глухо забулькал, и тогда Майор, не замедлившись, просто вбил приклад ему в челюсть. Жильца отшвырнуло назад. Он повалился на землю и распластавшись на ней, загородил им дорогу. Перепрыгивать его было бы трудно; и поэтому Бланк с Майором пронеслись по мужчине, а затем, нисколько не заботясь о том, что с ним после этого стало, выбежали в дождливую тьму.***
Как и говорил Майор ранее, мармайхтен стоял справа, на углу возле дома, припаркованный на обочине пешеходной дорожки. Ослепленный хлещущим ливнем, в первую секунду Бланк увидел лишь высокий, угловатый контур автомобиля, но перепутать генеральский джип с невзрачным гражданским транспортом было нельзя, и поэтому он побежал прямо к нему. Шлепая по лужам, скопившимся в выбоинах на тротуаре, он добежал до мармайхтена и схватился за ручку. Задняя дверь была незакрыта. Бланк открыл ее, усадил Элизу на широкое, оббитое скрипучей кожей сидение и защелкнул ремень безопасности. Потом, обогнув машину, лейтенант спрыгнул с бордюра и заехал ногами в глубокий ручей, образовавшийся на месте пешеходной дорожки. На другой стороне мармайхтена стукнула дверь. Не заметив ни малейшей угрозы, Майор не остался ждать у моря погоды. Он тоже добрался до джипа и уже успел занять свое место. Бланк закинул сумку в салон и практически не пригибаясь, благо высота его была поистине канцлерской, нырнул внутрь и забрался в кресло водителя. - Ключи, - сказал Майор. Он вытирал лицо рукавом и без улыбки протягивал Бланку ключи, массивные, с гравировкой в виде орла на головке. Лейтенант взял ключи. Он завел двигатель, включил заднюю скорость и тронул машину. Разворачиваться по правилам было бы долго, требовалось выполнить слишком много маневров, и поэтому он вкатился задом на игровую площадку, без усилий преодолев высокий ограждающий бортик. После этого лейтенант крутанул руль и направил мармайхтен вдоль дома. Лобовое стекло моментально покрылось испариной, пришлось широко открыть окна. Хлесткий, воняющий инопланетной сладостью дождь радостно ворвался в салон. - Через северную окраину поедем, - просипел лейтенант, разминая затекшее под весом Элизы плечо. - Дорога там плохая, но зато не придется объезжать город, чтобы выйти на трассу. - Тебе виднее, - безмерно уставшим голосом согласился Майор. Он положил автомат на живот и теперь шарил непослушной рукой по разгрузке. Так и не получилось у него нормально поспать, подумал Бланк с сожалением. Придется ему применять стимуляторы. Опять придется применять стимуляторы. На них Майор продержится часов пять или шесть. Или погибнет. Разрыв сердца, внезапная смерть. Как секунд-лейтенант Фридрих Гейгер во время штурма Айдахии. - Какой это за сутки? - спросил Бланк, плавно ускоряя машину. Он выкатил автомобиль из двора и сейчас они ехали по родной Кеерх-штрассе, едва видимой за пеленою дождя. По стеклу быстро-быстро скребли дворники. - Третий, - хрипло ответил Майор. Он все никак не мог найти то, что искал. - Ты веди, веди, Тео, не отвлекайся! Не видно же почти нихрена. Один дождь, дьявол бы его разодрал… - Я не мог ее бросить, - сказал лейтенант в лобовое стекло. - Спасибо. - Не мог он, - проворчал Майор раздраженно. - А если бы я приказал? - Я обещал, - сказал Бланк. - Обещал он… Приказ вышестоящего командира снимает все клятвы и обещания, если ты не забыл. - Но не смывает позора, - возразил лейтенант. - Вот поэтому головой надо думать, а не задницей или чем ты там думал! Головой! Надо думать - кому ты даешь слово офицера-штурмовика и зачем. Нельзя разбрасываться такими словами на каких-то там бесполезных девчонок! - Я не разбрасывался, - негромко сказал лейтенант. - Тогда я не мог поступить иначе. Я не знал, что все так получится. Не сумел этого предусмотреть. - Вот поэтому ты и секунд-лейтенант, - жестко заметил Майор. - Командовать взводом или, если никого другого не будет, то ротой - это твой максимум. Сколько лет тебя уже не повышали? Не думал, почему тебя все любили, и я любил, и Доктор любил, и полковник, но дальше по службе не продвигали? - Еще раз спасибо, - сказал Тео Бланк. - Теперь я у вас в серьезном долгу. - На что мне твой долг? Что я с ним буду делать? А я-то! А я-то! Я тоже хорош, твою мать. Словно не старший офицер, а какой-то добрый кретин, полуслизень, а не штурмовик… Милосердие, сердобольность, сострадание… Тьфу мать его, даже думать об этом противно. Ладно, что сделано, то сделано. Поглядим, что из этого выйдет. Он наконец-то нашел нужный карман, расстегнул его и извлек железный продолговатый цилиндр. Майор отвинтил толстую крышечку, вышвырнул ее за окно. Потом он нажал на цилиндр, в нем что-то щелкнуло и наружу вырвалась игла чуть ли не в палец длинной. - Ну, другого выбора нет, - проворчал Майор хрипло. - Если что, то перефразируя Доктора - “если не угробит сразу, то вылечит”, - и крякнув, с размаху вбил цилиндр себе в ногу. - Доктор говорил по другому, - прямолинейно сказал лейтенант. - Я знаю, - прошипел сквозь зубы Майор, выдирая из ноги автоматический шприц. Они замолчали. Бланк не сводил глаз с дороги, поглотившей все его внимание. Почти все, потому как время от времени он бросал взгляд на Элизу. Он не жалел, что дал свое слово, неважно, что думал Майор по этому поводу.***
Совсем скоро Кеерх-штрассе закончилась. Они вырвались на Заводскую, освещенную слабым светом немногочисленных включенных на столбах фонарей. Сквозь пелену проступали высокие, обтянутые колючей проволокой стены, громадины промышленных зданий и дальние, едва уловимые очертания труб, утопающие в фиолетово-черном тумане. Заводская была прямая и бесконечная, автомобиль - великолепным, генеральского уровня, управлять им было легко, и очень скоро Бланк разогнался. Он гнал его по залитой ливнем пустынной дороге; гнал игнорируя мокрые знаки и указатели, пролетая перекрестки на возмущенный красный свет светофоров, не притормаживая, врезался в глубокие лужи и, рассекая их, обдавал тротуары ураганным вихрем грязи и брызг. Машин было мало, он обгонял их по встречной. Оказавшись перед сужением, там, где улица переходила в предместья, Бланк подрезал и обошел забитый до предела автобус. Он еще успел разглядеть, как от резкого торможения попадали на пол пассажиры, и как разъяренный водитель приподнялся в кресле и грозит ему кулаком. Лейтенант безразлично отвел взгляд на дорогу, ставшую узкой, кривой и петляющей. Обычных правил для него больше не было. Точнее правила были, но правила эти были армейскими, военными, подчиненными высшей необходимости - защитить страну от пришельцев. А все остальное было неважным, малозначимым, второстепенным… Добравшись до тупика, в котором располагалась стоянка автобусов, лейтенант немного притормозил. Потом он резко повернул влево и принялся петлять по тесным и полузатопленным переулкам между домами. Здесь было темно, дома напоминали ветхие глухие коробки, в большинстве окон не было света. Жители этого района - настоящего клоповника - были слишком бедны, чтобы позволить себе тратить деньги на такую сумасбродную роскошь, как лишний час освещения. Свет здесь зажигали только по вечерам, или когда собирались большущей компанией, или на важные праздники. Лейтенант никогда не задумывался над тем, справедливо ли это. Он вообще редко задумывался на отвлеченные темы. Бланк считал, что раз уж мир устроен таким, каков есть, значит это - нормально и по другому быть просто не может. Они продолжали ехать по бедным кварталам. Несмотря на отличные амортизаторы, ощущение было такое, будто мармайхтен двигается по наждаку. Машина тряслась. Она то и дело подпрыгивала на высоких ухабах, а затем сразу же проваливалась в глубокие ямы и злобно скрежетала днищем о выщербленный разбитый асфальт. - Долго нам еще ехать до трассы? - нетерпеливо ерзая, поинтересовался Майор. - Не дорога, а какое-то минное поле, - он хрипло выругался. Кровь уже разнесла ядовито-бодрящий коктейль, доставила стимулятор в каждую клетку, и теперь Майору было трудно сидеть на своем месте. Лейтенант знал, что он чувствует в данный момент: взрывоопасную смесь из жажды движения, возбуждения и жажды сражаться. - Недолго, - сказал Бланк. - Почти приехали. Майор проворчал нечто неразборчивое. Он принялся стучать пальцами по цевью автомата, глядя вперед, немного влево и вверх. Это он следит за Элизой, сообразил лейтенант. За дорогой и за Элизой. Он весь путь, как и я, следил за моей экономкой, не спускал с нее глаз через зеркало заднего вида. Он не верит в то, что она справится и сохранит человеческий облик. Ждет, когда у нее полезут рога или хвост. И тогда он просто перегнется через сиденье и застрелит ее прямо в машине. Нет, не будет этого. Она сильнее, чем кажется. Она вытерпит, обязательно вытерпит. Лейтенант покосился на девушку. Элиза сидела, уронив подбородок на грудь. Как и прежде, глаза девушки были плотно закрыты, ее нещадно мотало и оставалось только радоваться, что задние сиденья мармайхтена оснащены ремнями для пассажиров. Не то пришлось бы положить ее прямо на пол... Дорога расширилась и через несколько секунд они вырвались из темных предместий. Лейтенант пригляделся и увидел перед собой короткий бетонный мост через речку, готовую в любой момент выйти из берегов. Вот это я промахнулся, с досадой заметил он про себя. Видимо, проскочил впопыхах поворот и оказался не на Фергштрассе, ведущей прямо к северной трассе, а гораздо, гораздо южнее. Нет, сюда нам не надо. А надо нам вправо и прямо, почти до упора, до поворота и полицейской заставы… Он мягко повернул вправо, направил машину вперед. Где-то далеко, то ли на Заводской, то ли в предместьях, визгливо и злобно завыли сирены. Майор оглянулся через окно, насупился и принялся крутить колесико приемника, расположенного на передней панели. Очевидно он пытался найти волну, на которой вела переговоры полиция, но она не нашлась, зато отыскался центральный канал. По мармайхтену разнесся бодрый до хрипоты голос диктора, зачитывающего очередные военные сводки. - ...враг бежит! Бежит поджав хвост и неся чудовищные потери! Прочь! Прочь в свои жалкие порталы, иномирные твари! Ещё никогда железный кулак Холтии не обрушивался с такой силой на орды захватчиков! Ещё никогда сыны республики не показывали такой доблести, обороняя свою священную землю, свою цветущую родину! Уже сейчас представители инопланетных захватчиков ведут переговоры о полной и безоговорочной капитуляции. Уже сейчас они готовы отдаться на милость нашего мудрого канцлера и наших храбрых солдат! О, мы еще подумаем, принимать ее или нет... - Ублюдки, ублюдки, - пробормотал Майор с ненавистью. - Какие же эти пришельцы ублюдки... - Ведь сотни, тысячи, если не сотни тысяч наших верных сограждан оказались затронуты последним, вероломным ударом захватчиков, в очередной раз показавшим нам всю их трусливую суть! Биологическое оружие иномирцев уподобило наших дочерей, жён, матерей и возлюбленных тем, с кем наши победоносные воины бились на протяжении столь долгих месяцев! Впрочем, коварный замысел наших жалких врагов обернулся фарсом, когда обращённые его оружием не обернулись против своей своей святой матери, не предали веры в республику, но грудью встали на её защиту! Даже сейчас, дочери Хольтии громят её врагов плечом к плечу со своими мужьями, братьями и отцами. Не бойтесь их чуждого вида, не сторонитесь их, ибо под подаренной чужаками монструозной оболочкой бьётся сердце истинных патриотов! Майор в сердцах выматерился и выключил радио. - Вот как они все повернули, - проговорил он с ненавистью. - А я-то все думал, каким образом они всучат людям этих сисястых чудовищ! Вот как оно! Вот как оно просто оказывается! Не пришельцы, не зомби, а всего лишь пострадавшие от инопланетной заразы. Но такие же люди, такие же граждане Хольтии, мать бы их не рожала! Значит конец. Фальшивая война больше им не нужна. Конец… Сейчас объявят массовую демобилизацию, отпусков раздадут, увольнительных. И солдаты отправятся к себе по домам, прямо в лапы этих омерзительных тварей. Ну а к тем, кто останется в части, они пришлют родственниц, жен, дочерей… Да и что со свободными делать, они должно быть тоже неплохо продумали. - Что? - непонимающе спросил лейтенант. Майор покосился на него и мрачно вздохнул. - Я никогда не прекращал удивляться тебе, лейтенант, - сказал он. - Вроде бы ты, Тео, уже взрослый мужик, но в некотором роде - ну сущий ребенок. Что, что?! - пролаял он, яростно стиснув цевье. - Приведут им баб на любой вкус, мол выбирай, какая понравилась, и иди с ней - становиться пустышкой! Они же нихрена не знают, к чему приводит близость с пришельцами! - Не думаю, что это будет так просто, - уверенно возразил Бланк. - Мы - солдаты. Мы должны воевать, а не устраивать личную жизнь. На многих это не подействует. Майор долго смотрел на него. Во взгляде его была смесь сочувствия и уважения. Он явно гордился тем, что лейтенант полностью соответствует образу идеального штурмовика, которого добивались в шестой ударной бригаде, да и пожалуй в любой другой части. И одновременно жалел о чем-то своем, но о чем именно Бланк, к сожалению, не понимал. Потом Майор вздохнул, сказал “наплевать, не хочу больше об этом”, махнул рукой и вновь уставился на Элизу через зеркало заднего вида. Бланк тоже не стал продолжать разговор. Поворот к посту полиции был где-то здесь. Лейтенант сбавил ход, всматриваясь в линию вросших в землю дорожных столбиков и высоких опор электросетей. Чей-то полусгнивший сарай... Покосившийся дорожный знак и заржавевшая остановка междугородних автобусов… Трансформаторная кирпичная будка... А вот и он, поворот! Лейтенант повернул руль и мармайхтен съехал на дорогу с хорошим асфальтом, плавно уходящую вниз и обрамленную густым лесом по сторонам. Чуть дальше она снова поднималась на холм, а на вершине его, сияя белым светом прожекторов, находился контрольно-пропускной пункт министерства Покоя. Но проехать дальше они не могли - буквально через сотню метров Бланк уперся в затор из машин, в основном грузовых. В свете фар, перед ним предстала вереница автофургонов с горящими мрачными огоньками габаритными лампами. Машины стояли на месте, вхолостую работая двигателями. Рядом с ними мелькали черные фигуры водителей, злобно размахивая руками, влезая в кабины и вылезая оттуда. Похоже, они толком не понимали, что здесь происходит. А происходило и в самом деле нечто необычайное: на вершине холма, прямо у пункта полиции стеной встали военные грузовики с зелеными тентами на кузовах. Они преграждали дорогу, а дальше, за ними, в свете прожекторов деловито работали автопогрузчики, устанавливающие на асфальт прямоугольные бетонные блоки. Еще несколько прожекторов светили на дорогу там, где она поднималась на холм. Майор привстал в кресле и всем телом подался вперед. - Департамент Защиты Здоровья! - не то сказал, не то сплюнул он. - Они перекрывают выезд из города! Так, Тео, есть тут какая-нибудь объездная дорога? Через лес например? - Нет, - помотал головой лейтенант. - Везде слишком узко. Мы застрянем между деревьев. - Тогда придется прорываться, - сказал Майор возбужденно. - Раз Департамент здесь, получается город уже обречён. Через пару часов сюда нагрянут пришельцы. Давай Бланк… давай по кювету!.. Видишь там щель между двумя грузовиками? В этом месте прорвемся! - Принято, - сказал Бланк. - Пристегнитесь, будет непросто, - и пока Майор щелкал ремнем, мельком поглядел на Элизу. Закреплена она была надежно, только сидела сзади и в случае чего не смогла бы пригнуться. Это было плохо; очень плохо, и очень опасно, но теперь все зависело от его мастерства, и на этот счет лейтенант мог быть точно спокоен. Он потушил фары и, приминая капотом траву, неторопливо съехал в кювет. - Давай, давай, - бормотал справа Майор. - Давай не спеши... Пока не спеши… Хорошо, молодец. Не привлекаем внимания… Они доехали до середины и начали подниматься на холм, словно барс подкрадываясь к ничего не подозревающим вражеским силам. - Пора, - спросил-сказал Майор. Лицо у него было каменное, он крепко сжимал автомат. - Никак нет, - сказал Бланк. - Еще слишком рано. Мармайхтен медленно полз по склону холма, с шуршанием раздвигая траву. Он постепенно приближался к кругу резкого, контрастного света, созданного бдительным оком прожектора. - Да жми уже, жми! - Никак нет, - сосредоточенно просипел Бланк. - Они увидят движение. Мы не успеем. Пятно света было уже совсем близко, буквально в нескольких метрах. Высунувшись из кабины, какой-то водитель истошно заорал на них: “куда?! Куда, сволочь, лезешь?! Вставай в очередь!”. Его возглас немедленно подхватили другие. Пятно дрогнуло и сдвинулось с места… - Держитесь, - бесстрастно сказал лейтенант. Он до упора вдавил акселератор. Дико взревел двигатель, машину дернуло с места и она бешено рванула наверх. Трава кончилась; из-под протекторов полетели влажные комья земли, а потом мармайхтен тяжело взлетел в воздух и, впустую вращая колесами, долбанулся об землю, вклинившись в узкий просвет между двумя неплотно стоящими грузовиками. Тряхнуло, лязгнуло, взвизгнула сталь, когда боковое зеркало срезало словно ножом и мармайхтен, срывая краску с правого борта, процарапал им по железному кузову. - Левее, левее! - заорал Майор у самого уха. - Левее рули! Левее, мать твою, Бланк! Кто то завопил благим матом и бросился им наперерез. Кто-то пухлый, в камуфляжной форме налетел на капот и, завизжав как свинья, покатился по крыше. Сбоку стукнуло и за дверную ручку схватилась какая-то лохматая девка. Она цеплялась за джип, она пыталась пролезть в салон через окно, она тянула когтистую лапу к сидению, и тогда лейтенант, не выпуская руль из левой руки, правой выхватил пистолет и не глядя выстрелил ей прямо в лицо... Он на полной скорости вылетел на пустую дорогу за кордоном Департамента Защиты Здоровья. Взвизгнули шины; джип занесло, он заскользил на мокром асфальте. Лейтенант хладнокровно вывернул руль. Потом, через миг, он крутанул его вновь - уже в противоположную сторону - и восстановил управление. Затем, не прекращая наращивать скорость, Бланк рванул вперед по шоссе. Через пару секунд он позволил себе посмотреть на Майора. Тот сидел, схватившись за поручень, ноздри его тяжело раздувались, но похоже, был в полном порядке. А Элиза? Тоже порядок… Значит все хорошо. Значит все получилось. Позади мелькнули фары дальнего света. Их преследовали. Быстро они, подумал Бланк. Удивительно быстро. - За нами хвост, - хладнокровно сообщил он. - Шесть часов, две машины. Майор оглянулся назад и вдруг расплылся в какой-то страшной, веселой ухмылке. - Веди, Бланк! Веди! Не отвлекайся, я разберусь! Хлопнув его по плечу и ухнув на выдохе, он перелез через кресло - неуклюжий, грузный, массивный и в тоже время ловкий смертоносной ловкостью штурмовика. Не обращая на Элизу внимания больше, чем на какой-нибудь груз, Майор прижал ее к двери, размахнулся и врезал прикладом в стекло. Послышался треск. Рама выпала и ахнула на асфальт позади автомобиля. Майор высунул дуло в проем и уперся прикладом в плечо. - Ну, пошла, родная, пошла! - заорал он с безбашенной удалью и нажал на курок. Громыхнула длинная очередь. Из пламегасителя брызнули красные искры и темноту распороли оранжевые клиновидные вспышки. На пол машины рекой посыпались гильзы. Позади раздался раздирающий визг тормозов, жуткий скрежет, хруст и звон разлетевшегося от удара стекла. Один из преследователей съехал с дороги и врезался в дерево. С этим все было кончено. Оставался второй. Майор щелкнул обоймой и передернул затвор. Лейтенант отвел глаза от зеркала заднего вида и сосредоточился на дороге. Он даже не замечал, что рот его перекосился от жуткой счастливой усмешки. Все было правильно. Все было так, как должно. Шестая ударная снова шла на прорыв.