Ruined

— В смысле ничего не было? Воншик удивлённо смотрит на фиолетовые засосы на груди. Чиун ёжится под его взглядом и пытается поправить свисающую с его худощавого тела футболку. В такие моменты он проклинает своё телосложение и выпирающие кости. Ну и когда спит на чём-то жёстком. И в метро. Чиун в принципе не слишком доволен строением своего тела, но сейчас не до этого. — Ничего того, чего бы ты не смог увидеть. — бубнит Чиун. — Не понимаю. Чиун грустно улыбается, не поднимая глаз, и встаёт из-за стола в гостиной. Он знает, что скоро у Воншика расписание и студия останется в его распоряжении, потому что вряд ли Инсоб станет соваться сюда без весомой причины ещё несколько дней. Он просто ушёл, ничего не сказав, так банально, как делают ублюдки, снимающие пассий на одну ночь. Чиун чувствует себя жалким и ничтожным. — Чиун. — Воншик окликивает его, когда он тянется рукой к ручке двери. «Пожалуйста, только не—» — Извини. «Блять». — Я в порядке. — Я думал, что... — Воншик. — Чиун сжимает ручку двери и тянет на себя. — Я в порядке. — говорит он, прежде чем захлопнуть за собой дверь и столкнуться с Джехваном, который, видимо, направлялся к Воншику. Им ещё ни разу не доводилось оставаться наедине и никто из них не думал, что это будет настолько неловко. Чиун поднимает голову и наблюдает за тем, как Джехван беззаботно вытирает полотенцем только что вымытые волосы. Уверенный в себе взгляд, большой острый нос, пухлые губы и рельефный торс — теперь Чиун понимает, чем он зацепил Воншика. — Уходишь? — без какого-либо намёка спрашивает Джехван, обматывая полотенце вокруг шеи. — Да, у меня… Дела сегодня. — запинается Чиун и Джехван выгибает бровь. — У нас не было времени познакомиться, так что, если у тебя есть время, оставайся. Чиун не в том состоянии, чтобы излучать позитив. Если честно, он не помнит, когда вообще в последний раз находился в подобном состоянии. — Извини, я правда не могу сегодня. — предательская кофта вновь спадает с плеча и взгляд Джехвана тут же опускается на места отметин. Чиун дёргается и кладёт руку себе на грудь, стараясь прикрыть ещё и часть шеи. Джехван улыбается, немного жалея, что он не может похвастаться засосами на своём теле, потому что своими телами они не распоряжаются уже много лет. Хотя, прошлой ночью, когда Воншик был между его ног… — Тогда, увидимся? — неуверенно спрашивает Чиун, выбивая из его головы воспоминания прошедшей ночи. — Да. — Джехван моргает и фокусирует взгляд на лице собеседника. — Конечно. Чиун направляется в ванную, но резко останавливается, понимая, что Джехван не сдвинулся с места. Он давно хотел сказать. Чиун делает глубокий вдох и разворачивается. — Джехван? — Мм? — Ничего срочного, просто… Не знаю, когда в следующий раз увидимся. Хотел поздравить с завершением мюзикла и сказать, что у тебя правда хорошая актёрская игра. — Спасибо. — Джехван взрывается смехом. — Нет, правда, спасибо, просто слышать такие комплименты в такой обстановке, — он прикрывает рот рукой, стараясь успокоиться, — К тому же, ты не смотрел мои мюзиклы. Признавайся, зачем льстишь? — Я смотрел Золушку и помню, что ты выглядел как настоящий принц… Джехван начинает смеяться слишком громко, от чего дверь около него резко открывается и ударяет его по плечу. — Воншик! — словно по щелчку пальцев настроение Джехвана меняется на совсем недружелюбное и он ударяет Воншика по руке. — Ты не мог быть чуть осторожнее и не ломиться? — Мне показалось, что у тебя припадок, ты верещал как сумасшедший, — Воншик игнорирует брыкания Джехвана и переводит взгляд на Чиуна. — Я думал, ты уже ушёл. — Он встретил меня и не смог отвезти взгляд, — Джехван наклоняет голову и кладёт руку на шею, прикрывая глаза и смотря маленькими щёлочками на Воншика, играя искусителя, — А ещё он признался, что ходил ради меня на мюзикл. Он ходил, а ты — нет, Ким, мать твою, Воншик. — Джехван повышает тон и выпрямляется. — Вообще-то… — начинает Чиун, не давая скандалу разрастись, — Моя девушка просила меня, чтобы я сводил её на этот мюзикл. И именно в тот день, где в касте значился «Ли Джехван», так что всё это недалеко от правды. Кстати, билеты на хорошие места действительно трудно достать… Джехван с Воншиком переглядываются, не решаясь задать волнующий вопрос. Если бы они могли попросить Чиуна отвернуться, чтобы они сыграли в «камень-ножницы-бумага» на то, кто будет задавать вопрос, они бы это сделали. — У тебя есть девушка? — спустя несколько секунд они решают спросить оба и выглядит это так глупо, будто они находятся в аниме. Брови Чиуна приподнимаются от удивления. — Разве директор не знал бы об этом? От этого обращения у Джехвана внутри словно что-то обрывается. Будто что-то, что долго принадлежало ему, больше не его. Воншик хмыкает и переводит взгляд на всё ещё полураздетого Джехвана. — Может быть, ты оденешься? У нас расписание, а у тебя трусы из-под полотенца торчат. — Скажи спасибо, что торчат. — отвечает Джехван без прежнего энтузиазма. Воншик фыркает и уходит обратно в комнату. — В общем, да. Спасибо за комплимент, надеюсь, тебе и твоей девушке понравилось. — говорит Джехван, заходя за Воншиком в комнату, — Инсобу привет. Дверь закрывается. «За что».

***

Инсоб несколько дней проводит в компании своей крю, то напиваясь, то накуриваясь, не позволяя своему организму трезветь. Он выглядит как подросток, убегающий от проблем к своим чувакам с района, и для полной картины ему не хватает только его девочки, чтобы трахаться под наркотой. После появления ̶В̶о̶н̶ш̶и̶к̶а̶ Чиуна в его жизни о девочках речи больше не идёт. Когда на третий день какая-то с виду приличная девушка садится к нему на колени и намекает на поцелуй с дымом, то Инсоб расфокусированно смотрит мимо неё и игнорирует тяжесть чужого тела на себе, пока, в конце концов, она не теряет терпение и не целует его. Инсоб давится дымом от неожиданности и почти стряхивает её с ног, отчего она еле удерживается, хватаясь за шатающийся столик рядом, и показывает ему средний палец. Инсоб не понимает, потому что всё это время он думал, что влюблён в Воншика. Возможно, это лишь чувство собственничества? Он всё ещё думает так, когда прокручивает несколько дней воспоминания одного дня и ночи, и с каждым разом ему всё хуже. Кажется, ещё пару раз и его вырвет, либо он расплачется. Расплачется от того, что запутался, не понимает, и самое ужасное — ему страшно от этого чувства, которое сжирает его внутренности. Его пытаются отрезвить тогда, когда на четвертый день незнакомый парень проталкивает своим языком в его рот ярко-оранжевую пластинку. Судя по выражению лица Инсоба, когда Воншик ударяет ему в челюсть, это была не первая за сутки. Инсоб рассказывал, что они курят траву, но не больше, и Воншик просто надеялся, что это не перерастёт в скандал. Его «только надёжные люди» и «проверенные места» звучали достаточно убедительно, чтобы Воншик не стал настаивать на прекращении. Сейчас это перешло все границы. — Когда ты начал? — рычит Воншик, держа Инсоба за запястье, пока несколько его друзей наблюдают за происходящим. Инсоб смотрит на Воншика и вникуда, он даже не чувствует рассечённую от удара губу, из которой течёт кровь. Разговора не получится, но Воншик не позволит ему гнить здесь дальше, и лучше Инсоба убьёт лично он, чем наркотики. В дверях он отмахивается от подлетевшего к нему наркомана, который просил не рассказывать, и вытаскивает Инсоба на улицу. «Конечно, расскажу, — усмехается про себя Воншик. — Испорчу себе репутацию без возможности восстановления и сломаю жизнь начинающему наркоману». — Блюй. — говорит Воншик приказным тоном и Инсоб начинает заливисто смеятся. — Сейчас же, или я разобью тебе что-нибудь ещё. — Воншик сильно дёргает его за рукав. — Ты никогда не употреблял, да? — спрашивает Инсоб, когда приступ истерики отпускает его. «Да». — Хочешь попробовать? — продолжает Инсоб, не дожидаясь ответа. Воншик прикрывает глаза и сжимает руки в кулак, лишь бы сдержаться и не избить его до смерти. В этот момент происходит то, чего не ожидает никто из них — даже сам Инсоб. Он хватает Воншика за перед рубашки и тянет на себя, второй рукой надавливая на подбородок и проталкивает в чужой рот пластинку, которую ему удалось сохранить во рту даже после удара. Инсоб чувствует, как Воншик непроизвольно сглатывает, скорее от неожиданности, и хватает его за плечи. Инсоб ухмыляется и оставляет на губах Воншика короткий, но отчётливый поцелуй. Воншику не требуется много времени для того, чтобы понять, что произошло, и он всё же стирает очередным ударом улыбку с лица Инсоба. Ему никогда не было так страшно, он не знал, как отреагирует его организм, а ещё он был в ответе за животное, которое приручил. Он дрожащими — хочет верить, от страха — руками достаёт мобильный и набирает сообщение. «Приезжай, пожалуйста. Я знаю, что тебе херово и ты не хочешь его видеть, но я в дерьме. Такси не вариант, потом объясню».

***

Инсоб открывает глаза, видит перед собой лицо Чиуна без намёка на эмоции и решает испортить всё заранее. — Я ничего не помню, поэтому просто скажи, трахались мы или нет. — говорит Инсоб безразличным тоном, заставляя самого себя поверить в то, что ему нет до этого дела. Чиун смотрит на разбитые губы с запекшейся кровью перед собой и у него застревают слёзы в горле. Плевать. — Да. — Замечательно. И где Вон... — Инсоб приподнимается на кровати и упирается в неё обеими руками, — Мы чё? — Ничё, — отвечает Чиун и встаёт с кровати. — Подожди, — Инсоб старается его остановить и успевает схватить за руку, — Ответь мне. — Я ответил тебе. Пусти. — Чиун старается освободиться, но захват слишком сильный. — Ты врёшь. — утверждает Инсоб и тянет его на себя. Чиун падает на кровать и прежде чем успевает что-то сообразить, Инсоб сидит на его бёдрах. Инсоб молча сидит на нём, пока не замечает странный блеск в глазах. «Блять». Чиун моргает и по его щеке скатывается слеза. Он надеется, что Инсоб не заметил, и отворачивает лицо, пока не вздрагивает от прикосновения холодных пальцев там, где ещё осталась влажная дорожка. — Инсоб, пожалуйста... — хрипит Чиун. Инсоб никогда не мог бы представить, что его голос может быть таким низким. Он опускается к лицу и прижимается губами к щеке, а Чиуну хочется выть от чувств, эмоций и беспомощности. Своей беспомощности по отношению к Инсобу, ведь в прошлый раз... — Пожалуйста, отпусти. — Чиун находит в себе силы продолжить. Инсоба будто окатывает водой и он медленно отстраняется от лица, после чего слезает и не решается посмотреть в глаза. Чиун благодарен за это, единственное, за что он ему благодарен — за то, что сейчас он не видит слёз, которые остановить невозможно. Он старается как можно быстрее уйти из комнаты, пока не забился нос и ему не придётся шмыгать, выдавая себя. Хотя в глубине души он знает, что Инсоб боится слёз и не знает, как на них реагировать. Поэтому сейчас Чиун запирается в ванной, садится на пол, притягивает колени к себе и прячет в них лицо. Он обхватывает ноги руками, прикусывает кость на колене и не может прекратить ненавидеть себя за то, что всё ещё чувствует чужие прикосновения. Инсоб хотел, чтобы Чиун перестал улыбаться так ярко Воншику. Он мечтал стереть эти искренние чувства с его лица навсегда. Он ненавидит себя за то, что позволил себе разрушить в нём то, что когда-то зацепило его. Что-то, чего не хватает ему самому. Что-то, что он нашёл в другом и убил только потому, что сам не смог в это поверить. То, во что он влюбился, сам того не понимая. Он ненавидит себя, когда переворачивает воншиков комод и разбивает кулаки о стены.