***
Гитлер быстро шёл по коридору. Не сказать, чтобы он хотел помогать своим врагам, скорее наоборот. Однако почему-то ему очень захотелось совершить то, что он задумал. Поэтому, стараясь мысленно не возвращаться к своему скоропалительному решению, Адольф искал место, где выключается этот жуткий газ. Он подозревал, что над ним издеваются. Не над всеми ними, а конкретно над Гитлером. Иначе зачем они сейчас применяют все его методы устранения ненужных людей. Может это он в Германии, где держат военнопленных англичан. Именно поэтому всё и на английском? Нет. Он бы узнал, почувствовал бы родную страну сразу. Да и не отдавал он распоряжения строить такие места. Разве только кто-то из подчинённых сделал это в обход него… нужно будет устроить им всем головомойку. Вот они все у него попляшут! Как можно было прошляпить главнокомандующего? Вот же идиоты… Гитлер уже совсем позабыл об осторожности, как вдруг услышал за своей спиной резкий металлический звук циркулярной пилы. Он обернулся и практически натолкнулся на худого заросшего старика, держащего в руках эту самую пилу, запачканную кровью. «Ты мой!» — произнёс старикашка и побежал прямо к Адольфу. В ужасе Фюрер бросился прочь, уже даже забыв о газе, зазнавшемся французике и президенте наглецов.***
—Госпожа Сталина, вы точно хорошо себя чувствуете? — такое не следовало спрашивать, и Бонни, конечно, понимала это. У главы СССР обожжены ноги, разрезана спина. Женщина вся в крови. —Да, я смогу. Нам нужно идти, иначе мы погибнем, — Сталина выдавливает из себя что-то на подобии улыбки. Но Муссолини не верит. Она даже в темноте видит, как коммунистка бледна от кровопотери. — Поверьте, я в порядке. Только вот голова болит немного. Она трогает свою голову, а затем подносит руку к лицу. Бонни видит, что пальцы Сталиной испачканы в крови. Только вот им действительно нужно двигаться дальше. Итальянка втайне надеется, что её советская коллега не упадёт в обморок через несколько минут. Однако Муссолини действительно готова тащить её на себе. Они медленно ползут по вентиляции друг за другом. Бонни изо всех сил вслушивается в то, что происходит вокруг. Она пытается слышать как ползущую сзади Сталину, так и то и дело заводившего пилу маньяка. Вентиляция широкая, и они легко смогли бы двигаться по ней и дальше… ну, если бы она не закончилась. Бонни подавилась воздухом от раздражения. Это же надо, чтобы им настолько не повезло! —Что случилось? —слабым голосом спросила Сталина. Конечно, она же не может созерцать этот космический облом! —Нам надо спускаться вниз. Вентиляция закончилась. Мы в тупике, — Бонни даже не скрывала своего раздражения. Дуче спрыгнула в комнату, стараясь издавать как можно меньше шума. И было же всё в порядке… Нет, удача явно не на её стороне. Муссолини через секунду начало бесить абсолютно всё: маньяк, что-то прокричавший совсем недалеко от них; Сталина, которая, казалось, старалась быть тихой, но всё равно шумно спрыгнула вниз, а затем громко застонала от боли, видимо пронзившей её израненное тело; Гитлер, которого она так некстати вспомнила… она всегда вспоминала его, когда была раздражена; да и вообще вся эта ситуация приводила главу Италии в бешенство. Она уже было хотела накричать на шумно вздыхающую позади себя коллегу, вот только, поймав пропитанный болью взгляд, злоба сразу прошла. К тому же маньяк, похоже, нашёл себе новую жертву и к ним не торопился. Их продвижение по коридорам было медленным. Сталина потихоньку теряла кровь. Нельзя было допустить, чтобы она совсем упала, поэтому Бонни затолкнула её в ближайшую палату. —Что? Зачем? — Сталина оглядела помещение. —Я вас перевяжу. —произнесла Муссолини, усаживая коллегу на одну из кроватей. —Я уже сказала, что в порядке, и… —Я просто завяжу, чтобы зараза не попадала, — Бонни разорвала одну из более-менее чистых простыней, и кое-как перевязала главе СССР раны. Вдали вновь послышался скрежет пилы. Нужно было двигаться дальше. Вот только некуда. За поворотом был тупик, они, конечно, смогли бы пройти дальше, но для этого нужно было бы войти в открытую сквозную комнату. И казалось бы, что сложного? Вот только эта самая комната была заполнена поступающим в неё газом. Бонни чуть не заплакала от обиды. Да что же это чёрт вас дери такое?! А сзади, как назло, послышался треск пилы. Он шёл прямо к ним! И Муссолини не могла быть уверена, что Сталина трезво оценивает опасность. Думать приходилось самой. Может, зажать рот и нос и пообедать насквозь, хотя… они же действительно не знают, насколько он ядовит. «Нам конец», — думает Бонни, облокачиваясь лбом на дверь.***
Твою мать! Этот недочеловек с бензопилой вряд ли был немцем. Истинный ариец признал бы в Гитлере своего Фюрера. Но это наверняка была какая-то ну уж очень глупая мысль, потому что уже стоило прекратить надеяться на то, что его… их кто-то узнает. Так Адольф бежал по коридорам уже не то что, не представляя куда бежать, но ещё и не имея понятия, где он оставил своих друзей по несчастью. Однако погоня закончилась очень быстро, чему Гитлер был несказанно рад. Когда немец оказался в тёмном помещении, старикашка мигом его потерял и, сказав что-то про вкусное мясо, удалился прочь. Вот это везение! Наверное, в первый раз за всё время нахождения здесь Адольфу так повезло. Теперь можно было в принципе идти куда угодно, но всё же Гитлер считал себя нормальным адекватным человеком, у которого всё-таки был инстинкт самосохранения. Поэтому пойти в противоположную от старикашки сторону он видел лучшим решением. И видит Бог, это было действительно так. Буквально через несколько шагов, Адольф наткнулся на комнату управления. Он нажал на кнопку рядом с включённой лампочкой, и, судя по звуку из соседней комнаты, газ выключился. Гитлер облегченно вздохнул. Ну, по крайней мере, теперь есть вероятность найти де Голля живым. Нет, конечно, немец бы бросил его, но ведь таскать Рузвельта в одиночку очень тяжело, да и одному оставаться совсем не хочется. Что ж… пора возвращаться к ним.***
Муссолини широко раскрыла рот… и тут же его закрыла, ибо не гоже главе государства стоять с открытым ртом. Газ, который мешал им пройти вдруг исчез самым мистическим образом. Кто-то спас их, это был самый очевидный факт. Бонни даже как-то воспряла духом. И это ещё что… Сталина, несмотря на большое количество ран, вдруг схватила Дуче за руку и потащила вперёд по коридору. И вот, через несколько секунд побега, они уже снова сидели в вентиляции, пытаясь отдышаться.***
Какая удача! Несказанное везение! Это боги помогли ему, другого объяснения не было. Адольф уж точно не мог его придумать. Если это компенсация за все неудачи на фронте, то это… невообразимо лучшая компенсация из всех. Он может поклясться, что потерялся, но когда, сделав несколько шагов по коридору он свернул и наткнулся на камеру де Голля, то Гитлер чуть было не упал на колени и не начал молиться. Впрочем, он бы сделал это, если бы Рузвельт, видимо прежде не успевший выпустить французского генерала, не потянул за рычаг. Дверь открылась и на пороге камеры де Голля появился один из пациентов… и, судя по всему, он был очень зол. Пускай наглый французишка будет благодарен Богу за то, что Адольф оказался в тот момент рядом, и за то, что камера была прозрачная и было видно, что происходит внутри. Сумасшедший схватил француза за шею и с лёгкостью поднял над землёй… а затем с силой ударил об пол. Адольф, замерев на месте и услышав стон полный боли, вмиг очнулся и кинулся новоиспечённому другу на помощь. Он даже и сам не заметил, как схватил арматуру и, вбежав в открытую теперь камеру, начал орать немецкие ругательства и лупить ей сумасшедшего. Де Голль потирал шею и, пытаясь отдышаться смотрел на Гитлера. Гитлер держал в руках арматуру, по которой стекала кровь и, пытаясь отдышаться, смотрел на де Голля. Рузвельт, находящийся за стеклом вне камеры, смотрел на них, тоже находясь в глубоком шоке от происходящего. Они бы, наверное, так и переглядывались друг с другом, если бы избитый арматурой пациент вдруг не зашевелился. Гитлер схватил за руку французского коллегу и, рывком поставив того на ноги, потащил его из камеры. Что происходило дальше Адольф не понимал совсем. Они будто на автомате подбежали к американскому президенту, вдвоём схватились за инвалидную коляску и повезли по коридору. Гитлер мог поклясться, что они развили просто бешеную скорость, не сбавляя её даже на поворотах, отчего Рузвельт пару раз чуть не выпал, их не останавливало даже то, что они катили коляску вдвоём, держась за ручки по одному с каждой сторонки, постоянно толкаясь ногами и чуть ли не сбивая друг друга. И при всём этом Гитлер и де Голль к тому же бежали ещё и абсолютно хаотично, поворачивая то в одну, то в другую сторону, и не следовали даже какому-то подобию маршрута. Остановились они только тогда, когда выбежали в огромный холл с лестницами, по которым они (даже при всём своём огромном желании, как минимум по этическим соображениям) не могли бы провезти Рузвельта на коляске. Адольф и французский генерал смотрели друг на друга, пытаясь отдышаться, после забега. —Кхэ, — кашлянул Рузвельт, привлекая их внимание, — господа, я конечно понимаю, что мало похожу на леди, но можно всё-таки как-то по нежнее. Адольф возможно бы даже посмеялся, ведь шутка-то действительно была неплохой, но в данной ситуации он был не настроен шутить. —По нежнее, это не ко мне, это не здесь, мы чуть не погибли, scheiße… — Гитлер устало потёр лоб. —Я хотел сказать, — вдруг подал голос де Голль, — что безумно благодарен, что вы спасли меня, — Адольф поднял глаза, когда понял, что обращаются именно к нему, а не к американцу. — Мы хоть и враги, но я хочу чтобы вы знали… в общем я ваш должник. Теперь я вам жизнью обязан. —Я запомню это, — Гитлер натянуто улыбнулся. Рузвельт посмотрел на де Голля так, будто тот сделал что-то из ряда вон выходящее, но, собственно, так оно и было. —Ладно, давайте спускаться, — де Голль чувствовал себя теперь уж точно не в своей тарелке. Адольф понимал, что, по сути, ни он, ни Рузвельт не были теми людьми, которым французский генерал мог доверять. —Так, возьми его на руки, —Фюрер Германии кивнул на американца, — а я понесу телегу. Кажется, де Голль хотел что-то на это возразить, но, видимо, решил этого не делать. Он молча поставил коляску поудобнее, взвалил американского президента на плечо и, покачиваясь, стал спускаться по лестнице. Адольф, постаравшись держать коляску так, чтобы та не била по ногам и не стучала по каждой ступеньке, пошёл следом за ним.***
Спускаться по лестнице с Рузвельтом на плече — тяжело, но это не предел. Продираться через множество сломанных досок в каком-то полуподвальном помещении давалось Шарлю ещё сложнее. Но он уверен, Гитлеру, который тащил коляску и ударял ею, казалось, по каждому переступаемому им препятствию, было ещё тяжелее. Ну… де Голль так думал по крайней мере. Всё время как они начали спускаться никто не обмолвился ни словом. Да и не надо было, они и без того издавали жуткий шум. Поэтому, с молчаливого согласия каждого, они пробирались через комнату, молясь побыстрее добраться до места с ровным полом. Так они шли ещё некоторое время, пока вдруг не увидели лестницу, ведущую вниз. Не сказать, что Шарль хотел спускаться ещё ниже, но после той полуразрушенной комнаты он был рад и этому. —Стойте, — послышалось сзади, это был Гитлер. — Давайте немного передохнём. Я устал тащить эту коляску. Она отбила мне всю правую ногу. —Я за! — Рузвельт видимо устал висеть на плече. Де Голль аккуратно опустил американского президента на коляску, поставленную Гитлером. А сам опустился рядом с немцем на груду досок, лежащую на полу. Несколько минут они оба молча смотрели себе под ноги, а затем Гитлер поднял голову и посмотрел прямо на Шарля. —Послушайте, — сказал Фюрер, — я, признаться, не могу об этом не думать. По-видимому, мы с вами заключили перемирие на некоторое время. Ну… пока не выберемся из этой крайне опасной ситуации. —Да… — ответил де Голль, — здесь мы скорее союзники. И я должен спросить вас вот о чём, вы знаете хоть что-нибудь о том, что происходит здесь? Ну, я имею в виду, то, чтобы могло помочь нам сориентироваться. Хоть какие-то знакомые элементы. —Нет, что вы, ничего подобного, — Гитлер проговорил это так быстро, что заставил Шарля усомниться в правдивости сказанного. Он видимо и сам понял это, поэтому, тяжело вздохнув, практически сразу произнёс. — Нет, на самом деле… есть кое-что… не знаю, насколько важное… но… —Господин Гитлер, сейчас каждая мелочь может быть очень важна, — встрял Рузвельт. —Хорошо… так вот, — Фюрер снова тяжело вздохнул, видимо всё ещё раздумывал, стоит ли это говорить, — я знаю, что здесь происходит… ну, то есть знаю, что они делают… в общих чертах. —Что вы имеете в виду? — Рузвельт произнёс это как-то чересчур обозлённо, что де Голль, которому, собственно, тоже не понравилось сказанное, стал всерьёз опасаться конфликта. —Я знаю, что это за эксперимент. Я сам подписывал бумаги с разрешением на его начало… ох, прошу не перебивайте… так вот, они делают сверхлюдей. Я сам не вникал в тонкости, всё-таки это не моя обязанность, но мои учёные сказали, что это эксперимент, который подарит Германии преимущество в войне, если всё получится, разумеется. Но я клянусь вам… не перебивайте только… я клянусь, его должны проводить в Германии, в немецких лагерях на территории Германии, немцы, а эти люди, говорящие на английском, уж извините, совсем не немцы, да и все их записи на английском. Это недопустимо в наших лагерях, все записи наших учёных ведется на немецком. Поэтому я точно уверен, что мы не в Германии. Ну, к тому же, они бы не стали ставить эксперимент над своим лидером, верно? Слова Гитлера поразили де Голля до глубины души. Даже не так, он просто вскипел. Получается, этот немецкий подонок, виноват в том, что он чуть не задохнулся в газовой камере, что инвалид Рузвельт вынужден вниз головой путешествовать по катакомбам, что девушки где-то совсем одни? —Так это ты, сволочь нацистская, во всём виноват?! — практически прорычал Шарль. —Я же говорю вам… — повысив голос начал было Гитлер. —Господа! — громко произнёс Рузвельт, заставив обоих мужчин, посмотреть на него. — Давайте решим этот вопрос, когда выберемся отсюда, у нас ещё будет время конфликтовать друг с другом. Признаюсь, вы оба мне неприятны ровно настолько, насколько вам неприятен я, но давайте на время отложим все разборки и выберемся отсюда живыми все вместе. Под все вместе я подразумеваю также и наших девушек, которых, как вы помните, пытали вопросами вместе с нами. Так вот, не нужно решать эту проблему сейчас. Мы выберемся и поговорим позже. Хорошо? Шарль был согласен, не следовало так, не разобравшись, кидаться на немца. —Хорошо, — сказал он, снова закидывая Рузвельта на плечо, — разберёмся позже. Это действительно была самая мудрая мысль в данной ситуации, они выберутся отсюда, найдут девушек и тогда поговорят с Гитлером. Так де Голль размышлял, спускаясь вниз по лестнице и вслушиваясь в шаги сзади. Он должен был быть уверен, что нацист идёт прямо за ними и никуда не денется. Он даже и не заметил, как они оказались в огромной комнате, которая больше напоминала швейный цех. В ней в несколько рядов стояли швейные машинки, но людей видно не было. Шарль усадил американского президента в коляску, поставленную Гитлером, и по повёз его через комнату. —Господа, у нас должен быть какой-то план, — Рузвельт, похоже, времени зря не терял. —У вас есть какие-то конкретные предложения? — спросил догнавший их Гитлер. —Я думаю, что да. Мы должны позвать на помощь. Где бы мы не находились, правительство должно быть на нашей стороне. Мы скорее всего похищены какими-то антиправительственными силами, ибо я не думаю, что это политический заказ страны, в которой мы находимся, к тому же, тот человек с металлическим голосом, задававший на вопросы не звучал как агент спецслужб. Я подумал, что тут наверняка есть радиорубка и мы сможем передать сигнал. Нас спасут. —Ну, — хоть это предложение и было наивным, оно в какой-то степени понравилось Шарлю, — пусть это будет нашим планом. —Согласен, — кивнул Гитлер. Немец немного обогнал их, поэтому, когда они завернули за угол, он мигом подбежал к двери, дёргая её, но вдруг вскрикнул. Шарль испуганно замер. Гитлер сделал несколько шагов назад, всё ещё смотря на дверь. «Дорогая, я испугал тебя? Извиняюсь, я не хотел, — послышалось за дверью. — Мы встречались раньше? Я…» Дальше расслышать не удалось, видимо сумасшедший отошёл от двери. Гитлер буквально подлетел к Шарлю и, схватив его за руку, затараторил: —Он, могу поклясться, идёт сюда. Бегите! —А как же…— начал было де Голль. —Я постараюсь его отвлечь, если мы будем задерживаться здесь, то… просто следуйте нашему плану, а я отвлеку его и догоню вас. Найдите другой путь. Далее всё было как в тумане, Шарль спрятался с Рузвельтом в темноте, Гитлер свалил со стола машинку и побежал, уводя за собой вещающего что-то про вечную любовь пациента. Де Голль нашёл другую дверь в комнате, которая, к счастью, оказалась открытой. Хорошо, что хотя бы им не пришлось возвращаться назад. Французский генерал не мог сказать точно сколько они шли, но бьющееся быстро-быстро сердце гнало его вперёд и заставляло, не останавливаясь, двигаться дальше. Они было уже повернули в очередной раз, как вдруг что-то, споткнувшись о коляску Рузвельта влетело в него, повалив на землю. Шарль упал скорее от неожиданности столкновения, хотя стоило признаться, что толчок был очень сильным. Де Голль краем глаза увидел, что коляска опрокинулась от ещё одного столкновения. И когда Шарль поднял глаза, чтобы посмотреть на человека, который налетел на него, он встретился взглядом с карими глазами… Этери Сталиной.