***
Они пришли к дому Намджуна. Чимин его знать не знал, однако домина был огромный, у самой реки Хан; роскошная вилла с огромной территорией. Чимин поначалу испугался, скосил глаза на равнодушного Юнги, и его резко торкнуло пониманием. Ну да, коне-ечно, Юнги — принц, он бы не стал водить дружбу абы с кем. Его друг богат, очень богат, и в этом нет ничего удивительного. Когда они без проблем проникли во двор дома, осмотренные беглым взглядом охранника, высокий мужчина уже шёл им навстречу. Его лицо отсвечивало из-за солнца, и Чимин не мог рассмотреть его. Он был в штанах-шароварах цвета хаки и огромной серой футболке и смотрелся так мощно, прямо ух. И он был котом? Ему бы больше медведь подошёл. На Юнги вот если посмотришь, сразу видно — котеночек, а этот… ну бык быком. — Хэй, дружище, — и тогда большой парень остановился возле них, Чимин наконец смог распознать лицо. Окей, он не знал, кто такой Намджун. Но он знал, кто такой RM, постеры с которым были развешены по всему городу. Рэпер, композитор и просто талантливейший человек. Не вина Чимина, что он априори не слушал рэп и не знал, что настоящее имя известного исполнителя — Намджун. Его рот сам собой приоткрылся. Как-то слишком много потрясений за один день. Намджун посмотрел на Чимина, уголок его губ потянулся вверх в довольненькой ухмылке. Он протянул руку и сказал: — Привет, я Ким Намджун. Рука Чимина потонула, как капля в чёртовом океане, в чужой ладони, он залепетал своё имя, а его левое плечо при этом теснее притёрлось к Юнги. У Намджуна не было клыков и глаза его были обычные, с круглыми зрачками. Возможно, он сточил клыки и надел линзы, чтобы без проблем сосуществовать с людьми. Ну, кто знает. Хрен поймёшь этих хвостатых. — Я пришёл за документами и вещами, — сказал, откашлявшись, Юнги. Испытующий взгляд Намджуна теперь был на нём, точнее, на его шее. Улыбка его стала шире, а на щеках появились очаровательные ямочки, которые мигали Чимину раньше со всех билбордов, а теперь он лицезрел их в живую. Удивительно. Принцы, звёзды и он — простой смертный. А не попал ли Чимин, случаем, в подростковый девчачий фильм? — Ты теперь с хозяином? Прирученный и одомашненный, какая прелесть. — Намджун умостил свой подбородок в горшке из рук. Чимин помнил эту его коронную позу, а.к.а аленький цветочек. Щёки Юнги — о боже, вызывайте пожарных! — загорелись, и Чимин не мог поверить своим глазам — настолько это было очаровательно. Его сердце ёкнуло, больно встретившись с рёбрами. — Замолкни, — шикнул Юнги на Намджуна и потянул Чимина в дом, будто он здесь был хозяин и вообще вилла принадлежала ему. — А что? Я про приручение лет сто не слышал. Наш народ избавился от рабства век назад, знаешь ли, и с тех пор никто больше… — Намджун! — Юнги посмотрел на друга с опасным предупреждением, в глубине его глаз при этом таилась тревога. Проникновенный и наблюдательный Намджун тут же смекнул, и брови его взлетели вверх. Он заметался взглядом меж ничего не понимавшим Чимином и разозлённым Юнги. — Оу, он не знает… — Намджун, — теперь это было сказано устало, на грани хныканья. — О чем вы? Я ничего не понимаю. Никто не приручался уже… век? Почему? — Чимин был похож на потерянного ребёнка, пытавшегося выведать у родителей, откуда берутся дети. — Я расскажу тебе об этом, но потом, ладно? — Чимину хотелось возразить, однако Юнги смотрел на него с такой мольбой в глазах, что он не смог. Наверное, это что-то действительно серьёзное и сложное, раз ему не рассказали об этом раньше. Чимин вздохнул, плечи его опустились. — Ладно. Вещи Юнги представляли из себя дорожную сумку из кожи и такую же папку с документами. Намджун умасливал их на чаепитие, но Юнги отнекивался, ссылаясь на дела, когда же встрял Чимин со словами «давай останемся», Юнги тут же захлопнулся. Намджун смотрел на Юнги взглядом победителя, шепча одними губами слово, из-за которого Юнги оскаливался и показывал клыки. Чимин не мог разобрать, что это было за слово, а жаль. В итоге за чаем, который по итогу был кофе, Намджун и Чимин щебетали о том, какой Намджун великолепный, и что Чимин ставит под его музыку танцы, и что его биты — это нечто, и что бла-бла… А Юнги сидел и буравил их недовольным взглядом. И был бы он котом, уж поверьте, его хвост бы отбивал нервный ритм. — Юнги превосходит меня в этом. Он очень талантлив, — вставил, делая очередной глоток, Намджун. — Он собирается открыть студию. — Что? Правда? — Чимин уставился на Юнги. А Юнги вновь посмотрел на друга обвиняющим взглядом. Таким тяжёлым, что Намджун даже шею вжал в плечи. — Не нахваливай меня так, — лишь буркнул Юнги и уткнулся носом в чашку. Намджун отмахнулся от него и заговорщически начал, подавшись ближе к тут же навострившему уши Чимину. — Музыка для него — жизнь. Он и сбежал, потому что королям не до искусства. Станет знаменитым, как пить дать. — Вау. Отречься от престола ради дела всей жизни — храбро. Чимин смотрел на Юнги сверкающими глазами, видя в нём воплощение доблести и протеста. Юнги же не смотрел на него, он хмурился и катал по столу яблоки. И эти ногти… Нет, ну с ними точно нужно было что-то делать. Они ушли через час, пообещав почаще заглядывать. Чимин даже позвал Намджуна в гости, так сказать, на общий дружеский сбор. Правда, потом запоздало подумал, что Тэхён может отбросить коньки, увидев перед собой самого RM. Ну, ничего. Куда сложнее будет объяснить ему бледного парня-фрика, татуировку его имени на шее и внезапную пропажу его любимого кота. Сколько проблем, однако, с этими принцами. Они забрали деньги из ячейки для хранения. Чимин правда старался не пялиться на стопки банкнот. Да он же такие огромные деньги видел только в фильмах! Потом они, конечно же, отправились в магазин. За одеждой. Смехотворно дорогой, чёрт подери. Но Юнги можно. Юнги же принц. — Хочешь себе что-нибудь? — невозмутимо начал Юнги, раздвигая вешалки с дорогой одеждой. Чимин чуть воздухом не подавился от таких вопросов. — Нравится что-нибудь? — Э-эм… Мне ничего не нужно. Рука Юнги замерла на бархатном чёрном пиджаке, а потом сжалась, скомкав ткань. Он повернулся к Чимину с ужасно хмурым выражением лица и твёрдо сказал: — Но ты должен что-то хотеть. Звучало так нервно, что Чимин даже растерялся. Он пристальнее посмотрел на Юнги и увидел в его жестах некую потерянность. А потом он понял — Юнги хочет отблагодарить его. Чимин спас его, и достоинство Юнги наверняка находилось в шатком состоянии. Чимин улыбнулся и указал пальцем на пиджак, который сжимал Юнги. — Я думаю, что тебе это подойдёт, примерь. — Юнги нахмурился пуще прежнего и открыл рот, собираясь спросить что-то, но Чимин поспешил добавить: — Купишь мне мороженое. — Что такое мороженое? Какое-то… эм… украшение? Оно здесь продаётся? Чимин прыснул. Девушки консультанты посмотрели на них с опаской. Ну да, они были колоритной парочкой: парень-фрик и ещё один невменяемо хохотавший. — Не ел мороженое? Правда, что ли? У вас нет такого десерта? — задавал Чимин вопросы, не веря в это. Юнги смущённо качал головой, всё ещё недовольный оттого, что Чимину от него нужен какой-то… десерт, а не что-то большее. Он взял чёрный пиджак, добавив его к уже выбранным подранным джинсам, и пошёл дальше вдоль рядов с одеждой. — Оу, и мы — самый ужасный мир, по-твоему? Да это ваш мир просто чудовищный! Нет мороженого! Хорошо, что ты сбежал, — Чимин фыркнул. — Уверен, какой-то десерт не изменит ваш мир в лучшую сторону, — невозмутимо откликнулся Юнги, прикладывая к бархатному пиджаку белую рубашку. Чимин лишь пожал плечами.***
— М-м-м, — простонал Юнги, пока Чимин смотрел на него с самодовольным выражением лица. — Это самое замечательное, что мне доводилось пробовать! — провозгласил Юнги, закатывая глаза от блаженства. Они сидели за столиком в кафе, картонные прямоугольные пакеты из бутиков стояли под столом. Их креманки были наполнены аккуратными шариками мороженого. Чимин, чуть ли не болтая ножками, быстро ел своё — клубнично-банановое, с шоколадным сиропом и крошками печенья — мороженое, когда услышал подозрительные смешки со стороны. Глаза его распахнулись, и он развернулся в сторону звуков. Две девушки, сидевшие напротив и прикрывавшие рот ладошками, задорно хихикали и смотрели в их сторону. Чимин смутился. Общество всё ещё не примирилось с тем, что два парня могут состоять в отношениях? Им стоило научиться манерам, чёрт возьми. Чимин неодобрительно покачал головой и грустно посмотрел в сторону Юнги. Глаза его тут же сделались с пять копеек. Он так же, как и девушки, стал прятать смешки в свою ладонь. Стало ясно, почему те хихикали. Юнги, он… лизал. Лизал, как кот, пломбир с ложки, вместо того, чтобы просто засунуть её в рот. Если прислушаться, абстрагироваться от посторонних шумов, то можно даже услышать тихое горловое мурчание. Чимин смотрел, не отрывая глаз, и смеялся, потому что выглядело это забавно и мило. До какой-то поры. Потом смех его резко оборвался — он вдруг представил на месте подтаявшего мороженого свою трепещущую кожу прошлым вечером, и ему стало плохо. Лицо залилось краской, он уткнулся взглядом в белую поверхность стола и крепко сжал колени, призывая своё бедное тело не вестись на эти откровенные провокации. — Юнги, — пискнул он, прикладывая к горящей щеке холодную стеклянную поверхность вазочки с мороженым. Юнги не слушал, он самозабвенно лакал пломбир, прямо как шею Чимина сегодня утром. И язык его был влажный и шершавый, такой… Чимин встряхнул головой, щёки сделались на полтона ярче. — Юнги! Юнги прекратил свои манипуляции. Звуки, издаваемые его горлом, сошли на нет. Он потерянно посмотрел на ложку в своих пальцах. Посмотрел таким взглядом, будто она самая настоящая предательница, и сунул её — резко воткнул — в пломбир. Пудровый розовый стремительно, как краски на полароидом снимке, проявился на его бледной коже. — Кхм… это привычка. Я слишком долго находился в животном теле, — просипел он. Чимин лишь кивнул, пытаясь избавиться от проклятых образов в голове. Девушки, доевшие мороженое, встали. Они всё ещё немного подрагивали от смеха, а взгляды их то и дело пересекались с Юнги. Тот проводил их грозным надменным прищуром. Он закинул ногу на ногу и стал есть как полагается, но теперь с серьёзным, немного даже деловым видом. Чимин продолжал посмеиваться над ним.***
Было темно, когда они добирались до дома. Чимин нервно перебирал пальцы на своих коленях и неровно дышал: только сейчас до него дошло, что они едут к нему. Но разве они не должны были разойтись? Чимин к себе, а Юнги… куда-то. Теперь Юнги не его домашний питомец… Нет, не так, он всё ещё питомец, Чимин хозяин и… — Сука, как сложно, — пробормотал тише шепота Чимин и стукнулся лбом о стекло машины. Теперь они, можно сказать, были посторонними друг другу? Жили вдвоём (ну, как кот с человеком) практически месяц, переспали, выяснили, что навечно связаны… На посторонних, однако, не тянет. И что с этим всем делать? Когда машина остановилась, Чимин потянулся к своему карману за деньгами, но Юнги опередил его, сунув водителю купюру раньше. Он даже не потрудился взять сдачу, тут же выскочил и — ух ты мамочки, как по-джентельменски — открыл Чимину дверь. Последнее время жизнь Чимина точно превратилась в фильм. Он видел, как кто-то кому-то открывал дверь только в пятидесяти оттенках серого, просмотренных им с дуру вместе с Тэхёном. С приоткрытым ртом Чимин вышел из автомобиля с «грацией», присущей Анастейше Стил. Юнги проводил его до двери. Его рука лежала на пояснице Чимина и билась током, как наэлектризованное одеяло. Они остановились на крыльце. Чимин шумел и пыхтел, доставая ключи от дома, а Юнги стоял совсем рядом, заставляя щекотливые мурашки бегать туда-сюда. Чимину, по необъяснимым причинам, хотелось впихнуть Юнги в тёмный коридор, припереть к стенке, обнять и поцеловать. И хотелось сделать это даже чисто для эксперимента — было интересно, будет ли чувствоваться вибрация на языке, если Юнги начнёт мурлыкать. Он был готов проверить это, но когда открыл дверь в дом, Юнги печально улыбнулся и сказал: — Спасибо, что провёл этот день со мной. Я сегодня пойду в отель, а завтра мы с Намджуном начнём подыскивать дом. Чимин замер. Он всего секунду назад был готов затащить Юнги к себе, а сейчас был рад, что не сделал это, иначе было бы очень неловко. — Оу, я думал, ты останешься у меня, — прошептал он немного грустно. Никто не смел винить его, что он хотел всю ночь прижиматься к Юнги во сне. У него просто потребности изголодавшегося в ласке человека. — Что? — Юнги был поражён, лицо его вытянулось. — Ты был бы не против, если бы я… остался с тобой? Как человек? Чимин фыркнул и сложил руки на груди, закатив глаза. — Я, конечно, люблю Сахарка, но было бы неплохо, чтобы и Юнги тоже. Юнги посмотрел на него так, словно узрел перед собой нечто удивительное. Чимин даже обернулся через плечо, ожидая увидеть на пороге единорога, ну или, на худой конец, вновь обнимавшихся Селену Гомез и Джастина Бибера. Да хоть акулу, танцевавшую хулу, но ничего не было — лишь пустота. Когда он обернулся, Юнги тут же поцеловал его. Чимин почувствовал разочарование, потому что это он должен был прижать Юнги к стене и… А в принципе, неважно. Главное, чтобы Юнги не переставал бережно гладить его лицо и так осторожно двигать губы в нежном, умопомрачительном поцелуе. Чимин замычал и обнял в ответ, медленно затащив Юнги в дом. К стенке пришлось прижаться самому, но да ладно. От перемены слагаемых сумма не меняется, знаете ли. Юнги всё равно замурлыкал. И да, вибрация чувствовалась и ещё как. Чимин громко и в голос застонал, только подумав о том, что бы было, возьми Юнги в рот его член. От одной только этой мысли у него встало. Всё. И член, и волосы на затылке, и соски. Юнги облизнул пухлую губу Чимина и жарко выдохнул ему в рот. На вкус он был как пломбир и карамельный сироп, и Чимину хотелось съесть его. Нежно прикусив клыками влажную от слюны губу, Юнги поднял вверх затуманенный взгляд. Он смотрел на Чимина, словно заглядывал в душу, словно понимал всё без слов, потому что в следующую секунду упал на колени и начал бороться с молнией чужих встопорщенных в паховой области штанов. Чимин опирался спиной о стену, руками держался за неё же и думал, лишь бы не упасть. И в своих глазах и на пол. Он выл и скулил, как раненый зверь, и бился затылком о твёрдую поверхность позади. А потом Юнги коснулся его и стало побоку: что, почему, зачем. Лишь бы это не прекращалось.