Конфеты раздора

— Ешь, — напоминал капитан четыре раза в день, когда присутствовал в большой светлой тюрьме Солдата. Когда нет, Солдат забывал. — Бак, ну нельзя так. На экране командир лежал лицом вверх и совершал одни и те же движения раз в двадцать минут. Запись закольцована. Он сидит тут, в тепле и сытости под крылышком капитана, а командира нет в камере. — Знаешь, о чем я думаю? — спросил вдруг Солдат. Капитан часто задавал этот вопрос, особенно вечерами, и Солдат не знал, что ему ответить. Сегодня у него был ответ. — О чем? — судя по мягкой интонации, капитан улыбался. — О том, что нож для резки хлеба лежит в десяти дюймах от моей правой руки. И что на то, чтобы перерезать тебе горло, уйдет не больше трех секунд. О том, что я мог бы тебя отвлечь. Сказать: «Помнишь, Стив, как мы ездили на Кони-Айленд. Я затащил тебя на «Циклон», и тебя стошнило мне на ботинки?» А потом взять нож и убить тебя. Отрезать ладонь и открыть ею дверь. Потом найти всех, с кем сейчас командир, и убить и их тоже. Капитан молчал, переваривая. — И почему ты этого не делаешь? Солдат с трудом отвел взгляд от экрана и ответил: — Потому что я действительно помню Кони-Айленд. Баки Барнс, даже такой, каким стал я, не хотел бы… Он тебя любил. Он так думал — «Любимый сопляк». Тогда. Я не могу подвести его. Без него не было бы меня. На капитана было страшно смотреть: он побледнел, опустил взгляд на столешницу, а потом снова посмотрел на Солдата. — Я рад, что ты жив. Любой. Даже если ты уже не считаешь себя Баки, для меня ты ценен сам по себе. Я тоже люблю тебя, придурок. У Солдата от этого обращения оборвалось что-то внутри. Что-то важное. Около сердца. Он открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. И тогда Капитан, посмотрев на экран, сказал: — Твой командир в камере. — Он дернул локтем уже шесть раз, — с облегчением ответил Солдат. — Одинаково. Период — двадцать минут. Слишком короткий цикл, несложно было заметить. Капитан понаблюдал за записью и достал телефон. — Это Роджерс. Агент Коулсон, где сейчас Рамлоу? Хорошо. Он отключил связь и просто сказал: — Идем. Солдат вскочил, как по тревоге. Натянул тяжелые ботинки, пожалел, что не припрятал ни единого ножа, и в то же время зная, что справится и так. Не может не справиться. Капитан выскочил как был — в легких кроссовках, спортивных штанах и футболке, но со щитом. Солдат перестал недооценивать его щит — видел, как тот им пользуется. К тому же его площадь позволяла укрыть от пуль большую часть жизненно важных органов, чем рука. Хотя Солдат бы ни за что не поменялся. До главного здания они добрались минуты за полторы, и капитан, приложив ладонь к сканеру, спокойно прошел мимо охраны, и только в этот момент Солдат сообразил, что оказался вне охраняемого помещения без браслетов и ошейника. Вряд ли капитан, никогда и ничего не забывавший, случайно выпустил из виду этот факт. Значит, либо он это сделал специально, либо слишком спешил удостовериться, что командир в камере и с ним ничего не произошло. Солдата устраивали оба варианта. — Мне нужен Рамлоу, — сказал капитан таким тоном, что у Солдата засосало под ложечкой — а ведь он видел капитана каждый день вот уже два месяца подряд. Всяким. И недовольным тоже. С ним, впрочем, он никогда не разговаривал таким тоном. — Капитан Роджерс? — мальчишка-охранник, заведовавший, похоже, проходом в «тюремную» часть здания побледнел, но не стушевался. — Я вызову агента… — У меня есть основания предполагать, что в этом здании творится что-то не то, агент. И я намерен выяснить, что именно. У меня шестой уровень доступа. Он приложил ладонь к считывателю и набрал длинный код на цифровой панели под ним. Сканер мигнул зеленым, потом резко — красным, и капитан, недолго думая, перемахнул турникет и устремился вглубь недоступной для него зоны, бросив на ходу «ничего личного, агент» перед тем, как аккуратно вырубить охранника. Солдат последовал его примеру. Они шли по пустым коридорам, тихим и светлым, пока путь им не преградил мило улыбающийся человек в сером костюме. Солдату он сразу не понравился. Такие, как он, даже самые ужасные вещи делают с такой же улыбкой. — Капитан Роджерс? Стив? — Фил, — капитан, казалось, выдохнул с облегчением. — Мне нужно знать, что происходит с агентом Рамлоу, командиром группы, бывшей со мной на Объекте. — В отношении него и вообще группы «Альфа» проводятся следственные действия. При всем моем уважении, Стив, — вы же знаете, я искренний ваш поклонник — вынужден настаивать на том, что следственные действия в отношении агентов ГИДРы, — он выразительно посмотрел на Солдата, — за редким исключением — вне вашей компетенции. — Женевские конвенции в компетенции любого гражданина США, не так ли? И требовать их соблюдения… Прости, Фил, я настаиваю. Не вынуждай меня. «Фил» несколько секунд рассматривал его, странно улыбаясь, а потом вздохнул. — Что навело вас на мысль… — Изображение из камеры Рамлоу выведено в моем блоке на экран. — Да, я сам давал на это разрешение. — Вот уже час и пятьдесят минут — минимум — оно закольцовано. Я хочу знать, где Рамлоу. Мне не нравится, что меня пытаются ввести в заблуждение, обычно это не означает ничего хорошего. Считайте, что я опасаюсь того, что Рамлоу удалось сбежать. Солдата окатило изнутри холодом. Если командиру действительно удалось сбежать, то он выдал его капитану своей глупой истерикой. — Идемте, — пригласил «Фил». Он был странным. Солдат чувствовал это своим много раз отбитым нутром. Не плохим или хорошим, негативно или позитивно настроенным, а просто странным. Другим. Они оказались в коротком тупичке, перегороженном несколькими решетками и даже сетью, сотканной из лазерных световых нитей. По обе стороны, за всеми кордонами шло по три железных двери — наверное, камеры. Между первым и вторым кордоном тоже обнаружилась дверь и пост охраны, в данный момент пустовавший. Обнаружив, что эргономичное вращающееся кресло пустует, «Фил» нахмурился, приложил ладонь к сканеру и вошел в небольшое помещение. Видимо, это был пульт охраны и одновременно — наблюдения за заключенными. Четыре из шести камер пустовали. Охранник обнаружился на полу. На экраны транслировалось все то же закольцованное изображение из камеры командира. Он все так же лежал, будто спал. «Фил» проверил пульс охранника, произнес «хм» и достал пистолет. — Идемте со мной, Стив, — пригласил он, будто был на приеме у какой-нибудь шишки. — Замки не взломаны. Последний запрошенный доступ — Каттисона. Это охранник, — он на мгновение погасил лазерную сетку, активировал коммуникатор в ухе и отпер еще одну решетку. — Код дельта, — произнес он, когда послышался едва слышный даже для модифицированного слуха треск. — Пароль: Коулсон Виктори Филипп. Камера командира ожидаемо оказалась пустой. Второй номер, Роллинз, был на месте и принялся стучать в дверь со своей стороны, едва услышав шум. — Эй, там! Очухались? Проебали Рамлоу? Ищите! Слышите? «Фил» открыл своим кодом его камеру и улыбнулся. Солдату как-то в Африке показалось, что крокодилы тоже умеют. Выглядело это примерно так же. — Агент Роллинз? Мы готовы вас выслушать. — Сорок минут назад. Это случилось ебаных сорок минут назад. Послышался шум. Охрана когда идет, по стенке стучит, чтобы было понятно, что это она. Каттисон так вообще всегда предупреждает: мол, господа, извольте жрать. Или пожалуйте на допрос. А тут невнятная возня, потом дверь открылась, командир ругнулся и затих. Я начал орать, но тут хоть изораться можешь, изоляция хорошая, — он нервно растирал запястья, будто с них только что сняли кандалы, и старался не смотреть на Солдата, но он буквально чувствовал, что тот хочет что-то ему сказать. Что? — Думал, до самого ланча никто ничего не узнает. У нас тут сегодня выходной — день без допросов, — он все-таки взглянул на Солдата, но как-то странно. Будь Роллинз его командиром, он бы понял. И вдруг его осенило. Он идиот! Это как надо было расслабиться, чтобы забыть, что он мог лично найти командира, где бы тот ни был? Так же, как он нашел его после разморозки. Браслет у него, конечно, забрали, но было бы странно потерять командира просто из-за прибора, который можно снять. Ему не нравился этот "Фил", да и демонстрировать свои возможности лишний раз не хотелось, но, может быть, прямо сейчас какая-то тварь убивает командира. Или делает с ним что-то еще менее приятное. Солдат как никто другой знал, что иногда смерть кажется недостижимым благом. И он не хотел такого никому. — Я могу его найти, — едва слышно произнес он, так, чтобы капитан услышал, и тот развернулся к нему всем корпусом, на мгновение нахмурился, будто решая, стоит ли ставить «Фила» в известность, но потом кивнул. — Ищи. Ищи, Баки. Агент, которого капитан называл Филом, извинившись, закрыл камеру Роллинза, отрывисто сказал еще что-то в коммуникатор и принялся наблюдать за манипуляциями Солдата. Нужно было отщелкнуть на запястье металлической руки специальный щиток, чтобы вывести голографический экран с картой. — Мне нужно… что-то тонкое. Типа шила, тонкой отвертки… — Это подойдет? — капитан протянул тонкую пластиковую карту. Соображал он все же отлично. И явно хотел найти командира. Может, лишь немногим меньше, чем сам Солдат. Щиток поддался не сразу — был пригнан так, что почти не просматривался, но как только микрокрышка отскочила, голограмма тут же развернулась. Точка от чипа, вживленного в командира, мигала красным. — Северо-восток, — определил Солдат. — Семь миль. — Поехали, — скомандовал «Фил». — Стив, вы должны быть готовы к тому, что… на агента Рамлоу могло быть оказано влияние. В том числе и психологическое, — добавил он в машине. — Нам известно о некоторых… технологиях программирования агентов. Незаконных, — добавил он чуть более поспешно, чем следовало, и Солдат почувствовал скорее, чем увидел, как напрягся капитан. Подобрался весь, как зверь, почуявший добычу. — Спасибо, что предупредили, Фил, — ровно выговорил он, но, скорее всего, это был тот самый «сарказм», о котором говорил командир. Когда говоришь одно, а подразумеваешь прямо противоположное. — Налево, — приказал Солдат, и «Фил», довольно ловко сманеврировав, успел вписаться. Две машины сопровождения пролетели мимо, но потом, быстро развернувшись, снова пристроились за ними — командир все еще был на территории базы — неслись по взлетке в сторону ангаров и складов. Одна из машин сопровождения задержалась у КПП, видимо, допросить караул, а они помчались мимо одинаковых серых куполов. — Где-то здесь, — сказал Солдат. — Вот этот ангар. Машина еще разворачивалась, когда он выкатился на чуть припыленный горячий бетон, кажется, ободрав кожу на живом локте (сказывалась привычка к защитному костюму), и кинулся к ангару. Капитан через мгновение оказался рядом, чуть нелепый в своей домашней одежде. Но то, как он кивнул, моментально становясь понятным и близким, как сбил замки своим щитом и пропустил вперед, отлично ощущаясь сзади, надежно и правильно, было неожиданностью. Об этом стоило подумать, но чуть позже. Когда командир окажется в относительной безопасности своей камеры предварительного заключения. На то, что его просто отпустят, Солдат даже не рассчитывал. Командир был в дальнем углу, за какими-то перегородками. Солдат, увидев его, замер как вкопанный так резко, что капитан едва не налетел на него. Командир просто стоял в сумраке почти пустого помещения, если так можно было назвать выгороженную часть ангара, сложив за спиной руки, и молчал. Даже очень хорошее зрение не позволяло Солдату различить выражение его лица — свет из единственного окна падал ему на затылок, оставляя лицо в тени. — Вайоминг, — раздался под потолком механический голос, и командир тут же приказал: — Солдат, цель шестого уровня — Стив Роджерс. Убей его. Солдат почувствовал, как его коротнуло. Он понимал, что командир не отдал бы такого приказа, даже если бы от этого зависели их жизни. Они сменили Организацию. Они хотели выбраться по-правильному, иначе бы просто сбежали. Но другая часть его личности, глубинная, холодно-расчетливая, твердила внутри: шестой уровень, опасно, открытое горло, дезориентация, опасный щит, семь секунд. На капитана нападать было нельзя. Солдат помнил его хрупким, маленьким и слабым. Он помнил, как берег его. Он не может его… — Убей его, — снова приказал командир, а капитан позвал: — Бак? Баки, ты… Ты. Мой. Друг. Он уже слышал это. Он слышал, слышал это. Наверное, прошло всего несколько секунд, потому что когда в помещение ворвались агенты и с ними тот самый «Фил», Солдат, с трудом заставляя себя двигаться от Цели, направился к командиру. Он чувствовал себя так, будто идет, сопротивляясь сильнейшему течению, то и дело норовя поскользнуться и оказаться в этой быстрине. Этого нельзя было допустить. Он может сопротивляться, пока держит голову над мутью прямого приказа. Стоит раз хлебнуть блаженного беспамятства, и он сделает все, что ему прикажут. И тогда командиру конец. — Убей. Его. Глаза у командира были пустыми и мертвыми. Вблизи Солдат отлично видел это. Он, наверное, и сам выглядел так после зачитывания кодов. Когда они успели? Руки будто весят по тонне, он поднимает их, надеясь нажать на чувствительные точки и вырубить командира. Это противоречит всем установкам, вбитым в него за десятилетия в ГИДРе. Он знает, что командир очнется со страшной головной болью, но очнется. Где-то на периферии звенит щит, раздаются выстрелы, но они будто стоят в центре урагана, и Солдат видит только пустые глаза командира. От него знакомо пахнет, он так давно не видел его настолько близко, что успел забыть, какой эффект тот на него оказывает. — Прости, — сказал он и, коснувшись губами, легко и быстро надавил ему сонные точки на шее. Наверное, командира программировали на скорую руку, наживую, без «спящей» программы-закладки, так что после кодового слова он только и смог, что сказать несколько простых фраз, не став ни сопротивляться, ни пытаться заставить Солдата. А он мог. Они ни разу об этом не говорили с тех пор, как все поменялось, но командир мог заставить Солдата сделать что угодно, а не просто приказать «убей его» таким вот неубедительным образом. — Бак? — капитан даже не запыхался, хотя белая футболка кое-где была покрыта пылью и брызгами крови. Солдат подхватил обмякшего командира и ответил: — Порядок. Он не в себе. К нему применили программирование. Я видел, как активировали «спящих» агентов ГИДРы. Это не оно. Там человек сохранял полную мобильность. — Мы разберемся, — произнес капитан, и Солдат разозлился. Он старался сдержаться, но отпустивший страх за жизнь бесценного для него существа обернулся несдержанностью на язык, за которую в ГИДРе его бы ободрали до костей. — Вы уже разобрались, — стараясь не повышать голос, ответил он. Тяжесть командира приятно оттягивала плечо, а тепло успокаивало. — Его украли у вас из-под носа. Из-под носа этого «Фила». Притащили сюда. Прожарили мозги. Ты знаешь, что это, капитан? — он кивнул в сторону громоздкого оборудования, среди которого разглядел отвратительно знакомые электроды. — То же Кресло, только без кресла. Под скулами капитана вспухли желваки. Он проводил взглядом агентов, уводивших группу людей в наручниках, и повторил: — Разберемся.