Конфеты раздора

Командир лично проверил средства защиты у всех, включая капитана. Солдат никогда не видел, чтобы младшие по званию контролировали старших, но капитан, дернув головой, все же позволил осмотреть стыки маски и шлема, проверить затяжку липучек, удерживающих раструбы перчаток поверх рукавов, и голенища сапог. — Сойдет, — вынес командир вердикт и поднял маску. — Выдвигаемся, — капитан оглядел своих бойцов и посмотрел на Солдата. — Будешь ведущим? Солдат молча взглянул на Командира и, дождавшись кивка, пошел впереди. До тайника с огнеметом добрались за полчаса. Солдат выложил припрятанный арсенал, ожидая от командира разрешения доэкипироваться, и быстро распределил по себе стволы. Оружие всегда Солдата успокаивало. Ему нравилась его тяжесть, чувство защищенности и почти всемогущества, которое давал живой металл. Капитан молча подошел, потрогал пальцем красного осьминога на ремне огнемета и, чуть нахмурившись, приказал: — До тоннеля идем без остановок. Баки ведущий, Роллинз, вы замыкаете. Солдат честно пытался подстраиваться под отряд, но, по-хорошему, его темп могли держать только капитан, командир и тот самый Роллинз, которого Солдат вспомнил, едва увидев. Тот был из «людей командира», преданных лично ему, и это Солдату в нем нравилось. Если рассуждать логически, сейчас и самого Солдата можно было считать собственностью командира. Положение капитана было неясным, кабальной зависимости от него командира Солдат не нащупал, а значит, капитана можно будет просто нейтрализовать — несчастные случаи никто не отменял, и в памяти хранились несколько инцидентов, когда слишком ретивые и доблестные (или глупые, решившие, что раз Солдату не положено отвечать на агрессию, то можно развлечься за его счет) не возвращались с очередного задания — смертность среди членов подтанцовки всегда была высокой. Никто никогда не разбирался, как пуля умудрилась попасть ровно в стык жилета и каски (или в глаз, в незащищенное горло, в бедренную артерию). Солдат никогда не отвечал на неприкрытую агрессию, но это не означало, что он ее игнорировал. Или спускал ее проявления. Он вообще не умел оставлять такие вещи без ответа, но, пожалуй, единственным, кто об этом догадывался, был командир. Уж от него-то не укрылось странно большое количество «несчастных случаев», произошедших с особо борзыми. Но он ни разу не сказал об этом вслух. Как ни крути, а командир был умен. И народ подобрал неглупый. Тот же Роллинз, хоть и терпеть не мог Солдата, но никогда не лез на рожон, не нарывался и не переступал черту чисто рабочих отношений. — Семь миль к юго-востоку, — произнес Солдат, сверившись с небольшим планшетом, по-прежнему закрепленным на запястье. Ярко-красная точка, обозначавшая командира, почти накладывалась на его — черный пиксель на пустом поле, обозначавшем пустынную местность, тянувшуюся на много миль окрест. Командир рядом, остальное неважно. Он рядом, и Солдат сможет его прикрыть, раз уж начальству так нужно попасть на ту базу. — Потом мили три под землей, — он кинул капитану один из своих коротких легких автоматов, потому что не собирался разрываться, решая, кого прикрыть первым — командира или его, начальника, не взявшего с собой ничего, кроме щита. Пф. Щит, кто бы мог подумать? Может, тот и был сделан из непростого металла, но не иметь, кроме него, никакого другого оружия — это все равно что Солдат бы вышел против тех не-мертвых с голыми руками, пусть и одной из них заслуженно гордился. И Солдат, и капитан были сделаны из мяса и костей. Вкусного мяса и хрустящих костей — наверняка это было вкусно для тех мертвяков. Капитан автомат поймал, покрутил в руках чуть недоуменно, но, взглянув на Солдата, пристроил его на боку. — В темпе, — поторопил отряд Солдат. — Не на прогулке, девочки. Командир насмешливо фыркнул — фраза была его, а капитан странно улыбнулся, но, увидев, что Солдат и не думает разделять общее веселье, снова нахмурился. Он пошел на средней скорости, не останавливаясь и не сверяясь с картой — все едва заметные приметы сохранились в давно не обнуляемой голове, и он, находя каждую из них, будто отщелкивал очередную костяшку на старых счетах. Думал он о другом. Вспоминал то жадное чувство, толкнувшее его к командиру, сочную твердость его плоти в ладони, свое желание зарычать, вжать его в ближайшую стену до хруста, вдохнуть запах. Солдат был нестабилен и знал об этом, но ни разу еще причина его сбоя не была такой странно-личной, порождающей массу новых эмоций и желаний. Правильно его обнуляли. Вся эта мешанина в голове сильно мешала работать. К тоннелю подошли как раз тогда, когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы доставлять неудобства даже ко всему на свете привыкшему Солдату. Он сдернул металлической рукой замок на решетке и вошел в прохладу тоннеля. Группе нужен был отдых — он чувствовал это по отяжелевшей походке самого слабого из них, Латталя, который перестал нести чушь еще полтора часа назад, а это всегда было признаком усталости. Поэтому, свернув в одно из ответвлений, Солдат молча стянул с плеч рюкзак огнемета и достал фляжку с водой. — Отдых полчаса, — сообщил он. — Потом активация полного комплекта защиты, проверка, и идем дальше, — он взглянул на командира, ожидая возражений, но тот только хмыкнул, бросил рюкзак и уселся на него сверху. — Все слышали ведущего? — с насмешкой спросил он у остальных. — Живее, дамы, полчаса начались минуту назад. Группа с облегчением устроилась чуть поодаль, капитан уселся на голые камни (хоть бы щит под задницу подложил, что ли), уткнулся в карту. А Солдат, чуть расслабившись, привалился к командиру, потерся лицом о его плечо, без слов спрашивая, правильно ли он себя ведет. Командир погладил по волосам, коротко вжал лицом в теплую шею и оттолкнул. Это значило «ты молодец, но не зарывайся». Конфету не дал, и правильно — миссия еще не окончена. За полчаса Солдат успел даже немного подремать, привалившись спиной к стене и уложив ладонь на колено командира: ему так было спокойнее. Он мог провалиться чуть глубже, ощущая тепло его тела, а не прислушиваясь к шороху шагов в попытках определить, где он находится. Отряд привычно переговаривался, Солдат не менее привычно не прислушивался. Разве что голос капитана отчего-то выделялся в общем шуме — немного напряженный, несущий в себе тщательно скрытое недовольство, он подспудно раздражал. Наверное, поэтому до Солдата даже сквозь дрему долетали обрывки разговоров. Что-то там о тигре в ошейнике, конфетах и ГИДРе. Голос капитана ввинчивался в висок, и истечение получаса было воспринято Солдатом как избавление от этих мучений. Он молча поднялся, вскинул на плечи огнемет и, взглянув на слишком, по его мнению, медленно вскакивающих бойцов, принялся натягивать маску, шлем и перчатки. Надо было проверить работу внутренней связи, убедиться, что никто не пострадает, если вдруг вирус передается воздушно-капельным путем, и вообще — тело требовало действий. Безо всякой охоты покопавшись в себе, Солдат с удивлением обнаружил, что хочет доказать командиру, что второй суперсолдат, тот, который капитан, хоть и выше по рангу, а в поле уступает ему в подготовке, силе, выносливости и во всем остальном. Хочет доказать, что он лучше. Он, как говорил иногда агент Роллинз, хочет выебнуться. Умом Солдат понимал, что командир не выбирает между ним и капитаном, что у капитана другая комплектация и функциональная нагрузка, он иначе устроен, но внутри будто заедал какой-то механизм, требуя нарушить регламент и, сцепившись с капитаном, доказать командиру, что Зимний Солдат — не какой-то отживший свое проект, прототип чего-то более совершенного, а все еще лучший в своем деле. И заслуживающий лучшего. Стоящий внимания. — Бак, — капитан догнал его у самого выхода из тоннеля, остановил, прикоснувшись к плечу, заглянул в глаза, что в маске было проблематично. — Баки, наша цель — осмотреться и собрать информацию. — Никого не убивать? — уточнил Солдат, не веря своим ушам. Капитан точно хотел его подставить. — Уничтожение выживших — не основная задача, — подумав, обтекаемо сформулировал свои странные указания капитан. — Там нет выживших, — заставил себя спокойно ответить Солдат. — Только инфицированные. — Если есть, мы должны их вывести. Поместить в карантин. Солдат удержался от чисто командирской привычки закатывать глаза, сталкиваясь с проявлениями чужого упрямства. Капитан был начальством, и его не интересовало, что думает Солдат по этому поводу. Никого, по сути, никогда не интересовало, что он думает. — Принято, — коротко бросил он. — Еще ограничения? — Жизни членов отряда в приоритете в любом случае, — ответил капитан, и Солдат с облегчением выдохнул: нарушать прямой приказ, чтобы любой ценой защитить командира, не придется. — Принято. Разрешите исполнять? — Да, приступаем, — он раздавал короткие указания, организовывая отряд, и Солдат вынужден был признать, действовал при этом толково. — Поехали, — наконец, скомандовал он, закрепляя на предплечье щит. — У нас восемь часов. Солдат знал, что люди капитана неоднократно обследовали зараженную территорию с воздуха, но после группы зачистки, видимо, и оставившей те следы от огнемета на стенах опустевших домов, их группа первой шла в город. Так как основной целью были выжившие (но не мутировавшие) и бункер, то Солдат повел группу чуть измененным маршрутом, давая небольшой крюк, чтобы обойти предполагаемую зону обитания существ, подвергшихся воздействию вируса, но то ли разведданые были неточными, то ли зараженных стало больше, но на первых условно-живых они наткнулись уже в полумиле от выхода из тоннеля. — Слева, — произнес Солдат. — Пятеро. На поражение? — Они точно?.. — начал капитан, но потом, видимо, понял, что да, «они точно». — Нас заметили, — сообщил Солдат. — Огнеметы. Капитан бросил щит. Прямо в этих тварей. Солдат едва удержался от того, чтобы употребить несколько цветистых выражений командира подряд, потому что даже с переломанными шеями эти уродцы моментально ускорились, а две не пострадавшие особи прыгнули, и если бы у Таузига не было второго огнемета, кто-то точно пострадал бы. А так тридцать секунд — и пятна жирной копоти украсили асфальт. — Хуясе они прыгают, — подал голос второй номер, Роллинз. — Да, — заметил капитан. — Скорость, прыгучесть, живучесть на уровне суперсолдатской, — он пошевелил пальцами, и щит прилетел к нему, сам закрепившись на предплечье. — Близко не подпускать. Таузиг замыкающий, охват огнеметами по сто восемьдесят градусов каждый. — Живучесть? — с насмешкой повторил командир, разглядывая пятна на асфальте. — Может, оно и было когда-то живым, но теперь оно альтернативно существующее, на мой взгляд. — Главное, что они не теряют ни в скорости, ни в реакции даже с переломанными шеями, — заметил капитан. — Так что вы правы, Рамлоу, это другая форма существования. Нам приказано добыть одного живым, — он осмотрелся по сторонам, будто кто-то мог ему оставить экземплярчик, надежно упакованный и перевязанный лентой. — Мне кажется, их нужно просто уничтожить, чтобы купировать распространение заражения. Но сначала добыть образцы тканей, взять пробы почвы, прочесать территорию и найти выживших, если они есть. Солдат сомневался, что тут могли быть выжившие в прямом значении слова, а не в альтернативном, но спорить не стал. До бункера они добрались к двум пополудни, уничтожив по пути с десяток не-мертвых. Высоким интеллектом те не отличались, да и в группе работать не умели: бросались скопом, мешая друг другу, нападали сзади, только если, выбираясь из своих подвалов, пропускали появление их группы. — Не закрыто, — сообщил капитану Солдат во время осмотра двери. — На кодовый замок точно. — Как ты открыл дверь? — спросил командир. — Там код начальника базы нужен. — Или мой, — честно ответил Солдат. Брови командира дернулись вверх, но он тут же взял свое удивление под контроль. — Заходим, — скомандовал капитан, и Солдат оттянул тяжелую сдвижную дверь в сторону и удерживал ее, пока все не оказались внутри. Потом проскользнул сам и убедился, что тяжеленная махина встала в пазы и снаружи ни одно существо в бункер не проникнет. — Уходили в спешке, — заметил капитан, делая ровно те же выводы, что и Солдат двое суток назад. — Бумаги и оружие вывезли? — Вывезли все, кроме меня, — ответил Солдат, и капитан нахмурился, будто был недоволен такой расточительностью. Да что там — Солдат и сам был недоволен таким пренебрежением своим проектом. — Рамлоу? — капитан осмотрел оставленные листки на столах в основном зале и повернулся к командиру. — Что скажете? — Основные арсеналы пусты. Так что торопились, но организованно. С Солдатом же много возни, да и научное руководство, думаю, первыми перестало трезво соображать, а без него вывод из криостазиса — квест долгий. Без командира еще и опасный. За последние шесть лет его выводили из крио раз восемь и только единожды — без меня. Даже личное присутствие главы организации не решило тогда проблему его агрессивной нестабильности полностью. Капитан взглянул на Солдата, потом на командира, так, будто хотел его убить, но пока не мог, и нахмурился сильнее, если такое вообще было возможно. Похоже, такое явление, как «ГИДРе пиздец», имело к нему какое-то отношение. Конкурирующая организация? Несколько секунд поразмышляв о том, так ли уж прав был тот, седой, утверждая, что их дело — дар всему человечеству, Солдат забил на это — думать о судьбах человечества никогда не вменяли ему в обязанность. Капитан пусть думает, раз уж его модифицировали и оставили без поводка. — Лаборатории внизу, — сказал командир. — Если что и произошло, то там. Солдат, ты ходил вниз? — Нет, — тут же ответил он. — Предписание директивы… — Ладно, — перебил его командир, но капитан вдруг приказал: — Продолжай, Бак. Что там с директивой? Солдат посмотрел на командира, тот, едва заметно закатив глаза, кивнул, и он продолжил: — Директива предписывает после экстренной разморозки, вызванной выходом из строя оборудования или иным форс-мажором, в кратчайшие сроки восстановить мобильность, осмотреться на местности и, если удалось установить место нахождения последнего куратора, поступить в его распоряжение как можно скорее. Капитан снова кивнул, и Солдат принял позу «вольно», отметив, что вытянулся «смирно» и даже не понял этого. В лабораториях было грязно, кругом валялись осколки каких-то колб, датчики загрязненности воздуха противно мигали красным и издавали тревожный треск. Личный датчик Солдата мигал желтым, что означало, что умереть он не умрет, вдохнув все то, что распылено в воздухе, но помучается точно. Но, похоже, никто не собирался проверять его живучесть таким бездарным способом. Не в этот раз. Они ничего не нашли, кроме пепла старого бумажного архива и сплавленного стекла транспортировочной колбы в утилизаторе — ГИДРа умела хранить свои секреты, как никто. Солдат вдруг подумал, что если бы на этой базе нашелся утилизатор, достаточно вместительный для того, чтобы всунуть его вместе с криокамерой, то чертовы халаты наверняка бы так и сделали. И хорошо, что сама камера и так была громоздкой, чтобы встраивать в нее еще и функцию срочного уничтожения содержимого. Он подошел и потерся о плечо командира. Маска очень мешала, да и сквозь костюмы было не ощутить тепло его тела, не убедиться, что он жив. И Солдат пока жив. — Все в порядке, Солдат, — произнес командир ровно то, что Солдату сейчас нужно было услышать. — Ты выбрался. Ты молодец. Капитан подошел ближе. Его глаза за пластиком маски были тревожными, почти больными. Похоже, он до сих пор не понял, что Солдат — имущество, и довольно небезопасное. И то, что он функционирует — просто следствие спешки и небольшой доли везения. Не более того. — Баки? Солдат не ответил. — Сворачиваемся, — приказал командир своим. — Тут нечего ловить, кэп. Капитан, кивнув, подцепил несколько осколков, оставшихся на полу, и уложил их в специальный контейнер. В другой такой же отправилась стеклянная лепешка, когда-то бывшая колбой, из утилизатора. — Нам еще образец тканей добывать, — проворчал Роллинз, который вообще-то был немногословным. — Жрать охота. — Терпи, ты ж мужик, — хмыкнула Мэй, и Солдат с ней согласился. — Выдвигаемся обратно, — распорядился капитан. — Взорвать тут все. Чтобы камня на камне не осталось. Используйте R12, присланное Беннером. — Есть, — отозвался МакКинон, их подрывник, доставая какие-то колбы с ядовито-зеленой жидкостью. — Все наверх. — Мы прогуляемся за мясом? — спросил командир у капитана, контролирующего укладку заряда. — Ну, за образцами. Капитан нахмурился так, что даже сквозь пластик шлема и защитный костюм Солдата обожгло его взглядом. Он не хотел отпускать их вдвоем? Командир под подозрением? Капитан опасается, что они просто исчезнут, предав уже новых хозяев? В голове промелькнули заманчивые картинки того, как это было бы: только командир и Солдат, одни в большом мире без крио и техников, без начальства. Солдат был согласен жить в дыре вроде того тоннеля, ведущего из города, лишь бы не быть одному. Лишь бы не оставлять его снова, уходя в крио на несколько месяцев, каждый раз, просыпаясь, не бояться увидеть над собой незнакомое лицо. Другое, чужое, не совпадающее по важным контрольным точкам, до которых не добиралось ни одно обнуление. Одернув себя, он взглянул на командира. Одного его слова будет достаточно. Но в глубине души Солдат знал, что это невозможно. Они не смогут бесконечно скрываться от мира, которому нужны навыки Солдата. Никто, потеряв миллионы, вложенные в проект, не согласится просто забыть о его существовании. — Хорошо, — наконец разрешил капитан, а потом подошел, положил руку Солдату на плечо. — Будьте осторожны. Ни один образец не стоит нового заражения. Никто еще никогда не говорил Солдату, чтобы он был осторожен. У капитана налицо было полное незнание Инструкции по эксплуатации — Зимний Солдат осторожен всегда. Имущество любой Организации нужно беречь. И он берег себя. Как бы иногда ни хотелось обратного.