У нас тут дожди, кстати

      Туман прополз сквозь пальцы. Он сочился из тел пожарных, пляшущих на огромных морских драконах у четвёртого энергоблока. Совершенно неуместная кельтская арфа добавляла в происходящее больше безумия, и Валерий осел прямо на землю. Вернее, на то, что осталось после взрыва и крушения здания: ещё красные, раскалённые обломки металла и графит. Взглянуть на счетчик Гейгера он не решился — и так знал, сколько рентген сейчас пронзает тело. Драконы, полностью состоящие из воды, весело рыкали и по команде бросались в огонь снова и снова. Тем временем здание АЭС обступила толпа зрителей: взрослые и дети, — все заливались от хохота и аплодировали. «Пойдём отсюда», — потянул его за рукав Борис. Откуда он взялся? Ужас отступил, но сил подняться не было. С большим трудом Щербина шаг за шагом волоком оттаскивал парня от наступающей толпы, текущей прямо в дыру, оставшуюся после аварии. Его руки и лицо покраснели, кое-где вздулись волдыри. Сильный кашель перекрыл месиво из звуков, по губам и шее мужчины пенилась кровь. Совсем близко кто-то закричал. Заурчав, здание АЭС скрутилось внутрь себя, утаскивая людей, пожарных и технику остатками длинных арматур.       Всего лишь кошмар. Один из многих, изредка будивших Валерия по ночам. И всё после первой поездки в ЧЗО, назвать её неприятной было бы слишком мягко.       Кто-то одёрнул шторину — в комнату заглядывали первые рассветные паутинки. Легасов потянулся, пошарил рукой на столешнице, подцепил мизинцем очки. За секундой утреннего недоумения пришли мысли. Во-первых, в комнате пахло свежестью и озоном, что не могло не заставить любого человека поежиться. Как оказалось, поддувало из приоткрытой двери. Во-вторых, волной стыда прокатилась вчерашняя ситуация. Валерий стукнул себя по лбу, выдохнул. В конце концов, ничего ведь не произошло, так? Ну, почти. Явно большая ему рубашка, криво застегнутая на пару пуговиц, смешно висела на нём мешком. Её длинный подол очень кстати прикрывал утреннее мужское недоразумение. — Хех, я уже думал, будить придётся, — слегка усмехнувшись салютовал Щербина выходящему из дома студенту. — Думал кинуть в тебя сырой щукой…       Валерий, до этого вполне успешно поправляющий ремень, замер и поднял брови. Сталкер явно ехидствовал, поигрывая сигаретой. Лёгким движением руки он перевернул самодельную решетку для барбекю над костром. — Что? Пф-ф, да ну, брось, это же шутка. Не стал бы я портить такую прекрасную рыбу о пень, — сочный кусочек зашипел, коснувшись углей. — Давай, сюда иди!       Утро задалось. Вопреки опасениям, ночная гроза была обильной на осадки, но короткой. Остатки росы стряхнул ветер, и чтобы не замочить ноги, достаточно было не лезть в траву. На часах 06:13. Во дворике, который таковым сложно было назвать из-за крохотного размера, уместился костерок, небольшой раскладной стол, приваленный одним краем с недостающей ножкой к стене дома. На нём содержимым парили две стальных кружки. Изумительно пахло жаренной рыбой и острой специей. Валерий присел на длинное бревно, уложенное на манер скамьи. — Брезгуешь радиоактивной рыбкой? — Легасов не понял интонации вопроса, но на всякий случай отрицательно махнул ладонью. — Неа, рыбу из притоков вполне можно есть, с водой в своё время хорошо заморочились, почистили. Да и за тридцать лет общий фон упал в два раза. — Ага, только грибы об этом не в курсе. Смотри, — Борис сунул ему решетку и сделал пару шагов к кустам, раздвинул их ботинком.       Сочный на вид гриб на крепкой ножке поблескивал капельками влаги. «100 мкр/час» — закряхтел дозиметр, коснувшись шляпки. — М, — закусил губу Легасов и тоже подскочил с места, — мне бы записать и фотку бы. Да и вообще такой бы в лаборатории посмотреть.       До гриба оставался шаг, как в грудь довольно грубо ткнулось два пальца. Точно и больно под ключицу. Борис снисходительно хмыкнул: «Рыба». Мужчины повернули головы — решётку, которую Валерий бездумно поставил обратно на костёр, лизал огонь, рыба обуглилась.       Поели слегка испорченную щуку молча, капая жиром на усыпанный песком дворик. Несмотря на обильное слюноотделение, кусок не шибко шёл в горло обоим. Борис несколько минут смотрел в неопределённую точку, прищурившись, не мигая. Шла третья по счёту сигарета, а он так и не доел половинку филе. Ёрзая на влажном бревне, Валерий наоборот не знал, куда деть глаза, не мог перестать поглядывать на густой белый дым, плавно соскальзывающий с тонких губ. Щетина уже сильно отросла, вчера её точно не было. — Валер, ты куда смотришь? — от простого вроде бы вопроса парень вздрогнул, как от звука выстрела. — Я? Да никуда, — выдохнул Легасов и сильно сцепил пальцы.       «Если у меня на лбу сейчас капля пота, а не роса, то это пиздец».       Сталкер повернулся к нему корпусом, слегка задержавшись взглядом на побелевших костяшках. — Куришь, так и скажи. Я ж не осуждаю, — из кармана штанов появилась полупустая пачка «винстонов», Борис вытащил одну и протянул вместе с серебристой зажигалкой на открытой ладони.  — Спасиб, — осёкся Валерий, протянув дрожащую руку.       Едва коснувшись тремя пальцами зажигалки, снова почувствовал это неестественное тепло. Борис, уже несколько минут наблюдая за нервными и пристальными взглядами парня в свою сторону, улыбнулся уголком губ, и легонько провёл средним и указательным пальцами по чужому запястью. Как он и думал. — Почему ты так на меня реагируешь? — холодный вопрос, Бориса переставали забавлять эти нервные гляделки.       Прошло несколько минут. Мужчина вальяжно навалился спиной на стену дома, сложил ногу на ногу, докуривая очередную сигарету. — Почему ты так много куришь… сегодня? Вчера я не замечал, — едва увильнул Легасов. — Ответь на вопрос, пожалуйста, — не отводя глаз от синей птички на берёзе отрезал Борис.       «Потому что мне очень неловко, потому что это всё ужасно и ужасно! Ужасно неправильно и… и просто ужасно! Ты не видишь, я в ужасе? У меня сердце заходится, и пульс под сто десять как на забеге. И ты объявился, весь такой крутой, всего день назад и делаешь такое… такие ужасные вещи, что мне хочется провалиться под землю. Я так не краснел ни на одном экзамене, ни от одной стыдной ситуации, никогда», — всё это Валерию хотелось выкрикнуть разом, развернуться и уйти, куда угодно, лишь бы не продолжать этот разговор. — Я заболел, у меня температура, и меня знобит, — соврал Валерий, как можно наглее уставившись в затылок Борису. — М-м, — негромко протянул мужчина.       Синяя птичка быстро пробежала ещё вверх по ветке, накрыла какое-то насекомое лапкой, жадно принялась выклёвывать крылья. — И я сейчас не вру, у меня правда жар, — вот здесь врать было необязательно, всё тело и правда покрылось лёгкой испариной.       Это было неожиданно быстро. Окурок ещё не улетел за пределы дворика, а Борис уже соскользнул с бревна на одно колено, оказавшись очень близко к Валерию. Слишком близко. Положил ему руки на бёдра, слегка подсунув подушечки больших пальцев под рубашку.       Во рту Легасова всё пересохло моментально, фильтр сигареты расплющился от давления зубов. Почти не начатая сигарета упала в песок. Парню дали право на короткий протест: он ладонями упёрся в плечи мужчины, стараясь удержать того от последующих действий. И тут же забрали. Одним коротким взглядом голубых глаз снизу-вверх. Секундный контакт, не терпящее возражений выражение лица. И это мимолётное, ужасающее движение уголком губ. Победа без войны. Легасов сдался и прикрыл лицо предплечьем, ещё не хватало тому увидеть предательскую влагу в глазах.       Даже через отблеск очков Борис заметил влажный след на левой щеке парня, попытка прикрыться рукавом рубашки была бесполезна. Его локти лежали на разведённых коленях парня, ладони прошлись чуть выше ремня.       Борис подался ближе, пригнув голову. Подушечкой пальца правой руки аккуратно коснулся кожи живота. На откинутой шее парня часто и с силой забилась вена, от тяжёлого стука сердца ткань на рубашке подрагивала в такт. Назло медленно, смакуя процесс, мужчина потянул клетчатую ткань выше, зацепив чуть сильнее большим пальцем. Почувствовал, как сжался на плече кулак. Пользуясь моментом, кончиками пальцев левой руки незаметно скользнул ближе к спине, запустил под майку.       Гусиная кожа. Слегка влажная и горячая.       «Пожалуйста», — взмолился Валерий, всё ещё не осмеливаясь отнять рукав от лица. Будь студент дозиметром, от такой активности уже бы сгорел до корпуса.       Это было забавно. Чрезвычайно. Чувствовать вот так чью-то неловкость и честность отдачи тела. На бледную кожу чуть выше ямочки пупка вынырнуло солнечное пятно. Игриво прокатилось по ткани и съехало на бляху ремня, слегка бликуя. Борису было не обязательно делать то, что он задумал — жар под пальцами был очевиден, — но уже было поздно останавливаться.       Мягкое, почти не ощущаемое касание прохладной кожи.       Валерий не выдержал, сморгнул и убрал руку от лица, практически уронив ладонь на бревно.       О таком он никогда в жизни не смел думать или представлять. Между его широко расставленных ног, неприлично близко ко внутренней стороне бёдер, мужчина с полуприкрытыми глазами касался его живота. Одними губами, не разрешая себе податься ближе и царапнуть его щетиной. Сталкер зажмурился на мгновение, пока его губы скользнули выше по коже, всего ничего, почти незаметно. И до этого момента всё ещё можно было свалить на обычную проверку температуры, но то, как в эту секунду пальцы Щербины похотливо сдавили кожу на спине, как дрогнуло его дыхание, опалив кожу жаром через слегка приоткрытые губы.       Никогда, никогда и ни за что студент выпускного курса Курчатовского института, будущее неорганической химии мира, Легасов Валерий Алексеевич, не сможет выкинуть из памяти эту развратную картину.       Парень очень больно прикусил себе язык. Единственное, что всегда может отрезвить любого человека — боль. Во рту заискрило железо. Напряжение под молнией джинсов перестало заглушать вопли разума. Валерий открыл рот, ещё не зная, что сейчас скажет.       Давление ладоней пропало как-то слишком внезапно.       Это было уже не интересно. Это было занятно, затягивающе, прелюбопытно. Никотин и высокий пульс ударили в голову. Чувство было сравнимо с предвкушением выигрыша, когда ещё никто не знает, что ты победил, но заветный приз через две минуты будет у тебя в кармане. Осталось только прийти…       Мужчина не смог сдержать сорвавшееся дыхание, руки дрогнули.       … и забрать.       Борис отпустил его. Непринуждённо поднялся с колена.       Валерий непонимающе, слегка ошалело проводил его лицо взглядом. В какой-то момент проскочила мысль залепить тому со всей силы, куда прилетит. То, с какой скоростью Щербина менял серьёзнейшее выражение лица на гаденькую ухмылочку, вызывало в парне жгучую ненависть. И неприятное ощущение страха под солнечным сплетением, всё-таки нельзя быть на все сто уверенным, о чём думает такой человек, как Щербина.       На удивление Бориса, лоб Валерия оказался лишь чуть влажным, жар улёгся. Что-то в парнишке надломилось, треснуло, но не сдалось.       Сталкер встал и положил ладонь парню на лоб так обыденно, как это сделал бы врач на осмотре. Рука, подсбив очки вправо, казалась ненастоящей, будто кожи касаются через плотный слой поролона. «Я обещал. Пока не захочешь сам», — услышал Легасов через гул в голове после ударной дозы адреналина. Язык плохо слушался, конечности покалывало как онемевшие. Вдруг, это всё ему привиделось, вырвалось плодом микро сна из-под уставших нейронов? Вдруг, он сейчас спит с приоткрытым ртом, глупо привалившись к стенке домика, а кусочек рыбы давно выпал из руки на корм муравьям?

***

— Уходи, Борис. — Куда? — Не знаю, не хочу тебя видеть, — шаги давались тяжело, противно жужжали мошки, метя прямо в глаза.       Всё ещё гудевшая голова и осадок мешали сосредоточиться на дороге. После «тихого завтрака» Борис преспокойно предложил ему прогуляться. Тон предложения не имел вариантов ответа, кроме «да». Наблюдая за его размеренным шагом сейчас, среди ряби тени и солнца в листве, не хотелось сломя голову дать дёру в первые заросли. Ну, вернее, это был план ещё на отходе из деревни. Однако, уж слишком заманчивым показалось внезапное обещание Щербины. — Значит так. Мы ищем мой рюкзак, потом делаем пару замеров, фото и съёмку с дрона. Ты покажешь мне лучшие места, где всё ещё не загажено туристами и грабителями, — загибая пальцы, прикидывал студент. — А я, в свою очередь, в выпускной работе указываю слегка завышенные данные, и крайне не рекомендую всем появляться ещё с десяток лет в ЧЗО? — Да, — снова щелчок зажигалки, но на этот раз без сигареты, просто штучка с интересным звуком. — Тебе то какая выгода, не понимаю? — держась на расстоянии, хватало наглости сделать деловой тон. — Сам подумай, что останется от этого места, если баранов здесь станет больше, чем в торговом центре в предпраздничный день? Сейчас и манит, и держит отсюда людей только одно — радиация. Ну, может, ещё отсутствие удобств современной цивилизации. Я этого не хочу, много кто не хочет. Правда, бля, только из тех, кто прибирает за собой консервные банки и, сука, не тащит радиоактивный песок по квартирам, — холодный тон на последних словах перешёл в раздражение.       Легасов отложил уточнения до лучших времён, поглядывал на спокойный дозиметр и молча шёл следом.

***

      После неприятных и хлёстких зарослей, бесконечного жужжания мошек и прилипающей к штанам влажной травы приятно было выйти к берегу. Небольшое пятнышко песка сразу за берёзовым буйством. Почему-то повеяло морем. Солнце уже довольно высоко поднялось, хорошо просушив прибрежную полосу. Река, как змея, изогнулась перед глазами одним из своих колец: буйная незнакомая растительность густо наползала на стволы деревьев. Дышать стало в разы проще.       Легасов заметил в камыше небольшой складной стул и сильно поцарапанный спиннинг. На спинку первого опустилась куртка. — Летом щука любит прохладу. Здесь довольно глубоко, и до обеда эти макушки, — указал в нескольких направлениях сталкер, — дают хорошую тень на воду. Эта скотина любит живца, а здесь полно плотвички, в самый раз.       Подбросив в руке воображаемую снасть, Щербина лихо раскрутил и закинул невидимую приманку, крикнув: «Шевелись, плотва!». Было странно за этим наблюдать, но Валерий не смог не улыбнуться. — Лекции твои научные интересные, конечно же, но учись жить, пока есть, кому учить. Держи, — Борис сунул спиннинг в руки Валерия.       Парень никогда не был на настоящей рыбалке — всё не хватало времени выбраться. Поэтому момент получился волнующим вдвойне. «Просто попробуй забросить, вот так», — мужчина показал нужное движение, уселся на стул и закурил. Облизнув сухие губы, Валерий постарался абстрагироваться от заинтересованного взгляда сталкера, подошёл ближе к воде. В голове возникла интересная картина: вот он, впервые взявший удочку в руки, ловко забрасывает грузило в воду, и вроде бы ничего произойти не должно. Но самая крупная и голодная рыба во всём русле накидывается на пустой крючок и рвёт себе губы, вгрызаясь в металл. Безусловно, Валерий-химик-рыболов никогда не упустит добычу, и аристократично выдернет зверюгу на берег. «И тогда… и тогда этот Борис, он», — парень ещё разок украдкой обернулся, якобы поправляя очки. Мужчина одобрительно кивнул, не прекращая щёлкать зажигалкой.       Шаг назад. Уверенно, спокойно. Аккуратно отвести снасть за спину, резко и точно запустить леску.       Из-за спины раздался откровенный смешок, перешедший в кашель. Парень покрепче сжал спиннинг.       Всплеск. Громкий. Под не менее громкий мат. — Легасов, Легасо-ов, ну и дури в тебе, а, су-ука! Так и не скажешь! — одновременно зло и восторженно заорал Щербина, подскакивая к нему уже в одном ботинке.       Спиннинг грустно заклевал одним концом в воду, течение достаточно быстро отдаляло его от берега.       Чуть пригнувшись к шнуркам второго, Щербина зашипел сквозь зубы. «Не успеет», — тут же понял парень. «Я сам, — не успел крикнуть студент, тоже хватаясь расстегивать одежду». Мужчина сделал пару хороших гребков и нырнул под воду, оставив после себя большие круги с пузырями. Как-то нехорошо задул ветер с запада — по воде пошла рябь. Довольно быстро в нескольких метрах от спиннинга вынырнул сталкер. Легасов успел сбросить ботинки и уже по колено зашёл в воду. Блики перестали слепить — небо наполовину затянуло серыми полосками облаков. Стыд сменился бодрым волнением. Он извинится за этот казус и обязательно попробует ещё раз. Вот и первый гребок в сторону берега — насколько позволяло понять зрение, сталкер уверенно толкал снасть перед собой. В принципе, заходить в воду было не обязательно, но Легасову было крайне неудобно оставаться совсем сухим. Нетёплая вода намочила джинсы гораздо выше колена.       По ощущению, прошло несколько минут. «Что-то он долго, не такой уж силы тут течение, — навскидку до берега оставалось метров двадцать, но в какой-то момент стало ясно, что Щербина не гребёт. — Нашёл мель? Нет, он сам сказал, что здесь глубоко. Так. Нехорошо. Нехорошо». Не раздумывая, Валерий бросил очки к ботинкам и аккуратно ушел под воду. Первая мысль — далеко, не доплывёт, не успеет. Вторая — как будет тащить человека в два раза тяжелее себя. Он буквально вынырнул перед лицом сталкера, вовремя ухватив того за волосы. Щербина хватанул его за шею, но тут же отпустил. В панике можно утопить двоих. «Спиной, спиной!» — вопил внутренний голос парня, и очень вовремя получилось подхватить мужчину под шею. Держать чужую голову на плаву и самому не захлебнуться оказалось сложнее, чем Валерий изначально предположил. На долгие секунды затянулось кислородное голодание, но так хоть изредка стало получаться доставать ногами до дна. Сердце бешено гнало кровь по венам, за стуком пульса и водой в ушах он даже не сразу услышал голос Бориса. «Уже… нормально», — мужчина боролся с тяжёлым кашлем, силясь сказать что-то ещё. Но адреналин не прекращал гнать его к берегу.       Они оба навалились на мель, измазавшись в иле и прибитых течением водорослях. Оба с трудом хватали воздух, Борис вдобавок глухо кашлял, опираясь на локти. Спиннинг под кулаком немного утоп в песке. Пересилив изнеможение, со стоном Валерий поднялся и потянул сталкера из воды. Снова упали уже на сухой песок, Борис на спину. Кажется, потерял сознание. На дрожащих коленях Легасов опустился справа, подхватил Бориса за подбородок, откинул назад голову. Зажать нос, глубокий вдох, — припал к холодным губам, — два сильных выдоха. Стандартные инструкции, вдалбливаемые капитаном сборной по плаванию, звучали как наяву. Давай, давай — парень приготовился делать массаж, уперев ладони на грудь, как почувствовал тепло на щеке.       Пальцы мягко прошлись по шее, мокрым волосам, задержались на затылке. Мурашки поползли по всей коже, волосы на руках, даже под мокрой тканью, встали дыбом. Холодные и бесчувственные губы вдруг настойчиво привлекли его к себе. По спине снова скользнули пальцы, с трудом пробравшись под одежду. Борис не собирался удерживать Легасова силой, но и достаточно однозначно сгрёб его волосы и одежду в кулаки. Давление с грудной клетки пропало, руки аккуратно коснулись предплечий, правая прошлась выше, по шее, так близко к быстро пульсирующей вене.       Валерий привык, что от подобного контакта с Борисом его начинало лихорадить. И сейчас тоже стало очень жарко, но немного иначе. Невозможно было продохнуть, отвлечься хоть на секунду от этих чертовски ужасных… и приятных касаний на бедре и шее. Разомкнув зубы, парень наконец впустил горячий язык в свой рот. Борис резко ухватил его под скулу, заурчал, поменяв угол поцелуя и совсем лишив доступа к воздуху. Резко разрешил отстраниться — судорожно хватающий ртом воздух Валерий бессильно припал на руки. Мужчина приподнялся на локтях, сел, положив ладони на чужие мокрые плечи. Синхронный нежный жест подушечками пальцев по затылку заискрился у корней волос, сполз к горлу в комок. Едва-едва скользнув носом мимо губ, Щербина замер, встретил приятный оттенок светло-серых глаз улыбкой, почувствовал слабое движение на собственной шее. Их лбы легонько соединились. С волос обоих мужчин ещё капала вода, оставляя влажные дорожки по всему лицу. Вот капля остановилась на кончике ресницы, но Борис этого не видел. Здесь и сейчас для него — только смущенный, но крайне заинтересованный взгляд. Снова движение ладонью, и искренний немой вопрос отчаянно-голубых глаз. — Да, — с удивительным облегчением выдохнул Валерий. — Только, я не знаю… я ещё ни разу. Ну… — Хорошо, — дыхание Легасова можно было попробовать на вкус, но вместо этого Борис едва-едва коснулся уголка его глаза губами.       На какой-то момент они оба остановились, контактируя лишь зрительно. А затем Щербина запустил руки под свою мокрую майку и рубашку, сдёрнул их через шею. Его правый бицепс довольно сильно дрогнул — в воде его действительно скрутила судорога. От лёгкой дрожи пальцы студента не могли распутать пуговицы и дырки. Борис слегка небрежно схватил его за край одежды и потянул, как свою. Навалился, уложив весь вес на песок. Спину Легасова тронуло тепло, а сверху кожа просто пылала от прикосновений. Под одеждой студент оказался неплохо сложён. — Плавание? — прошептал он, спускаясь ниже ключиц. — Да-ах, — сорвался парень, дрогнув от игривого укуса. — Восемь лет. — Боги, хорошо, что ты студент, — на грани слышимости охнул мужчина.       Тонкие пальцы вплелись в русые волосы и сильно сжали. Если бы кое-кто знал, что кое-кому другому подобное было как полено в топку. И снова этот тихий смех победителя. Даже через плотную джинсовую ткань член парня ощутимо упирался в кадык Борису. Дорожка поцелуев и укусов закончилась. Борис коснулся пряжки и внимательно посмотрел в глаза Валерию. Остановил руку на его бедре. Валерий тяжело выдохнул. — Мы, — нахмурился через секунду мужчина, — можем попробовать позже. — Нет. Да. Нет! Борь, я не знаю, — признался Легасов, откинувшись головой на песок и потёр кулаками глаза. — Ну, я тоже, честно говоря, — в обычно уверенном голосе тоже скользнуло признание.— Но.       Резко поднявшись и осыпав всё песком, Щербина также поднял парня. Не отпуская руки, довёл его до зелёной поросли камыша. Оба уселись на уже горячий песок на солнце. Сухая куртка со стула легла обоим мужчинам на плечи.       Между широко расставленных бёдер легла ладонь. Без прелюдий щёлкнула пряжка ремня, и долгожданное освобождение вырвало короткий вздох из Валерия. Взгляд его старался не задерживаться ниже пояса, где сейчас под резинкой трусов чужая рука легла на возбуждённый член. Свободной рукой мужчина вновь привлёк Валеру к себе, оба зажмурились. Щербина от удовольствия. Конечно, сейчас его собственный член требовал внимания не меньше, чем у парня и давно сочился смазкой. Мокрая одежда, как же кстати.       Первое движение рукой совпало с новым укусом. Парень поморщился, но тут же охнул ещё раз. Приглушённо, сдавленно, под жадным давлением языка Бориса. Медленно, ещё раз и ещё — невозможно сравнить с удовлетворением самого себя. Невозможно.       Кажется, они только что разобрались в общей привычке, яростно переминая друг другу пряди волос. Всё больше увлекаясь в объятия, Борис сдвинулся выше, как бы уместив бедра Легасова перед собственными. Так будет удобнее, по крайней мере, ему.       В первый раз Валерий почувствовал, как в спину гулко отдают удары сердца. Раз, раз, раз. В такт сбивающемуся дыханию над ухом, ближе. Новый укус чуть ниже скулы. Борис на автомате подаётся бёдрами ближе. Легасов чувствует, что тот возбуждён не меньше его самого, но не может сосредоточиться. Ещё немного, и он буквально будет трахать чужую ладонь. Одной рукой схватил себя за колено, другой — перехватил запястье Бориса. К горлу подкатил тяжёлый комок, в глазах чуть потемнело.       Плоть была настолько горячей и скользкой, что вот-вот могла бы проплавить ширинку насквозь. Ускоряя темп, Борис замечал мельком потемневший от напряжения ствол и ярко-красную головку. Сжал её пальцами, за что получил затылком в подбородок. На губе выступила кровь. В отместку прикусив шею чуть ниже вены, Борис с силой сжал кулак и несколько раз яростно двинул вверх-вниз всем предплечьем. Одновременно с протяжным «с-с-с» в руку выплеснулось горячее семя. Несколько толчков, пока кулак наконец не разжался, дав парню хоть как-то прийти в себя. На запястье остались следы от ногтей — Борис их даже не почувствовал. Ещё раз осторожно прошелся по плоти и вытащил руку из-под ремня. Валерий неровно дышал, крепко держал его за предплечье, в спазме шипя нечленораздельные ругательства.       Нужно было незаметно что-то сделать с рукой. Ладно, одежду всё равно потом стирать.       Хоть и не физически, но морально Борис был удовлетворён. Не до конца, но очень даже. Сомкнул руки в кольцо под шеей Валеры и уткнулся подбородком в ключицу.       Берег напоминал место борьбы. Слегка омываемый водой, спиннинг болтался в песке, рядом — очки и разбросанная одежда. Всё в песке и мелких ветках. Сердцебиение унялось, наконец и дыхание стало тише, чем шум зеленой листвы над ними. Где-то в кустах свистнула птица.       Борис почувствовал краткое, но приятное прикосновение губ к своим костяшкам.

***

      Молчание не было неловким. Они поговорят потом, сейчас это будет лишним. Собравшись, они планировали уйти обратно к деревне. Оба резко повернулись на гудок моторной лодки, быстро приближающейся из-за изгиба реки.