Конфеты раздора

Его не зря натаскивали быть незаметным, при должном уровне экипировки и осторожности он мог пробраться куда угодно, хоть в хранилище Национального банка, что уж говорить о спешно развернутом штабе на неподготовленной территории? Смешно. Даже минного поля вокруг не было, а сигнальный периметр он просто перемахнул, прыгнув с двадцати футов отвесной скалы. Прямиком в слепую зону обеих караульных вышек. Дальнейшее было делом техники. Отыскать нужную палатку, затаиться снаружи, чтобы понять, когда лучше дать командиру знать, что он тут. — Нет, Роджерс, — послышался знакомый голос, едва различимый даже для улучшенного слуха Солдата — видимо, озаботились звукоизоляцией, — это самоубийство. Ты как хочешь, а я туда не полезу. К твоей модифицированной шкуре ничего не пристанет, а я не хочу остаток и так недолгой жизни бегать со скоростью тридцать миль в час и пытаться сожрать все, что шевельнется. Модификант. Командир разговаривал с модификантом. Изнутри пробрало холодом. Чего он ждал? Что его не заменят? Что такой высококлассный командир останется без хорошего оружия? Наверняка Солдата уже списали, иначе не бросили бы на базе, а вывезли бы с остальным арсеналом и документацией. Ну нет. Он так просто в утиль не пойдет. Тот, второй, должен еще доказать, что лучше него. Если второй суперсолдат здесь, за поглощающими звук экранами, в штабе, развернутом у пораженного вирусом города, рядом с его командиром, значит, все уже достаточно секретно. Говорить при другом суперсолдате — все равно, что при винтовке, а больше никого он там не слышал. Тепловизор тоже показал два ослепительно-ярких силуэта. Это означало одно: второй давно выведен из крио, полон сил и готов драться. Выпив всю воду, он осторожно прощупал стык «двери» палатки и, не обнаружив там ничего особенного, проскользнул внутрь. Что ж, второй был хорош. Бионической руки у него, конечно, не имелось, но он был оборудован большим круглым щитом, наверняка выдерживающим прямое попадание ракеты. Форма, на вкус Солдата, у второго была ярковата — в такой не спрячешься, сплошные полосы и отчего-то тревожная белая звезда на груди, впивавшаяся в мозг, как остро отточенный край сюрикена. Высокий. Мощный. Наверняка откормленный конфетами из левого нагрудного кармана, хорошо выгулянный и обласканный. Может, командир его даже мыл, вон как блестит весь. Солдат не держал на второго зла. Во всяком случае, не настолько, чтобы пристрелить его исподтишка, а потому выскользнул из полумрака, замер перед командиром, выражение лица которого стало… странным, и поздоровался: — Хайль ГИДРа, я жду указаний. Второй что-то уронил, но Солдат смотрел только на командира. На его расширившиеся глаза, чуть приоткрытый рот и оттопыренный нагрудный карман. Не все сладости, значит, скормил второму. Очень хотелось конфету, но для начала надо получить разрешение снять маску. И очки. Второй не должен был дергаться без приказа, но командиру пришлось сделать жест «отставить, подожди», чтобы тот не напал. — Рамлоу? — как-то уж очень требовательно произнес второй, и командир моргнул. — Это… — начал он, — спецпроект. С той базы. Стой и не двигайся, — приказал он Солдату. — Роджерс, отойди. Роджерс. У второго было почти настоящее имя. Не «Эйты», не «Пшолнах», а имя. В груди заворочалось что-то горячее, захотелось второму врезать. У оружия не может быть имени. Ну, или имени не могло быть у Солдата, он назывался «спецпроект», а у второго оно было. Чем он лучше? Командир отошел куда-то в угол, вытащил оттуда огромный баллон с изображением черепа и перекрещенных костей. От баллона шел гофрированный шланг с раструбом. — Стой, Солдат, — повторил приказ командир, и он замер. Он бы не двинулся, если бы его решили обдать жидким азотом, а потом разбить на части, но это оказалось всего лишь санобработкой. Пар, насыщенный какими-то химикатами, пах неприятно, но фильтр в маске пока справлялся. — Когда маску надел? — спросил командир. — В бункере, — глухо ответил Солдат. Он сделал что-то не то? Ему нельзя было покидать зараженный район? Но директива четко предписывала... — Молодец. Снимай. Доложить состояние. — Функциональность в норме, легкое обезвоживание. Выход из крио с нарушениями регламента. Командир моргнул, покосился на второго, на РОДЖЕРСА, и на мгновение поджал губы. — Снимай. И маску, и очки. Роджерс, дай воды. Вот. Пусть второй выкусит. Командир сейчас позаботится о Солдате. Покажет второму, кто тут самый лучший. А потом Солдат наглядно докажет второму это. Обязательно. Второй достал из ящика, стоявшего в углу, пинтовую бутылку с водой. Та была запаяна. Это хорошо. Значит, шансы, что в ней только вода, довольно высоки. Когда он отстегнул ремешок маски и присосался к поданной бутылке, лицо вытянулось уже у второго. Позор. Оружие не должно показывать эмоции, даже если они есть. Не при конкуренте. Командир никогда не пресекал попытки Солдата чувствовать что-то кроме желания хорошо делать то, для чего он был создан (Хайль ГИДРа!), но остальные не должны были ничего знать. Слабак. Если об этом узнает кто-то еще, у командира могут быть неприятности. — Баки?! — пораженно выдохнул второй. — Боже, Баки?! У командира сам собой открылся рот, он четко повторил выражение лица второго, пока Солдат жадно глотал. Происходило что-то сильно не то, и нужно было выпить как можно больше — вдруг что-то изменилось, и ему не дадут воды еще очень долго? — Какой, к черту, Баки? — резонно спросил командир. Солдат и сам бы спросил, если бы не был так занят — воды в бутылке оставалось еще на десяток глотков. — Роджерс? Солдат скосил глаза и посмотрел на второго внимательнее. Тот глупо таращился на него, будто давно мечтал о таком оружии, но не верил, что оно существует. Как бы не так. Второму придется выкусить. Солдат подчиняется командиру. А не другому солдату, пусть у него и есть настоящее имя. — Баки Барнс, — как о чем-то само собой разумеющемся, сказал второй. Имя ничего не говорило Солдату, но вот эта белая звезда на груди ЭТОГО продолжала давить на мозг. Страшно хотелось остаться с командиром вдвоем, сесть у его ног, получить конфетку и почувствовать, наконец, что все будет как нужно. — Он сказал «Хайль ГИДРа»? Рамлоу, что происходит?! Какое он имел право требовать от командира ответа? Стоило второму приблизиться, Солдат заступил ему путь и слегка наклонил голову вперед, давая понять, что тот зарывается. Шокером его не били, что ли? Или Солдат ошибся, и этот второй — не подопечный командира? Где тогда… — Баки... Договорить Солдат ему не дал. Тело отреагировало само, будто такое уже случалось, живое оружие зарывалось, и нужно было откорректировать его поведение. Настроить. Поэтому он скрутил несопротивляющегося второго, заломив обе руки и пнув под колени. — Куратора ГИДРы называть — командир. Другие обращения не применять. Ждать приказаний. Ты понял меня или ударить тебя?* — ГИДРы?! — прохрипел второй, будто его только сделали и он еще не осознал свою миссию. Не понял, какой дар несет человечеству. Или как там говорил тот седой, самый главный? Пристрелка оружия была вне компетенции Солдата. Его задачей было подавить бунт и защитить куратора. Остальное — не его ума дело. — Ба… Пришлось задрать его руки чуть выше, так, что сухожилия опасно натянулись, но командир приказал: — Солдат, отставить. И Солдат послушался. Он, в отличие от некоторых, отлично знал свои место и уровень компетенции. Второй поднялся, размял плечи и вдруг обнял Солдата так, что это было больше похоже на захват. Командир смотрел задумчиво, но второго не окорачивал. Значит, нужно терпеть. И Солдат терпел ровно тридцать секунд, потом сбросил руки второго и отступил к командиру. — Ты не помнишь меня? — почти жалобно спросил второй. Кто вообще его учил? Тьфу так себя вести. Солдат вместо ответа притерся к командиру бедром, выпрашивая конфету. Он хотел получить ее так, чтоб второй видел. Чтобы он понял, кто тут вернулся на свое место. Командир, хмыкнув, достал вожделенную награду из нагрудного кармана и, пошуршав фантиком, уронил ее в рот Солдата. У второго рот тоже открылся шире, но командир это проигнорировал. — Рамлоу, что ты… — Сядь, Роджерс, не отсвечивай. Солдат, сколько ты активен? — Сорок восемь часов. — Снимай сбрую и ложись, — он махнул рукой в сторону узкой койки у дальней стены. — Не сцы, я буду тут. Жрать хочешь? — Функциональность в норме. — Ложись. С водными процедурами придется подождать, тут тебе не полный пансион. Потом найду, что тебе пожрать. Шесть часов чтобы даже не шевелился. Время пошло. Вот об этом Солдат думал последние двое суток. О том, как мир обретет четкость. Станет простым и понятным, сузится до коротких приказов, приносящих облегчение. Он скинул разгрузку, ослабил ремень, затяжки на сапогах, завалился на койку и прикрыл глаза. Сквозь сон он слышал, как шипели друг на друга командир и второй, изредка повышая голос, но тут же снова переходя на свистящий шепот. Глубоко он смог заснуть только тогда, когда командир погладил его по волосам, отослав второго прочь. Так тому и надо. Получил, наверное, внушение за наглость и пошел отрабатывать. Утром у командира обнаружился уже пожелтевший синяк на скуле и поднос, накрытый крышкой. Усиленное обоняние намекало Солдату, что там, под крышкой, наверняка спрятано что-то невероятное. Например, настоящая каша на молоке, с маслом и даже мелкими сушеными ягодами. Он один раз пробовал такую, но не помнил, когда и где. — Ешь. И пойдем помывку организуем. От тебя несет, как от завода по производству лекарственных препаратов. И заодно — как от неделю не мытого чувака. Солдат потянул носом и вынужден был согласиться. Но есть хотелось больше, чем вымыться. Даже если командир лично проследит за процессом. Он ел и ел, а командир все подкладывал и подкладывал. И молчал. Второй тоже не появлялся. Наверняка осознавал свои проступки и зализывал шрамы от шокера. И выращивал зубы. Конфет ему тоже не видать минимум неделю. Если его, конечно, не отправят в крио. С минуту он позволил себе поразмышлять о том, как это будет — избавиться от конкурента. Но командир тоже был человеком подневольным. И если ему всучили второго, как когда-то всучили Солдата, то с этим придется как-то функционировать. Им всем. Но это не означало, что Солдат просто так уступит свое место. Он докажет и командиру, и новому руководству, что все еще лучший. Второго он решил игнорировать, пока тот сам не нарвется. Второй появился, когда Солдат кайфовал под душем — самый настоящий душ, кто бы мог подумать! — организованным в палатке. Вода была теплой, мыло ничем не пахло, а у командира была для него смена белья, причем непростого, ничем не хуже того, в котором он выпал из криокапсулы, бутылка воды и расческа. Вспомнились длинные медитативные движения по волосам и ощущение… будто он сейчас уснет. Не уйдет в крио, а уснет прямо в кресле, зная, что никакой пиздец не случится, пока командир его расчесывает. Второй, конечно, все испортил. Заглянул в палатку-душевую, как раз когда Солдат, вытершись, натягивал на себя белье-поддоспешник непривычной ярко-голубой расцветки. Оставалось надеяться, что под остальной сбруей этого позора видно не будет. Второй застыл с чуть приоткрытым ртом, пока Солдат натягивал штаны, окинул его изучающим взглядом, и Солдат даже специально покрасовался. Он знал, что хорош. И рука у него такая, что всем на зависть. Пусть второй завидует его оснащению. Подумаешь, щит. Щит отобрать-уронить-потерять можно. А рука — она вот. Хорошо приделана. Командир тихо, едва различимо фыркнул, и Солдат едва удержался от того, чтобы повторить за ним этот звук. Не стоило второму знать, насколько Солдат не соответствует нормам, определенным руководством по эксплуатации. Не стоит давать противнику в руки оружие. Да еще такое. — Я принес, — начал второй, сглотнув, — специальный тонизирующий напиток. Тебе, — зачем-то добавил он. Солдат бегло оглядел его и натянул кофту того же небесно-голубого цвета, что и штаны. Интересно, как с носками дела обстоят? На втором не было ни единой царапинки. И если после наказания, неизбежно последовавшего за тем, что он сделал с командиром (синяк все еще виднелся на его скуле), так быстро регенерировал, значит… по этому параметру он превосходит. Солдату понадобилось бы не меньше суток на то, чтобы срослись кости и можно было натянуть форму на обожженную кожу. Правда, конкретно этот командир никогда его так не наказывал, но по регламенту и он должен был отреагировать на такое грубое нарушение протокола. — Баки? Солдат перевел взгляд со второго на командира, спрашивая, накажет ли он второго, если тот вдруг его отравит. — Бери, — кивнул тот. — Наверняка витаминная болтушка. Солдат осторожно взял металлический термос, принюхался. Второй смотрел на него странно. На вкус пойло было кисло-сладким, приятным, и Солдат, махнув на возможные последствия рукой, выпил почти пинту. — Как ты себя чувствуешь? — спросил второй, и Солдат снова взглянул на командира, без слов спрашивая, какого, собственно, хрена происходит. — Отчет о состоянии запрашивается только куратором, — пояснил он второму. Второй тоже взглянул на командира, и тот, хмыкнув, разрешил: — Ответь. — Функциональность восстановлена на сто процентов. — Хорошо. Хорошо, Бак. Одевайся, и я жду тебя... — он взглянул на командира и имел совесть поправиться, — вас. И я жду вас в своей палатке. Расскажешь, что видел в городе. Рамлоу, не задерживайтесь. Да какого он вообще распоряжается? — Роджерс не мой подопечный, — ответил на его немое возмущение командир. — Вообще-то это он старше по званию, — он растер синяк на скуле, — и по положению. Ты все неверно понял. — Он суперсолдат? — Да. — Где его… где его командир? — Он сам себе командир. Солдат, Стив Роджерс — Капитан Америка. В голове у Солдата тревожно зазвенела какая-то давно забытая струна. Он слышал это прозвище. Совершенно точно слышал. — Цель шестого уровня? — осторожно переспросил он, гадая, почему этот самый капитан не скрутил его еще вчера, пока он был обезвожен и ослаблен многомильным переходом и сорокавосьмичасовым бодрствованием. — Враг ГИДРы? У командира вытянулось лицо. — Откуда ты… знаешь это? Солдат позволил себе пожать плечами. — Не помню. Повышенная регенерация, обеспечиваемая сывороткой Эрскина, пятикратный запас выносливости, скорость, развиваемая на ровной поверхности — до сорока миль в час, жим от груди — около тонны. Предположительно. Все виды рукопашного боя. Во владении холодным и огнестрельным оружием уступает проекту «Зимний Солдат». Из всех видов оружия предпочитает щит, который использует как метательный снаряд. Перевербовка невозможна. — Солдат, — произнес командир, принимаясь расчесывать его волосы. — Мы не в ГИДРе. Роджерс до твоего появления пребывал в блаженном неведении относительно ее существования. Внутри у Солдата похолодело. Он покинул бункер без особого разрешения и раскрыл существование организации врагу. — И мы живы? — как мог ровно спросил он, мысленно просчитывая десятки вариантов разрешения ситуации: выбраться из лагеря тем же способом; убить этого Роджерса, а потом и всех остальных, максимально прикрывая командира; добраться до арсенала и взорвать все к черту… — Видишь ли, у Роджерса к тебе слабость. Если бы не это и не тонкости нашего с тобой взаимодействия, мы оба были бы уже мертвы. — Слабость, — повторил за ним Солдат. — У спецпроекта не может их быть. Он дефектный? Командир фыркнул, а потом тихо, беззлобно рассмеялся. — В твоем понимании — да. Но вообще он просто человек, хоть и очень сильный. Его не растили как тебя, корректируя всей этой херотенью вроде электричества. И что вышло — то вышло. Он мужик неплохой… Мужик. Человек. Не проект, не капитан, не оружие. Человек. Модифицированный человек. — А еще он считает, что ты когда-то был его другом. До ГИДРы, — он положил Солдату на колени включенный планшет. — Вот. Изучи. Что ж, подремать во время расчесывания, похоже, не выйдет. — Сколько у меня времени на подготовку? — спросил Солдат, пытаясь припомнить, приходилось ли ему когда-то быть объектом внедрения, но ничего толкового в памяти не всплывало. Кто-то, чьего лица он не помнил (только красный берет и коронный удар в челюсть), говорил, что «талант не пропьешь». Оставалось надеяться, что он, этот талант, у Солдата когда-то был. Командир помолчал, что-то решая для себя, а потом вздохнул так, будто Солдат предложил ему неплохой вариант. Неплохой, но не идеальный. — Нисколько. Это не вводная. Солдат развернулся, чтобы видеть его лицо. Похоже, он долговато в морозилке провалялся и отучился схватывать на лету. — Не вводная, — повторил командир. — Но информация для размышления. ГИДРе пиздец, Солдат. А вот потонем ли мы вместе с ней — вопрос открытый. Солдат не любил открытых вопросов. Следовало присмотреться к этому капитану получше. __________________ * - кто узнал отсылку - молодец)