***
— Зачем он это сделал, Драко? Черт возьми, кто его просил! — Грейнджер фурией металась по гостиной Малфой мэнора, швыряясь в попавшего под горячую руку Драко предметами. Волшебник, защищаясь, выставил руки вперёд в знак перемирия: — Гермиона, я не вижу проблемы. Вряд ли кто-то сможет помочь тебе в этом деле больше, чем мой отец. Тебе нужен был попечитель, отцу, по-видимому, нужно было чем-то занять себя. Он просто решил убить двух зайцев одним выстрелом. — Хватит его защищать! — в Драко прилетела подушка. — Я терпеть не могу общество твоего отца, а мне придётся с ним работать. Уверяю тебя, через несколько дней у меня будет сломанная психика, а у мистера Малфоя сломанная конечность. Пусть готовится, — угрожающе сказала девушка. — Хватит драматизировать, Грейнджер, — устало выдохнул Драко. — Ты еще драму не видел, — девушка запустила в бедного парня очередную диванную подушку. — Мисс Грейнджер, — в комнату вошёл Люциус. — Прекратите крушить мой дом, иначе я буду вынужден применить к вам парализующие чары, — рявкнул мужчина. — Я думаю, пришло время обсудить ваш проект. Драко, оставь нас наедине. Гермиона смерила уходящего друга уничтожающим взглядом. — Мистер Малфой, — обратилась она к собеседнику. — Люциус, — перебил он. — Простите? Малфой старший невинно улыбнулся. — Обращайтесь ко мне по имени, Гермиона. Девушка опешила от такой фамильярности, но быстро взяла себя в руки. — Люциус, по правде сказать, я поражена вашим стремлением стать попечителем этого проекта и меня в частности, зная вашу систему ценностей. Не пойму, какая вам от этого выгода? — Видите ли, Гермиона, у системы ценностей есть свойство меняться. А насчёт выгоды могу сказать только одно, людям моего возраста, у которых уже есть дети, влияние и состояние, становится попросту скучно. Мне захотелось развеяться, всего-навсего, — волшебник, конечно, не сказал всей правды. — С чего вы планируете начать? — Я уже все сделала. Осталось только принять проект на законодательном уровне. — Кингсли, кажется, уже поставил печать? — выгнув бровь, поинтересовался волшебник. — Да, но этого недостаточно. Мне необходимо одобрение Визенгамота. — Ах, вы собираетесь выступать перед парламентом. Что ж, удачи, — фыркнул Люциус. — Что за скепсис? Да, я собираюсь выступать перед парламентом. Тем более, опыт у меня уже имеется. Когда я училась в Оксфорде, лучших студентов периодически приглашали выступать на заседаниях Генассамблеи ООН, — гордо сказала Гермиона. — Я не знаю, что такое Генассамблея ООН, Гермиона, но надеялся, что вы более серьезно относитесь к этому делу, — ответил ей мужчина. — Мистер Малфой, я совершенно серьёзна. А что вы предлагаете? Как обычно подкупить всех? — начала свою тираду Грейнджер, но снова была перебита. — Люциус. — Что? — Меня зовут Люциус, мы же с вами договорились, помните? — он уже откровенно веселился. — Да черт бы вас побрал, Люциус! — Гермиона вскипела. — Мерлин, дай мне сил. Я этого не вынесу, — сказала она, упав на диван и накрыв ладонью лоб. Люциус смотрел на неё и думал, что поспешил с выводами о ее взросления — в сущности, Гермиона была еще совсем ребёнок. — Дорогу осилит идущий, Гермиона, — сказал ей Малфой, усаживаясь в кресло напротив. — Люциус, давайте обойдёмся без народных мудростей. Скажите лучше, каковы мои шансы на успех? — Ну, если, как вы сказали, подкупить всех, тогда стопроцентные. Хотя зря вы на меня наговариваете, у меня просто дар убеждения. Гермиона закатила глаза. — А если исключить подкуп? — Тогда все будет зависеть от вашего владения ораторским искусством. Убедить членов Визенгамота с мышлением, как у Уизли, не составит никакого труда, а вот чистокровных магов, как бы те не клялись в толерантности, нужно будет очень постараться. К счастью, вам крупно повезло, что попечителем назначили именно меня. Кто как не Малфои разбираются в психологии потомственных волшебников и являются непревзойденными ораторами. Гермиона грустно улыбнулась, признавая его правоту. — Я научу вас всему, что знаю сам. Поскольку теперь это и мой проект, проигрывать я не намерен. А пока, не хотите выпить вина? — предложил ей Люциус. — Спасибо, сэр, но я, пожалуй, откажусь. Предпочитаю пить только с друзьями, — ответила Гермиона, еще раз подчеркивая, что они лишь коллеги — не более того. — Даже такой безобидный напиток как вино? — Даже его, — ответила она. — Вообще, знаете, мне пора домой, обсудим все утром в моем кабинете. — Я вас провожу, — предложил Люциус. — Нет необходимости. До завтра, — отрезала Гермиона и вошла в камин. «Как можно быть такой упёртой», — раздраженно подумал мужчина.***
11:30 утра. Министерство магии. — Гермиона, если вы выступите с этой речью, ваши идеи разнесут в щепки, — заключил Люциус, читая бумаги, которые ему дала волшебница для ознакомления. — Вы не привели ни одного аргумента в пользу равенства. Это для вас его польза очевидна, но для других — отнюдь. Часть магов до сих пор считает, что Волдеморт отчасти был прав, хоть и стараются всячески это скрыть. — Неужели такие люди заседают в Визингамоте? Их место в Азкабане! — с жаром произнесла Гермиона. — Вы так любите делить мир на черное и белое, — хмыкнул Люциус. — Бесполезное, надо сказать, занятие. Лучше подумайте над аргументацией в своем выступлении. И сократите рассказ про Добби. Очень трогательно, бесспорно, но у вас будет не больше двадцати минут на доклад. И вы так описываете гоблинов, будто они и вовсе никаких прав в этом мире не заслуживают. Гермиона помассировала переносицу и тяжело вздохнула. — В чем дело? — спросил Люциус. — Я думала, будет проще, — ответила она. — Вы мне сейчас напомнили профессора Снейпа. Он так же исправлял каждое слово в моих эссе по зельварению, пока оно не будет идеальным. — О, нет, до Северуса мне далеко. В своей дотошности он превзошел всех, — с улыбкой ответил Люциус. — Вам нравилось зельеварение? — Мне все предметы нравились. Исключение составляли только, пожалуй, прорицания и квиддич. Но зелья, конечно, страшно увлекали. На них я тратила огромное количество времени, особенно, когда у нас вел профессор Снейп. Мне всегда хотелось его впечатлить, чтобы он оценил меня по достоинству, получить признание, но никогда этого сделать не удавалось. Наверное, причина была в моем происхождении, — пожала плечами Гермиона. — А на шестом курсе зельеварение вел профессор Слизнорт, я быстро вошла в число его любимцев, и это меня ужасно расслабило. Я по-прежнему получала отличные оценки, но знания по этому предмету стали гораздо хуже в сравнении с предыдущими годами. — Выходит, вас надо держать в ежовых рукавицах? — Что-то вроде того. Стрессовая обстановка оказывает на меня тонизирующий эффект. — Учту это при дальнейшей работе с вами, — хитро сказал Малфой. — А пока, не хотите сделать перерыв? Я уже второй час сижу в вашем кабинете. — Вы можете идти, Мистер Малфой. Спасибо за ценные советы, я постараюсь все соблюсти, — ответила девушка. — До встречи. — Нет, на этот раз вы так просто не отделаетесь от моего приглашения на обед, — заявил мужчина. — Но я пока не хочу обедать, Люциус, — парировала Гермиона. — Это не обсуждается, вы идёте со мной на обед и точка. Тем более, что вы у меня в долгу. — За что, интересно знать? — ошеломленно спросила волшебница. — А кто заделался вашим попечителем? Я вас в буквальном смысле спасаю от участи быть разорванной кровожадными судьями Визенгамота. — Напомню, я вас об этом не просила! — фыркнула Грейнджер. Люциус засмеялся в ответ.***
Ресторан, куда направились волшебники, назывался «Hide» и находился в Лондоне на улице Пикадилли. Он славился завидной вариацией европейских блюд, атмосферой тепла и уюта, а также наличием почетной награды — звезды Мишлен, которую ресторан получил меньше, чем через полгода после открытия. Оказавшись в заведении, Гермиона немного оторопела: — Люциус, когда вы позвали меня на обед, я себе несколько иначе это представляла. — И что же вы представляли? — поинтересовался Люциус. — Какое-нибудь бистро или кафе, а не пафосный ресторан со звездой Мишлен. — С чем, простите? — переспросил мужчина. — Это награда для поваров и рестораторов. Она означает высочайший уровень ресторана и его кухни, и получить ее невероятно тяжело, — объяснила девушка. — Я лично знаком с поваром этого заведения и часто здесь бываю, поэтому это просто первый ресторан, который пришел в голову, — с равнодушием сказал Малфой. — Шеф повар «Hide» — волшебник? — удивилась Гермиона. — А вы думали как творится высокая кухня? Не иначе как магией, — ответил Люциус. К ним подошёл улыбающийся официант и провёл к забронированному столику. — Заказывайте, Гермиона, — сказал мужчина, изучая меню. — Я все ещё не голодна. Люциус оторвался от перечня предлагаемых рестораном блюд и посмотрел на свою спутницу: — Вам стоит пообедать. Если верить Драко, вы регулярно пропускаете приемы пищи. Не могу же я позволить лучшей подруге своего сына умереть от голода. Заказывайте. «C чего вдруг Драко обсуждает со своим отцом мои приемы пищи?» — подумала девушка. Гермиона возмутилась, каким тоном Люциус это произнес. Разница в возрасте не давала ему права разговаривать с ней, как с ребёнком. К ним подошёл официант, готовый принять заказ. — Я буду капрезе и пино гриджио, — сказал Люциус. — Гермиона, вы выбрали? — обратился он к ней. — Будьте любезны, ризотто и розовый лимонад, — сказала она, посмотрев на официанта. Тот, приняв заказ, удалился. — Все ещё не пьёте с малознакомыми людьми? — съязвил Малфой. — Вы правы, не пью, — улыбнулась Грейнджер. — Гермиона, скажите, что должен сделать человек, чтобы завоевать ваше расположение? — задал вопрос волшебник и откинулся на бархатную спинку стула. — Сложно сказать. Мне, знаете, не нравится сочетание «завоевывать расположение». Оно означает наличие определенного подтекста, что человек преследует какую-то цель при общении со мной. Проще ответить на вопрос «как потерять мое расположение?». Человек навсегда теряет его, если я замечаю за ним неискренность, ложь, лицемерие. Потеряв, он никогда не сможет его вернуть. Люциус лишь задумчиво посмотрел на девушку в ответ. Остаток ланча прошёл за безобидными разговорами обо всем. Гермиона неожиданно для себя отметила, что Люциус приятный собеседник с хорошим чувством юмора, которое она так ценила в людях. Волшебница с неподдельным интересом разглядывала мужчину, замечая перемены в его лице, взгляде, манерах. Это не был тот Люциус Малфой, с которым она впервые столкнулась много лет назад во «Флориш и Блоттс». На смену надменному, заносчивому, холодному волшебнику пришел спокойный и доброжелательный человек, с которым Гермионе, было приятно провести обеденное время. Люциус попросил официанта принести счёт. Грейнджер была удивлена с какой ловкостью волшебник обходился со всеми нормами магловского мира, словно он сам был его частью. Едва чек за ланч коснулся стола, Гермиона достала из сумки кошелёк. — Что вы собираетесь делать? — выгнув бровь, поинтересовался Малфой. — Странный вопрос. Собираюсь расплатиться за обед. — ответила она. — Гермиона, я понимаю, что в семье Уизли это, вероятно, не принято и даже допускаю, что мой сын, болван, так и не научился вести себя с девушками, однако же счёт всегда оплачивается мужчиной и точка. — Почему вы так подозрительно неравнодушны к Уизли? И что за идиотские патриархальные стереотипы? Если хотите знать, я считаю абсолютно нормальным, когда девушка сама за себя платит. Мужчина вовсе не обязан… — Я сказал, это не обсуждается, — перебил ее Люциус, не желая дослушивать. «Узколобый кретин», — гневно подумала Гермиона. Они вышли из ресторана, и Люциус предложил подвезти Гермиону до дома, на что сначала получил кучу вопросов о маггловском автомобиле и умении им управлять, а затем лаконичный отказ. — Почему вы не даёте мне за вами ухаживать? — спросил недоумевающий Малфой. — Это же такая мелочь — подвезти до дома, а вы мне и в этом отказываете. Гермиона рассмеялась: — Этот вопрос останется без ответа, Люциус. Но забавно, что вы теряетесь стоит сказать вам твёрдое «нет». Видимо, вы не привыкли слышать отказы. Хорошего вечера, — сказала она и слегка пожала его руку на прощание. Малфой смотрел на удаляющуюся женскую фигуру, и на душе у него был камень. Волшебник впервые испытал настоящее сожаление о всех тех ужасных поступках, которые он когда-то совершил. Именно они привели его к девушке, которая никогда не сможет принять его аккурат за содеянное. Такое опустошение Люциус не ощущал даже будучи заключённым Азкабана.