Прошел месяц с момента спасения Хибики и его друзей. Нас ждали большие планы, которые вскоре превратились в реальность. За этот промежуток времени мы смогли найти достаточное количество людей, наш дом был переполнен, в каждой комнате кто-то жил, но моя — была только для меня.
Я часто счастливо плакала, встречая все больше и больше знакомых и таких родных лиц, в моей груди теплилась надежда, что, вскоре, среди них окажется Лаксас или Мастер. Моей основной целью стало найти их, а в частности — Мебиус…
Хибики помог вычислить нам умерших; каждый подходил и мог выточить имя погибшего на одной из фасадной стен, я сама уже нанесла туда больше дюжины. Библиотека превратилась в целый кладезь зацепок и идей по спасению плененных или «потерявшихся». В это место имели доступ лишь немногие, те кого одобрила сама. Я стала замечать за собой лидерские качества и грубость, которые все так же выражала на бумаге и во взгляде, а шрам совсем перестал смущать меня, но многие шарахались от меня, если на мне не было капюшона. Конечно, хотелось спасти всех, быть доброй-доброй Люси, оградить друзей от опасности, но этим скопом людей должен кто-то править, вернее, обязан, ибо обязательно заведется тот, кто разрушит покой и идиллию.
Как-то раз, уже поздно ночью, мне пришлось задержаться, дабы записать полученную информацию и проверить несколько зацепок, в помещение зашел, сильно постаревший за дни войны, Варрод:
— Юная Люси, надо решить вопрос о предводительстве? — он подошел к нашему рабочему месту, неприятно шаркая ногами, одетый в простые льняные штаны и рубаху.
В ответ на его вопрос стало мое серьезное выражение лица и тихий скрежет карандаша о поверхность желтоватой бумаги: «Даже не знаю, на эту роль подходит и Нацу, и Мастер Боб и Вы… Да и надо объявить о том, что мы собрали совет и кто в него входит, что эти люди имеют определенные полномочия, ввести некоторый свод правил, да много чего еще нужно сделать…»
— Нет, юная Люси, подходящая роль — Вы сами. Не было бы Вас и вашей храбрости, то не было бы и нас здесь, — его скрипучий мудрый голос эхом раздавался в стенах комнаты, — Полностью согласен, нельзя хранить секрет о существовании совета.
Мужчина резко развернулся на пятках, покидая пределы библиотеки уже со спокойной душой, оставив меня наедине со своими размышлениями. Пространство вокруг меня окружали звучание ветра и стук настенных часов.
С тех пор эта мысль не дает мне покоя, ведь и вправду, а почему бы и нет? Я понимаю всю ответственность и сложность данной задачи, но все же…
— Люси, все собрались в большом центральном зале, ждут твоих слов, — в мою комнату нахально зашел Драгнил, неизменно оставаясь в своей прежней одежде, но того веселья не было, его часто видели хмурым.
Я подскочила, по привычке поправив свою, теперь уже короткую, стрижку, и выбежала из комнаты, остановившись лишь на лестнице.
Ко мне подошла Лаки, готовая озвучивать собравшимся мои строки. Олиетта и до этого была замкнутой и тихой особой, а после войны стала еще больше погружаться в себя, но ее садисткие наклонности все равно отчетливо проявлялись в каждом конфликте с каким-то парнем из «Четырехглавый Цербер».
— Меня зовут Люси, это место — наше общее убежище. Нас окружает барьер, который скрывает наше присутствие и с магической точки, и с физической, — голос Лаки был громким и зычным, толпа людей, что заполнила большой зал, где раньше наше семейство устраивала балы, вникала; она подождала, пока гам утихнет и продолжила читать ранее написанные мною бумаги. — Этот кров я заслужила ценою собственного голоса, поэтому уважайте меня и то, что имеете, ведь все собравшиеся здесь помнят те дни войны, которые оставили в наших сердцах неизгладимое впечатление, — девушка украдкой смахнула слезы, вспоминая смерти своих двух лучших друзей: Уоррена и Макса, я стояла рядом, поэтому смогла заметить этот печальный жест. — Дабы поддерживать порядки, я создала совет, который будет решать назревающие вопросы и распределять обязанности между другими; в него входят: Варрод Секвин, Нацу Драгнил, Ичия Катобуки, Хибики Лейтис, мастер Боб, Стинг Эфклиф, Кагура Миказучи, Баккус Грох, Юка Сузуки и, в конце концов, я. Так же нашими помощниками станут Лаки Олиетта и Дженни Реалайт. Остальные будут помогать нам по дому и другим некоторым делам, — зал завыл то-ли от негодования, то-ли от чего — было непонятно, но мое лицо было сталью, пока в душе разворачивался ураган. — Это место — было моим домом, сейчас же — общим, то есть предводитель я, Люси. Собрание окончено, все могут разойтись, совет попрошу явится в библиотеку для решения прочих вопросов.
Люди большим потоком вывалились из гостиной, расходясь по своим делам. Я устало плюхнулась в ближайшее кресло, устало потерев переносицу, рядом приземлилась пушинкой Лаки, тихо плача. Все понимали — придется много работать.
За окном как обычно бушевала метель, грозя распахнуть ставни. После нашего проигрыша Фиор заполонила стужа по приказу Зерефа. Впервые нам удалось увидеть снег в конце августа, что принесло не мало проблем — большинство продуктов не успели собрать, людям не оставалось еды, а все колодцы и прочее водоснабжение застыли. Хотя, в этом тихом оазисе ничего такого нет и не будет, здесь все по другому. Да, Магнолия горела, до сих пор вспоминаю тот ужас, и будет гореть несмотря на ужасный холод, ведь она объята чертовой магией, дабы все, кто остались, осознавали, следующие — они.
***
Кана сидела, низко склонив голову, и тихо плакала. Ее шею и немного открытую грудь украшали цепи красных уродливых отметин, а волосы лежали недвижными патлами на хрупких, сильно исхудавших, плечах. Бледная, как у покойника кожа, с выступающими синими венами. Впалые щеки и глубокие мешки под глазами. Тонкие запястья истекали красной липкой жижей, неприятно и противно булькая. Темно-болотное платье в пол было насквозь мокрым и до того мешковатым, что девушка постоянно поправляла рукав, совсем не заботясь о его чистоте. Согнутые в коленях, босые ноги были подтянуты к пышной груди.
За ее изящной спиной растянулась блеклая жемчужного оттенка луна, на темном мутном небе, на котором не было ни единой звезды. Она кинула свой потухший взор за оконную деревянную раму, где красивыми яркими бликами расстелился снег. Ветер изредка колыхал голые ветви деревьев, те отчаянно сопротивлялись, путаясь друг с другом, но все же многие ломались, так и не выдержав натиска. Животных и птиц шатенка давно не видела, те жалкие уцелевшие остатки явно перебрались куда-нибудь по-дальше из непроглядной стужи Фиора.
В холодном и ужасающем замке стояла гробовая тишина, лишь изредка жалостливо выли старые половицы. В нем остались лишь прислуга, да Инбер, копающийся в очередных бумагах. Остальные направились в Боско, для дальнейшего завоевания земель и людей, но на этот раз все было намного устрашающе, ведь Зереф объявил полную свободу спригганам и те, почуяв вседозволенность пустились «в пляс».
Очередная заурядная половица скрипнула, Кана дернула плечами, так и не повернув голову. Ей было все равно. Глубоко наплевать на Мираджейн, одинокой фигуркой жмущейся к ней. Она не видела ее укоризненного взгляда, всех переживаний и страданий. Ведь перед ее лицом отчетливо стояла картина позорной казни отца и сжигания на костре, как в древности лишали жизни ведьм, Эрзы. Их смерть до сих пор комком стояла в горле, а слезы иссякли. Раз и навсегда.
Штраус смахнула с лица незримую капельку пота, томно выдохнула, переступая с ноги на ногу и тихо, ели слышно произнесла, так что пошевелились лишь губы:
— Она придет за нами…
Альберона тихо хмыкнула, возвращаясь к лицезрению просторных белых широт. Ей было достаточно и этого. До нее донесся тихий порыв ветра, от закрывающейся двери.
***
Грей уверенной и могущественной фигурой восседал на гордом и, как смоль, черном гнедом скакуне. Его большую морду украшало маленькое бесформенное белое клеймо — знак чистого повиновения. Яркое золотое седло, длинные и незаметные, на первый взгляд, путлища, изящные и тонкие поводья, широкое стремя. От ледяных порывов ветра косматая густая грива металась, создавая образ гордого и сильного коня. Наездник и сам был величественен в черном камзоле, а на портупее крепилась длинная, тонкая шпага. Вокруг них распространялась сильными волнами жажда крови.
Рядом незаметной фигуркой стояла Брая, одетая в аккуратные, прикрывающие лишь стратегически важные места, доспехи. Она морщилась и дрожала, но старалась не подавать виду. Они внимательно следили за крепостью, что стояла впереди: за безликими серыми башнями замков, за мелкими огоньками, за каждым шумом. Их цель — покорить первый на их пути город Вайлин.
— Выступаем! — маг величественно махнул рукой, его конь резво встал на дыбы и, громко цокая, поскакал, за ним ринулось огромное несчитанное полчище, с победным громким кличем.
Беловолосая Брая перекрестилась, посмотрела на хмурое ночное небо и двинулась, не стараясь оказаться в числе первых. В душе скребли кошки, протяжно, уныло воя.
