Who waits forever anyway?

Говорят, что кровь людская не водица — это то, что определяет, соединяет и становится нашим проклятьем.(с) Мрачные тени. Чуть заметные струйки дыма от костра потянулись к реке и сплелись с туманной пеленой, покрывающей поверхность воды. В лучах лунного света они ожили, и туман будто обрел плотность и вес. Вырос колышущимся, размытым силуэтом. Легкий ветерок развеял дымку, оставив на прибрежном песке высокую фигуру в длинном, до пят плаще. Она легко двинула рукой и капюшон спал. Дин замер - столь красивой женщины ему за всю жизнь, да и на киноэкране, не приходилось видеть. Иссиня-черные локоны обрамляли точеное лицо - безупречные скулы, изящный рот, четко вырезанную линию подбородка. Большие глаза, скрытые полуопущенными веками и полукружиями удивительно длинных ресниц. - А этот темная догадлива, - чуть заметно улыбнулась Морриган. – И она права. Прачку дано увидеть лишь тому, для кого она явилась. Тому, кто избран, чья одежда у нее в руках. Ты и твой брат, ваша связь - крепка, судьба - едина, а смерть переплетена. Поэтому мы с тобой и встретились, хоть избрала она пока не тебя... - Кого же? - слова стали вдруг колючими, царапающими вмиг пересохшее горло. - В Темных землях Неблагих тысячи смертей - тысячи разнообразных ужасов, рыщущих во тьме, притаившихся под гладкой поверхностью черных озер, и каждый ждет случая разорвать плоть неосторожного - мечом, когтем или клыком. Животные убивают чтобы есть, чтобы жить. Но темные создания убивают не ради жизни. Их направляют на убийство безумие и ненависть, атмосфера зла, пропитавшего каждого, - Морриган села у огня, следя за пляшущими в огне, свивающимися в спирали искорками, похожими на миниатюрные галактики. - Что..., - еле выдохнул Дин, чувствуя, как сухой комок почти перекрыл дыхание. - Что случилось с моим братом? - Ты действительно хочешь знать? - вскинула она голову. Охотник посмотрел прямо в глаза Королевы Призраков. И тотчас же пожалел об этом. В них плескалась ночь... Безысходная и Вечная Ночь. Ему приходилось сражаться с нежитью, со вставшими из земли мертвецами, с созданиями, которым и вовсе не было названия. Бывало страшно, действительно страшно - ведь тот, кто идет в бой без страха, редко выходит из него живым. Но сейчас его охватил настоящий ужас. - Твой брат умирает. Он уже почти мертв. Соболезную. - Как это произошло? - Дин сам не узнал свой голос. - Нужна ли тебе еще и эта боль? Разве всего, уже пережитого тобою ранее, недостаточно? - Для меня - нет. - Хорошо же, смотри. Грохот. Вспышка. Все тело пронзило холодом. Струйки дыма беспорядочно заметались вокруг женщины. Мгновение, другое, и вот уже в воздухе висело большое, белое облако. Звонкий щелчок пальцами, и в молочной белизне начали проступать тени. Сначала неясные, вскоре они обрели цвет, объем. Все различимее стали и звуки голосов. - Сейчас тебе выжгут глаза, отрубят уши, затем вырвут язык... В сознание ворвался звучный мужской баритон, из расплывчатых теней сформировался четкий образ рыцаря, чье картинно-красивое лицо было перекошено гримасой гнева. - ...Слепым, одноруким и одноногим ты пробудешь недолго. Потом отрубим вторую руку. И ногу... Голос затихал, пропадая в вязком тумане. Дин отчаянно напряг глаза, пытаясь увидеть того, к кому были обращены эти слова, и почти сразу услышал полный боли крик, и злой женский голос произнес, - Покончите с ним... Сердце на мгновение замерло, а в груди похолодело. Зрение опять сфокусировалось. Взгляд охотника скользнул подвешенной на крюке фигуре, по заведенным над головой рукам, по истерзанному телу. Заглянул в глаза, еще полные боли, от которой у него все внутри перевернулось, но уже отрешенные, смирившиеся с неизбежным. Отшатнувшись, Дин очутился возле костра. Дыхание никак не могло восстановиться. Еще тогда, очнувшись у Реки, он уже почувствовал неладное. Но теперь увидел и надежда, бившаяся внутри залетевшей в окно бабочкой, умерла. Он понял, что недавнее отчаяние было всего лишь прелюдией, слабой репетицией того, что накатывало на него сейчас и захлестывало волной безысходной тоски, смешанной с самой искренней и глубокой ненавистью, и самой незамутненной злобой. - Я убью их,- прохрипел он. - Уничтожу всех, их всех… - Путь мести никогда не бывает прямым. Он подобен лесу, и, как в лесу, на этом пути легко сбиться, заблудиться, забыть, как ты попал на него, - слова Морриган громом прозвучали над его головой. - А забыв, потерять себя и раствориться во всего лишь одном желании - мстить. Яростно и жестоко. Отчего твоя душа лопнет, как перетянутая струна, и разлетится на куски. А на освободившееся место тут же придет, сотканный из ненависти, непроглядный мрак. Ненависть бывает разной. Одна - ярко-алая и обжигающе горячая. Она смертельно опасна - застилает глаза, туманит рассудок, заставляет терять контроль над ситуацией и над своими действиями. Вторая - бело-голубая и холодная. Она вымораживает из головы все лишние, мешающие сосредоточиться мысли, оставляя на их месте лишь морозную, звенящую пустоту. Тебя либо выжжет изнутри дотла, либо скует ледяным холодом. Но в итоге останутся лишь обрывки, останки человека, которым ты был раньше. И тогда ты сам станешь тем, кого сейчас так ненавидишь - живым мертвецом, Черным рыцарем Дикой Охоты. Преданным вассалом Неблагого Двора. Хорошенько подумай прежде, чем ступить на этот путь. *** Кроу покосилась на замершего охотника, не сводящего глаз с горящего огня, и решила, что тревожить его сейчас будет неправильно - тот сидел и смотрел на костёр, а вернее сквозь него, с видом человека, на которого внезапно обрушились серьёзные неприятности. Хотя в самом костре не было ровным счетом ничего примечательного. Но Дин продолжал невидящим взглядом вглядываться в нечто, доступное только ему. И говорил… Говорил с пляшущим пламенем, и от его слов и тона, коим они были сказаны, мороз пробегал по коже эльфийки. Потом упал ничком на прибрежный песок, и по ушам резанул короткий, тоскливый полувой-полукрик, в котором было все. И боль потери, и жажда мести, и любовь, и ненависть. От этого воя ей стало так жутко, как не было никогда в жизни. А рядом с ней вдруг появилась фигура сгорбленной старухи. Та откинула голову назад и подняла руки, сложив ладони ковшиком. Земля вздрогнула под ногами, и Кроу увидела летящие по ночному небу звезды. Яркие точки устремились к ладоням Прачки, превращаясь в пламя. Та заговорила, и каждое ее слово отдавалось ударами сердца эльфийки. - Рожденный светом звезд и тьмой ночи. Щит, простой и истинный, скрепленный магией крови. Седые волосы старухи колыхались вокруг ее озаренного светом лица. Руку резануло болью. Эльфийка увидела, как с ее ладони потекла кровь на подставленные ладони старухи, озаренные светом звездного пламени. Девушка отпрянула от Прачки, краешком сознания отметив, что инстинктивно сжала кулак, в который та успела что-то вложить. - Это мой тебе дар, - проскрипел грубый голос. - Полная защита от любой магии, преграда на пути любого существа. Но вот только - чье это спасение? Твое? Его? Тебе выбирать... Кроу разжала кулак - у нее на ладони лежал перстень из переплетенных между собой нитей серебра, свивающихся в миниатюрную драконью лапу, сжимающую в когтях черный бриллиант, чьи грани засверкали под светом луны. Она всмотрелась в камень. В глубине бриллианта, вспыхнув, зародилась алая искорка. Погасла и вновь вспыхнула. Кольцо стало теплым и, чуть ощутимо пульсируя, как бы слилось с ладонью. А искорка трепетала медленно и размеренно, словно в камне было заключено самое настоящее сердце… Через мгновение на берегу не было ни старухи, ни воительницы. Лишь седой пепел лежал на углях остывшего костра, стелился над водой белый туман, да тихо шептались с тростником волны. *** Боль... Всплыла из глубины сознания протяжная и долгая боль. Но, только лишь благодаря ей, Сэм понял, что еще все еще жив. Словно пожираемое огнем горело изнутри вс тело. Он поднял тяжелые веки. Один глаз еще более-менее видел окружающее, но другой же был почти полностью закрыт. Но и этого было достаточно, чтобы оценить обстановку. Он висел на столбе, подвешенный за искалеченные руки скользкой от впитавшейся крови и впивающейся в запястья веревкой. Зал был уже почти пуст. Стоявшие неподалеку слуа, его мучитель-гоблин в красной шапке и женщина с прекрасным лицом, о чем-то переговаривались. И тут она, заметив, что жертва очнулась, подошла к охотнику. - Интересно...Тебя не сломили изощренные пытки, хотя ты чувствуешь, еще как чувствуешь... Кричал так, что мои гости были в восторге. Но все-таки держишься, - обронила она. - Возможно более эффективной будет простая и более понятная боль? Сэм увидел, как в зал вошел высокий рыцарь в серебристых доспехах. Он стремительным шагом подошел к женщине, и охотник узнал в нем предводителя Дикой Охоты, встреченного ими в прошлом году. Принц холодно усмехнулся, - Ее Величество Маб, как всегда, права. С грубыми людскими варварами стоит поступать соответственно - грубо и без затей. - Его голос сорвался в короткий рык, глаза полыхнули призрачно-синим пламенем, а в очертаниях лица проступил зверино-волчий облик. - Сначала тебе отрубят руку, потом ногу. Но одноруким и одноногим ты пробудешь лишь пару минут. Потом отрубят и вторую руку, и ногу. А потом оставшийся обрубок, выбросят на пустыре, где ты и сдохнешь, всеми позабытый и позаброшенный. Понятно? Неблагий Принц замолк, ожидая ответа, но охотник промолчал, а его глаза скользнули по допрашивающим и тут же наткнулись на два очень красноречивых взгляда. Смотреть так умеют только психиатры с очень большим стажем. Принц резко выпрямился, одним глотком осушил бокал с вином и сжал кулак. Бокал дорогого гномьего стекла лопнул с легким звоном, обрушив на мозаичный пол сверкающие струйки мелких осколков. Королева Маб приблизилась. - Ты все слышал? Ты все понял? Сэм послал ее далеко и надолго, за что тут же получил кулаком в солнечное сплетение. - Чтоб вам опаршиветь, мерзкие твари, – сипло прошептал он.  По бледному лицу Маб пошли красные пятна гнева. По ее знаку подошел гоблин и, высыпав из ведра в чугунную посудину рубиновых углей, деловито начал перебирать принесенные металлические прутья, щипцы, крючки. Выбрав, сунул в тлеющие угли. - Скажи, человек, - зло спросила Королева. - Это ведь не достойная смерть в битве, когда все вокруг восхищаются мужеством и верностью. А вот так, когда никто не оценит... Да даже и даже не вспомнит о погибшем враге. Тогда зачем это все? - Что? - Зачем терпишь? Во имя чего? - Уверен, что есть ради чего, - промолвил он еще тише. Глаза сомкнулись, ускользающее сознание зацепило из глубин памяти моменты его жизни, калейдоскопом мелькнувшие перед мысленным взором - улыбающаяся Джесс; хмурый, но гордящийся своими мальчиками, отец; колючий и ворчливый, но ставший таким родным Бобби. И Дин... Брат, зажигающий фейерверки; умирающий у него на руках; вернувшийся и нервно улыбающийся в дверях; обнимающий за черную атласную шею своего коня. Они все были рядом, незримо...все это время. И верили в него... Он не мог предать их веру и, открыв глаза, слабо улыбнулся Королеве. Та выругалась, протянув руку к его горлу, - Нет! Нет ничего на свете, из-за чего стоит такое терпеть! - У меня - есть, - прошептал охотник. - Ну и что же? - хищно улыбнувшись, поинтересовался Принц. Сэм попытался ответить, но у него вырывался лишь хрип. Тут из глубин памяти всплыли почти забытые, казалось бы давно и надежно погребенные под экзорцизмами и заклинаниями, слова. - Аve, Maria, gratia plena! Dominus tecum. Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae, - чуть слышно прошептали растрескавшиеся губы. Королева, услыхав это, поморщилась, будто с кожурой сжевала лимон, - Ерунда... Но сейчас ты все-таки скажешь все, что я захочу. Ты скажешь, что я - твоя Королева, твоя Дева Мария, что... Охотник плюнул ей в лицо и прохрипел, - Скажу, что я еще вас всех урою. Красавица отшатнулась. Кровавый сгусток попал ей в глаз и пополз вниз по точеной скуле. Принц схватился за рукоять меча, но Королева удержала его руку. - Нет, - выдохнула она ненавидяще. - Тебя не убьют сразу, как бы ты на это не надеялся. Смерть твоя будет долгой. Принц выхватил из лап гоблина тяжелые щипцы и размахнулся. Последовал сильный удар по изувеченным рукам. Каменные стены вздрогнули от дикого крика, который затем перешел в хрип смертельно раненного животного. Сэм услышал звук удаляющихся шагов и на какое время провалился в забытье, и перед этим лишь успел услышать как злой женский голос люто сказал, - Все! Покончите с ним. Он ваш! Перед глазами поплыло, сознание заволокло черным туманом, который прервал очередной холодный душ, развеявший забытие. Очнувшись, он увидел, как гоблин-Красный Шапка надел длинные кожаные рукавицы и, взявшись за горячий прут, накалял его конец в огне. Тот уже светился оранжевым и сыпал искрами, как бенгальский огонь. Палач вытащил наконец свое орудие и повернулся к нему. Сэм сцепил зубы, почуяв приближающийся к лицу жар. Его сознание угасало, как гаснет на ветру свеча, когда огонь пытается из последних сил цепляться за фитиль, вспыхивает на краткий миг, но неотвратимо сдается и, побежденный, угасает. Исчезли ощущения, исчезли страдания и боль... исчезала сама мысль. И в самый последний миг, когда гасла эта последняя искорка, охотник заметил, как внезапно палач замер, его глаза расширились. Прут выпал из руки, а сам он рухнул лицом вниз. Из спины торчало оперение стрелы. Слуа повернулся, но перед ним мелькнула тень, и он повалился на каменный пол, на лету распадаясь гремящими костями скелета... Примечания: Морриган – Великая Госпожа Ворон (Призраков) — богиня войны и смерти в ирландской мифологии. Аve, Maria, gratia plena! Dominus tecum. Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae.(лат.) - Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей.