Джейн Сноу

— Сероводье — самое безопасное место во всех Семи Королевствах, — говорил Эддард Старк, словно оправдываясь, что отсылает дочь прочь из Винтерфелла. Джейн не понимала, за что пытается оправдаться лорд Старк, напротив, она давно ожидала, что наступит момент, когда её попросят уехать. Для неё большая удача уже то, что лорд Старк взял её в свой дом много лет назад и дал ей воспитание. Сейчас, глядя на раскинувшиеся на многие мили ручьи и болота, обвитые узкими тропами и порослью травы, Джейн думала, что Сероводье и вправду безопасно. Ни одна армия не пройдёт по этим тропам. Да и стоит ли бояться армии в это мирное время? Отец и сёстры — в Королевской Гавани, младшие братья — в Винтерфелле. Бран писал ей не так давно: он идёт на поправку, но жалуется, что без помощи Ходора теперь не может нормально жить; Джейн думает, что это не так важно, главное, что он жив. С остальным они справятся. Ведь с ними Робб. Лорд Винтерфелла, в отсутствие отца — новый Хранитель Севера. Новости в Сероводье доходят медленно, но всё же доходят. Северяне считают Робба мудрым правителем, достойным сыном своего отца. Джейн никогда в нём не сомневалась, она знала, что Север в безопасности, пока Робб правит им. Однако же что-то беспокоило Джейн почти неуловимо, словно дымка дурного предчувствия. Арья обещала писать ей из Красного Замка, но она не пишет, писем от отца или Сансы Джейн не ждёт и вовсе. На самом деле, Джейн довольна своей жизнью в замке Ридов: здесь, на Сероводье, всё проще, и никто не клеймит её бастардом, о ней судят по её поступкам. И она бы осталась здесь навсегда, но сердце рвётся в Винтерфелл. И Джейн не может сформулировать в своей голове, почему её тянет в снежный замок. Ей снятся серые винтерфелльские стены, знамёна дома её отца, у неё перед глазами встаёт внутренний двор, несущиеся друг за другом Арья и Бран, заливисто смеющийся Рикон. Ей чудится, что если она поднимет голову вверх, то увидит отца на смотровой площадке, увидит плотно сомкнутые губы, и на миг ей покажется, что он вот-вот улыбнётся. Но чаще всего ей снится Робб. Моменты их детства, когда они, подобно Арье и Брану, гонялись друг за другом, пока их не одёрнет леди Старк, жёстко приказав Джейн убираться прочь с её глаз. Делая глубокий вдох, Джейн открывает глаза, и все видения рассеиваются, перед ней — зелёные просторы болот и деревянные стены хижин. — Джейн, — угрюмый, пожалуй, больше, чем обычно, Жойен окликает её с другой стороны помоста, — пришло письмо из Винтерфелла, отец просит тебя прийти! У Джейн дыхание перехватывает от дурного предчувствия. Письмо от Робба, и в нём дурные вести, она уверена. Короткого взгляда на Жойена хватает, чтобы понять, что она права. Джейн не идёт, она бежит в большой зал, почти до неприличия высоко задирая подол юбок, стесняющих движение. — Лорд Рид, — она переходит на шаг уже у самых дверей, а потому, когда она входит в зал, дыхание у неё сбито, и спину прошибает холодный пот. — Джейн, — Хоуленд жестом просит её подойти ближе, и Сноу приближается, пытаясь восстановить неровное дыхание. — Хранитель Севера, Робб Старк, созывает знамёна. У Джейн, кажется, земля уходит из-под ног, но она заставляет себя оставаться на месте, выжидающе глядя на Хоуленда, и тот спешит продолжить, хотя и видно, что слова даются ему с трудом. — Джоффри Баратеон казнил лорда Старка за предательство. — Нет, — мотает головой Джейн, отшатываясь назад. — Роберт никогда не позволил бы, и… — Роберт Баратеон мёртв, девочка, теперь его сын правит королевствами, — голос у Хоуленда тихий, он смотрит куда угодно, только не в глаза Джейн. — Никто на Севере не верит, что Эддард способен на заговор против короны. Твой брат созывает знамёна, он собирается начать войну. — Лорд Рид, прошу вас, я должна… — Ты должна ехать, и я не вправе тебя удерживать. Я собираюсь отправить своих лучников для армии Робба, но сам не покину замок, Робб этого и не просит от меня. Ты отправишься вместе с ними. Лорд Эмерик, командующий моими лучниками, будет тебя сопровождать. Сборы для Джейн проходили словно в тумане. Через несколько дней, на рассвете, они двинулись в путь. Не обременённые тяжёлыми доспехами и лишними повозками, они двигались быстро и достигли Винтерфелла в самые короткие сроки. Джейн мечтала вернуться в родные стены, но не думала, что повод будет столь печальным. Она не давала себе думать о смерти отца всё это время, однако сейчас, переступив за ворота замка, тоска тяжёлым камнем обрушилась на её плечи. Глаза щипало от подступающих слёз. Но она не могла дать волю своей печали, ведь она вернулась не для того, чтобы предаваться горю. Она должна помочь Роббу. Джейн не была леди, ей позволяли слушать о военном деле и, что удивительно, упражняться на мечах почти наравне с мальчиками. А потому она будет полезна Роббу здесь. Хоуленд Рид отправил своих отпрысков на подмогу Брану, но войска Перешейка и Джейн скорее пригодятся для Робба и предстоящего похода на юг. Серый Ветер места себе не находил и бесконечно выл, разделяя внутреннее негодование хозяина. Когда лютоволк увидел Белую Мглу, он незамедлительно приблизился к сородичу. Даже их питомцы оказались невероятно дружны.

***

Торжественные пиршества по случаю разгрома Ланнистеров прошли с размахом. Речные и северные лорды восклицали при виде Молодого Волка — победоносного и смекалистого. Цареубийцу бросили в темницы, а треть войск Железного Трона была уничтожена. Тайвин сильно недооценил мальчишку и теперь расплачивался за свою надменность. Джон Амбер лично короновал Робба, нарекая его своим единственным правителем. — Робб, дружище! Почему ты не празднуешь, мой король? — последнюю фразу Грейджой произнёс с лёгкой иронией. Теон еле держался на ногах после того, как затеял с Джоном Амбером игру «кто кого перепьёт». Железнорождённый ликовал, как никогда прежде, ведь за годы сблизился с Молодым Волком и считал его лучшим из своих друзей. — Война только началась. Веселиться буду, когда верну Сансу домой и отомщу за своего отца! — холодно бросил Робб и поспешил на выход. Риверран встречает шумом, яркими кострами, плясками в замковом дворе и пьяным конюшим, принявшим уставшую, взмыленную лошадь: Сноу гнала её без жалости несколько миль, оставив позади отряд. Риверран встречает весельем в самом разгаре, теплом смеха и кубком, который какой-то вояка пытается всунуть ей в руки да утянуть в пляску. Джейн отнекивается вежливо и непоколебимо, щурит глаза, привыкшие к темноте, но назойливый вояка отступает, только когда рядом возникает белоснежная волчица, ростом не уступающая телёнку. — Где лорд Старк? — интересуется Джейн, стараясь привлечь внимание опешившего мужчины. — Эй, ты меня слышишь? Где Молодой Волк? — Ты наверняка хотела сказать «король Севера и Трезубца», Сноу? Джейн разворачивается на пятках, растерянным взглядом упираясь в вечную улыбку Теона Грейджоя. Железнорождённый пьян, как всегда весел, как всегда обряжен в чёрный дублет с золотым вышитым кракеном. С рукой на перевязи и кубком в другой. Удивительно, как не вьётся рядом девица из не слишком разборчивых и прихотливых. — Его короновали… Когда? — Ты так удивлена, неужели вера в него померкла после разлуки? Он выглядит довольным до невозможности, она — трогательно растерянной, смятённой, и не скажешь, что эта девчонка способна тягаться на мечах с сыновьями знатных лордов, да и Теона несколько раз опрокидывала деревянным мечом на ристалище. — Оставь свои шуточки, Теон. Он с пирующими? Встряхивает головой, наступает, требовательно заглядывая в глаза. Улыбка железнорождённого раздражает, как никогда прежде. — Понятия не имею. Ушёл, едва представилась возможность. Согласись, не очень вежливо в отношении своих подданных? Надеюсь, что повод был достойный, и теперь наш Молодой коронованный Волк тискает в углу какую-то девчонку, которая позже будет бахвалиться королевским бастардом. Джейн поджимает губы, сжимает пальцы на рукояти меча, тяготящего пояс, и, развернувшись, уходит, не желая вступать в дрязги. Теона не изменить, а она… К колкостям по поводу своего происхождения Сноу если не привыкла, то смирилась, следуя не такому уж и дурному совету Беса. Да и желание срезать склабящегося болвана — ничто в сравнении с усилившимся желанием увидеть Робба. Король Севера… Теперь словно нарочно возгласы слышны отовсюду; его имя взлетает в тёмные небеса с полными кубками, искрами костров, запахами готовящейся на них дичи. Северяне ликуют, норовят утащить её к всеобщему веселью, узнавая. Служанка, проходящая мимо с корзиной белья, поведала Джейн в ответ на её вопрос, что молодой хозяин находится в богороще, и Джейн, как и была, в дорожном платье, поспешила к сердце-дереву. Джейн ступает сквозь празднующих, в большинстве своём расступающихся: следующая за ней волчица — весомый аргумент не задерживать спешащую девушку да отвечать на поставленный вопрос: где богороща. Северяне ликуют. Она, баюкая на губах смутную улыбку, чувствует, как радость новости омрачает печаль: не была с ним рядом, не видела его взгляда, когда нарекли, не принесла присягу в числе первых, склонив колено. Она не была рядом, когда побеждал, не произносила ему, терзаемому в начале пути страхом и сомнениями: «А помнишь, говорила, что справишься? Похоже, я была права». Она не была с ним в битвах, не прикрывала спины. Она не была с ним рядом, когда он узнал, что отец мёртв. Следуя приказу-наставлению леди-мачехи, Сноу отправилась с небольшим отрядом сопроводить внуков Уолдера Фрея в Винтерфелл. Глупое назначение, несуразное — их любой бы мог доставить в целости. Джейн знала, к чему это, какие цели преследовала леди Кейтлин, которая ни единого дня жизни не была добра к бастарду. Отправить с глаз долой. Прочь от первенца, негодуя от того, что девчонка Сноу так близка к нему оказалась, пока леди-мать отсутствовала — заседает равной на советах, по левую руку на переходах, скачет в мелкие стычки стремя в стремя. Возможно, надеялась, что останется там. Что сердце дрогнет при взгляде на Брана и Рикона, что предпочтёт безопасные родные стены полям сражений. Пустые надежды. Джейн сдерживала слёзы, снова прощаясь с младшими, ей рвал сердце плач Рикона, вторящий вою волков, её разрывала сама мысль, что придётся снова оставить мальчишек, но её место — рядом с Роббом. Как бы тяжело ни было порой находиться с ним рядом. Сноу идёт в богорощу, минуя шумные компании, чьи голоса теперь доносятся издали, не зная иного места, где мог бы находиться брат, но зная его самого лучше прочих: сын своего отца, он не станет искать тёплых объятий женщины и хмеля вина, когда груз ответственности ещё большей тяжестью лёг на плечи. В их нраве скрыться от чужих глаз, предстать перед глазами Старых богов, дающих им силы шагать дальше, невзирая на тяготы. Богороща Риверрана вполовину не столь мрачна, как та, что так любила Джейн, но местные всё равно предпочитали разгуливать в ней днём, ночью не пользуясь даже самой короткой дорогой из Большого чертога в крепость. Это ей доложил развесёлый сквайр, набивавшийся в проводники, когда она спросила дорогу в незнакомом замке. Сноу минует каменные арки, знаменующие врата, шагает сквозь нелепые в этом месте цветные куртины и декоративные кустарники в самое сердце, сохранившее по крайней мере часть первобытного, не тронутого расторопными садовниками леса. Древние корни выпирают из земли, смыкаются над головой густые кроны железностволов и дубов; её окутывает тишина. Закрой глаза — и услышишь дыхание богов. Переломы Брана, заточение сестёр и казнь Эддарда сильно подкосили Робба, но Молодой волк — копия своего отца, пусть и не внешне, но характером. Решение вырваться с Севера и поднять знамёна оказалось роковым. И Старк не уверен, насколько этот поступок был правильным. Разумеется, убийца его отца, дитя кровосмешения и мучитель сестры, теперь восседал на Железном Троне, только… Что из этого? Практически вся семья Старков теперь на грани уничтожения в этой войне: за один год он лишился отца и двух сестёр. Робб думал об этом так, словно был в состоянии что-то изменить. Мужчина просто не мог пойти против своих принципов, привитых отцом. Но Эддард Старк никогда бы не нарёк себя королём Севера, он следовал правилам. Видимо, северные лорды не хотели признавать власти беспощадного фанатика, ведомого Красной жрицей. Снег тихонько поскрипывал под подошвой расшитых сапог. Роббу можно было не оглядываться, чтобы понять, что кто-то шёл за ним следом — сзади раздавался такой же сухой треск. Джейн не пыталась ступать тихо, но всё же её кольнуло разочарование, когда под сапожком предательски заскрипел снег, не позволив рассмотреть его, склонившего голову, словно тяготила чело незримая корона, не позволив в задумчивой неподвижности угадать терзающие мысли единокровного брата. — Джейн, ты вернулась? — взволнованно спросил Робб, будто не веря, что ему снова предоставился шанс увидеть сестру, пусть и от другой матери. — Как прошла дорога? С тобой всё в порядке? Я так рад, что ты цела. Молодой Волк действительно волновался за бастардку, и ему было всё равно на всеобщее осуждение и презрение к незаконнорожденным. Теон в детстве всегда дразнил Сноу, а Кейтилин не скрывала своего отвращения. Кажется, только Арья и Робб предпочитали проводить время с Джейн. Забавно, что незаконнорожденная дочь Неда Старка обладает бо́льшими чертами Старков, чем его законный наследник. На короткое мгновение юноша, не в силах сдержать чувств, заключает Джейн в крепкие объятия, радуясь воссоединению. Девушка наслаждается тем мгновением сокровенного тепла, колючего, неправильного, от которого так отчаянно стремилась избавиться когда-то, наполняющего при взгляде на него. — Робб, — выдыхает в плечо, покрытое тяжёлым плащом, и обвивает руками его шею, позволяя себе на миг послабление. Прижимается сильнее, чем следовало бы, жмуря глаза. Он пахнет жаром очагов, пропитавшим мех на плечах, и холодом Севера, навеки впитавшимся в волосы. Выделанной кожей, смазкой меча. Войной. Сноу заставляет себя разжать объятья, отступить, улыбаясь; сердце бьётся часто-часто, под рёбрами истомой разливается нежность. Заглядывает в синие глаза, скользит взглядом по лицу, окончательно утратившему мальчишеские черты. Она покидала сына лорда. Брата и лучшего друга, горячечную мечту, не способную осуществиться. Вернулась к королю Севера. — Отец говорил, что в богороще ему легче думается, — подходя к Роббу со спины, произносит Джейн. — Странно, у меня никогда не получалось обрести здесь покой, — подойдя ближе, она встаёт рядом с Роббом, неотрывно глядя на пугающий лик древа. — Я знаю, что твоя мать не будет рада меня видеть. Но, Робб, позволь мне остаться, прошу тебя. Я буду полезна тебе в этой войне. Наши сёстры в плену у львов, и мы должны сделать всё, чтобы освободить их. — Она должна была разделить с ним каждое треклятое мгновение перерождения её синеглазого мальчишки в мужчину. — Или мне стоит теперь обращаться к тебе «Ваша милость»? Её рука находит его ладонь, тянет ближе к чардреву. Сноу легко опускается на выпирающие корни, привычным движением поправив меч. Только тогда отпускает руку брата, хотя пальцы замирают в дюйме от его, чувствуя тоску по временам, когда было так просто и привычно касаться его, когда любое прикосновение было невинным, не отзывалось трепетом под рёбрами. Когда безнаказанно могла поцеловать в щёку и сплести свои пальцы с его, ладонью пройтись по густым волосам. В такие моменты она могла порадоваться, что рождена бастардом — им не привыкать скрывать от других свои чувства. — Ты так удивлён, словно не я обещала вернуться. Бран и Рикон передавали приветы и письма, хотя письмо последнего сложно таковым назвать — старательный рисунок, но вволю измазан слезами. — Улыбка на лице меркнет, серые глаза отводят взгляд, боясь показать, насколько сильна боль утраты. Ему хватает своих горестей. — Они были в порядке, когда я покинула их. Весть об отце настигла нас уже в дороге… Подумать только, это обсуждали в трактире, просто подслушали… Я не стала поворачивать назад. Не знаю, как они восприняли это. Она выдыхает рвано; ладонь, лежащая на грубой поверхности корня, сжимается в кулак. Джейн молчит, вглядываясь в наполненные смолой глазницы чардрева, в сурово сжатые губы. Белая Мгла, устроившаяся неподалёку, поднимает голову с лап и молчаливо смотрит на девушку. — Джейн, — ласково вторит ей Робб. А затем с не меньшим трепетом продолжает: — Сноу. Роббу тоже снятся серые стены Винтерфелла и их отец, наблюдающий за игрой детей со смотровой площадки; и хотя губы Эддарда плотно сомкнуты, его серые глаза смеются. Но чаще всего новоиспечённому Королю Севера снится Джейн. С этой девочкой ассоциируются счастливейшие годы его жизни. — Наедине я Робб. Для тебя — всегда Робб, — трепетно отвечает юноша, после чего вынужден добавить: — но при остальных не иначе, как Ваша милость. Ты обязана обращаться к королю по статусу. Сноу кроет усмешку на светлых губах, не показывая, как задело, смеётся приглушённо и хрипло, коротко говорит: — Мой король, — перекатывает на языке новые слова, примеряется, оценивает, как новый клинок: впору ли руке, поднимет ли. — Ваша милость… Мне нравится.