***
У Инсоба нет желания пить и принимать. Он лежит дома в одиночестве, просто смотря в потолок, хотя блядский телефон не перестаёт звонить и действовать на нервы. Конечно, он выключил звук, но он всё ещё видит периодически загорающийся от оповещений (каких? они ведь тоже выключены) экран, который наверняка захламлён сообщениями с предложениями накуриться. Сон прерывается восьмой раз за день и Инсоб более походит на живой труп с этой бледностью на лице. Он с психом отбрасывает одеяло, когда понимает, что дверной звонок раздаётся не первый час. Если честно, Инсоб в одинаковой степени не хочет видеть никого, кроме, пожалуй, Воншика с признанием собственной неправоты. Зная его характер... Это не может быть он. Инсоб открывает. — Кажется, наше солнышко вот-вот взорвётся. — говорит Инсоб, видя напряжённое лицо Чиуна, который сжимает кулаки. — Ты выглядишь так невинно и забавно, что я хочу присесть на колени, чтобы быть на одном уровне с тобой, и... Удар в скулу заставляет заткнуться. — Блять, — Инсоб усмехается и касается холодной ладонью повреждённого места, — и почему вы двое целитесь именно влево. — Прости. Знаю, что ты не хочешь меня видеть, но... — Чиун замолкает, когда Инсоб толкает дверь в его сторону и уходит вглубь квартиры. Чиун благодарен хотя бы за то, что ему открыли — если честно, он даже не рассчитывал, что пройдёт квест и успешно войдёт в пещеру. Он закрывает за собой дверь и с её стуком сердце падает в желудок. Волнение берёт верх и он хочет сбежать, потому что не готовил никакой текст или что-то вроде — он просто хочет вернуть Инсоба — хотя бы в лейбл, чтобы иметь возможность видеть его. Он знает, что Инсоб не проживёт долго с такой компашкой, как его крю, и когда-нибудь случайно откинется от передоза дерьмом. — Проходи, ложись. — говорит Инсоб, когда Чиун останавливается у двери в комнату. — Ещё одно слово, и клянусь, Инсоб, — Чиун прикрывает глаза, стараясь сохранить спокойствие, — я изобью тебя до полусмерти. И сразу отвечаю на следующее дерьмо, которое вылетит из твоего рта — встану на стул и изобью. Инсоб сидит, развалившись в кресле с расставленными ногами, ставит локти на колени и прячет улыбку в ладонях. Он глазами наблюдает за Чиуном, который подходит к нему ближе и садится на пол, прямо напротив него. У него перехватывает дыхание, потому что он не знает чего ожидать, но Чиун ничего не делает, просто сидит в паре сантиметров и смотрит на него снизу вверх. — Где твоя сережка? — Чиун прерывает тишину. Инсоб машинально поднимает руку к носу и понимает — серьги действительно нет. У него испуганный взгляд, но он старается показать безразличие и пожимает плечами. Чиун замечает изменившееся выражение лица, понимает, что это не обычная дешёвая сережка из первого попавшегося салона и через пару секунд он вспоминает, что это подарок Воншика. — Хочешь, я куплю тебе новую? — продолжает Чиун и глаза Инсоба расширяются. Кажется, он впервые не знает, что ответить — все колкости и слова-дротики исчезли из головы. — Я серьёзно, хоть я и не Воншик... — слова застревают в горле, когда Инсоб нарочно падает с кресла на пол на колени. — Разве ты не понимаешь, что я не смогу дать тебе того, что ты хочешь? — говорит Инсоб, стоя на коленях в нескольких сантиметрах от него. — Тогда расскажи мне, что я хочу. — отвечает Чиун. Инсоб не перестаёт удивляться и сглатывает. Он никогда не видел его таким. — Для начала, тебе нужен кто-то, кто будет тебя любить. Я не умею любить и никогда не буду. — Ты влюблён в меня, — улыбается Чиун, — если я не скажу, ты, наверное, никогда не поймёшь. — Не путай любовь и влюблённость. Чёрт, — Инсоб запускает руку в волосы и садится, упираясь спиной в корпус кресла, — напомни, почему мы вообще об этом говорим? — Потому что тебе нужно разобраться в себе. — Я разобрался. И пришёл к тому, что никто не заслуживает терпеть мои выходки и страдать от этого. Особенно ты. — Инсоб говорит тише и крепко сжимает своё запястье. — Знаешь, я тоже не идеальный. — говорит Чиун после недолгой тишины. — Прекрати делать из себя монстра, который не заботится о чужих чувствах. Ты беспокоишься о них гораздо больше, чем о собственных, но сам этого не замечаешь. — Я на приёме у психотерапевта? — раздражённо спрашивает Инсоб. — Мне надоело. — Просто не думай глобально. Представь, что можешь быть счастливым сейчас, а завтра планета взорвётся. — Ты говоришь просто ужасно сопливые вещи. — хмыкает Инсоб. — Я должен испробовать все тактики. — Чиун подползает и садится впритык к Инсобу, и снова между ног. — Ты ведь любишь меня? Любишь, влюблён — неважно. Сейчас? Инсоб не может смотреть в глаза, он хочет сбежать и не говорить ничего. Просто раствориться, лишь бы ничего не отвечать и не принимать решений. «Пожалуйста, замолчи.» — Инсоб? — зовёт Чиун, когда ноздри Инсоба раздуваются и он начинает часто дышать. — Я просто хочу быть особенным для кого-то. Но я не смогу, потому что всегда есть кто-то лучше меня. Так же, как Воншик заменил меня на тебя. И я никогда не смогу довериться человеку и принадлежать только ему... — Я и не прошу этого, — Чиун берёт Инсоба за руку, — просто ответь на вопрос. — Ты не понимаешь, — Инсоб стоит на своём, — Я не умею и я не... — Я люблю тебя. У Инсоба темнеет в глазах, как от удара, словно сейчас потеряет сознание. Чиун не хочет больше давить, кажется, ему важнее было просто сказать это, потому что держать в себе не осталось сил. Он целует в щёку и поднимается на ноги, но его с силой дёргают вниз и он оказывается на Инсобе. Снова.***
«Я хочу покрывать тебя проклятиями за то, что ты делаешь со мной, но вместо этого я покрываю твоё тело поцелуями.» Инсоб смотрит на стройное тело на своей кровати и чувствует, как собственное сердце бьётся о грудную клетку. Он прижимается к нему всем телом и Чиун прогибается в спине, хватаясь за шею и спину Инсоба, старается быть ближе и чувствовать его жар каждой клеточкой. Места между ними не остаётся абсолютно, но Чиун, словно в агонии, всё подаётся вверх и прячет лицо в изгибе шеи и жадно вдыхает чужой запах. Инсоб избавляется от норовящего слиться с ним воедино тела, заставляет поднять руки к изголовью кровати и держит их там. У Чиуна тонкие запястья и Инсоб с лёгкостью может удержать их одной рукой, пока другой он оглаживает плечи и руки, выцеловывая грудь. Чиун не может сдержать короткого смешка, когда теряется во времени из-за количества прелюдии, потому что это более, чем слишком, оправдало его ожидания. Не то чтобы ему не нравилось — но прошло минут двадцать, а Инсоб не может оторвать от него губ, целуя шею, ключицы, предплечья, спускаясь ниже и чередуя поцелуи на тазовых косточках и кистях рук. Чиун сомневается, что Инсоб умеет трахаться и ему вообще нужен секс как таковой. Он решает взять инициативу в свои руки и тянет Инсоба вниз, заставляя лечь. Чиуну уже достаточно и его рот почти сразу оказывается на члене Инсоба. Ему хватает всего несколько раз провести языком по длине и скользнуть вокруг головки, и он слышит стон Инсоба, который запускает руку в его волосы. Он не тянет — только перебирает пряди и гладит выбритые виски. Инсоб не сдерживается и приподнимает бёдра, когда его разум уже окончательно затуманен и он не может себя контролировать. Чиун чувствует это, выпускает член изо рта и возвращается к лицу Инсоба, который тут же обхватывает его за шею и тянется за поцелуем. — Помоги мне, — Чиун смеётся в рот Инсоба, — я никогда не был снизу. Чиун целует его в горячую раскрасневшуюся щёку, ложится на спину и разводит ноги. — Смазкой поделишься? — спрашивает Чиун и смотрит на виноватые глаза напротив. — Тогда возьми в моём рюкзаке. Инсоб тянется к рюкзаку и наощупь находит шуршащий пакетик. Кажется, в его рюкзаке вообще больше ничего нет. — Здесь только презерватив. — Это смазка, давай быстрее, — Чиун начинает ёрзать. Инсоб разрывает пакетик и выдавливает смазку на два пальца. Он наклоняется ближе к Чиуну, придерживает бедро одной рукой и начинает проталкивать палец. Он легко скользит внутри и Инсоб решает сразу же протолкнуть второй, причём сразу всю фалангу, и Чиун вскрикивает. — Идиот, — выдыхает Чиун, стараясь успокоиться, что было достаточно проблематично, когда пальцы всё ещё находились внутри него, — аккуратнее. — Извини, — шепчет Инсоб и сердце Чиуна пропускает удар. Это первый раз, когда он слышит извинения от Инсоба, — перевернись. — Я хочу видеть твоё лицо без напускного дерьма, когда ты настоящий... — Слишком тесно, я не могу. Переворачивайся. — Инсоб перебивает его. — Как это вообще поможет? — раздражённо говорит Чиун и злится. В первую очередь на свои нерастягивающиеся мышцы. — Не только ты много рассуждал и готовился, — говорит Инсоб и пытается вытащить пальцы. Чиун не двигается, только стонет и подаётся к ним, потому что больно, и пусть они будут в нём до конца жизни. Инсоб надавливает на низ его живота, не давая шевелиться, и назло прокручивает пальцы внутри него. — Переворачивайся. Чиун сдаётся и переворачивается, встаёт на колени и упирается в подушку локтями. — Я должен сказать что-то ободряющее? — спрашивает Инсоб, скрывая переживания за смешком, выдавливает немного смазки на член и приставляет головку ко входу. — Просто делай это медленно и молча. Инсоб толкается внутрь и задерживает дыхание от того, насколько тесно внутри. Ему кажется, что он физически не сможет это сделать. Кажется, так думает и Чиун, который роняет голову на подушку и выгибается в пояснице, только бы смягчить ощущения. Когда Инсобу удаётся войти до конца, вся подушка под Чиуном мокрая от слюны и слёз и Чиун проклинает человеческую физиологию. — Дыши. — говорит Инсоб и кладёт руку на поясницу. Хныканья Чиуна прерываются судорожным вдохом. Он действительно забыл дышать. Чиун терпит, когда Инсоб медленно трахает его, стараясь игнорировать боль и получить хоть какое-то удовольствие, но о нём не идёт и речи. Боль невыносимая и единственной причиной того, что он не просит остановиться, является сам Инсоб и его руки, которые не прекращают оглаживать его спину и бока. Он старается сосредоточиться на этих ощущениях, от которых сердце бьётся чаще, а мозг отказывается верить в то, что Инсоб ещё нежнее, чем он предполагал, но член в заднице немного отвлекает. Напряжение прекращается, когда Инсоб выходит из него и Чиун обессиленно падает на кровать. Инсоб переворачивает его на спину, садится сверху и берёт их обоих в свою руку. Чиун стонет в голос от трения собственного члена о чужой, смотрит на приоткрытый рот Инсоба и поднимает руку, чтобы убрать лезущие ему в рот длинные волосы. Он наблюдает за действиями Чиуна и ускоряет движение рукой и кончает, когда тот кладёт свою руку поверх его. Сперма заливает собственную ладонь и член Чиуна, Инсоб тяжело дышит и почти падает на неудовлетворённое тело сверху, но успевает поставить локоть рядом с головой Чиуна. Он затягивает блондина в поцелуй, медленный, тягучий, что было полной противоположностью темпу, с которым он двигает рукой на его члене. Чиун теряется от этого контраста, поджимает пальцы на ногах, скулит в поцелуй и хватается руками за инсобовы предплечья. Через пару минут стимуляции его накрывает оргазм, он отворачивает голову и протяжно стонет, пачкая свой живот и чужую руку. Чиун чувствует короткий выдох и слышит лёгкий смешок около уха. — Что? — спрашивает он, когда дыхание более-менее приходит в норму. — Ничего. — говорит Инсоб своим холодным тоном, будто ничего не было, и Чиун боится ещё несказанных слов. — Только не думай, что мы теперь являемся друг другу кем-то особенным. — он отодвигается и почти слезает с кровати. — Не уходи? — слишком жалобно просит Чиун и вспоминает прошлый раз, когда его просьба была проигнорирована. Инсоб ничего не отвечает, с раздражением что-то берет с тумбочки и бросает на пол. Чиун прикрывает глаза и старается спрятать себя в одеяле, уже надеясь только на то, что его оставят одного и он сможет подумать над тем, что сделал. Но кровать прогибается над весом ещё одного человека и Чиун распахивает глаза. — Какого хрена ты пачкаешь моё бельё? — Инсоб резко дёргает одеяло на себя и Чиун вздрагивает от прохладного воздуха. Чиун не успевает ничего ответить, потому что в руке Инсоба влажная салфетка и он вытирает с его живота остатки спермы. Это кажется ему настолько интимным, что он краснеет, несмотря на то, что у них только что был секс. Инсоб кладёт использованную салфетку на тумбочку и накрывает Чиуна одеялом. — Подарок в виде серьги в нос ещё в силе? — спрашивает Инсоб у него над ухом. — Плата за секс? — улыбается Чиун. — Не более. — невозмутимо отвечает Инсоб и выгибает бровь. Чиун смеётся и не верит, притягивает Инсоба ближе к себе и целует, крепко держа его лицо в своих ладонях. Инсоб протестующе мычит, но через несколько секунд сдаётся и сам целует Чиуна, настолько глубоко, что в самое сердце. Кажется, Инсоб тоже не верит.