Who waits forever anyway?

- Главное, чтобы ты не забыл то, что не все на свете сделано из серого камня, и внутри человека есть место до которого никто не может добраться и оно твое. - О чем ты говоришь? - Надежда. (с) Побег из Шоушенка. Поток стремительно несся по ущелью. Впереди Сэм разглядел вырастающие из воды острые зубья скал, будто челюсть исполинского дракона лежала на дне реки, выставив наружу вершины клыков. Вода разбивалась о них и, судя по надсадному реву, обрушивалась после того водопадом. На пути оказались ветви огромного дерева, чьи корни подмыла река, и оно рухнуло кроной в реку, создав спасительный островок для того, кто сможет уцепиться за скользкие сучья. Поток швырнул охотника на них, он почувствовал сильный удар, наткнулся что-то острое боком и плечом и там защемило, будто ткнули горячим железом. Но удержаться удалось. Постанывая сквозь зубы, Сэм начал карабкаться по стволу. Саднило плечо, голова гудела, как растревоженный улей. В боку тоже заныло поврежденное мясо, а мышцы в ледяной воде отяжелели, пропитавшись свинцовым холодом. Выбравшись на берег Сэм сделал только шаг вперед, как тут же на него что-то обрушилось и со всей силы хрястнуло по спине, сбивая с ног. Затем крепко надавили на затылок, вжимая голову в землю. Охотник дернулся, попытался вслепую отмахнуться, но некто крайне невежливо сначала наступил ему на руку, а затем заломил ее за спину, едва не вырвав из плеча, и со всей дури прошелся кулаком по затылку. Да так, что в глазах одновременно вспыхнули все звезды небосвода, и Сэм потерял сознание. *** В затылок стреляло острой болью и, слегка шевельнув головой, Сэм тут же об этом пожалел - в отместку боль растеклась по всему черепу, заполнив даже самые укромные его уголки. Охотник застонал, осторожно приоткрыл глаза и осмотрелся. Сооружение, на котором он сидел, более всего напомнило охотнику кресло в кабинете дантиста, во времена начальной школы... И ощущение беспомощности было схожим. Вот только в том кабинете никто не приковывал к подлокотникам руки... Перед глазами все двоилось, а в ушах стоял тупой ровный гул. «Как минимум - сотрясение», - понял Сэм. - «Чем это меня так приложили...а главное - кто?». Тут из ушей словно выдернули заглушки и он услышал голоса, шум и выкрики. Туман перед глазами рассеялся, они поймали фокус, и охотник наконец увидел, куда попал. Просторный зал, каменные стены, сложенные из грубо обтесанных глыб. Свет чадящих факелов бросал яркие блики на развешанное на стенах оружие, в больших каминах ревело пламя. Возле накрытых столов лежали собаки, несколько мужчин общались между собой, стоя возле высоких, украшенных витражами окон, а у дверей застыли крепкие стражники. За столами же сидели не только люди и эльфы, но и еще какие-то уродливые порождения тьмы. Красные колпаки, надетые на головах у некоторых из этих созданий, вызывали в памяти не особо обнадеживающие воспоминания... Дикая охота, застигнувшая их прошлой осенью, неупокоенные мертвецы...Точно, тогда Кроу рассказывала о гоблинах-Красных Шапках. Сэм поежился, вспомнив рассказ о том, что цвет колпаков гоблинами поддерживался путем вымачивания своих головных уборов в крови жертв. Где же Дин? "Господи, только бы не здесь", - мысленно взмолился охотник. Последний раз он видел брата за мгновение до того, как ревущий поток унес того вниз по реке. Пока он разглядывал все, стараясь понять, куда попал, перед ним появился один из гоблинов. Дохнув в лицо охотника смрадом гниющего мяса, Красная Шапка просипел, - Ну, вот и свиделись... Что, человечек, думал получили благоволение Двора фейри - так самого Оберона за бороду ухватили? Как бы не так. Нарушена договоренность-то. Думали обхитрили нас и все, спаслись? Но мы обиды пооомним, - протянул он. - Дружки твои где? Второй человек и темный эльф? У нас и к ним претензии имеются. Хорошая новость - Дина у них нет. Сэм почувствовал как, сковывавшая ледяными тисками сердце, тревога чуть отступила. Брат спасся, по крайней мере от этих чудовищ, а если он на свободе, то есть надежда... - Понятия не имею, где они, - Сэм попытался пожать плечами, но в плече и боку, которыми он напоролся на сучья, выбираясь из реки, остро кольнуло болью. - Вам надо - вы и ищите. - Врешь, - оскалился гоблин, обнажив желто-бурые клыки. - Должен знать. Он замахнулся когтистой лапой, но сбоку подошел один из слуа, в длинном рваном плаще, в прорехах которого виднелись кости скелета. Из широких длинных рукавов появились руки с остатками отмирающей плоти. Слуа потянул руку к охотнику и Сэм закрыл глаза, ожидая, что сейчас эти пальцы сомкнуться у него на горле, или вырвут из груди сердце, но услышал монотонный голос. - Он не врет. Мы можем изломать ему все кости, но услышим то же самое. - Ну, спасибо, - открыл глаза Сэм. - Сразу, поверишь ли, на душе полегчало. - Шутите, юноша? - Слуа клацнул уцелевшими зубами черепа. - И как вам такое положение? - Бывало и хуже. - В самом деле? Простите мое удивление. Вы не производите впечатления воина. Что же вы за человек, сэр? Сэм покосился на металлические зажимы на запястьях. - И, просто для того, чтобы это спросить, было обязательно меня заковывать? - Вы себя недооцениваете! - ответил слуа с некоторым оживлением. - Вас заковали - во-первых, потому, что опасаются, а во-вторых, вас отсюда не выпустят живым... Разве что, вам предложат выбор. - Ну-ну, - хмыкнул охотник. - Торговаться начнем? Кстати - раз уж вы «добрый полицейский», то должны пугать не только обстоятельно, но и с неподдельным сочувствием. - Вы можете присягнуть нашему повелителю и Королеве, чтобы присоединиться к мертвому воинству...впоследствии. - И антитеза присяге? - Тоже смерть, - развел руками слуа. - Но настолько дикая и страшная, что вы ее даже не представляете. А сперва пытки. Да такие, о которых в мире людей никогда и не додумаются. И ведь потом все равно умрете. Такова жизнь - кто не с нами, тот против нас. Охотник облизал враз пересохшие губы. Слуа смотрел на него с заинтересованностью, как Темный Ситх, предлагающий юному падавану перейти на темную сторону Силы. - Да пошел ты..., - процедил Сэм. – Жаль, – с легким разочарованием произнес неблагий. – Я вас правильно понял? Ваша фраза означала желание быть убитым? И даже способ окончательной казни не станете оговаривать – Мне повторить? – спросил Сэм. – Не стоит, в указании пути вы были весьма конкретны. Означает ли это, что если с вас начнут сдирать кожу, то не станете причитать и проситься к нам? Кричать, что передумали? Молча примете боль и смерть? – Вряд ли, – вздохнул Сэм. – Что – вряд ли? – Вряд ли получится без крика, – пояснил охотник. – Молча умереть я, пожалуй, не смогу… Заранее прошу прощения, но орать я буду от всей души. Не вижу ни одной причины сдерживаться. - Вот и славно, покричи, - пренебрежительно рассмеялся Красная Шапка. - А то попадаются герои, что уверяют, будто им нипочем! А как начнешь - тут же ломаются. - Но я все-таки попробую потерпеть, - прошептал охотник. - Сколько смогу. Слуа пристально посмотрел ему в глаза, - Что же, это выбор сильного человека. Не одобряю, но уважаю… И даже не стану уговаривать. Надеюсь, вы понимаете, чем этот отказ для вас обернется? Сэм инстинктивно сжал пальцы в кулак, увидев, что гоблин подносит к ним тонкую длинную иглу. Палач расхохотался, - Давай, смертный, терпи. Будешь подыхать долго, интересно и с выдумкой. Он грубо схватил охотника за кисть, прижал ладонь к подлокотнику, и с силой загнал иглу под ноготь. Боль была ослепляющая, Сэм закричал. Перед глазами потемнело, казалось, что прорву этих игл одновременно воткнули во все тело. Пирующая за столами Дикая Охота оживилась. Раздались смех и выкрики. - Мда, со стойкостью у вас слабовато, - негромко обронил слуа. -  Сомневаюсь, что вы продержитесь до вечера. …К вечеру охотник сорвал голос. Палачи сменялись. Дикая Охота веселилась, гоблины бились о заклад на то, сколько же еще выдержит человек. Иглы загнали уже под все пальцы, затем их выдернули, ногти просто сорвали щипцами, а пальцы поочередно раздробили молотом. Сэм то и дело терял сознание, ему хотелось умереть, но и это было невозможно. В те редкие минуты, когда наступало черное забытье, его обливали ледяной водой. ...Холод и боль... Вот, пожалуй, и все что осталось в его меркнущем сознании. Холод и боль. Будь его воля, он бы давно скатился в пропасть небытия, но мучители были опытны в таких делах, и когда огонек его жизни почти переставал трепетать, когда он тихо, но верно начинал гаснуть, они возвращали пленника к жизни, в голове сразу все прояснялось, а боль становилась ощутимее. Развлечения Неблагого Двора продолжались... *** Медленно наступала ночь. Солнце спускалось все ниже по небосклону, приобретшему тот редкий цвет, в который в старину окрашивали только лишь королевские мантии - бархатистый, темно-пурпурный. На землю пал синеватый полумрак, в лесу быстро темнело, все вокруг изменило очертания, обрело нереальность. Заходящее солнце позолотило напоследок край облачка и, с противоположной стороны, из-за горизонта, на королевскую мантию неба начала разливаться тьма, меняя ее цвет, превращая в мантию черную, колдовскую, расшитую звездами. Вот они уже рассыпались по небосводу, однако еще оставались мелкими крапинками, незаметно становясь ярче с каждым шагом ночной мглы. Но на небе появилась полная луна, подарив свой свет ночной земле, заиграв лучами меж ветвей и стволов деревьев, растущих на пологих берегах Реки. Лес преобразился, превращаясь в дикий, таинственный, но на свой лад прекрасный мир. Под чуть заметным ветром зашевелились темные ветви-руки деревьев, затанцевали лунные блики на клочках зарождающегося ночного тумана. Мир задышал яркими серебряными нитями, струящимися из лунного веретена. Их серебряное свечение выхватило из тьмы силуэты двух всадников и мчащейся рядом с ними огромной собаки. Тропка петляла, то появлялась, то вновь исчезала в зарослях кустарника, затем пошла под уклон и они, перейдя через спешащий по неотложным делам ручеек, спустились по берегу к черной воде, в которой отражалась чаша ночного неба. По-змеиному шипя, шуршал на ветру тростник. В его разрывах серел песок, отчаянно цепляясь за него колючими лапами, пытались выползти из воды клоки мертвых водорослей. - Все… Час на то, чтобы отдышаться. Коней расседлали на берегу. Пес подбежал к спешившемуся хозяину и преданно уставился на него. - Иди, погуляй, - махнул рукой Дин, - Поохоться... Тот довольно гавкнул и стрелой умчался в лесную чащу. - Черт тебя побери, Сэмми..., - Дин сел на прибрежный песок, устремив взгляд на серебрящуюся под луной воду. – Ну как же так? Неужели Кроу права и брат пленен Неблагими фейри? Он гнал от себя саму эту мысль, но тщетно. Маленький костерок, разожженный эльфийкой, весело затрещал, постреливая яркими искрами в звездное небо. С реки начинал подтягиваться вечерний туман, медленно заполняющий чашу берегов. Его гибкие, полупрозрачные руки нежно ласкали тростники, и медленно поднимались к месту стоянки, осторожно оплетая яркое пламя костра. Кроу подошла к замершему охотнику и присела рядом. - Прости. Я не могу помочь, пыталась, но сил для полноценной магии все еще не хватает. - Ничего, - ответил тот. - Передохнем немного, да поедем дальше. - Смогла лишь отправить весточку Рилу. Сообщила, что мы здесь, и что Сэм пропал. Надеюсь, что он ответит, - Кроу тяжело вздохнула. Она прижалась плечом к плечу Дина и оба они замерли, глядя на течение воды, думая каждый о своем младшем брате... *** В небе то и дело проносились стремительные летучие мыши. Беззвучно пролетела сова, лунный свет сделал кромку ее крыльев и край головы серебряными, а остальное можно заметить только по исчезновению звезд. Пес лег рядом, прижавшись теплым боком, лошади облюбовали кусты с сочными ветвями. Дин так и не смог уснуть, и просто лежал, наблюдая за холодным мерцанием ночного неба. - При рождении эльфа на небе загорается звезда, которая гаснет с его смертью...Глупое старое поверье. Дин повернул голову на голос. Кроу, так же как и он, глядела на мерцающие над ними россыпи. - И чью высматриваешь? Эльфийка промолчала, продолжая до рези в глазах вглядываться в купол неба. "Рил уже должен был получить мой призыв. Ну где же он?" Тихая музыка ночного ветра в кронах деревьев, потрескивание углей в костре, загадочный блеск звезд в небесах. И непонятная печаль... Она мягкой пушистой лапкой провела по ее душе. Луна, зависшая в перьях облаков, ее серебристый свет... "Почему стало так грустно? Почему слезы застилают взгляд? Отчего вдруг так больно? Ответь, солнце мертвых...Ответь..." Падающая звездочка беззвучно рассекла ночное небо. Она пронеслась над их головами и, мигнув напоследок, растворилась во мраке. Дин поглядел на задремавшую, казалось, эльфийку, и спустился к самой кромке берега. Присел, легонько проведя рукой по темной воде. Та, как живая, ткнулась ему в ладонь и пошла рябью, чуть слышно всхлипнув лизнувшей песок волной. Тростники на миг прильнули к водной глади, а когда выпрямились, то охотник увидел стоящую у кромки воды старую женщину, облаченную в старенькое, когда-то бывшее зеленым, платье - потертое и отчаянно застиранное. Рукава его были подвернуты до локтей, открывая тонкие, словно птичьи лапки, руки полоскающие какую-то тряпку в водах реки. Дин пригляделся и узнал в этом тряпье рубашку Сэма. Ту самую, что была на нем предыдущей ночью, во время переправы. Старуха растянула ткань в руках, отчего стали видны бурые потеки покрывавшие почти всю спину, неодобрительно цокнула языком и вновь опустила одежду в речные воды. - Эй, дамочка - окликнул ее Дин. - Вы когда эту вещичку нашли, в ней никого не было? Старуха выпрямилась, медленно повернула голову на голос. Спутанные седые пряди открыли лицо - худое, обтянутое сморщенной, пергаментно-бледной кожей. Охотнику стало не по себе под неотрывным взглядом пустых провалов глазниц. - Нет, рыцарь, - проскрипела она. - Когда нашла - не было, а после и вовсе не будет. Все решится, и все закончится. Как только день новый народится. - Мэм! - рявкнул уже в голос Дин. - У меня нет времени постигать все глубины вашего маразма. Где вы взяли эту рубашку? Он чуть не подпрыгнул, почувствовав легкое прикосновение к плечу. - Чтоб тебя! - Ты что кричишь? - Что я кри…? Да какого черта! Что за старые вороватые мымры водятся в ваших краях?! Эй, леди! Я в последний спрашиваю - где взяла рубаху? Не доводи до греха! - Дин, - эльфийка покачала головой. - Ты с кем это так разговариваешь? Удивленный охотник развернулся, - Смеешься? Вон там у берега стоит, стирку тут устроила. - Тут только мы, больше никого, - в голосе Кроу появилось сочувствие, с каким обычно разговаривают заботливые родственники со своей престарелой тетушкой, когда та внезапно забывает дорогу домой. - Никого, никого, - прошамкала старуха за ее плечом, и растянула в улыбке ввалившиеся губы, от чего ее лицо приобрело еще большее сходство с древним пожелтевшим черепом. - Только видения, только морок. Или пришел-таки, рыцарь, твой срок? Она в мгновение ока оказалась рядом, остановившись почти вплотную, приложила когтистую ладонь к его груди. - Бьется словно у перепуганной пташки, - почти пропела карга. - Тук-тук...Вот-вот выпрыгнет из груди. А может ему помочь? Скрюченные пальцы касались его всего лишь какие-то секунды, но и от этого сердце обожгло мертвенным холодом. - Где вы взяли рубашку моего брата? - Брата? - удивленно прошелестел старческий голос. - Вот значит как? В пустых глазницах сверкнули искорки, и старуха попятилась к воде. Рубашка в ее руках истончалась, превращаясь в клубок тумана. - Дин? Эльфийка стояла неподалеку, глядя в сторону реки. Но когда она обернулась нему, то охотник невольно вздрогнул. Его поразил взгляд, в котором плескался такой страх, что даже трудно было представить, чем же он вызван. - Это точно рубашка Сэма была у нее в руках? - Ну да. И какая разница? У меня что уже - галлюцинации от всех этих ваших сказок? Что это за ведьма мне причудилась? - Прачка. Она встречается тем людям, которые должны погибнуть в сражении, является перед ними в образе женщины, стирающей их окровавленную одежду. Но не чужую, только их. И видит ее лишь тот, к кому пришла Королева Призраков, избирающая мертвых. Повелительница войны и смерти. Морриган.